Композитор Густав Малер, архитектор Вальтер Гропиус, или

Как все начиналось…

Пятнадцать лет назад старинная подруга Альмы, журналистка Берта Цуккеркандль, познакомила ее, дочь оперной певицы и художника-пейзажиста, с композитором и директором Венской оперы Густавом Малером. Старше Альмы на девятнадцать лет, он был далеко не красавец - щуплый, невысокого роста, с несоразмерно большой головой.

Но Малер сочинял музыку, которая пленяла публику даже по другую сторону океана, а власть над людьми Альма ценила превыше всего. Впрочем, как и музыку, она ведь и сама сочиняла с детства - причем, по заверениям знакомых, вполне неплохие пьесы…

Альма влюбилась в славу Малера, а вскружить голову композитору оказалось несложно. Она в себе никогда не сомневалась! У Альмы были тонкие выразительные черты лица, глубокие синие глаза и густые каштановые волосы.

После первой встречи с Густавом за ужином у Берты Альма записала в своем дневнике: «Была представлена Малеру… Должна заметить, он неутомим - носится по комнате, как дикарь. Будто целиком состоит из кислорода. Возможно, в таком случае при приближении к нему можно сгореть».

Когда спустя полгода они поженились, Альма получила подтверждение своему предположению. Она действительно сгорала рядом с ним: от былой энергии, от планов на будущее и надежд остался лишь пепел. Еще накануне свадьбы Густав поставил невесте условие: в семье может быть только один композитор, и им, естественно, будет он.

- Как ты себе это представляешь: мы оба сочиняем музыку? Ты - в одной комнате, а я - в другой? Это самое идиотское, глупое, нелепое, что только можно придумать. Поверь, моя музыка станет и твоей тоже, - писал ей Малер.

Она приняла условие, возможно, потому, что ждала первого ребенка... Вскоре Альма погрузилась в воспитание уже двух маленьких дочерей - жизнь заполнили счета, квитанции, нянюшки и сам Малер. Густав, кстати, слова не нарушил. Он действительно разделил собственный успех с супругой: посвятил ей свое самое триумфальное произведение - Восьмую симфонию.

Конечно, Альме это льстило, но... ей казалось, что, забросив музыку, она лишилась чего-то очень важного. Ведь, сочиняя романсы, она будто заново переживала собственную жизнь: увлечение другом отца - художником Густавом Климтом, влюбленность в композитора Александра фон Цемлинского … Последний, кстати, долго не мог прийти в себя от неожиданного замужества любимой ученицы.

Старшая дочь Альмы, Мария, умерла в младенчестве от дифтерии. Смерть девочки тогда окончательно отдалила Альму от супруга. Незадолго до своей смерти Малер даже обратился к психиатру Зигмунду Фрейду по поводу отношений с женой.

- Фрейд сказал, что ты не бросишь меня, так как видишь во мне отца, - сообщил ей Малер после сеанса. Предсказание доктора сбылось: Альма так и не оставила Малера, несмотря на то, что отношения их давно уже нельзя было назвать супружескими.

...После кончины дочери фрау Малер часто стала ездить в Альпы на курорт. Ее больше не волновали доходы мужа, которые еще недавно она с таким рвением пыталась сберечь и приумножить. В одной из поездок она и познакомилась с архитектором Вальтером Гропиусом. Он был очень хорош собой и в отличие от Малера не склонен к частым сменам настроения. Но, пожалуй, самой привлекательной его чертой была молодость. После брака с Густавом, годившимся ей в отцы, Альме хотелось почувствовать себя живой и юной.

Тем не менее, когда отдых подошел к концу, Альма сообщила Вальтеру, что не уйдет от супруга.

- Он не просто муж. Он Густав Малер, - сказала она в последний вечер перед расставанием. Впрочем, Альма разрешила возлюбленному писать ей письма. И Вальтер исправно расходовал бумагу, чернила и марки чуть ли не каждый день. Одно из его писем оказалось «случайно» адресовано не фрау Малер, а ее мужу.

На что рассчитывал Гропиус? Что Малер, узнав об измене, выгонит ее из дома? Или что она оставит Малера? Естественно, ни того, ни другого не произошло. Густав вовсе не желал лишиться поддержки жены, Альму же всецело устраивал титул супруги великого композитора и директора Венской оперы.

Через десять лет Густав Малер скончался от сердечной болезни. Его смерть стала утратой, но одновременно и освобождением. Фрау Малер теперь была уважаемой вдовой, свободной и независимой. Она чувствовала себя ответственной лишь перед младшей дочерью Анной.

Спустя какое-то время после смерти Густава Альма решила возобновить отношения с архитектором. Но тут вмешалась мать Вальтера - ей не нравилась связь сына с такой известной женщиной, которая к тому же только-только похоронила мужа. Ей нельзя доверять! Видимо, Вальтер внял опасениям матери. Или, возможно, все еще не мог простить Альме, что она не отказалась ради него от Малера.

Как бы там ни было, их переписка становилась все более редкой. Окончательно она прекратилась после того, как архитектор побывал на 26-й выставке Берлинского Сецессиона, где увидел работу под названием «Двойной портрет Оскара Кокошки и Альмы Малер». А ведь ни в одном письме к Гропиусу Альма даже не обмолвилась о знакомстве со скандально известным художником! Вальтер был оскорблен до глубины души и прервал эпистолярную связь.

Нашла коса на камень…

Тем временем визиты Альмы в студию Оскара Кокошки, писавшего ее портрет, учащались. И если поначалу эти свидания были необходимы обоим, то спустя полгода Альма начала избегать встреч: Кокошка пугал ее своей необузданностью, ревностью, фантазиями. Их отношения осложнились.

Как-то она записала в дневнике:

- Сегодня во время близости я отказалась ударить Оскара. Тогда он начал нашептывать мне те казни, которые придумал для лечащего врача покойного Малера. Это отвратительно.

И таких записей было немало.

Было время, когда она сама стремилась в студию художника. На всех его набросках была только она: «Альми со спины», «Альми стоит», «Коленки Альми».

Однажды, еще в самом начале ее романа с Оскаром, Альма призналась подруге:

- Если мы не занимаемся любовью, он меня рисует.

Живопись и любовь - вот чем несколько месяцев жили они с Оскаром.

В июле 1912 года она чувствовала себя ужасно: ее все время мутило, голова кружилась, частенько накатывала усталость. Поскольку предыдущие две беременности проходили легко, Альма даже не догадывалась, что опять в положении и не придала значения недомоганиям, списав их на легкое отравление. Под этим предлогом она уехала на курорт, где врач известил ее, что от так называемого отравления вдова композитора Малера сможет излечиться только спустя восемь месяцев. Альма была в ужасе.

Получается, теперь она до конца жизни связана с Оскаром, - ведь ребенок не может расти без отца. А вдруг он будет похож на Оскара? Такой же несдержанный, эксцентричный… В конце концов, кто такой этот Оскар Кокошка? Выскочка, сумевший удачно продать несколько своих картин! Заниматься с ним любовью - да. Позволять восхищаться собой - пожалуйста. Но рожать от него детей? Никогда!

...Альма тяжело перенесла операцию - срок был почти пять месяцев, и понадобились вся ее и Берты сила убеждения и немалые деньги, чтобы лучший женский врач взялся «провернуть» это дело. Конечно, она сообщила Кокошке о решении избавиться от ребенка.

Что за сцену он устроил! Вспоминать тошно. Крики, угрозы, слезы, мольбы! Но она не поддавалась на уговоры. Берта, навестив Альму в больнице, рассказала очередную сплетню. Якобы Кокошка забрал у медсестры окровавленную простыню и теперь ходит с ней по всем злачным местам Вены, пьет и демонстрирует «приобретение», рассказывая, что это его ребенок.

Теперь если фрау Малер и встречалась с Кокошкой, то только у него в студии, домой не приглашала, в свете с ним не появлялась. Оскар пытался вызвать ее ревность, появляясь на публике со случайными подругами. Но ничто не действовало.

Тогда и появилась картина «Невеста ветра» - самая известная работа Кокошки и его последняя попытка удержать Альму. Какая ирония - именно в момент его взлета их любовь разбилась вдребезги!..

Картина имела успех и тут же была куплена. На деньги, вырученные от продажи картины, Оскар приобрел лошадь и место в Пятнадцатом драгунском полку, самом престижном в войсках Австро-Венгерской империи. Возможно, купил себе вечный покой...

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: