Ум всегда требует большего, он — нищий.

Ум всегда требует большего, он — нищий. Расскажу одну древнюю притчу...

Один скиталец постучался в дворцовые ворота. Как раз в это время король вышел на утреннюю прогулку по саду, поэтому отворил ворота лично. Нищий сказал: «Кажется, этот день будет удачным для тебя».

«Для меня или для тебя?» — переспросил король.

Нищий отвечает: «К концу дня станет ясно. Я — нищий и прошу только одного. Вот моя чаша для подаяний, не наполнишь ли ее чем-нибудь — на твое усмотрение?»

Что-то во всем его облике было не так. Его взгляд напоминал взгляд мистика, а речь, казалось, была вовсе не свойственна попрошайке — так мог говорить император. Он был окружен ореолом недюжинного могущества. Король велел своему премьер-министру наполнить чашу бродяги золотыми монетами, чтобы тот помнил, что постучался во дворец короля и там к нему были благосклонны. Нищий рассмеялся.

«В чем дело?» — спросил король.

Тот лишь ответил: «С наступлением вечера все прояснится». Он вел себя странно, однако было в его действиях что-то привлекательное. Этот человек был прекрасен.

Тут все и началось. Не успел премьер-министр доверху наполнить чашу монетами, они тут же исчезли — чаша оказалась пустой. Монеты сыпали и сыпали... вскоре снесли все монеты, имевшиеся в казне, — но все бесследно исчезало. Новость распространилась с невероятной быстротой, и во дворец сбежались все жители.

Однако король распорядился: «Во что бы то ни стало несите все бриллианты, рубины, изумруды, только наполните эту чашу». Но все тут же исчезало, чаша снова пустела, словно туда ничего и не клали вовсе.

В конце концов все запасы короля иссякли. К тому времени стало смеркаться. Весь день город гудел от волнения. Король все не сдавался — хотя в этом уже не было никакого толку, дать было попросту нечего. Он рухнул у ног нищего и взмолился раскрыть загадку его чаши. «Она волшебная? Уже вечер, а ты весь день твердил, что с наступлением заката все прояснится. Пора бы уже. В каком-то смысле все и так ясно: мне утер нос нищий. Но ведь ты не обыкновенный нищий. Все, что меня интересует, — это тайна твоей чаши».

Тут нищий и говорит: «Никакая это не тайна — это известно всем. Приглядись повнимательнее к моей чаше. Она сделана из человеческого черепа».

Король недоумевал: «Я не понимаю».

«А никто не понимает. Внутри человеческого черепа находится ум. Что туда ни помести — все исчезает. Он всегда требует большего, он всегда пуст. Он — вечный попрошайка, и ты тут не в силах что-либо изменить Ты можешь только осознать это и избавиться от него».

Ты находишься в такой же ситуации. Тебе не достичь удовлетворения, если будешь следовать увещеваниям ума; перестань слушать его — прямо сейчас, — и ты познаешь довольство. Ты волен выбирать между нищетой ума... ведь ум навсегда так и останется нищим, требуя еще и еще; это его желание неутолимо.

У меня был друг — очень богатый человек. Он не родился состоятельным, он был сыном бедняка, и наша с ним дружба пришлась как раз на то время. Затем его усыновило одно из самых богатых семейств в Индии — у них не было своего сына. И он в один миг стал богатейшим человеком в стране. Наверное он должен был бы радоваться: ему ни за что было не сколотить такого баснословного состояния, даже если бы он вкалывал на протяжении нескольких жизней. И тут богатство сваливается ему на голову без малейшего усилия с его стороны, а он чувствует себя несчастным. Ему хотелось большего.

Просто денег ему было мало, он хотел стать еще и великим лидером. А поскольку деньги у него были, то он победил на выборах и стал членом парламента. Но и этого было недостаточно. Снова требовалось большее: войти в совет министров. Пустив в ход свои деньги, он стал заместителем министра, — однако и этого было мало.

Он сказал мне: «Я хочу быть членом совета министров».

Я спросил его: «А ты думаешь, что сможешь на этом остановиться?»

«Полагаю, да», — ответил он.

Я сказал: «Сейчас ты полагаешь так, но стоит тебе стать членом совета министров, ты станешь думать уже по-другому».

Он все-таки добился своего, и сразу же после этого пришел ко мне и говорит: «Знаешь, ты был прав. В тот день, когда я вошел в совет министров, мой ум нашептал: «Ты проделал значительный путь. Теперь уже и до поста премьер-министра рукой подать. Всего несколько шагов — и ты у цели». Но сейчас я в таком напряжении, испытываю такой стресс, что ничто меня не радует. Когда я ем, я думаю о политике. Когда я занимаюсь любовью с женой, я думаю о делах в министерстве. Все смешалось. Помоги мне обрести хоть какое-то спокойствие».

Я сказал ему: «Сначала ты станешь премьер-министром. Затем твой ум скажет: «Теперь сделайся президентом страны». Если ты послушаешь его, то навсегда утратишь спокойствие; хочешь спокойствия — прекрати слушать свой ум. И откажись от всего, чего ты добился, следуя его увещеванием.

Будучи беднякам, ты испытывал столько счастья, столько радости. У тебя не было ничего — но ты был замечательным человеком. Я не предлагаю тебе выбросить все деньги. Просто не позволяй уму властвовать над собой. И тогда где бы ты ни был — ты будешь умиротворен».

Если ты подчиняешься своему уму, то даже в раю он скажет: «Разве это рай? Должно быть что-то большее!» Все дома выглядят такими старыми, прогнившими, подержанными — они здесь уже целую вечность. Все люди кажутся такими унылыми и серьезными — они тоже торчат тут целую вечность. Они покрылись слоями пыли, они томятся от безделья, они лишены достоинства. Они достигли рая, но утратили человеческие качества, способность смеяться.

В раю смех запрещен — известно ли тебе это? Ни одно писание мира, ни одна религия не говорит о том, что юмор — это религиозное качество, никто, кроме меня. Никто не желает признать, что в чувстве юмора есть что-то религиозное. Что все эти неживые, сушеные святоши будут делать в раю — уму недостижимо. Они не могут любить, не могут играть в карты, не могут даже сыграть в футбол. Ни тебе телевизор посмотреть — это как-то не по-святому; ни тебе за чашечкой чая поболтать в перерыв — работы-то ведь никакой нет... Их дни пусты, их ночи пусты, они, должно быть, мечтают вернуться на землю. Здесь, по крайней мере, их хотя бы почитают как святых, там им никто не поклоняется — ведь кругом все святые.

Но из рая не возвращаются. Туда есть вход, но нет выхода. Потому, прежде чем отправляться в рай, подумай хорошенько — это будет последнее, что ты сделаешь, после этого тебя не станет. Это все равно что войти в собственную могилу. Но ум конечно же скажет: «Это не рай. Найди его! Отправляйся на поиски рая. Это место выглядит какой-то насмешкой, дьявольскими кознями. Шутка, что ли, такая — назвать это место раем?» Даже в раю твой ум не позволит тебе обрести покой: ум и покой — вещи несовместимые.

Один из популярнейших американских раввинов, Джошуа Либман; написал книгу под названием «Спокойствие ума»* Я послал ему письмо — его книга стала бестселлером — с таким содержанием: «Все, что Вам известно об уме, кажется мне полной ерундой. Вы даже не понимаете, что спокойствие ума — противоречивое понятие, а оно стало названием вашей книги. Ее следовало бы озаглавить «Спокойствие — или "ум”».

Должно быть, мое письмо шокировало его — он так мне и не ответил. Я снова написал ему. «Подобная трусость не красит раввина. Либо измените название книга, либо предоставьте Ваши разъяснения». Он не сделал ни того, ни другого, а ведь моя просьба была простой. Спокойствие ума... такого просто не бывает.

Бывает либо спокойствие, но тогда отсутствует ум, либо ум — тогда нет спокойствия. Правильнее было бы озаглавить книгу «Спокойствие — или ум». Но он не мог изменить названия, потому что оно отражает основную тему книги: спокойствие ума и как его достичь. Он предлагает методы, способы достижения спокойствия ума. Новое название не вязалось бы с содержанием книги.

Он понимал, что я поставил перед ним нелегкую задачу: если он изменит название, то книга не будет соответствовать названию. Ему пришлось бы заново переписывать книгу, а он не может ее переписать, поскольку не понимает, что именно ум является источником всего напряжения, тревоги, беспокойства. Он не может успокоиться, это невозможно.

В этом суть тысячелетних духовных исканий Востока: либо спокойствие, либо ум. Выбирать тебе. Спокойствие — совершенно нормальное, совершенно обычное, совершенно простое явление. И когда ты, казалось, уже испытываешь его, сбоку подкрадывается ум и нашептывает: «Должно быть что-то еще. Не останавливайся. Продолжай искать».

Скажи своему уму: «Умолкни!» Это твой ум, и ты имеешь полное право велеть ему заткнуться —ты больше не собираешься всякий раз беспокоиться из-за его галиматьи...

Наслаждайся тем, что имеешь, и чем больше ты станешь наслаждаться, тем большим будет твое достояние. В этом заключается парадокс: чем больше потребностей есть у ума? тем больше его гнетет беспокойство.

Отбросив ум, ты живешь спокойствием, живешь любовью, живешь безмолвием. Ты обретаешь все больше, тебе открываются новые глубины. Мало-помалу у твоего счастья вырастают крылья, и оно становится благословением, благодатью, блаженством.

______

*Собственно говоря, английское словосочетание Peace of Mind традиционно переводится как «спокойствие духа», «душевный покой». В данном контексте наиболее точным будет именно дословный перевод —«спокойствие ума». — Прим. перев.

«Socrates Poisoned Again After Twenty-Five Centuries», глава 28

Ты всегда выступаешь против ума — советуешь нам отбросить его, велеть ему умолкнуть, говоришь, что он не нужен в поисках истины. Тогда зачем он нужен? Неужели от него в самом деле один вред?

Ум — это одна из самых значимых вещей в жизни, но только в качестве слуги, не господина. В тот момент, когда ум становится твоим господином, рождается проблема: ум замещает твое сердце, замещает твое естество, полностью обретает власть над тобой. И затем, вместо того чтобы выполнять твои приказы, он принимается приказывать тебе.

Я не говорю, что ум следует уничтожить. Он — самое эволюционировавшее явление в природе. Я говорю: «Остерегайся, как бы слуга не стал повелевать господином».

Помни, во главе всего твоя сущность, за ней следует сердце, и лишь третьим по счету идет ум, — вот образ гармоничной личности настоящего человека.

Ум есть логика... он крайне важен, ведь на рыночной площади невозможно обойтись без ума. Я никогда не говорил, что на рыночной площади не следует пользоваться умом — непременно пользуйся. Но это ты должен использовать его, а не позволять ему использовать себя. И разница огромна...

Именно уму ты обязан всеми развитыми технологиями, наукой, и оттого, что он дал тебе столько всего, он претендует на роль твоего господина. Вот откуда идут все беды и несчастья; он наглухо запер двери твоего сердца.

Сердцем нельзя воспользоваться в каких-то целях, оно лишено целевого предназначения. Оно — как цветок розы. Ум способен дать тебе хлеб, однако не может подарить радость. Он не в состоянии превратить твою жизнь в праздник. Он — сама серьезность, он даже смеха не выносит. А жизнь без смеха не дотягивает до уровня человеческой, ведь только человек — единственный из всего сущего — способен смеяться.

Смех свидетельствует об осознанности, о высочайшем уровне развития сознания. Животные не способны смеяться, деревья не способны смеяться, и люди, живущие в темнице ума, — святые, ученые, так называемые великие лидеры — также не способны смеяться. Они все очень серьезны, а серьезность — это болезнь. Она — рак твоей души, она разрушительна.

Оттого что мы пребываем во власти ума, весь его творческий потенциал стоит на службе разрушения; люди умирают от голода, а ум затевает гонку накопления ядерного оружия. Люди голодают, а уму бы только добраться до Луны.

Ум начисто лишен сострадания. Для сострадания, любви, радости, смеха... нужно сердце, свобода от застенков ума.

Сердце обладает большей ценностью, Не жди от него толку на рыночной площади — рыночная площадь не является твоим храмом, она не является смыслом твоей жизни. Рыночная площадь — самая нижняя ступень человеческой деятельности.

Иисус верно сказал: «Не хлебом единым жив человек». Но ум способен лишь добывать хлеб. Ты можешь выживать. Но выживание — это не жизнь. Для жизни требуется нечто большее — танец, песня, радость.

Поэтому я и хочу, чтобы ты все расставил по своим местам: если вдруг возникает конфликт между умом и сердцем, в первую очередь нужно слушать сердце. Когда возникает конфликт между любовью и логикой, нельзя отдавать предпочтение логике — выбор должен быть за любовью. Логика не может дать тебе силу — она суxa. Она годится для подсчетов, математики и научных технологий. Но в человеческих взаимоотношениях от нее никакого толку, она бесполезна в развитии твоего внутреннего потенциала.

Но выше сердца стоит твоя сущность. Так же как ум — это логика, а сердце — любовь, твое естество — это медитация. Твое естество — это результат познания самого себя. А познав себя, ты познаешь сам смысл существования.

Познание своей сущности зажигает свет во мраке твоего внутреннего мира, и до тех пор, пока ты не освещен, не просветлен изнутри, весь внешний свет бесполезен. У тебя внутри — потемки, глубокие потемки, неосознанность, и все твои поступки будут исходить из этого мрака, из этой слепоты.

Потому, когда я выступаю против ума, не пойми меня превратно. Я не против ума, и я вовсе не хочу, чтобы ты его уничтожил.

Я хочу, чтобы ты стал оркестром. Одни и те же музыкальные инструменты способны создать какофонию, если ты понятия не имеешь о том, как создать симфонию, гармоничное звучание, как расставить все по своим местам.

Твое естество должно стать кульминацией... нет ничего выше, это частичка Бога в тебе. Оно способно дать тебе то, чего ни ум, ни сердце дать не могут, — безмолвие. Оно подарит тебе спокойствие. Оно подарит тебе безмятежность. Оно подарит тебе блаженство и, в итоге, — ощущение бессмертия. Когда познаешь свое естество, смерть становится иллюзией, а жизнь обретает крылья вечности. Человека, ничего не сведущего о собственном существе, нельзя назвать по-настоящему живым. Он может быть только утилитарным механизмом, роботом...

С помощью медитации отправляйся на поиски своего естества, своей истинной сущности, своего бытия. С помощью любви, с помощью своего сердца делись блаженством.

Вот в чем суть любви: делиться блаженством, делиться радостью, танцем, экстазом.

Ум выполняет свою функцию на рыночной площади, но когда ты приходишь домой, он не должен продолжать свою болтовню. Как только ты снимаешь деловое пальто, шляпу, ботинки, скажи своему уму: «А теперь умолкни, это не твой мир». Это не означает быть против ума. Скорее это значит дать уму возможность отдохнуть.

Дома — с женой, с мужем, с детьми, с родителями, с друзьями — нет потребности в уме. Существует лишь потребность в изливающем любовь сердце. До тех пор пока место, где ты живешь, не наполнится льющейся через край любовью, оно не станет домом, оно так и останется всего лишь зданием. И если дома ты отыщешь хоть немного времени для медитации, для исследования своей истинной природы, это возведет его в высший ранг — храм.

Одно и то же жилое пространство... для ума оно — всего лишь жилище, для сердца оно становится домом, для твоего естества это — храм. Помещение остается все тем же, ты меняешься — меняется твое мировоззрение, твое измерение, твой взгляд на вещи и твое понимание. А дом, в котором не присутствуют все три компонента, — неполон, беден.

Человек, в котором отсутствует гармоничное единство — ум, служащий сердцу, сердце, служащее твоему естеству, и естество, подчиненное Разуму, охватывающему все бытие... Люди назвали это Богом; мне по душе звать это Божественностью. Нет ничего выше этого.

«The Razor’s Edge», глава 25

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: