Распределение внимания

Если первые две схематические системы приписывают обозна- чаемому объекту или событию конфигурационную структуру и устанавливают точку зрения, с которой его надлежит рассматри- вать, третья схематическая система регулирует распределение внимания по этой структуре с данной точки зрения. Распределение внимания включает три фактора [там же: 97–98]:

1) сила внимания (strength of attention), коррелирующая с более традиционными понятиями когнитивной выделенности (salience), выдвижения на передний план (foregrounding) и отодвигания на задний (backgrounding);

2) модель внимания (pattern of attention), распадающаяся, в свою очередь, на:

· фокус внимания (focus of attention),

· окно внимания (window of attention),

· уровень внимания (level of attention);

3) приписывание внимания (mapping of attention), благодаря которому одна и та же модель внимания может быть по-разному наложена на описываемую сцену.

Из перечисленных факторов Талми подробно рассматривает фокус внимания, к которому автор относит такие категории, как уровень синтеза (level of synthesis), уровень экземплярности (level of exemplarity), уровень базовой линии в иерархии (level of baseline within a hierarchy) и уровень подробности (level of particularity) [там же: 99–107].

Мы же обратимся к подмодели «окно внимания», которой Талми в свое время посвятил пространную статью [Talmy 1996]. В ней данный феномен описывается применительно к различным типам событий: движению, каузации, повторяющимся актам и др. Отправной точкой служит понятие «каркас события» (event frame),

который, согласно определению, образован существенными, ядер- ными элементами конкретного события или типа события, а так- же их отношениями между собой и не включает периферийные и случайные элементы данного события (время, место и прочие подробности) [там же: 237–238]. Так, каркас движения предпо- лагает целостную траекторию перемещения объекта, каркас кау- зативного действия — всю цепочку актов, повлекших изменения в объекте и т. д.

Проиллюстрируем понятие окна внимания на примере движе- ния [там же: 244–249]. Талми различает три типа движения:

· с незамкнутой траекторией (open path),

· с замкнутой траекторией (closed path),

· с фиктивной траекторией (fictive path).

Незамкнутая траектория допускает всевозможные виды «кад- рирования» внимания: «окно» может включать весь путь движения, либо любой из его этапов (начальный, серединный или конечный), либо любые два из них. Упомянутые в тексте этапы тем самым как бы выдвигаются на передний план, а опущенные — отодвигаются на задний, что, однако, не мешает слушателю / читателю мыслен- но восстанавливать их, учитывая каркас данного типа события и контекст.

Вслед за Талми проиллюстрируем сказанное на примере пред- ложения, которое начинается словами:

The crate that was in the aircraft’s cargo bay fell … (‘Корзина, находив- шаяся в грузовом отсеке самолета, выпала...’).

Как указывает автор, оно может быть завершено любым из следующих способов:

1) окно охватывает всю траекторию: The crate that was in the aircraft’s cargo bay fell out of the plane through the air into the ocean (букв. ‘Корзина, находившаяся в грузовом отсеке самолета, выпала из самолета через воздух в океан’);

2) окно включает любые два из трех этапов пути:

· начальный и серединный: The crate that was in the aircraft’s cargo bay fell out of the plane through the air,

· начальный и конечный: The crate that was in the aircraft’s cargo bay fell out of the plane into the ocean,

· серединный и конечный: The crate that was in the aircraft’s cargo bay fell through the air into the ocean;

3) окно включает один (любой) этап пути:

· начальный: The crate that was in the aircraft’s cargo bay fell out of the plane,

· серединный: The crate that was in the aircraft’s cargo bay fell through the air,

· конечный: The crate that was in the aircraft’s cargo bay fell out into the ocean.

В отличие от незамкнутой траектории, путь по замкнутому контуру предполагает ограничение на возможные способы «кад- рирования» внимания, а именно запрет на окно, включающее только начальную точку движения. Это связано с тем, что при замкнутой траектории указания на начальный этап движения недостаточно для мысленного восстановления всей траектории.

Возьмем в качестве примера предложение:

Go get it out of the refrigerator and bring it here (‘Пойди возьми его из холодильника и принеси сюда’) —

следующее за утверждением I need the milk (‘Мне нужно моло- ко’).

В нем реализован вариант (1) — максимальныое окно:

1) окно внимания охватывает все событие целиком: начальный этап (Go), серединный (get it out of the refrigerator) и конечный (bring it here).

По аналогии с предыдущим примером, возможны и прочие способы кадрирования внимания, за исключением одного, ср.:

2) окно включает любые два из трех этапов пути:

· начальный и серединный: Go get it out of the refrigerator,

· начальный и конечный: Go and bring it here,

· серединный и конечный: Get it out of the refrigerator and bring it here,

3) окно включает один этап пути:

· начальный: * Go (высказывание помечено как «неправиль- ное», потому что не позволяет мысленно восстановить всю траекторию движения),

· серединный: Get it out of the refrigerator,

· конечный: Bring it here.

Под фиктивной траекторией Талми понимает перемещение фокуса внимания по обозреваемой сцене [там же: 247]. Характер- но, что говорящий при описании этого воображаемого пути при- бегает к помощи ровно тех же языковых средств, посредством которых обозначаются «реальные» траектории движения, напри- мер конструкции «X be across Y from Z», ср.:

My bike is across the street from the bakery (‘Мой велосипед стоит через дорогу напротив булочной’).

Jane sat across the table from John (‘Джейн села за стол напротив Джона’).

Использование данной конструкции для описания фиктивно- го движения предполагает, что фокус внимания первоначально находится в пункте Z (булочная, Джон), затем пересекает Y (доро- га, стол) и наконец доходит до точки X (велосипед, Джейн). В приведенных примерах окно внимания охватывает всю сцену целиком. Возможны и некоторые другие варианты, а именно:

(a) окно включает начальный и конечный этапы:

My bike is across from the bakery, Jane sat across from John;

(b) окно включает серединный и конечный этапы:

My bike is across the street, Jane sat across the table.

В примерах (a) опущение серединного этапа фиктивной тра- ектории обычно не препятствует тому, что адресат — с опорой на контекст и речевые конвенции — успешно реконструирует опи- сываемую ситуацию. В предложениях типа (b) адресат «вычисля- ет» начальную точку фиктивного движения либо из предшествую- щего текста, либо из текущего положения говорящего.

Обратимся теперь к каузативному событию, связанному с фи- зическим воздействием на объект [там же: 249–258]. Каркас та- кого события представляет собой цепь непосредственно следую- щих друг за другом подсобытий:

· намерение агента, вызывающее телесное движение;

· телесное движение агента, запускающее цепочку физических действий;

· совокупность промежуточных действий, каждое из которых обусловлено предыдущим;

· предпоследнее подсобытие, оно же — непосредственная при- чина окончательного результата;

· окончательное подсобытие, воплощающее намерение агента.

Талми подчеркивает, что в большинстве языков каузативные конструкции обычно включают упоминание только об агенте — инициаторе события и окончательном результате, а все середин-

ные этапы опускаются. Ср., например: I broke the window (‘Я разбил окно’), — где отсутствуют какие бы то ни было указания на теле- сные движения агента (например, нагнулся, поднял с земли ка- мень, выпрямился, замахнулся и с силой бросил его вперед), дви- жение камня по воздуху, его столкновение с окном и пробивание окна насквозь.

Из всех промежуточных этапов наибольшую вероятность быть выраженным, т. е. попасть в окно внимания, имеет предпоследнее подсобытие, непосредственно каузирующее окончательный ре- зультат. В английском языке оно регулярно обозначается оборо- том «by + Gerund», ср.:

I broke the window by hitting it with a rock (букв. ‘Я разбил окно тем, что попал в него камнем’).

Примечательно, что эта конструкция оказывается неприемле- мой для обозначения других промежуточных этапов, ср.:

I broke the window...

*by grasping a rock with my hand (‘тем, что взял в руку камень’),

*by lifting a rock with my hand (‘тем, что поднял камень’),

*by swinging a rock with my arm (‘тем, что замахнулся камнем’),

*by propelling a rock through the air (‘тем, что с силой пустил камень по воздуху’),

*by throwing a rock toward it (‘тем, что бросил камень в направлении его’),

?by throwing a rock at it (‘тем, что бросил в него камень’).

С когнитивной точки зрения существенно, что именно сере- динные этапы события (будь то движение или каузация) нередко оказываются невыраженными: намерение агента относительно наступления определенного события или состояния и наступление этого события / состояния выдвигаются на передний план и как бы «склеиваются» друг с другом, а промежуточные этапы остают- ся в тени. Размышляя о преимуществах такого осмысления собы- тия, при котором намерение и его реализация соединяются как будто встык (conceptual splicing), Талми отмечает, что оно сочетает в себе факторы постоянства и пластичности. С одной стороны, сохраняется общая схема достижения цели (goal schema), с дру- гой — способы ее достижения могут варьировать. В этом плане устройство языка повторяет существенные особенности других когнитивных систем [там же: 255–258].

Вложенность

Как отмечалось выше, вложенность представляет собой один из трех организующих принципов, присущих схематическим ка- тегориям. Его суть заключается в том, что одно грамматически выражаемое понятие может оказаться вложенным в другое, а то, в свою очередь, — в третье и т. д.

Вложенность конфигурационной структуры может быть пока- зана на примере следующего ряда предложений [Талми 1999, № 6: 108]:

I saw a duck [...in the valley] (‘Я видел утку [...в долине]’).

I saw ducks (‘Я видел уток’).

I saw a group of 5 ducks (‘Я видел группу из 5 уток’).

I saw groups of 5 ducks each (‘Я видел группы по 5 уток в каждой’).

I saw 3 ponds full of groups of 5 ducks each (‘Я видел 3 пруда по 5 уток в каждой’).

Мы видим, что первоначально униплексный объект (утка) претерпевает когнитивную операцию мультиплицирования (утки). Полученный результат ограничивается и вновь концептуализи- руется как униплекс (группа из 5 уток) и снова мультиплицирует- ся (группы уток). Наконец, новая мультиплексность окончатель- но ограничивается (3 пруда с группами уток).

Схематическая система перспективы также может демонстри- ровать вложенность [там же: 109–110]. Так, в предложении:

At the punchbowl, John was about to meet his first wife-to-be (‘У чаши с пуншем Джону предстояло встретить свою будущую первую жену’) —

можно выделить несколько точек перспективы (рис. 23). Самая ранняя точка (A) устанавливается выражением be about to (‘пред- стоять’) и связана с моментом чуть раньше встречи Джона с определенной женщиной (точка B). Выражение wife-to-be (‘буду- щая жена’) сигнализирует о точке (C), когда эта женщина станет женой Джона. Слово first (‘первый’) ведет еще далее вперед, к сле- дующей жене или женам Джона (D). Наконец, точка зрения го- ворящего в момент речи (E) устанавливается прошедшим време- нем глагола was. Таким образом, вложенность в данном примере предполагает включение более ранних точек зрения в сферу на- блюдения, осуществляемого с позиций текущего момента.

T3

T3

A B C D E

Рис. 23. Вложенность перспективы [Талми 1999, № 6: 109]

Примером вложенности внимания (точнее, фокуса внимания) может служить предложение:

The customer was sold a vase (‘Покупателю продали вазу’), —

в котором «объектив наведен» на покупателя, но некоторое вто- ричное внимание уделяется и продавцу за счет употребления гла- гола sell (‘продавать’). Хотя мы и «смотрим» на покупателя, а про- давец находится как бы «за кулисами», действия продавца кажутся более активными, а покупатель выглядит скорее пассив- ным получателем.

Наличие в рассмотренном примере двух фокусов внимания (основного и второстепенного, вложенного) становится очевид- ным, если сравнить его с другим предложением, описывающим ту же ситуацию:

The customer bought a vase (‘Покупатель купил вазу’), —

где за счет лексемы buy (‘покупать’) все внимание сконцентриро- вано на покупателе, а роль продавца отодвинута на задний план [там же: 110–112].

Динамика сил

Четвертая схематическая система получила название «динами- ки сил» (force dynamics). Талми определяет ее как семантический компонент языка, касающийся взаимодействия противоположных сил, например, внутреннего стремления объекта к движению или покою, противодействия этому стремлению со стороны другого объекта, сопротивления противодействию, преодоления сопро- тивления, столкновения, блокировки проявления силы, снятия этой блокировки и пр. [Talmy 1996: 277]. Называя динамику сил

«забытой семантической категорией» [Talmy 1986: 67], автор тем самым подчеркивает отсутствие каких бы то ни было системати- ческих исследований по данной проблеме в лингвистике.

Сравним предложения [там же: 69]:

The ball was rolling along the green (‘Мяч катился по газону’) vs. The ball kept (on) rolling along the green (‘Мяч продолжал катиться по га- зону’).

Если в первом из них движение мяча представлено как авто- номное явление, нейтральное с точки зрения динамики сил, то во втором употребление конструкции «keep (on) + Gerund» пред- полагает некоторое силовое взаимодействие. Возможно, естест- венная тенденция мяча к остановке преодолевается воздействием на него внешней силы (например, ветра), или инерция мяча в описываемый момент столь велика, что превосходит сопротив- ление среды (силу трения о траву).

Динамика сил может проявляться не только в сфере физических взаимодействий, но и в ситуациях, связанных с моделями поведения и внутренними психологическими состояниями, ср. [там же]:

He didn’t close the door (‘Он не закрыл дверь’) vs. He refrained from closing the door (‘Он не стал закрывать дверь’).

She’s polite to him (‘Она обращается с ним вежливо’) vs. She’s civil to him (‘Она проявляет любезность в отношении к нему’).

Как видно из последней пары предложений, отдельные значе- ния, связанные с динамикой сил, могут быть лексикализованы в языке, однако Талми интересуют прежде всего способы выраже- ния данной категории элементами закрытых классов.

Для описания типов ситуаций, связанных с проявлением ди- намики сил, Талми вводит понятия «агонист» (agonist) и «антаго- нист» (antagonist). Агонист — это тот из двух взаимодействующих объектов, который находится в фокусе и характеризуется с точки зрения его внутренней тенденции (к движению или покою) и результата взаимодействия с антагонистом. Для наглядности автор прибегает к схематическим изображениям (рис. 24).

Выделяются три основных типа ситуаций, связанных с про- явлением динамики сил.

Первый тип — это стабильные модели силовой динамики (steady-state force dynamic patterns). Они включают в себя четыре подтипа, представленные следующими примерами (рис. 25):

(a) The ball kept rolling because of the wind blowing on it (‘Мяч продол- жал катиться под воздействием на него порывов ветра’).

(b) The shed kept standing despite the gale wind blowing against it (‘Сарай продолжал стоять несмотря на порывы шквального ветра’).

(c) The ball kept rolling despite the stiff grass (‘Мяч продолжал катить- ся несмотря на жесткую траву’).

Агонист Антагонист Внутренняя тенденция: к движению

к покою

Результирующее состояние: движение

покой

Рис. 24. Условные обозначения для описания динамики сил [Talmy 1986: 70].

(a) (b) (c) (d)

+ +

Рис. 25. Стабильные модели силовой динамики [Talmy 1986: 71]

(d) The log kept lying on the incline because of the ridge there (‘Бревно продолжало лежать на склоне холма, не скатываясь вниз, благодаря насыпи’).

Данные подтипы различаются между собой значениями сле- дующих трех параметров:

1) Внутренняя тенденция агониста:

· к покою (a, b);

· к движению (c, d).

2) Результирующее состояние агониста:

· движение (a, c);

· покой (b, d).

3) Агонист по отношению к антагонисту:

· слабее (a, d);

· сильнее (b, c).

В то же время у каждого из них есть по одному общему пара- метру с любым другим подтипом.

Второй тип представлен подвижными моделями силовой ди- намики (shifting force dynamic patterns). В них антагонист не воз- действует с постоянной силой на агониста, а лишь дает некий толчок, приводящий к изменению состояния агониста. Здесь также возможны четыре варианта в зависимости от внутренней тенденции агониста, характера воздействия антагониста и резуль- тирующего состояния агониста (рис. 26):

(e) (f) (g)

+

+ (h)

Рис. 26. Подвижные модели силовой динамики [Talmy 1986: 74]

(e) The ball’s hitting it made the lamp topple from the table (‘Мяч ударил по лампе, и она упала со стола’).

(f) The water’s dripping on it made the fire die down (‘В огонь попала вода, и он погас’).

(g) The plug’s coming loose let the water flow from the tank (‘Затычка выпала, и вода вытекла из резервуара’).

(h) The stirring rod’s breaking let the particles settle (‘Мешалка слома- лась, и частицы осели на дне’).

Как и в случае стабильных моделей, каждая пара предложений характеризуется общим значением какого-то одного из релевант- ных параметров, ср.:

1) Внутренняя тенденция агониста:

· к покою (e, h);

· к движению (f, g).

2) Характер воздействия антагониста:

· каузация (e, f);

· позволение (letting) (g, h).

3) Результирующее состояние агониста:

· начало движения (e, g);

· завершение движения (f, h).

Наконец, выделяется третий тип ситуаций, связанных с про- явлением динамики сил, а именно вторичные стабильные модели силовой динамики (secondary steady-state force dynamic patterns). Вторичными они называются потому, что образованы от собст- венно стабильных моделей силовой динамики путем изменения роли антагониста. Если в стабильных моделях антагонист актив- но воздействовал на агониста, то здесь наблюдается невмешатель- ство антагониста в положение агониста (рис. 27):

(i) (j) +

Рис. 27. Вторичные стабильные модели силовой динамики [Talmy 1986: 76].

(i) The plug’s staying loose let the water drain from the tank (‘Затычка не была воткнута, и вода вытекла из резервуара’);

(j) The fan’s being broken let the smoke hang still in the chamber

(‘Вентилятор был сломан, и дым неподвижно висел в зале’).

Талми утверждает, что введенное им понятие динамики сил является обобщением традиционного понятия каузации, что по- зволяет раздвинуть привычные рамки последнего и включить в рассмотрение не только прототипические ситуации каузирования действия, но и ситуации каузирования покоя. Динамика сил, по мнению автора, дает возможность с единых позиций подойти как к анализу ситуаций, связанных с собственно каузированием, так и к случаям попустительства тому или иному ходу вещей, позво- ления событию случиться. Другое достоинство своего подхода Талми видит в опровержении взгляда на каузацию как на прими- тивное понятие. Выделение таких компонентов силовой динами-

ки, как агонист, антагонист, их сила, внутренняя тенденция, ре- зультирующее состояние, воплощает новое представление о каузации как о сложном концептуальном целом [там же: 81–82].

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: