ТОР 5 статей: Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы КАТЕГОРИИ:
|
Базовый модуль II. Практический аспект решения этических проблем в педагогической деятельности.Практическое задание № 6: подготовить эссе/реферат и доклад по нему с презентацией по предложенным ниже темам (см. Методические рекомендации по написанию реферата). СПИСОК ТЕМ ДЛЯ НАПИСАНИЯ ЭССЕ/РЕФЕРАТА: Этика и культура общения Практическое задание № 7: тренинговое задание по теме: «Культура речи делового человека». В ряде ситуаций деловой человек не может себе позволить открыто и резко сказать собеседнику, что он о нем думает. Однако, находясь в рамках приличий, свое отношение можно выразить интонацией. Слушателям предлагается выполнить задания на карточках. 1. Произнести одну и ту же фразу, придавая ей прямой и прямо противоположный смысл средствами интонирования: Рад вас видеть. Спасибо за работу. Приходите завтра. Я в восторге. Спасибо, мне очень приятно ваше внимание. Приятно было с вами поговорить. Спасибо за комплимент. Очень вам признателен. Ценю вашу настойчивость. Мне это очень нравится. 2. Произнести фразу с разными интонациями: Умница! молодец! (с благодарностью; с восторгом; иронично; огорченно; гневно). Я этого никогда не забуду (с признательностью; с обидой; восхищением; гневом). Спасибо, как это вы догадались! (искренне; с восхищением; с осуждением). Ничем не могу вам помочь (искренне; с сочувствием; давая понять бестактность просьбы). Вы поняли меня? (доброжелательно, учтиво; сухо; официально; с угрозой). До встречи! (тепло, нежно; холодно, сухо; решительно; резко; безразлично). Это я! (радостно; торжественно; виновато; грозно; задумчиво; небрежно; таинственно). Я не могу здесь оставаться (с сожалением; значительно; обиженно; неуверенно; решительно). Здравствуйте! (сухо, официально; радостно; грозно; с упреком; доброжелательно; равнодушно; гневно; с восторгом).
Практическое задание № 8: тренинговые задания по теме: «Культура речи делового человека». Задание 1. Найти аргументы, которые могут убедить. 1. Заниматься бегом по утрам: а) даму средних лет; б) пожилого мужчину. 2. Бросить курить: а) шестиклассника; б) тридцатилетнюю женщину. 3. Сдавать одежду в химчистку: а) малообеспеченного гражданина; б) преуспевающего. 4. Застраховать имущество: а) многодетную семью; б) одинокого мужчину; в) директора фирмы. 5. Изучить курс «Технология публичного выступления»: а) выпускника Педагогического университета; б) выпускника Политехнической академии; в) сотрудника фирмы; г) директора фирмы. 6. Сделать пожертвование в общество защиты бездомных собак: а) обычную женщину; б) преуспевающего директора фирмы. Задание 2. Кто из студентов убедительнее докажет. 1. а) должно быть свободное посещение лекций; б) нельзя разрешать свободное посещение лекций. 2. а) дачный участок — это прекрасно; б) дача — это чемодан без ручки. 3. а) нужно срочно приватизировать жилье; б) нет никакого смысла приватизировать жилье. 4. а) счастье в браке возможно только, если молодые люди страстно любят друг друга; б) счастье в браке невозможно, если молодые люди страстно любят друг друга. Задание 3. Представьте, что вы продавец на базаре. Зазывая покупателей, нужно продать: а) ласты; б) самовар; в) белую ручную мышку; г) учебник по «Профессиональной этике в психолого-педагогической деятельности»; д) большой оранжевый зонт.
Практическое задание № 9: «Цена поступка». Прочитайте рассказ-воспоминание Ю.Л. Львовой «Спросите у моей учительницы», обращая внимание на такие вопросы при его анализе: 1. Почему на Ваш взгляд учитель решил рассказать своим молодым коллегам эту историю? 2. Что испугало учителя? Какие важные выводы он сделал для себя? 3. Что обрадовало учителя в данной конкретной ситуации? 4. Как мог учитель отреагировать на поведение ученика во время подготовки спектакля? Что мог ему сказать? К каким последствиям это могло бы привести? Спросите у моей учительницы Слово учителя! Мы, словесники, размышляя о его значении, привыкли связывать свои раздумья с уроком, на котором слово учителя звучит то пропагандистски страстно, то объяснительно мягко и настойчиво, то строго вопросительно, то весело и задорно. На уроке слово обращено ко всему классу, хотя, конечно, нередко предназначено кому-нибудь одному. Это на уроке. А если слово сказано походя (позволительно ли так выразиться?), в обычном внеурочном общении с ребятами, в перемену, после занятий, по дороге домой, в походе, на репетициях вечеров — как и чем тогда «наше слово отзовется»? И отзовется ли? Может быть, вне урока оно теряет свою силу воздействия и значимость? Нет, не теряет. И отзовется. Только мы об этом, мне кажется, мало думаем, редко помним, хотя и восхищаемся стихами Вадима Шефнера: «Словом можно убить, словом можно спасти... словом можно полки за собой повести...» Сколько несправедливых обид, о которых ты, учитель, и не подозреваешь, иногда испытывают ученики от случайно, необдуманно сказанного тобой слова! Оказывается, Алеша принял какое-то замечание исключительно на свой счет, оно ему показалось обидным, и вот уже между нами барьер. А ты не знаешь, почему, так как этого случайного слова уже не помнишь и теперь бьешься за понимание. Девятиклассница Н. стала здороваться как-то особенно: гордо вздергивая подбородок... и смотрит настороженно. А вон тот — вопросительно, недоуменно... Что же это? Когда и что я им сказала? Мимоходом, смеясь, не придавая значения слову, а оно вон как отозвалось. Кто-кто, а словесник всегда должен помнить: в подборе слов, их сочетании, интонации может быть заключено и спасение, и возвышение, и утверждение, и решение жизненно важной проблемы. ... Театр был переполнен. Зрители сидели и стояли где только можно было. Царила радостная приподнятая атмосфера: на сцене творческий отчет любимого в городе театра, сменяли друг друга сцены из спектаклей. Все дышало творческим накалом, свежестью, новизной. Ведущий программы — главный режиссер, стройный, молодой, подтянутый, хотя его красивая шевелюра, борода, усы уже седы. Умно, остроумно, находчиво ведет он диалог со зрительным залом. Вопросы, ответы, вопросы, ответы... И вдруг — после паузы: «А вот интересная просьба: «Расскажите, почему вы решили связать свою судьбу с театром». Но об этом надо было бы спросить не меня, а мою учительницу литературы. Это было очень давно. Я учился, кажется, в восьмом классе. Литкружок ставил спектакль, в котором мне роли не дали, но я все равно принимал во всем активное участие: бывал на репетициях, горячо реагировал на удачи и неудачи товарищей и все время что-нибудь подсказывал учительнице. И вот, когда стал особенно рьяно вмешиваться в ее указания, моя учительница тяжело вздохнула и, положив мне руку на плечо, объявила: «Быть тебе режиссером». Ну, я ее и послушался! Впрочем, пусть она за это и отвечает. Она — гостья нашего города и сегодня здесь, в зале, я ей низко кланяюсь и с радостью даю ей слово». Как вы понимаете, речь шла обо мне. Сначала я приняла это предложение за шутку, но зал стал требовать моего ответа. Ни жива, ни мертва, едва выбравшись из тесноты рядов, я поднялась на сцену и что-то говорила о том, что, мол, плох тот учитель, которого не обгоняют его ученики, и т.д. и награжденная аплодисментами вернулась на свое место, совершенно удрученная... Дело в том, что я совершенно не помнила: при каких обстоятельствах и что именно я говорила когда-то своему ученику, нынешнему режиссеру. Конечно, и спектакли были, и занятия драмкружка были, и этот мальчик был, но слов своих не помню. Я вдруг явственно ощутила ответственность за каждое свое слово, почувствовала, какая опасность может таиться в каждом учительском слове, и в то же время я ощутила гордость за его целительное, спасительное значение. Это чувство было настолько сильным, что мне стало страшно перед своей совестью и учительским долгом. Так страшно и ответственно, что я посчитала необходимым поделиться этим со своими коллегами, особенно молодыми. Потому что там, в театре, я поняла: какое счастье, что этим мальчиком, этим восьмиклассником, которому я так смело предрекла будущее, оказался ныне профессор, народный артист, талантливый режиссер! Практическое задание № 10: прочитайте рассказ-воспоминание Ю.Л. Львовой «Подарок», обращая внимание на такие вопросы при его анализе: 1. На чем основаны выводы учителя при оценке личности нового ученика? 2. К каким последствиям они привели? 3. Какими могли быть, на ваш взгляд, последствия, если бы учитель и дальше не попытался разобраться в действительных причинах поведения ученика? 4. Рассмотрите причины, реакцию учителя и последствия данной ситуации. Подарок Никаких подарков ни от учеников, ни от родителей — таково неписаное правило, установленное в нашем учительском коллективе. Но я его нарушила... Я не могла поступить иначе. Давно это было. Ко мне, начинающей учительнице, в класс направили новичка Диму К., здорового, упитанного, черноглазого, подвижного. По внешнему виду — один из тех обеспеченных и закормленных детей, к сердцу которых трудно достучаться... Так, гордясь своей педагогической прозорливостью, определила я. Мое предположение оправдалось. В первые же дни учебы, проверяя тетради, я увидела, что задание Дима выполнил непозволительными в школе черными чернилами. Несмотря на то что всему классу было рассказано об орфографическом Режиме, я снова терпеливо повторила эти требования специально для Димы. Каково же было мое негодование, когда через некоторое время я опять натолкнулась в его тетради на чернила какого-то буро-коричневого цвета! Ох, как рассердилась я на него, как сурово отчитала мальчика, Поставив в журнале «2»! Словом, мне казалось, навела справедливый порядок. Получив тетрадь, Дима пробурчал что-то весьма непочтительное, Нахмурился, отвернулся, и мне стало совершенно очевидно, какой он Несносный ученик... Спустя несколько дней, проходя между рядами и просматривая выполнение домашнего задания, я обнаружила у Димы на этот раз... зеленые чернила! Что такое? — грозно вскричала я: — Как ты смел выполнить домашнее задание такими чернилами?!
- Да там других не было, — сказал мальчик, вставая. - Где это там? — уже кипятилась я. - Там, где мы ночевали. - Кто? Где ночевали? — не поняла я. - Ну там, где мама нанялась стирать... Я, опешив, посмотрела на мальчика, на его хорошо сшитую вельветовую курточку, чистый белый воротничок, вспомнила добротное паль- то, пушистую шапку, шерстяной(!) шарф, хорошую сумку... и сказала растерянно: - Садись, Дима, я приду к вам сегодня. Он удивленно посмотрел на меня: - К нам некуда прийти. Мы с мамой почти каждый день у других. - Тогда пусть мама зайдет в школу... — пролепетала я. И через день в учительской передо мной сидела небольшая худенькая женщина. Совершенно разгромленная в своих педагогических выкладках, я смотрела на ее натруженные руки, беспокойно перебиравшие концы шаленки, на ее ноги в стоптанных мальчиковых ботинках. Она поведала историю своей жизни. На войне потеряла мужа, теперь работает уборщицей детсада и тянется, подрабатывает, чтобы одеть, накормить свое дитя, своего родного, единственного на всем свете любимого Димку. Когда Димке исполнилось семь лет, она устроила его в детдом: были трудные послевоенные годы, и она боялась, что не прокормит. Но теперь легче, много легче, и она больше не смогла без него, не смогла выдержать ожиданий воскресных дней, когда разрешались короткие свидания, она тосковала по нему, она нуждалась в нем, она уже не могла жить вдали от него. Она взяла его из детдома. И все хорошо: она одела, обула его. В еде он отказа не знает. Но вот беда: квартиры-то у них нет. Несколько лет она перебивалась на работе. Уберется в детском садике да и прикорнет на диване. А с Димой так нельзя. Не то чтобы ей не разрешали, нет, ей сочувствуют, но неудобно, и людей подводить не хочется: ведь не положено в детском учреждении посторонним находиться. Потому... она нанимается стирать белье кому-нибудь с условием, чтобы разрешили переночевать с сыном. - Я его там выкупаю заодно и выстираю все с него. Там он и задания выполняет. А чернила-то у всех разные! Конечно, нехорошо это... Я понимаю, учту, — торопливо говорила Димина мама. - Как же так? Квартиру надо! — воскликнула я. - А я стою на очереди уже который год. - Да нет, надо добиваться, хлопотать, требовать! - Неловко как-то, — ответила женщина, — незаслуженная я у государства, ничего из себя не представляю. Стоило немалого труда убедить ее, что она такая же заслуженная, как и многие, что если разберутся в ее заявлении внимательно, то непременно квартиру дадут. И мы начали в ту пору очень трудное дело: добывать Диме и его маме жилплощадь. Очереди в райисполкоме по этому вопросу были большие, мы с ней обе были очень заняты на работе и сидели в очереди по очереди. Потом к нам присоединились члены профсоюзной организации детского садика, где она работала, родительский комитет нашего класса. Общими усилиями мы добились положительного решения. Маму Димы уже знали в райисполкоме, помнили ее трудности, обещали помочь, но мы все-таки хотели ускорить дело и обратились в райком партии. Там этот вопрос продвинули быстро. И вот Дима с мамой заняли уютную светлую комнату. После уроков Дима догнал меня возле учительской. - Знаете, а мы уже перешли в новую квартиру! — Он так и сказал не «переехали», а «перешли», потому что ехать им не было надобности: чемодан с бельем, сумка с учебниками да чернильница с фиолетовыми чернилами в матерчатом мешочке, который сшила Димина мама после нашей встречи с ней. - Знаю, Дима, поздравляю! - А это вот мама вам велела передать. Возьмите, мама сказала, чтобы вы не отказывались, не обижали нас. Возьмите. Вот тогда я взяла из рук Димы завернутый в тетрадочный лист подарок. Это оказался маленький флакон одеколона «Белая сирень», на бутылочке было выгравировано обычное «Дорогой... на память...». Давно это было. Сколько раз, производя чистку ящиков своего письменного стола и выбрасывая ненужные тетради, исписанные блокноты, старые письма, я, взяв этот флакончик, останавливаюсь. Подержу его в руках... и вновь кладу на место. Как бы мне хотелось, чтобы Дима и его мама знали, как я берегу их подарок! Берегу, потому что он навечно оставил в моей памяти суровый урок, который в их лице мне, учителю, дала жизнь.
Практическое задание № 11: прочитайте рассказ-воспоминание Ю.Л. Львовой «Портрет», обращая внимание на такие вопросы при его анализе: 1. Стоило, на ваш взгляд, давать учителю в данном классе подобную письменную работу? 2. Могли учитель предположить, что кто-то в классе будет писать именно ее портрет? 3. Предложите возможные варианты реакции учителя на поступок ученика, отличающиеся от описанного в рассказе. 4. Продолжите мысль учителя: «Если бы учительницей была не я, а другой, мудрый и бесстрашный человек...» 5. Каковы могли быть последствия предложенных вами вариантов?
Портрет Я побаивалась семиклассников. Особенно мальчиков. Высокие, широкоплечие акселераты, они казались могучими рядом со мной. Среди ребят особым авторитетом пользовался Вася М., весельчак, острослов, забияка. Однажды я дала письменную работу по стилистике: описать, не называя имени, портрет известного всему классу человека так, чтобы все Узнали, кто именно описан. Когда ребята кончили писать, сосед Васи, заговорщически блеснув глазами, предложил: - Пусть Васька читает. - Пусть, — согласилась я. Вася встал и серьезно, я бы сказала, проникновенно начал читать... в некрасивом облике человека с испуганными глазами, с копной вихрастых волос, с красными пятнами на шее я узнала... себя! Ничего не упустил внимательный взгляд Васи: ни выпяченного подбородка, ни родимого пятна на мочке уха, ни чуть приподнятой треугольником левой брови... И хотя я, не отрываясь, смотрела на Васю, я чувствовала, как все впились в меня взглядами, слышала нарастающее оживление класса. Узнавала шепот одобрения в Васин адрес. Хотелось закричать: «Замолчи!», затопать ногами, выгнать вон из класса этого мальчишку и его восторженных товарищей, хотелось головой упасть на учительский стол, спрятать лицо от этих всевидящих глаз, убежать…. «Если бы учительницей была не я, а другой, мудрый и бесстрашный человек...» — подумала я. Вася кончил. Я сказала, медленно бросая слова в заинтересованную напряженность класса: - Что же, Вася, ты создал правдивый портрет человека с отталкивающей внешностью, точно подметил все его черты, в которых вы без особого труда узнали знакомую вам личность. За работу ты, Вася, заслужил оценку «пять». Садись, — и я четко вывела в журнале отметку «пять», потом добавила: — Только я, видимо, опрометчиво поступила, дав вашему классу такое задание... - Нет! — вдруг вспыхнул Вася. — Вы — не опрометчиво... Это я... это я... — и он, торопясь, стал рвать свою тетрадь. Мы все молча провожали глазами падающие на пол клочки.
Практическое задание № 12: Прочитайте рассказ-воспоминание Ю.Л. Львовой «Воровство», обращая внимание на такие вопросы при его анализе: 1. Почему Толик К. пришел домой именно к этому учителю? 2. Что в поступке учителя привело к таким последствиям? 3. Как бы вы поступили на месте учителя в такой ситуации?
Воровство Позвонили. Я открыла. Полное недоумение: передо мной девятиклассник Толик К. с большим портфелем, будто из школы, хотя сегодня воскресенье. Это был далеко не лучший ученик, дерзкий, неорганизованный, ленивый, но способный и умный, физически сильный, держал он себя подчеркнуто независимо и насмешливо. Я пропустила его вперед и показала на стул. - Очень хочется пить, — сказал он. Я подала стакан холодной воды. - Еще! - Я подала еще и села в кресло напротив. Он раскрыл портфель, и на стол, на диван, на ковер посыпались дамские легкие нарядные косынки, а потом и болоньевый плащ, входящий в ту пору в моду и вызывающий наивное вожделение старшеклассниц. - Что это? — после паузы спросила я. - Украл. Молчание. - В спорткомбинате. Рядом с вашим домом. Там всесоюзные соревнования по теннису. Народу тьма. - Зачем? Он зло посмотрел на меня и почти крикнул: - Заманчиво! А главное, просто: не охраняют... - А дальше что? — спросила я. - Вот вы и скажите... — насмешливо протянул он. Я подумала: назад, в раздевалки спорткомбината. Но как? Подбросить, и разбирайте, где чье? А он, Толик, даст тягу? Вот именно это и заманчиво, и очень просто. - Ну? — требовательно спросил он. В милицию, — ответила я. Он тяжко глотнул воздух и стал собирать все разбросанное по комнате и заталкивать в портфель. Подошел к двери и прошипел: - Тоже мне... Сонечка Мармеладова! Я быстро надела пальто и вышла вместе с ним. Не буду рассказывать о последующих перипетиях. О разговоре в милиции, о встречах с сотрудницей детской комнаты, о долгих горьких Раздумьях и беседах с Толиными родителями, о беспощадных словах, Которые говорила я ему. Он мне их прощал. Мрачнел, горел гневом, но прощал. Что-то ломал в себе, много думал и прощал. А вот моего громового обвинительного выступления на педсовете не простил: он отлучил меня от себя безоговорочно, и я поняла, что амнистии в его отношении ко мне я не подлежу. Как же так? Столько для него сделать, столько потратить нервов, сил, времени … и быть отверженным им? Очень обидно. За что? Прошло время, и я поняла: а ведь ты был прав Толик. Не должна я была выступать на педсовете!
Практическое задание № 13: Прочитайте рассказ-воспоминание Ю.Л. Львовой «Школьный коридор», обращая внимание на такие вопросы при его анализе: 1. Предложите возможные причины грубости ученика. 2. Назовите причину или причины реакции учителя на поступок. 3. По каким причинам учитель изменил свое решение? 4. Предложите возможные варианты последствий в том случае, если бы учитель поступил иначе.
Школьный коридор Урок был интересным, и после звонка девятиклассники столпилась вокруг меня. Я наслаждаюсь этими минутами, когда вокруг теснятся ученики, сыплются вопросы. И вдруг где-то справа раздалось басовитое: - Ну что лезешь, дура! Я мгновенно повернулась к покрасневшему, с нарочито невинными глазами юноше, стоявшему рядом. Грубость сказал он. Обида, досада за то, что вот так, одной фразой нарушено хорошее настроение, созданное уроком, дорогое сердцу общение с учениками, — все слилось в желание наказать грубияна, и я ледяным тоном сказала: - Елизов, сейчас же идите в учительскую! Мы вышли в школьный коридор. Елизов впереди, довольно бодро, улыбаясь, подмигивая направо и налево ученикам: вот, мол, ведут... За ним грозно следовала я, молча шли девятиклассники — товарищи Елизова. Глядя на широкие плечи независимо, вразвалочку шагающего Елизова, я думала: «Ну подожди, сейчас зайдешь в учительскую — и гонор спадет!..» Я уже видела его опущенную голову и то, как он виновата топчется на месте, не знает, куда деть свои большие руки, словом, полное торжество моего учительского гнева. Но что это? Я прислушалась к шумному школьному коридору и почувствовала, что, пока мы шли, настроение ребят изменилось. Впереди Елизова, перебегая ему дорогу, пронеслось несколько пятиклассников-забияк с возгласами: «Ведут! В учительскую ведут! Но чьи-то руки их оттащили, кто-то цыкнул, а затем послышался досадливый шепот: «Русачка... Веньку... в учительскую! Его поддерживают, ему сочувствуют, а на меня, учительницу, смотрят насмешливо, весело, меня осуждают и не скрывают этого! Я посмотрела, далеко ли двери учительской... Какой же длинный школьный коридор! А Елизов уже победоносно поднял голову, идет, дурачась... Я вспомнила, как он хмурится, отворачивается от класса, когда отвечает, стесняется, краснеет у доски. Ребята рассказывали, что он знаменитость авиамодельного кружка. В сочинении он написал, что хочет быть летчиком. Он себя закаляет и тренирует, легко поднимает двухпудовую гирю. А когда дежурит в коридоре, его буквально облепливают малыши и он им что-то рассказывает, наверное о планерах, самолетах. И вот его ведут в учительскую наказывать! Мы зашли. Вениамин, готовясь к нотации, со снисходительной насмешливостью посмотрел на меня, окинул взглядом учителей, вероятно представляя, как сейчас они все разом повернутся, услышав мои слова, и начнут припоминать все его провинности... Враждебное ко всему этому чувство кривило губы и плавилось в глубине его глаз. - Послушайте, Елизов, — сказала я, — я, конечно, неправильно вот так вас, как маленького, в учительскую... Вы, если можете, извините меня....
Он растерянно отстранился от меня, не веря, не понимая. - Извините меня, — твердо повторила я и тут же воскликнула: — Только как вы могли! Вы, юноша, на девушку? От вас я никак не ожидала. Это омерзительно! — сказала я брезгливо. — Грубость вообще, и в особенности в отношении женщины, — это... это гадко! Немужественно, наконец! Но чем больше гневалась я, тем доверчивее, добрее становился Елизов. - Да, я понимаю, да, я... я больше никогда... ни разу в жизни слова-то этого не скажу! И перед Надькой извинюсь... Да чтобы я кого-нибудь, поверьте мне, — невнятно и торопливо бормотал он, радостно улыбаясь. - Поверю, идите! — сказала я сердито. Елизов, красный и вспотевший, выскочил из учительской, возле которой его поджидали одноклассники. Я услышала: «Что? Как? Венька, ты там, конечно, себя показал! А она как? Злилась?» — окружили они товарища. - Ну, вы, ребята, ни слова о ней... она... во! — сказал он и деловито спросил: — Где Надька? А я все еще стояла в уголке учительской около карт по истории и думала: «Как хорошо, что школьный коридор такой длинный!» Практическое задание № 14: «Ученик опоздал на урок». Студенты делятся на три группы. Всем предлагается одна и та же ситуация: «Ученик опоздал на урок» (возраст определяется самостоятельно). Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|