Когнитивные точки отсчета. Метонимия. Активная зона

Асимметрия профиля и базы, траектора и ориентира, локатив- ное гнездование, фоновые ожидания, противопоставления субъ- ективного и объективного изображения ситуации, актантов и сирконстантов, темы и ремы — во всем этом Лангакер видит про- явление одной и той же базовой, фундаментальной когнитивной способности человека, заключающейся в использовании пред- ставления об одной сущности в качестве когнитивной точки от- счета для того, чтобы установить мысленный контакт с другой сущностью. Принцип когнитивной точки отсчета организует весь ментальный опыт человека, так что мы, сами того не осознавая, сталкиваемся с его проявлениями на разных уровнях понятийной и языковой организации. Трудно указать такой языковой феномен, который был бы полностью от него свободен [Langacker 1993].

Этот принцип, по мнению автора, лежит и в основе такого явления, как метонимия. Распространенность метонимических переносов в повседневном общении объясняется той важной ролью, которую они играют в когниции и коммуникации. Согласно Лангакеру, метонимия дает возможность примирить два проти- воборствующих фактора, а именно, потребность говорящего вы- ражаться точно (с тем чтобы правильно направить внимание ад- ресата) и естественное стремление думать и говорить о тех вещах, которые обладают для него наибольшей когнитивной выделен- ностью. Удачно подобранное метонимическое выражение позво- ляет человеку упомянуть о той сущности, которая имеет бóльшую когнитивную выделенность и более простое языковое выражение, тем самым вызвав — в значительной степени неосознанно, авто- матически — представление о другой сущности, менее выделенной или имеющей более сложное обозначение [там же: 30].

Автор отмечает, что использование той или иной сущности в качестве точки отсчета при метонимических переносах регулиру- ется разными факторами. В то же время, при прочих равных условиях, обычно соблюдаются следующие приоритеты [там же]: человек > нечеловек; целое > часть; конкретное > абстрактное; видимое > невидимое и некоторые другие.

Иными словами, человек, а также конкретные, видимые сущ- ности и целостный объект более вероятны в качестве «сферы- источника»1, чем противопоставленные им члены.

1 В терминологии [Лакофф, Джонсон 2004].

Метонимия (в ее концептуальной интерпретации) пересека- ется с явлением, которое Лангакер называет «активными зонами» (active zones). Под активной зоной автор понимает ту часть траек- тора и/или ориентира, которая непосредственно участвует в си- туации, обозначенной соответствующим реляционным выраже- нием, ср. [Langacker 1991a: 190]:

Your dog is near my cat (‘Ваша собака находится рядом с моей кош- кой’) vs. Your dog bit my cat (‘Ваша собака укусила мою кошку’).

Если первый пример профилирует отношение таким образом, что оба объекта выступают в качестве целостных структур, то во втором предложении глагол bite обозначает такое взаимодействие между объектами, которое непосредственно касается лишь их отдельных частей, а именно зубов собаки и определенной (хотя и не указанной в тексте) части тела кошки. Эти участки выделяют- ся соответственно внутри траектора и ориентира в качестве их активных зон.

Активная зона представляется автору не в виде четко ограни- ченного «участка» объекта, а как некая область взаимодействия: чем дальше от ее центра расположен тот или иной «участок», тем незначительнее его роль в этом взаимодействии. Так, описанное во втором предложении участие траектора (собаки) в процессе

«кусания», строго говоря, не ограничивается зубами, но включа- ет действие челюстей, нервной системы и т. д. В конечном счете, можно даже считать, что каждая «часть» собаки играет некоторую роль в данном акте, но это не столь существенно; важно, что уча- стие одних «частей» является более непосредственным и централь- ным для данного концепта, чем участие других [там же].

Наблюдаемое в данном примере несовпадение профиля язы- кового выражения с его активной зоной Лангакер считает не ис- ключением, а языковой нормой, указывая, в частности, на со- мнительность предложения? Your dog bit my cat with its teeth (?‘Ваша собака укусила мою кошку своими зубами’). Подтверждением могут служить и следующие примеры [там же: 191]:

Roger blinked (‘Роджер моргнул’) vs .?Roger’s eyelids blinked (?‘Веки Роджера моргнули’).

Roger figured out the puzzle (‘Роджер решил загадку’) vs .?Roger’s mind figured out the puzzle (?‘Мозг Роджера решил загадку’).

Roger whistled (‘Роджер свистел’) vs .?Roger’s lungs whistled (?‘Легкие Роджера свистели’).

Нередко активная зона даже не является частью профилируе- мого объекта, а просто некоторым образом с ним связана, ср.:

I’m in the phone book. I smell a cat.

She heard the piano.

Подобные предложения представляют серьезную проблему для формальной семантики, поскольку их буквальная интер- претация противоречит здравому смыслу: человек не может находиться внутри телефонной книги, обонять кошку (а не ее запах), слышать само фортепиано (а не его звуки). Выход из положения генеративная грамматика видит в том, чтобы глу- бинные структуры сохраняли «логику жизни», т. е. представля- лись в виде, соответствующем высказыванию She heard the soundof the piano (‘Она услышала звуки фортепиано’), а при порож- дении поверхностных структур подчеркнутая часть удалялась в результате применения соответствующего трансформационно- го правила. Однако, по мнению Лангакера, такое решение не может претендовать на серьезный анализ самого явления [там же: 193–194].

Как указывает Уильям Крофт [Croft 1993: 352], отношение между такими предложениями, как She heard the sound of the piano и She heard the piano, традиционно рассматривается как пример метонимического сдвига существительного при сохранении не- изменным глагольного значения. Лангакер предлагает иную ин- терпретацию [Langacker 1991a: 194–195]. Он считает, что в данных предложениях глагол hear реализует два разных семантических варианта, а именно: в первом случае — взаимодействие между субъектом восприятия и звуком, а во втором — между субъектом восприятия и источником звука (фортепиано) (рис. 16). Эти варианты имеют одинаковую базу, состоящую из источника зву- ка, самого звука и воспринимающего субъекта с его слуховым аппаратом: иными словами, они опираются на общую систему знаний о звуках, их источниках и восприятии звука человеком. Совпадают и активные зоны, подразумеваемые этими высказы- ваниями. Различие сводится к аспекту образности: если траек- тором в обоих случаях является субъект восприятия, то ориенти- ром в первом примере выступает звук, а во втором — его источник (фортепиано). Соответственно, различаются и профили данных предикаций.

(a) (b)

auditory apparatus (AZ)

auditory apparatus (AZ)

perceiver (tr)

sound (lm)

sound source

perceiver (tr)

sound (AZ)

sound source (lm)

HEAR HEAR′

Рис. 16. Hear [Langacker 1991a: 195]

Трудно переоценить роль когнитивных точек отсчета в орга- низации ментального опыта человека. Принцип различной выде- ленности сущностей лежит в основе нашего когнитивного функ- ционирования и, разумеется, не ограничивается сферой языковой обработки, а затрагивает также процессы восприятия, категори- зации, сравнения, ср. распределение внимания, прототипы, кон- цептуальную метафору, противопоставление фигуры и фона. Между всеми этими явлениями, изучаемыми обычно по отдель- ности и описываемыми независимо, в рамках не связанных меж- ду собой терминологических систем, Лангакер усматривает некое

«дразнящее сходство» [Langacker 1993: 35]. Это позволяет ему высказать предположение, что «языковые и когнитивные меха- низмы в основе своей обусловлены единой способностью, прояв- ляемой во всех областях и на всех уровнях организации, а именно: динамической эксплуатацией асимметрично выделенных сущно- стей, служащих для структурирования опыта» [там же: 36].

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: