Математизированная природа и жизненный мир

Исходный тезис Гуссерля: “Кризис какой-то науки означает, что ставится, по крайней мере, под сомнение ее подлинная научность, весь ее способ постановки задач и методология. Это может относиться и к философии, которой в наше время угрожает опасность впасть в скепсис, иррационализм и мистицизм” [Гуссерль, 1994а, с.51].

Из контекста следует, что кризис европейских наук имеет не столько эпистемологический смысл, т.е. это не сомнение в их познавательных возможностях, сколько смысл антропологический:

“Исходным пунктом является сдвиг, произошедший в последние столетия, во всеобщей оценке науки, он относится не только к научности, но и к тому значению, которое наука имеет и может иметь вообще для человеческого существования...… Наука, понятая лишь как эмпирическая наука, формирует лишь сугубо эмпирических людей” [Гуссерль, 1994а, с.53].

В последней части высказывания Гуссерль верен себе в критике позитивизма и подчеркивает, что эта философия не может обосновать необходимости для человека морали (для “эмпирических людей” морали просто нет). вслед за этим он пишет: “Наука, и это постоянно можно слышать, ничего не может сказать нам о наших жизненных нуждах. Она в принципе исключает вопросы, наиболее животрепещущие для человека, брошенного на произвол судьбы в наше злосчастное время судьбоносных преобразований, а именно вопросы о смысле или бессмысленности всего человеческого существования” [там же, с.53].

Экзистенциальную ситуацию, которую создала ренессансная наука вместе с абсолютизирующим ее философским позитивизмом (без него наука просто занимала бы свое место в системе человеческого знания, не претендуя на мировоззренческую роль), Гуссерль прямо связывает с забвением метафизического вопроса: Что такое разум? Он пишет: “Человек, поднимая “метафизические”, собственно философские проблемы, вопрошает о себе как о разумном существе, о своей истории и, коль скоро речь идет о “смысле” истории, — о разуме в истории. Проблема Бога явно включает в себя проблему “абсолютного” разума как теологического истока разума в мире, “смысла” мира. Естественно, что и вопрос о бессмертии включает в себя вопрос о разуме не в меньшей мере, чем вопрос о свободе. Все эти “метафизические” в широком смысле вопросы, собственно философские в обычном смысле слова выходят за пределы мира, отождествляемого с универсумом простых фактов” [там же, с.56]. В связи с этим Гуссерль выделяет как главную проблему — “проблему подлинного идеала универсальной философии” [там же, с.58].

Названные проблемы, порожденные ренессансной наукой вместе с позитивизмом, Гуссерль связывает с научной концепцией Галилея, которую кратко можно выразить так: “природа есть математический универсум” [Гуссерль, 1994а, с.70]. Далее он замечает: “Косвенная математизация мира, которая развертывалась как методологическая объективация созерцаемого мира, привела к общим цифровым формулам” [там же, с.80].

Гуссерль убежден, что бесконечная проверяемость естественнонаучного знания обусловливает то, что оно всегда остается “бесконечно гипотетическим и бесконечно проверяемым знанием” [Гуссерль, 1994а, с.81]; он также отмечает, что математическое естествознание все больше переходит в голые формально-логические формы [там же, с.84], и в результате: “Все открытия в прежней, и новой физике — это открытия в мире, так сказать, формул, упорядочивающих природу” [там же, с.85].

Судя по контексту, центральный раздел этой работы Гуссерля — “Жизненный мир как забытый смысловой фундамент естествознания” [Гуссерль, 1994а, с.86—90]. В самом начале он пишет (что предельно ясно показывает и концепцию данной работы и концепцию “жизненного мира”, противопоставляемого бедному и искусственному “миру идеальных сущностей математики” и, соответственно, всего послегалилеевского естествознания): “В высшей степени важно подчеркнуть, что уже Галилей осуществил замещение единственного реального, опытно воспринимаемого и данного в опыте мира — мира нашей повседневной жизни (курсив мой. — В.К.) миром идеальных сущностей, который обосновывается математически. Это замещение было воспринято его последователями и физиками последующих столетий” [там же, с.86].

По всей работе Гуссерль только детализирует эту идею, поэтому приведем в заключение только одну последнюю цитату, еще раз поясняющую его основную идею: “С самого своего возникновения естествознание и связанная с ним геометрия должны служить целям, которые заключены в этой жизни и должны быть соотнесены с жизненным миром. Человек, живущий в этом мире, в том числе и человек, исследующий природу, может ставить все свои практические и теоретические вопросы, только находясь внутри этого мира, может теоретически относиться к нему лишь в бесконечно открытом горизонте непознанного” [Гуссерль, 1994а, с.87].

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: