Никон и Аввакум – отцы Раскола

За века существования на Руси церковная служба сильно «отошла» от своего образца – греческого богослужения. Благочестивый царь Алексей, мечтавший сделать Москву центром православия, поддержал старания своего друга, патриарха Никона, исправить по греческим образцам церковные книги и ритуал службы.

Никон был личностью необыкновенной. Выходец из народа, мордвин по национальности, он быстро стал известен среди паствы и даже в Кремле благодаря своему уму, красноречию, честолюбию и невероятной энергии. Никон сумел понравиться приехавшему в Россию иерусалимскому патриарху греку Паисию, с которым он вел долгие беседы. Паисий писал царю Алексею Михайловичу о нем: «Полюбилась мне беседа его, и он есть муж благоговейный, и досуж, и верный царства вашего». Возможно, что именно тогда, в беседах с ученым греком, укорявшим русского священника за отступления от греческого канона, и созрела идея церковной реформы. Никон познакомился с царем, вступил с ним в переписку, со временем стал необходимым Алексею Михайловичу. Добрый и искренний царь Алексей всей душой привязался к Никону, видя в нем «собинного» (особенного) друга, наставника и истинного духовного отца. Последующие события показали, что Никон в этой дружбе был не так бескорыстен, как царь.

Снедаемый гордыней, Никон мечтал стать вселенским патриархом, сравняться в могуществе с патриархом Филаретом при царе Михаиле. Давно задуманную реформу церкви Никон хотел использовать для усиления своей власти. Избранный Священным собором в патриархи, он тут же публично отказался от патриаршества. Тем самым Никон шантажировал царя, считавшего его другом, – вынудил Алексея Михайловича встать перед Никоном на колени и умолять все-таки принять отринутый патриарший посох. Никон согласился, но потребовал от царя послушания и одобрения на переустройство церкви. И началось…

Властный и горячий, патриарх Никон круто взялся за реформу, которая сводилась формально к «восстановлению» якобы забытых византийских принципов и ритуалов. Креститься теперь следовало не двумя перстами, а тремя; богослужебные книги следовало переписать заново. Пошел слух, будто Никон рубит иконы «старого письма». Новизна навязанных патриархом перемен поражала и страшила многих. Людям того времени, привыкшим к церковным обрядам своих предков, казалось, что вводится какая-то новая, «нерусская» вера, утрачивается святость «намоленных» старинных книг, икон. Никоновские реформы виделись им знаком грядущей катастрофы, преддверием появления Антихриста.

В качестве самого ярого противника Никона выступил протопоп Аввакум Петров. Поначалу он был близок к кругу Никона, но потом их пути резко разошлись. Аввакум, обладая ярким даром проповедника и писателя, страстно и убедительно громил нововведения «никонианской ереси». За это его обвинили «в расколе» церкви, многократно ссылали, «извергли» из чина священника. Но Аввакум, настоящий фанатик, стоял на своем. Не сломленный ни пытками, ни многолетним сидением в земляной яме, он тайно рассылал по всей стране послания – «грамотки», в которых обличал никониан, ругал «бедного безумного царишку», как называл он Алексея Михайловича.

Проповеди Аввакума и его сторонников против никониан и «неправедной» власти находили отклик как в народе, так и среди знати. Боярыня Морозова, обиженная царем Алексеем Михайловичем, объявила себя ученицей протопопа Аввакума. Она бросила дом, семью, публично поносила «никониан». Художник В. Суриков изобразил на своей знаменитой картине тот момент, когда окруженную толпой Морозову везут в темницу, а она призывает народ не отказываться от двоеперстия, от святой веры предков. Ее пытали, заточили в подземную тюрьму, где она, вместе со своей сестрой княгиней Урусовой, погибла от голода, умоляя своих жестоких стражей бросить ей в яму хотя бы маленький сухарик.

Начиная церковную реформу, Никон даже не представлял себе, какое несчастье она принесет стране. Общество утратило покой.

Люди одной веры, одних духовных корней вдруг действительно раскололись на два непримиримых лагеря заклятых врагов. Никонианская церковь обрушила на сторонников старой веры всю мощь тогдашнего государства. Старообрядцев, гордившихся своей преданностью вере отцов и дедов, власти называли «раскольниками», преследовали, унижали, убивали. Старообрядцы уходили в леса, основывали там свои «скиты», в которых при угрозе ареста сжигали себя вместе с семьями. Всякое сопротивление официальной церкви расценивалось как государственное преступление и жестоко каралось. Бесчисленны примеры самоотверженности, верности, смирения, которые показывали в те страшные годы старообрядцы.

Шесть лет оборонялись от правительственных войск монахи Соловецкого монастыря, не принявшие новых книг и обрядов. Захватив обитель, царские воеводы казнили лютыми казнями более 500 ее защитников. Правительственная «охота» на старообрядцев продолжалась более 100 лет, пока Екатерина II не прекратила это самоистребление русского народа. Но было уже поздно. Раскол, поразивший некогда единую нацию, оказался крайне вредным для ее духовного благополучия и существования в будущем.

Начатая Никоном церковная реформа взбудоражила всех православных. Оказалось, что те, с кем дружил ранее Никон, в частности Иван Неронов, Аввакум Петров, стали его врагами. Никон без сожаления отправлял их в ссылку, подвергал жестоким преследованиям. Более того, в 1656 г. патриарх добился, чтобы Священный собор отлучил от церкви всех защитников старых обрядов. Это было страшное наказание для православного верующего человека. Но вскоре дала трещину, а потом и раскололась дружба Никона и царя. Гордыня Никона, его страстное желание повелевать царем стали нетерпимы для Алексея Михайловича.

10 июля 1658 г. боярин князь Юрий Ромодановский объявил патриарху царский гнев за самовольное присвоение им титула «Великого государя», уравнивавшего его с самодержцем. Никон в раздражении заявил: «От сего времени не буду вам патриарх». И уехал в свой любимый Новоиерусалимский Воскресенский монастырь. Он думал, что мягкий Алексей Михайлович погневается, посердится, а потом «заскучает за своим собинным другом» и позовет его обратно в Москву. Но шло время, а царь не ехал и писем бывшему другу не слал. Тогда в 1659 г. Никон сам написал царю письмо.

В нем он опять пытался шантажировать царя, играя на его человеколюбии и искренней вере. При этом он писал, что останется патриархом до тех пор, пока его не лишат чина вселенские патриархи. Долго тянулась ссора двух бывших друзей. Но Алексей Михайлович, как ни тяжело ему было, решил пройти этот путь до конца. «Тишайший» царь умел быть и твердым, и жестоким. В 1666 г. Священный собор с участием антиохийского и александрийского патриархов низложил Никона и отправил его под конвоем в Ферапонтов монастырь.

Вступив на престол после смерти отца, царя Алексея, в 1676 г., новый государь Федор Алексеевич посетил Новый Иерусалим. Он восхитился творением Никона и решил достроить монастырь, предоставив его Никону под резиденцию. За опальным патриархом послали в Ферапонтов монастырь. Он, несмотря на болезнь, быстро собрался и поехал в столицу, но 17 августа 1681 г. умер в дороге. Известно, что Федор собирался назначить четырех патриархов (в Новгороде, Казани, Крутицах и Ростове), а Никона сделать русским папой. Со смертью Никона от этого замысла отказались.

А в это время протопоп Аввакум со своими сподвижниками уже давно сидел в Пустозерске, в подземной тюрьме. Пока был жив царь Алексей, протопоп писал ему гневные письма: «Ты ведь Михайлович, русак, а не грек. Говори своим природным языком; не уничижай его и в церкви, и в дому, и в пословицах… Перестань-ко ты нас мучить тово! Возьми еретиков тех, погубивших душу свою, и пережги их, скверных собак, латынников и жидов, а нас распусти, природных своих. Право, будет хорошо». Но уже не слушал его царь Алексей. Не стал слушать челобитные Аввакума и царь Федор. Тем временем сторонники старообрядцев все смелели. Дело дошло до того, что «грамотки» и послания Аввакума разбрасывали по Москве даже в присутствии царя. Власть же не без оснований опасалась Аввакума. Он и его энергичные сподвижники, движимые пламенной верой, окруженные ореолом мучеников и страстотерпцев за «истинную веру», все больше раскачивали здание господствующей церкви.

Созванный в 1681—1682 гг. церковный собор приговорил Аввакума и ряд видных старообрядцев к сожжению. 14 апреля 1682 г. Аввакума и его соузников по подземной тюрьме «за великие на царский дом хулы» сожгли заживо в срубе, наполненном дровами и горючим материалом.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: