Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Крысиная ловушка Данкетта




 

Мистер Данкетт обнаружил, что ни одна из его ловушек не действует, и пришел в такое отчаяние из-за сожранного зерна, что решил сам изобрести крысиную ловушку. Он начал с того, что постарался как можно лучше поставить себя на место крысы.

"Есть ли что-то такое, - спросил он себя, - к чему, будь я крысой, я должен был бы иметь такое доверие, что не мог бы этого заподозрить без того, чтобы не заподозрить вообще все в мире и вообще не потерять способность без страха двигаться в каком бы то ни было направлении?"

Он мыслил некоторое время, но ответа не получил, пока в одну ночь его комната не озарилась светом и он не услышал голос с небес: "Сточные трубы!"

Теперь все стало ясно. Заподозрить сточную трубу значило бы перестать быть крысой. Здесь Скерчли дал разъяснение, что внутри должна быть спрятана пружина, но труба должна быть открыта с обоих концов; если труба будет с одного конца закрыта, крысе естественно не захочется лезть в нее, поскольку у нее не будет уверенности, что удастся выбраться. Здесь я (Батлер) перебил и сказал: "Вот именно это и не позволило мне вступить в Церковь".

Когда он (Батлер) рассказал мне об этом, то я (Джонс) понял, что было у него на уме, и если бы он не находился в таком респектабельном обществе, то сказал бы "Вот именно это и не позволило мне вступить в брак".

Отметим, что Данкетт смог изобрести этот double bind для крыс только через галлюцинаторный опыт, и что как Батлер, так и Джонс сразу же оценили эту ловушку как парадигму человеческих отношений. Разумеется, такой тип дилеммы не редок и не ограничивается контекстом шизофрении.

Теперь нам следует ответить на вопрос, почему в семьях шизофреников эти последовательности являются либо особо частыми, либо особо деструктивными. Для подтверждения этого у меня нет статистики, тем не менее на основании ограниченных, но интенсивных наблюдений над несколькими семьями я могу предложить гипотезу групповой динамики, задающую такую систему взаимодействий, что опыт ситуации double bind должен повторяться вновь и вновь. Проблема состоит в конструировании модели, которая будет вновь и вновь совершать циклы, воспроизводящие последовательности этих паттернов.

Такая модель предлагается теорией игр Фон Неймана и Моргенштерна. Здесь она приводится, конечно, не вполне математически строго, но по крайней мере в достаточно технических терминах.

Фон Нейман занимался математическим изучением формальных условий, при которых сущности, обладающие полным интеллектом и стремлением к выигрышу, станут образовывать между собой коалиции для максимизации той выгоды, которую члены коалиции могут получить за счет не-членов. Он предположил, что эти сущности заняты чем-то вроде игры, и задался вопросом о формальных характеристиках тех правил, которые принудили бы полностью интеллектуальных и ориентированных на выигрыш игроков к формированию коалиций. Возникли очень любопытные выводы, и именно эти выводы я и хочу предложить как модель.

Очевидно, что коалиции между игроками могут возникнуть, только если их не меньше трех. Любые два могут объединиться для эксплуатации третьего, и если игра исходно симметрична, очевидно, есть три решения, которые можно обозначить:

AB vs. C

BC vs. A

AC vs. B

Для системы трех игроков Фон Нейман показал, что, сформировавшись, любая такая коалиция будет устойчива. Если A и B находятся в альянсе, C ничего не может с этим поделать. Очень интересно, что дополнительно к правилам A и B неизбежно выработают конвенции, запрещающие им, например, выслушивать предложения C.

В игре пятерых положение совершенно меняется, появляется множество возможностей. Четверо игроков могут объединиться против одного, что иллюстрируется следующими пятью паттернами:

A vs. BCDE

B vs. ACDE

C vs. ABDE

D vs. ABCE

E vs. ABCD

Но ни один из них не будет устойчивым. Четверо игроков с необходимостью должны начать субигру внутри коалиции с целью получения неравных долей добычи от эксплуатации пятого игрока. Это приведет к паттерну коалиций, который можно описать как 2 vs. 2 vs. 1, например BC vs. DE vs. A. В такой ситуации у A появляется возможность присоединиться к одной из этих двух пар, что приводит к схеме 3 vs. 2.

Но в схеме 3 vs. 2 для троих будет выгодно привлечь на свою сторону одного из двоих, чтобы сделать свой выигрыш более надежным. Так мы возвращаемся к схеме 4 vs. 1 - не обязательно к той же, с которой начали, однако имеющей те же общие свойства. Она в свою очередь должна распасться на 2 vs. 2 vs. 1 и.т.д.

Другими словами, для любого паттерна коалиций существует, по крайней мере, один другой паттерн, который будет над ним "доминировать" - по терминологии Фон Неймана - причем отношение доминирования нетранзитивно. Всегда будет существовать циклический список альтернативных решений, и система никогда не перестанет переходить от одного решения к другому, всегда находя решение предпочтительное нынешнему. Фактически это означает, что роботы (благодаря своему полному интеллекту) так и не смогут сыграть ни одной "партии" в этой игре.

Я предлагаю эту модель как напоминающую то, что происходит в семьях шизофреников. Кажется, что никакие два члена не могут образовать коалицию, достаточно стабильную в любой данный момент. Всегда вмешается какой-то другой член или члены семьи. Или даже без такого вмешательства кто-то из двоих членов, составляющих коалицию, может покинуть коалицию под влиянием чувства вины.

Отметим, что для достижения такой нестабильности или осцилляций в игре Фон Неймана требуется пять гипотетических сущностей с полным интеллектом. Однако достаточно трех человеческих существ. Возможно, что они не обладают полным интеллектом, или же они систематически непоследовательны в вопросе "выигрыша", который их мотивирует.

Я хочу подчеркнуть, что в подобной системе опыт каждого отдельного индивидуума будет следующим: каждое предпринимаемое им действие соответствует здравому смыслу в ситуации, которую он правильно видит в тот момент, но действия, предпринимаемые другими членами системы в ответ на его "правильное" действие, последовательно демонстрируют, что его действие было ошибочным. Индивидуум таким образом вовлечен в непрерывную последовательность того, что мы назвали опытом double bind.

Я не знаю, насколько ценной может быть такая модель, но я предлагаю ее по двум причинам. Во-первых, она пытается говорить о большей системе - о семье - вместо того, чтобы говорить, как мы привыкли, об индивидууме. Если мы хотим понять динамику шизофрении, мы должны изобрести язык, адекватный феноменам, возникающим в этой большей системе. Даже если моя модель непригодна, все же следует поговорить о том языке, который необходим для описания этих феноменов. Во-вторых, концептуальные модели, даже если они некорректны, все равно полезны в том смысле, что критика этих моделей может дать толчок новым теоретическим подходам.

Позвольте мне высказать одно критическое замечание и посмотреть, к каким идеям оно приведет. В книге Фон Неймана нет такой теоремы, которая указывала бы, что сущности или роботы, вовлеченные в этот бесконечный танец перемен коалиций, когда-либо станут шизофрениками. Согласно абстрактной теории, эти сущности будут сохранять полный интеллект до бесконечности.

Главное различие между людьми и роботами Фон Неймана заключается в факте обучения. Бесконечный интеллект предполагает бесконечную гибкость, и игроки в описанном мной танце никогда не смогут испытать ту боль, которую испытывают человеческие существа, если постоянно оказываются неправыми в том, что они знают. Человеческие существа привязываются к открываемым ими решениям, и именно эта психологическая привязанность делает их уязвимыми подобно членам семьи шизофреника.

Из рассмотрения модели следует, что если гипотеза double bind применяется для объяснения шизофрении, она должна зависеть от определенных психологических предположений о природе человеческого индивидуума как обучающегося организма. Чтобы индивидуум был склонен к шизофрении, его индивидуальность должна совмещать два контрастирующих психологических механизма. Первый - механизм адаптации к требованиям ближайшего окружения, второй - процесс или механизм, посредством которого индивидуум приобретает краткую или продолжительную привязанность к адаптациям, открытым первым процессом.

Я думаю, то, что я называю краткой привязанностью к адаптации - это то, что Берталанффи называет имманентным состоянием действия, а более продолжительная привязанность к адаптации - это просто то, что мы обычно называем "привычкой".

Что такое личность? Что я имею в виду, когда говорю "Я"? Возможно то, что каждый из нас понимает под "собой", фактически является агрегатом привычек восприятия и адаптивных действий плюс, от момента к моменту, наших "имманентных состояний действия". Если некто атакует привычки и имманентные состояния действия, характеризующие меня в данный момент взаимодействия с ним, т.е. если он атакует именно те привычки и имманентные состояния, которые сформировались как часть моих отношений с ним - он отрицает мое Я. Если же я глубоко заинтересован в этом человеке, отрицание им моего Я будет для меня еще более болезненным.

Того, что уже было сказано, достаточно для указания типов стратегий - или возможно их следует назвать симптомами - которых следует ожидать в этом странном образовании - шизофренической семье. Однако удивительно, что эти стратегии могут постоянно и привычно практиковаться без того, чтобы друзья или соседи заметили что-то ненормальное. Из теории мы можем предсказать, что каждый участник такого образования должен защищать свои собственные имманентные состояния действия и длительные адаптивные привычки, т.е. защищать свое Я.

Один пример для иллюстрации: мой коллега несколько недель работал с одной такой семьей, состоящей из отца, матери и взрослого сына-шизофреника. На сеансах присутствовали все члены семьи сразу. Это, очевидно, вызвало тревогу у матери, и она потребовала личных встреч со мной. Это заявление было обсуждено на следующей совместной встрече, после чего она появилась у меня. Она сделала несколько замечаний, затем открыла сумочку и протянула мне кусок бумаги со словами "кажется, это написал мой муж". Я развернул бумагу и обнаружил лист с печатью через один интервал, начинающийся со слов "Мой муж и я высоко ценим возможность обсудить с Вами наши проблемы". Далее документ намечал определенные вопросы, которые "я хотела бы поднять".

Оказалось, что муж просидел за печатной машинкой всю предыдущую ночь и написал это письмо ко мне, словно оно было написано его женой, в котором он намечал вопросы, которые ей следовало обсудить со мной.

В нормальной жизни подобные вещи достаточно обычны и проходят незамеченными. Но если сфокусировать внимание на характерных стратегиях, эти само-защитные и само-деструктивные маневры становятся очевидными. Внезапно обнаруживается, что в подобных семьях такие стратегии доминируют над всеми остальными. Вряд ли приходится удивляться, что идентифицированный пациент демонстрирует поведение, являющееся карикатурой на ту потерю идентичности, которая характерна для всех членов семьи.

Я полагаю, что в этом и есть суть. Шизофреническая семья есть весьма устойчивая организация, динамика и внутренняя работа которой таковы, что каждый ее член постоянно подвергается переживанию отрицания своего Я.

ССЫЛКИ И СНОСКИ:


[0] Статья перепечатана из Chronic Schizophrenia: Explorations in Theory and Treatment, L. Appleby, J.M. Scher and J. Cummings, The Free Press, Illinois, 1960.

[1] R. L. Stevenson, "The Poor Thing", Novels and Tales of Robert Louis Stevenson, Vol. 20, New York, Scribners, 1918, pp. 496-505.

[2] D. W. Thompson, On Growth and Form, Vol. 2, Oxford, Oxford University Press, 1952.

[3] Beatrice C. Bateson, William Bateson, Naturalist, Cambridge, Cambridge University Press, 1928.

[4] G. Bateson, D. D. Jackson, J. Haley, and J. H. Weakland "Towards a Theory of Schizophrenia", Behavioral Science, 1956;

also G. Bateson, "Language and Psychotherapy, Frieda Fromm-Reichmann's Last Project", Psychiatry, 1958, 21:96-100;

also G. Bateson (moderator), "Schizophrenic Distortions of Communication", Psychotherapy of Chronic Schizophrenic Patients, C. A. Whitacker, ed. Boston and Toronto, Little, Broun and Co, 1958, pp. 31-56;

also G. Bateson, "Analysis of Group Therapy in an Admission Ward, United States Naval Hospital, Oakland, California", Social Psychiatry in Action, H. A. Wilmer, Springfield, Ill, Charles C. Thomas, 1958, pp. 334-349;

also J. Haley, "The Art of Psychoanalysis", etc, 1958, 15:190-200;

also J. Haley "An Interactional Explanation of Hypnosis", American Journal of Clinical Hypnosis, 1958, 1:41-57;

also D. D. Jackson and J. H. Weakland "Patient and Therapist Observations on the Circumstances of a Schizophrenic Episode", AMA Archives of Neurological Psychiatry, 1958, 79:554-574.

[5] H. F. Jones, Samuel Butler: A Memoir, Vol. 1, London, Macmillan, 1919.

[6] J. Von Neumann and O. Morgenstern, Theory of Games and Economic Behavior, Princeton, Princeton University Press, 1944.

 






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных