Книга Иова 41 (Современные переводы Книги Иова. Аверинцев, Рижский, Десницкий.).

За последние годы появилось несколько переводов Книги Иова с древнееврейского языка на русский: Сергея Аверенцева перевод (1973 г), Моисея Рижского (1991 г) и последний – Андрея Десницкого (2001г).

Общее у этих переводов то, что переводчики стоят на позициях научного исследования текста. Каждый из них по-своему понимает свою задачу, но все три перевода имеют как бы единый фокус, в котором видны общие установки этих трёх авторов: Аверинцева, Рижского и Десницкого.

Переводчики сходятся в понимании фигуры дьявола. Слово «сатан» Аверинцев переводит, как «противоречащий»; Рижский оставляет «сатан» - сатана; Десницкий переводит «враг». Дьявол с точки зрения трёх авторов это противник человека, но не Бога. Дьявол это противник человека, но не Бога; а иное, дескать, мы не можем заключить из книги Иова. Вот таков единый фокус воззрений названных трёх авторов.

Аверинцев пишет о сатане, что это древнееврейское имя нарицательное, живёт в современных языках, как имя собственное «сатана». О сатане, в свете позднейшей этиологии, известно (позднейшей этиологии) заведомо известно, что он противник Бога. О противоречащем, т.е. о сатана, из книги Иова известно пока что одно, что он противник человека, а его отношения с Богом остаются для Аверинцева загадкой и открытым вопросом.

Рижский пишет, что сатана предстаёт как глава невидимых сил, враждебных Богу не в книгах Ветхого Завета, а только в поздних, относящихся к первому веку до нашей эры, апокрифических книгах.

Михаил Селезнёв, редактор серии, в которой издан перевод Десницкого, пишет: «в книге Иова в отличие от более поздних иудейских и христианских текстов, враг (по евр. сатан) это не противник Бога, а скорее противник и обвинитель человека».

Вот это мнение переводчиков книги Иова разделяет историк религии Мирча Илиаде. Он пишет: «В первых упоминаниях о сатане, это Книга Иова и Книга Захарии, он принадлежал к небесному окружению Яхве, и назывался врагом постолько-поскольку был небесным духом, враждебным человеку. Только в апокалиптической литературе сатана становится противником Бога».

Итак, дьявол – противник человека, но не Бога. Такая картина мира нам предлагается как древняя и как исходное Библейское воззрение. Наука так считает: дьявол противник человека но не Бога. Эта картина мира – исходное Библейское воззрение. А остальное это уже позднейшее иудейское и христианская экзегеза.

Так. А теперь подумаем. Если сатана противник человека праведного, и человека как такового, ибо Иов человека, а человек образ Божий, в человека же Сам Бог вдунул дыхание жизни, то как же враждуя на человека до смерти человека, сатана может не быть противником, врагом Божьим? Вот никак этого быть не может. Это простейшая религиозная мысль, вот то, что я вам излагаю. Вот наука почему-то до простых вот этих вот мыслей, она не достигает. Поскольку дьявол противник Бога, он с неистребимым и необратимым упорством и до конца будет враждовать на человека, что сатана по Книге Иова и делал, когда разорял, убивал, казнил и мучил.

И вот, что важно: если по первым главам Книги Иова вражда дьявола по отношению и к человеку и к Богу не была познана.Если с начала книги не признать, что дьявол - это первотварный ангел, отпавший от ангелов-сынов Божьих, то и заключительная часть речей Господа к Иову, где речь идёт о дьяволе под именами бехемота, левиофана, предстанет либо как поэма о гиппопотаме и крокодиле, либо как рудимент древних мифологических сказаний о борьбе Яхве с первобытными чудовищами. Так и произошло. Ни один из трёх переводчиков Книги – Аверинцев, Рижский, Десницкий – в бехемоте левиофане дьявола не видят.

Десницкий пишет: «По видимому представление о неком реальном животном, скорее всего гиппопотаме, переплелись в этом тексте с отголосками недошедших до нас мифов о чудовищах из начала времён – бегемоте и левиофане.». О отождествлении левиофана с сатаной, Десницкий знает об этом, такой опыт был, об отождествлении левиофана с сатаной Десницкий пишет, что это позднейшая христианская экзегеза. Отмахнулся. И всё. Два слова сказал, и проблема решена.

Итак, в научной установки установке трёх названных переводов в отношении сатана, бехемота и левиофана совпадают. В этом они едины. Врага рода человеческого они, как врага Божьего, не видят. А в остальном наблюдаются различия.

Из трёх переводов, названных, Книги Иова на русский язык, перевод Сергея Аверинцева самый ранний.И автор этого перевода, он не намеревался представить сколь-нибудь полное исследование Книги. То есть, русский текст перевода Аверинцева, это архаично красивое и гладкое переложение. Не перевод, это переложение. Возможно, главная цель переводчика-литератора состояла в том, чтобы Книгу Иова было читать приятно.

Ну что, заложить общее впечатление о древней Книги – задача достойная. Общее впечатление заложить – задача достойная. И всё было бы неплохо, ели бы не то обстоятельство, что Книга Иова – произведение религиозной мысли от начала и до конца, и без богословского осмысления она не переводится и не перелагается.

Вот, Аверинцев комментирует последнюю часть Книги, Эксод, если помните, последнюю часть, где изречается приговор Божий. Аверинцев пишет: «Стихи снова сменяются прозой. Этим подчёркнуто, что Книга кончается так, как она началась – идилией. Паразительно, что автор после картин предельной патетики с вытокой поэтической дерзостью решается кончить повесть в тонах сказочного юмора, чего стоит, хотя-бы говорящие имена дочерей.». То есть, историк литературы, Аверинцев, не видет, что не только по содержанию Книга Иова трагична, она по форме близка к трагедии – пролог, диалоги, эксод. Назвать пролог и эксод трагедии Иова идилией! а в эксоде трагедии Иова увидеть сказочный юмор! Можно лишь при полном отвлечении от смысла и формы произведения.

Кстати, если так смущают говорящие имена дочерей Иова, почему не спросить, о чём говорят имена? Вот, благо древнееврейские словари всегда под рукой. Ведь можно было докопаться, о чём говорят говорящие имена дочерей Иова.

Вот это мнение Аверинцева можно было бы счесть просто курьёзом, если бы оно не попадало в унисон с концепцией, которую Аверинцев может быть и не знал, но которую развивают современные исследователи, в частности Рижский. Согласно этой жуткой концепции, ядро Книги Иова – диалог Иова и его друзей, где Иов предстаёт как богоборец и вольнодумец, то есть, в высшей степени достойная личность с позиции то ли атеиста, то ли богоборца Рижского. Центр это диалог, где Иов свободолюбивая личность, богоборец и вольнодумец. А вот к диалогу уже потом механически прикрепили древнюю легенду о некоем Иове, приделали пролог, эпилог, и также вставили речи Елиуя, вставили, а также речи Яхве рассматриваются при таком подходе, как демонстрации бесчеловечной мощи божества, потому что, пишет Рижский «Бог отнюдь не объясняет Иову причину его мучений. И вообще, не даёт ответа на вопросы страдальца». Во всяком случае, пролог и эпилог бессодержательны, носят… Пишет Рижский! Хоть глазам неверь! «носят фольклёрные черты (пролог и эпилог), наивный юмористический характер состязания между Яхве и сатаной в прологе, также как и благополучный конец эпилога. Определённо не вяжется с возвышенным и трагическим характером основной части поэмы». Сергей Аверинцев мог не разделять взгляд, что главное в Книге Иова это бунт против Бога, замечательного вольнодумца Иова, он такой взгляд мог не разделять, но он точно не воспринимает Книгу Иова, как нечто цельное с прологом и серьёзным а не юмористическим эпилогом.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: