Раздел 4. Направления в современной семиотике

1. Биосемиотика. Знаковые ситуации и язык животных. Средства коммуникации в мире животных. Неинтенциональный язык животных. Семиотический анализ интенционального языка обезьян и дельфинов.

2. Семиотические проблемы глоттогенеза. Гипотезы происхождения языка человека. Отличия человеческой речи от кодов животных.

3. Основные вопросы лингвосемиотики. Языковые и неязыковые знаки. Виды языковых знаков. Семиотическое и лингвистическое определение языка. Основные типы языков.

4. Семиотические механизмы онтогенеза. Овладение знаками в младенчестве. Семиотическая деятельность дошкольного возраста. Семиотические аспекты школьного и студенческого возраста.

5. Семиотика культуры (этносемиотика). Понятие семиосферы. Проблематика семиосферы. Человек – текст – семиосфера. Параграфемика. Культурно-семиотические ряды. Семиотика концептов.

Ключевые слова: биосемиотика, неинтенциональные языки животных, интенциональная знаковая коммуникация животных, глоттогенез, социальная сущность человеческой речи, лингвосемиотика, языковой знак, интенциональные и неинтенциональные языковые знаки, основные типы языков, онтогенез, этносемиотика, семиосфера, концепт, параграфемика, культурно-семиотические ряды.

Требования к компетентности:

· знать основные направления в современной семиотике, применять эти знания для эффективной организации учебной и практической деятельности;

· уметь объяснить семиотические проблемы глоттогенеза;

· уметь обосновывать отличия человеческой речи от кодов животных;

· уметь определять языковые и неязыковые знаки, интенциональные и неинтенциональные;

· знать сущность семиотических механизмов онтогенеза и уметь применять эти знания в профессиональной сфере.

Биосемиотика исследует системы, основанные на знаках, важных для самого существования организма.

Особое место в развитии идей биосемиотики принадлежит немецкому биологу Якобу фон Икскюлю. В своей работе «Внешний и внутренний мир животных» (1909 г.) он обратил внимание, что после распространения дарвинизма ученые начинают в ряду животных видеть только ступени исторического совершенствования животного организма, от простейшего к более сложному; при этом забывают, что сложность организма сама по себе вовсе не является совершенством: самая лучшая лошадь не выполнит в совершенстве функций дождевого червя. Вопрос о степени совершенства живого организма должен, по мнению Икскюля, решаться сравнением «структурного плана организма». Из всего многообразия мира каждое животное выбирает для себя то, что отвечает его собственной организации. Количество и связи выбранных таким образом участков окружающего мира и создают «внешний мир животного». Внешний мир одного вида, одной особи чрезвычайно отличен от внешних миров других видов, и даже других особей. Произведенные этим внешним миром действия в организации животного, в особенности в его нервной системе, согласованные и упорядоченные его структурным планом, образуют в совокупности «внутренний мир животного». Этот ход мыслей привел Я.Икскюля к общей формулировке: биологическая связь между организмом и внешней средой, включая и связь между одним организмом и другими, и есть знаковая система.

Животные находятся в непосредственном контакте с окружающей средой. Они каждый день должны добывать себе пищу, выслеживать добычу, заботиться о том, чтобы уберечь себя от врагов и т.д. Животные не смогли бы выжить, если бы они не были способны в широких пределах приспосабливаться к изменениям окружающей среды, вырабатывая условные рефлексы. Всякий условный рефлекс характеризуется тем, что один раздражитель сигнализирует о другом раздражителе, т.е. один раздражитель является знаком другого.

Неинтенциональные языки животных характеризуются следующими чертами:

- смысловые значения, стоящие за единицами, которые образуют такой язык, не являются ни понятиями, ни представлениями;

- смысловые значения не осознаются, они представляют собой следы в нервной системе, всегда присутствующие лишь на физиологической уровне;

- язык животных врожденный;

- использование знаков осуществляется только инстинктивно в строго определенных условиях (нарушение условий ведет к нарушению знака);

- коммуникация животных однонаправленная. Диалоги возможны, но редки. Обычно это два самостоятельных монолога, произносимых одновременно;

- в коммуникации животных невозможна информация не о себе. Они не могут рассказать о прошлом или будущем;

- негибкость знаковой системы, ее жесткая регламентированность. В среднем у животных примерно 60 сигналов.

Вопрос о том, используют ли животные интенциональные языковые знаки и, следовательно, владеют ли они интенциональным языком, весьма сложен.

Дело в том, что так как интенциональные языковые знаки производятся намеренно, то их использование предполагает понимание хотя бы простейших отношений, существующих между вещами, между вещами и организмами, а также между самими организмами. Следовательно, решение вопроса о наличии у животных интенционального языка невозможно без решения другой сложной проблемы: обладают ли животные интеллектом, а если обладают, то в какой степени и какова природа их интеллекта.

В этом отношении интересны исследования интеллекта обезьян, начатые В. Келером и продолженные многими учеными, в том числе Павловым и его сотрудниками.

Познакомимся с двумя опытами, проведенными при изучении интеллекта обезьян.

1) Перед клеткой кладут пищу на таком расстоянии, чтобы подопытный шимпанзе, находясь в клетке, не мог достать ее руками. В клетке имеется палка достаточной длины. Когда шимпанзе вводят в клетку, он замечает пищу, озирается вокруг, видит палку, подходит к ней, берет и, просунув сквозь прутья, подтягивает пищу.

2) Высоко под потолком клетки подвешивается банан. В летке разбросаны в беспорядке вещи разных размеров. В клетку помещают шимпанзе. Увидев высоко над собой банан, шимпанзе как бы оценивает расстояние до него, затем выбирает самый большой ящик, ставит его под бананом. На этот ящик помещается ящик меньших размеров, на последний еще один ящик. Шимпанзе проверяет устойчивость сооружения, затем взбирается на него и достает плод.

Обнаруживает ли такое поведение хотя бы зачатки интеллекта? Безусловно, да.

Что же представляет собой интеллект обезьян? Павлов пишет, что интеллект антропоида «состоит из ассоциаций». У обезьян, подобно человеку, существует «собственный внутренний мир, состоящий из прежних раздражений и рефлексов». У антропоидов есть конкретное мышление.

Конкретное мышление животных существенно отличается от абстрактного мышления человека. Последнее осуществляется с помощью второй сигнальной системы – слов. Пользуясь внутренней речью, человек способен думать, размышлять о вещах, не воспринимаемых непосредственно органами чувств. Итак, антропоиды обладают лишь зачатками интеллекта, основанного на простейших ассоциациях образов. Поэтому интенциональный язык существует у них, но только в зачаточной форме.

Поскольку обезьяны обнаруживают в своем поведении элементы разума, у исследователей давно появилась мысль научить их словам человеческой речи. однако на этом пути удалось достичь весьма немногого. Речевой аппарат обезьян плохо приспособлен к произнесению звуков человеческой речи. Так, Фарнесу потребовалось около шести месяцев ежедневной тренировки, чтобы научить орангутанга говорить «папа».

Если обезьяны с трудом научаются произносить несколько человеческих слов, то человеческую речь они понимают в гораздо большем объеме. Фарнес находил поразительной способность обезьян научаться пониманию человеческой речи. Это указывает на их способность к осмысленному восприятию звуков. Представления у них налицо.

Если обезьяны общаются друг с другом с помощью звуков сравнительно редко, то язык жестов, мимики, поз занимает в их жизни первостепенное место. Зная это, супруги Беатриса и Алленд Гарднеры научили шимпанзе Уошо языку жестов (около 200 слов американского языка жестов для глухонемых – амслена, более 300 комбинаций из нескольких жестов и слов, причем Уошо научилась даже самостоятельно составлять несложные фразы типа «грязный Джек, дай пить» (обидевшись на служителя зоопарка), «водяная птица, уйди» (о неожиданной гостье – утке).

Рассмотрим также эксперимент Крофорда, изучавшего сотрудничество обезьян. К решетке нужно было подтянуть тяжелый ящик, который одна обезьяна была не в силах сдвинуть. В этой ситуации обезьяны прибегали к просящим и направляющим жестам, которые носили явно интенциональный характер. Например, одна особь берется за свой канат, но не тянет ящик, а смотрит на другую ожидающе, затем подзывает ее своей рукой, приглашая к совместной работе. Если обезьяна не отликается на приглашение, первая переходит к более энергичным действиям: подталкивает соседку, поворачивает ее к канату и ждет от нее сотрудничества.

В последнее время стали много говорить о разумности китообразных. И прежде всего дельфинов. Уже ясно, что у дельфинов с их большим мозгом условные рефлексы вырабатываются гораздо быстрее, чем у обезьян. Известный зоопсихолог Джон Лилли в своей работе «Человек и дельфин» высказал предположение, что китообразные обладают высокоразвитым языком, с помощью которого умеют передавать друг другу довольно сложные сообщения, описывать события и предупреждать о них. Основываясь на этом, ученый полагает, что в конце концов мы, люди, в ближайшие 10-20 лет установим контакт с дельфинами, которые будут информировать нас о тайнах океана. Это предположение преждевременно и не подтверждено строгими экспериментами.

Филогенез языка – это процесс возникновения и развития человеческого языка вообще.

Глоттогенез (от греч. «глотта» – язык и «генезис» - происхождение) – процесс становления человеческого естественного языка, отличного от других систем знаков. Проблема глоттогенеза продолжает более общую проблему филогенеза.

В разные периоды развития человеческой культуры, науки люди по-разному объясняли происхождение языка.

Чем же отличается человеческий язык как система знаков от других знаковых систем? Как происходило становление человеческого языка?

Исследования ученых разных областей научного знания (лингвистики, антропологии, палеоневрологии) позволяют предположить, что у предков человека, как и у современного человека в эмбриональном и раннем развитии, раньше формируются зоны правого полушария, отвечающие за семантику жестов и слов звукового языка, потом задние зоны левого полушария, ответственные за словесное называние предметов, позднее всего передние зоны левого полушария, занятые построением сложным синтаксических структур. Очевидно, отвечающая этой последовательности созревания зон мозга последовательность, в которой развивается знаковая деятельность ребенка, в известной мере повторяет и эволюционные стадии в глоттогенезе. Поэтому возможна следующая периодизация становления человеческого языка:

1) период, когда жестовая сигнализация сосуществовала со звуковой (как у антропоидов),

2) период длительной эволюции словесных способов называния предметов посредством последовательностей фонем, тогда как синтаксис раннего звукового языка (в котором из нескольких десятков первичных сигналов образовались позднее составные части слов) оставался еще очень простым (как у гоминидов – семейства приматов),

3) период появления Homo sapiens sapiens, язык которого по основным чертам уже не отличается от последующих языков мира.

Теория глоттогенеза разрабатывалась на протяжении ХХ в. лингвистами А.Тромбетти, Б.Розенкранцем, антропологами В.В.Бунаком, Г.У.Хьюзом, палеоневрологом В.И.Кочетковой.

Особенно интенсивно глоттогенез анчали исследовать с конца 70-х гг. ХХ в., когда ему были посвящены симпозиумы Американской национальной Академии наук (1976) и симпозим ЮНЕСКО в Париже (1981). В 1984 г. учреждено Международное общество по исследованию глоттогенеза.

Языковой способностью в психологии и лингвистике считается способность человека к порождению и восприятию речевых произведений. Откуда берется у ребенка такая способность? Передается ли она по наследству или же становится результатом его психического развития? В современной науке нет еще единого мнения в решении вопроса о характере генетической предрасположенности человека к языку. Наблюдая ребенка, мы сталкиваемся с чудом: за каких-нибудь 3-4 года он сам, практически без посторонней помощи овладевает такой сложнейшей коммуникативной системой, как язык. Трудно поверить, что у появившегося на свет младенца нет генетических предпосылок к языковой способности. Подобные соображения приводили многих ученых к гипотезе о врожденных знаниях, которые обеспечивают усвоение языка. Так, знаменитый американский языковед Ноэм Хомский предположил существование в сознании новорожденного глубинных синтаксических структур, облегчающих овладение языковой системой. Традиция в зарубежной ПЛ, берущая начало от крупнейшего психолога Ж. Пиаже, связывает овладение языком с развитием интеллекта.

Большинство отечественных ученых склоняются к мысли о том, что корни языковой способности лежат не в самом языке, а в отношениях объективной действительности и деятельности человека.

На первый взгляд может показаться, способность речевой деятельности, умение пользоваться языком – биологическое, врожденное свойство человека. Однако это не так. Ошибочно думать, что ребенок овладевает речью так же естественно, как он выучивается есть пить, бегать и т.п. собственно биологические свойства человека могут развиться и вне коллектива, а умение говорить в таких условиях не выработается. Вне общества человеку не с кем и незачем говорить.

Науке известны около сорока случаев, когда маленькие дети попадали к разным животным и росли среди них. Чаще всего взращивать детей 2-3летнего возраста удается волкам, которые могут кормить своих человечьих приемышей полупереваренной отрыжкой съеденного мяса. Возвращение найденных «диких детей», «маугли» в человеческое общество, «очеловечение их» – дело исключительно сложное, потому что, как заметил психолингвист Леонтьев, «специфически человеческие способности и свойства отнюдь не передаются людям в порядке биологического наследования, но формируются у них прижизненно, в процессе усвоения ими культуры, созданной предшествующими поколениями». Так, в январе 1954 года на вокзале одного индийского городка было найдено грязное голодное человеческое существо, которое, вероятно, отстало от волчьей стаи. Оно передвигалось на четвереньках, поэтому на ладонях и ступнях его образовались толстые и твердые мозоли. Левая рука с длинными загнутыми ногтями скорее походила на звериную лапу. Это был мальчик, которого назвали Раму. Врачи госпиталя, в который поместили мальчика, пришли к выводу, что он действительно вырос среди диких животных. Раму ел только сырое мясо, запах которого чувствовал на большом расстоянии, так как обладал необыкновенно развитым обонянием. Воду лакал по-собачьи. Был очень чувствителен к электрическому свету. При приближении человека издавал злобное гортанное рычание и кусал тех, кто пытался к нему прикоснуться. Однако через три месяца Раму привык к обслуживающему его медицинскому персоналу. Затем у него возник свойственный детям интерес к игрушкам. Мальчик привык к пище, приготавливаемой людьми, начал понимать и выражать присущие человеку чувства. Но до сих пор мышление раму остается слаборазвитым, и он не может еще воспроизводить членораздельную речь. Ученые продолжают спорить о том, как провел мальчик первые восемь лет своей жизни и как он оказался на вокзале. Этот спор мог бы решить сам Раму, но даже в 16 лет он еще не умел говорить.

Язык – явление не биологическое, а общественное, социальное. Человек овладевает речью в том коллективе, в котором он растет и воспитывается. Способность членораздельной речи формируется у человека в процессе усвоения им исторически сложившейся системы того или иного конкретного языка.

Социальная сущность языка хорошо видна при сравнении его со звуковой сигнализацией животных. Роман Осипович Якобсон выделял следующие отличия:

1) в отличие от кода животных человеческий язык способен манипулировать абстракциями и фикциями (мы можем говорить о судьбе, о роке, о карме; мы употребляем условное наклонение: хотел бы, если, то и пр.);

2) у животных число различающихся сигналов совпадает с корпусом разных сообщений, у человека число сигналов бесконечно, но число комбинаций сигналов абсолютно бесконечно;

3) человек использует оценочные утверждения (ах, как хорошо; пусть идет дождь);

4) человеческому языку свойственна иерархия совмещенных функций (во время речевого акта одновременно реализуется несколько функций);

5) язык – это система с «двойным членением», так как только в человеческом языке есть системно организованные двусторонние единицы (слово «стол» и конкретный вид мебели «стол») и односторонние единицы (фонемы, социально значимые фигуры, которые значения не имеют, а выполняют только функцию). Знаки животных невозможно разбить на фонемы, а человеческие знаки дают бесконечное множество фонем и их сочетаний.

Выводы Якобсона тесно связаны с теорией И.П. Павлова о первой и второй сигнальных системах.

Впечатления, ощущения и представления от окружающей внешней среды как общеприродной, так и социальной (исключая слово, слышимое и видимое), – «это первая система действительности, общая у нас с животными».

Вторая сигнальная система связана с абстрактным мышлением, образованием общих понятий и словом, т.к. огромное преимущество человека над животными заключается в возможности иметь общие понятия, которые образовались при помощи слова.

Все сказанное позволяет сделать вывод, что:

1) язык не природное, не биологическое явление;

2) существование и развитие языка не подчинено законам природы;

3) физические признаки человека (например, расовые) не имеют отношения к языку;

4) социальным языком обладают только люди – это вторая сигнальная система, которой нет у животных.

Однако необходимо отметить и факты другого порядка. Прежде всего мы можем констатировать скорость овладения любым здоровым малышом языка его родителей. Это происходит само по себе без специальных усилий со стороны взрослых. Между тем многочисленных опыты обучения животных языку людей успехом не увенчались.

Важным фактом, свидетельствующим о предрасположенности человека к звуковой коммуникации, является наличие в мозгу специальных зон, которые отвечают за порождение и формирование речи.

Еще одним аргументом, свидетельствующим о существовании наследственных механизмов овладения речью ребенком, можно считать некоторые особенности голосового развития (прежде всего наличие стадии гуления, а также стадии лепета).

В любом случае ясно, что кроме безусловных рефлексов, связанных с жизненно важными функциями (глотание, сосание, хватание и т.д.), ребенок имеет и некую программу овладения языком, «языковой инстинкт».

Теперь мы можем сделать вывод о возможной генетически передаваемой способности к языку: при том, что конкретный национальный язык по наследству не передается, способность к овладению любым национальным языком является врожденной.

Во всяком знаке всегда есть 2 стороны:

1) его материальная форма (т.е. сам предмет), в лингвистике по-разному называется: означающее, экспонент знака (от лат. expōno ‘выставляю напоказ’);

2) значение (т.е. что же предмет обозначает): обозначаемое, содержание знака.

Зеленый флажок или зеленый цвет светофора (экспонент знака) означает «путь свободен» (содержание); рисунок черепа и скрещенных костей на трансформационных будках означает опасно, смертельно опасно. Пример с оставленным портфелем как отсутствие знака и его наличие.

Безусловно, одним из сложнейших знаков является языковой знак. Что же такое языковой знак и чем он отличается от неязыкового знака?

Как и всякий знак, языковой знак представляет собою воспринимаемый организмом (или кибернетическим устройством) предмет, имеющий ценность не сам по себе, а лишь как средство отослать организм к другому предмету, указать на него. Отличительным же признаком языкового знака является то, что он производится животным или человеком и служит средством общения. Наоборот, неязыковой знак не производится другими организмами, хотя имеет для них значение знака.

Например, багровый закат, предвещающий солнечную, но ветреную погоду, является неязыковым знаком, потому что это событие не зависит от действий человека и не служит средством общения. Человек этот знак лишь истолковывает.

Языковые знаки можно подразделить на 1) интенциональные и 2) неинтенциональные.

Интенциональный языковой знак не просто производится как средство общения – человек производит его намеренно, с сознательной целью сообщить нечто другому человеку о действительности (Вчера было холодно), получить от другого человека какую-то информацию (Кто пришел?), побудить его к совершению определенного действия (Сходи в магазин) и т.д.

Неинтенциональный языковой знак тоже производится организмом и служит средством общения, но делается это ненамеренно, без осознания взаимоотношений, существующих между организмами, без понимания коммуникации. Образцом неинтенциональных языковых знаков являются, например, знаки, образующие язык муравьев и язык пчел.

Подавляющее большинство языковых знаков, к которым прибегает человек при общении с другими людьми, применяется интенционально, т.е. с пониманием того, что эти знаки произведут определенное действие; или информируют человека-адресата о положении дел в действительности, или заставят его поступить должным образом, или приведут к тому, что он сообщит нужную информацию (повествовательные, побудительные и вопросительные предложения). Адресант сознательно избирает ту форму предложения, которая позволяет достичь намеченного коммуникативного эффекта, воздействовать на адресата в нужном направлении.

Однако у человека встречаются и неинтенциональные языковые знаки. Это стон больного во время приема у дантиста, следы, оставляемые преступником. Эти языковые знаки были оставлены ненамеренно, случайно.

Основные черты языкового знака:

1) билатеральность (причем связь экспонента и содержания знака более тесная, чем в других знаках. Материальная форма знака не воспринимается отдельно, она сливается со значением. А также в естественном языковом знаке проявляется двойная билатеральность:

материальная форма – фонетическая оболочка (для устной формы),

– графическая оболочка (для письменной формы);

содержание – лексическое значение,

-- грамматическое значение);

2) консервативность (относительная устойчивость языкового знака во времени);

3) изменчивость (тем не менее с течением времени языковой знак способен изменить либо форму, либо содержание);

4) асимметрия языкового знака (впервые этот термин ввел С.О. Карцевский). За одной материальной оболочкой закрепляется несколько значений (омонимия), и наоборот, одно значение могут иметь несколько материальных оболочек (синонимия);

5) обусловленность;

6) конвенциональность.

Знаки не существуют изолированно. Они находятся в определенной связи между собой, т.е. они находятся в системе. Система – это совокупность взаимосвязанных единиц, выполняющих одинаковую функцию. Взаимосвязь элементов выражается в том, что исчезновение, выпадение одного элемента обязательно отразится на других элементах.

Семиотическое определение языка: язык – это совокупность языковых смысловых единиц, т.е. совокупность предметов, которые обладают смысловым значением и которые производятся самими организованными системами.

Язык является очень сложной системой знаков, имеющей свои особенности.

Отличие естественного языка как особой знаковой системы от других знаковых систем:

1) язык как знаковая система обслуживает человека во всех сферах его жизнедеятельности, это значит, что является универсальной системой;

2) язык как система имеет сложную структуру, знаки, входящие в языковую систему находятся в сложных отношениях друг с другом. Знаки языковой системы не равноправны. Одни из них являются простыми, другие – сложными, состоящими из ряда простых. В составе языковой системы есть свои подсистемы или частные системы;

3) язык как знаковая система складывается и изменяется на протяжении тысячелетий;

4) языком можно описать и сам язык. Все остальные системы знаков как бы опираются на язык, «переводятся на язык слов», языковая система не опирается и не может опираться на какой-то другой язык, на другую систему.

Таким образом, язык - совокупность смысловых единиц, связанных между собой определенными смысловыми отношениями.

Любая ли единица языка – знак? Нет. Какие же единицы человеческого языка являются знаками? Конечно, только значащие, двусторонние единицы, прежде всего слово (лексема) и морфема. Высшая языковая единица – предложение – чаще всего есть некая комбинация языковых знаков, создаваемая по определенной модели в процессе порождения высказывания.

Фонемы, будучи единицами односторонними, не являются знаками, но служат строительным материалом для знаков, точнее – для материальной оболочки знаков.

Понятие:

1) Мысль, обобщенно отражающая что-либо из онтологической или семиотической реальности. Создание понятий является неотъемлемой частью семиозиса.

2) Одна из форм слова, обобщающая в себе множество предметов и явлений того же порядка. Понятие противостоит, с одной стороны, имени собственному, обозначающему один предмет или явление, а с другой, концепту, который выступает не только для обозначения чего-то, но также для организации всех других средств общения внутри определенной науки или деятельности.

Семиотическое поле:

1. Совокупность всех референтов, зашифрованных и обрабатываемых в данной знаковой системе.

2. Законченный семиотический текст, имеющий начало, внутреннее содержание и завершение, а также внешние границы.

Один язык отличается от другого языка прежде всего материальной формой предметов, входящих в язык. Для обычного языка – это звуковая оболочка: морская сигнализация осуществляется с помощью флажков; у некоторых племен Африки – барабан (тоже звуковая оболочка, но производит ее не голосовой аппарат человека, а ритм и сила ударов по барабану).

Второе различие, более существенное для раскрытия природы того или иного языка, заключается в различии строения языков. Существуют очень простые языки (ЯЗЫКИ 1) – языковые знаки не разложимы на меньшие единицы, обладающие значением (язык дорожного движения: стрелка налево), комбинации этих знаков немногочисленны.

У языков более сложной структуры (ЯЗЫКИ 2) при помощи нескольких простых знаков можно составлять множество различных комбинаций, обладающих значением, однако сами простые знаки значения не имеют.

Существуют также языки сложной структуры (ЯЗЫКИ 3). Например: «В этом месте разрешен поворот налево». Это высказывание обозначает тот же факт, что и стрелка из языка 1. Однако в отличие от стрелки данный языковой знак разложим на части, обладающие собственным смыслом, т.е. на меньшие языковые знаки.

Основное преимущество языка 3 заключается в его экономичности. Пользуясь ограниченным числом языковых знаков, можно построить практически бесконечное число высказываний.

Мы уже знаем, что наш естественный язык состоит из фонем, морфем, слов и правил соединения как тех, так и других, и третьих. Повседневный язык существовал до того, как был изучен. Лингвист не создает языка, который он изучает.

Логико-математический язык – совокупность символов и соответствующих правил (правил образования, соответствия и истинности и др.). Символы лишены смыслового значения, присущего словам обычного языка: их смысл раскрывается не путем перечисления существенных признаков предметов и не путем воспроизведения соответствующего образа, а сводится целиком к правилам использования символов.

Логико-математический язык создается самими учеными.

Естественный язык изменчив, подвижен, сложен структурно.

Логико-математический язык чрезвычайно прост, однороден, логичен.

Существуют искусственные языки, не являющиеся логико-математическими, например, международные искусственные языки, создаваемые с целью облегчить общение между людьми, владеющими разными языками; к их числу относится эсперанто, идо. Эти языки занимают промежуточное положение между естественным языком и ЛМЯ.

Эсперанто служит средством общения, как и естественный язык. Однако эсперанто не является результатом исторического развития: он был изобретен польским врачом Л.Л. Заменгофом в конце Х1Х в. эсперанто значительно проще естественного языка. Его грамматика состоит из 16 правил, не допускающих исключений; все существительные заканчиваются на О, прилагательные – на А, наречия – на Е.

Но и в таком виде эсперанто всё же сложнее ЛМЯ.

Кроме того есть искусственные языки, выполняющие подсобную, вспомогательную роль в повседневной практике и в научных рассуждениях. Это морской язык, химическая символика, нумерация размеров одежды и обуви. Эти вспомогательные искусственные языки существуют в рамках национальных языков, заменяя их там, где членам одной и той же языковой общности затруднительно пользоваться обычным языком. Правда, некоторые знаки вспомогательных искусственных языков (цвета светофора, химические знаки и формулы) могут носить международный характер, но их применение ограничено лишь узкой областью использования.

Таковы основные типы языков, выделяемых семиотикой на основании рассмотрения структуры языковых знаков.

Составляющие языковую систему знаки входят друг с другом в отношения двоякого рода. В каждом языке существуют парадигматические и синтагматические отношения.

Парадигматические (от греч. парадигма – образец) – это отношения взаимозаменяемости, сходства, конкуренции, обусловленности (вертикальная ось существования языковой знаковой системы).

Синтагматические (от греч. синтагма – складывание) – отношения сочетаемости, следования (горизонтальная ось языковой системы).

В магазин завезли горячий хлеб. (синтагматические отношения)

Теплый

Свежий

Круглый (парадигматические отношения)

Отношения, пронизывающие систему языка, создающие самую ее системность, вскрываются в том или ином виде во всех других семиотических системах как естественных, так и искусственных. Если рассматривать, как языковые отношения проявляются во всех других системах, то это составит предмет общей семиотики. Если же рассматривать эти отношения как абстрактные, независимо от того, в какой материальной семиотической системе они проявляются, но зато в зависимости друг от друга, то есть рассматривать их как «алгебру», то это составит предмет абстрактной семиотики.

Речевой онтогенез – совокупность речевых преобразований, претерпеваемых языковой личностью от рождения до конца жизни. (Термин «онтогенез» ввел в обиход немецкий биолог Геккель в 1866 г.).

Появившись на свет, младенец испытывает то, что психологии называют кризисом новорожденности. И в самом деле, в одно мгновение изменяются все привычные условия его обитания: из влажной среды ребенок переходит в среду воздушную и т.д. как же начинают проявляться первые признаки языковой личности? Как начинается путь усвоения системы коммуникации?

Человек рождается с несомненными предпосылками. Весь первый год жизни ребенок старательно преобразует полученные по наследству рефлекторно-двигательные реакции – крик, хватательный рефлекс, поворот головы, направление взгляда и т.д. – в знаковые средства общения. Превращение рефлекса в знак можно проследить на примере младенческих криков. Объясните это на примерах.

Итак, физиологические, генетически наследуемые рефлекторные двигательные проявления становятся первыми протознаками, в совокупности образующими то, что известный специалист по детской речи Е.И. Исенина называет протоязыком, т.е. первичную дословесную систему коммуникации. Отметим еще раз, что протоязык имеет невербальную паралингвистическую природу. Он состоит из жестов, мимических движений, манипуляций с предметами и т.д.

Невербальные протознаки составляют основу речевой деятельности ребенка первые 2 года его жизни. С появлением словесного языка они не исчезают вовсе, а уходят вглубь языкового сознания становящейся личности. Уйдя вовнутрь, проязык образует базис для формирования особого языка интеллекта, который Жинкин называл универсально-предметным кодом. Позже эта система будет совершенствоваться вместе с языком, влияя на процесс порождения и восприятия речи.

Параллельно с формированием и функционированием протоязыка происходит ГОЛОСОВОЕ РАЗВИТИЕ РЕБЕНКА.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: