ВОЗМОЖНОСТЬ КОНСОЛИДАЦИИ И ОБОСОБЛЕНИЯ ДИАЛЕКТНЫХ ЧЕРТ

Легкая проницаемость систем диалектов, возможность их сме­шения, отсутствие четких диалектных границ и разбросанность диалектных явлений еще не говорят о том, что диалектов вообще не существует. В определенных условиях диалектные различия мо­гут выступать более отчетливо и даже иметь более или менее опре­деленные территориальные границы. На типовой схеме языкового ландшафта зоны переходных говоров уже можно было заметить, что по направлению к основному ареалу, занимаемому каждым из диа­лектов, начинает уменьшаться степень смешения различных диа­лектных признаков, и определенные диалектные черты становятся как бы более устойчивыми. Предположим теперь, что мы имеем диалект, территориально изолированный от других диалектов, у которого связь с другими диалектами или очень слаба, или вовсе отсутствует. Таких диалектов можно найти немалое количество.

Ярким примером может служить хотя бы уже упоминавшийся коми-язьвинский диалект, территория распространения кото­рого со всех сторон окружена территорией с русским населением, многие диалекты переселенцев в Сибири, особенно диалекты та­тар, чувашей, мордвы и т. п.

Поскольку процесс появления инноваций совершается беспре­рывно, а возможность связи с родственными диалектами крайне ограничена, а нередко и вовсе отсутствует, то с течением времени этот диалект накопит такое количество отличительных черт, что будет очень мало похож на другие диалекты и постепенно превратится в самостоятельный язык. Если все характерные осо­бенности такого диалекта перенести на карту, то они обнаружат кучность и сосредоточенность.

Кроме того, не все диалектные особенности имеют одинаковые возможности дальнейшего распространения. Распространению особенностей одного диалекта могут мешать особенности языковой<473> системы других диалектов, нормы литературного языка, различие быта, природных условий и целый ряд других факторов. Так, например, в некоторых северно-русских говорах есть такие слова, как зарод 'большой стог сена', наволок 'заливной прибреж­ный луг', уландать 'выть', упаки 'валенки' вадья 'озеро с топ­кими берегами', стожар 'опорный толстый шест в стоге сена', поветь 'задняя часть дома, под которой помещается хлев', вачкан 'червивый гриб', черемя 'наст' и т. д. Можно с полной уве­ренностью сказать, что на русские говоры Московской области эти диалектные лексические особенности никогда не распростра­нились бы. Небольшое количество хороших заливных лугов и свя­занное с ним отсутствие привычки оставлять большое количество сена на лугах делает ненужным введение таких слов, как зарод, стожар и т. п. Скудость лесов исключает возможность постройки больших домов с поветью, как это принято на Севере. Такие слова, как уландать, вадья, вачкан, черемя и упаки, представляют собой заимствования из финно-угорских языков. Им оказывают сопро­тивление другие слова русского языка, не говоря уже о том, что они этимологически не связаны ни с одним русским словом. Та­кие синтаксические особенности некоторых северно-русских гово­ров как, например, замена в некоторых случаях родительного па­дежа именительным вроде В лесу никакие грибы нет или пропуски предлогов типа Ухте живет, также не могли бы распространиться в среднерусских говорах. Вышеуказанные явления возникли под влиянием финно-угорского языкового субстрата.

В русских говорах не наблюдается тенденций к сокращению сферы употребления родительного падежа или к утрате предло­гов. Поэтому языковой системой они не поддерживаются. Что же касается происхождения вышеуказанных конструкций, то первоначально они были созданы нерусскими, плохо знавшими русский язык, и затем механически распространились в опреде­ленных районах.

Все эти обстоятельства ведут к тому, что некоторые диалект­ные явления оказываются территориально ограниченными и об­разуют в определенных районах пучки изоглосс. Это дает возмож­ность диалектологам выделять не только ареалы распространения диалектов, но также так называемые диалектные зоны и группы говоров.

В диалектах, таким образом, осуществляются два разнонаправленных процесса. С одной стороны, диалекты постоянно смеши­ваются, их системы взаимопроникают одна в другую; с другой стороны, действуют факторы, ведущие к обособлению диалектных явлений, что бывает связано также с появлением специфических этнических особенностей.

Структурные методы пока еще недостаточно применяются в диалектологии. Можно предполагать, что внедрение структурных методов в изучение диалектов даст возможность более четко раз<473>граничить особенности отдельных диалектов. Мы можем, напри­мер, соединить одной изоглоссой явления, которые внешне ка­жутся совершенно одинаковыми. Однако при структурном подходе может оказаться, что они далеко не равноценны [87, 388—400].

Наличие общих звеньев в разных диалектных системах подчер­кивает связь между этими системами. Вместе с тем важно учесть, что каждая диалектная система отличается и своим своеобразием, которое проявляется в частности в том, что общие звенья в разных диалектных системах могут занимать разное место. Например, формы матеря, матерю, материй и т. п. в одном диалекте яв­ляются исключением из системы склонения существительных ж.р. с основой на мягкий согласный (курский), в другом подверг­лись перераспределению по классам склонения вместе со всеми другими существительными этого типа, т. е. весь тип с основой на мягкий согласный перешел в класс существительных с основой -a (верхнеднепровская группа). Произношение ч без затвора, т. е. как ш (шашка, шай) в одних говорах наблюдается вместе с изме­нением ц в с, т.е. в фонетической системе таких говоров вообще нет, вернее не было, аффрикат, в других ш употребляется рядом с ц, т. е. в говоре сохраняется зубная аффриката и исчезает нёб­ная и т. д.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: