ТОР 5 статей: Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы КАТЕГОРИИ:
|
Лекция 3. Правовое регулирование брачно-семейных отношений в древнерусском праве.Правовое регулирование института брака Порядок и основания развода в древнерусском обществе Личные отношения членов семьи. Имущественные отношения членов семьи Отношения родителей и детей. Вопрос 1. Сведений о семейном укладе народов, населявших территорию России до принятия христианства, очень мало. Летописи говорят о том, что у полян уже сложилась моногамная семья, у других же славянских народов еще сохранялось многоженство. Семейные отношения регулировались в этот период обычным правом. В различных источниках содержатся указания на несколько способов заключения брака. Среди них наиболее древний – похищение невесты женихом без её согласия, однако, постепенно увозу невесты начинает предшествовать сговор с ней. Славяне имели обычай похищать на игрищах тех невест, с которыми они сговорились. Также часто невесту покупали у её родственников. У полян самой распространенной формой заключения брака стал привод невесты её родственниками в дом к жениху. При этом согласие невесты на брак не имело большого значения, хотя уже в Уставе Ярослава содержится запрет выдавать замуж силой. Церемония брака сопровождалась специальным обрядом: невесту приводили вечером в дом к жениху, и она снимала с него обувь. На другой день после свадьбы её родственники приносили приданное. Развод в тот период производился свободно, причем есть основания полагать, что в браке с приданым инициатором развода могла быть и женщина. С принятием христианства на Руси стало действовать собрание византийского семейного права, дополненное русскими князьями, которое получило название Кормчей книги. Христианство распространялось очень медленно, и вытеснение языческих обычаев происходило очень медленно. Церковное венчание, введенное в XI веке, практиковалось только среди высших слоев общества, остальное население заключало браки по традиционным обрядам, справедливо считавшимся пережитками язычества. Церковь постоянно боролась с этими обычаями. Согласно Кормчей книге, венчанию предшествовало обручение – сговор, во время которого родители невесты и жених уславливались о заключении брака и договаривались о приданном. Акт обручения оформлялся специальной с сговорной записью; на случай нарушения обещания вступить в брак устанавливалась неустойка – заряд, достигавшая иногда значительных размеров. Одновременно священник, производивший обручение, давал венечную запись, которую надо было предъявить при венчании. Возраст вступления в брак был установлен 15 лет для жениха и 13 лет для невесты. Верхний возрастной предел формально не был установлен, но священнику запрещалось венчать престарелых людей. Запрещались браки между людьми с большой возрастной разницей и между близкими родственниками. Запрещалось вступать в брак при наличии другого не расторгнутого брака. Взаимное согласие на вступление в брак по церковным законам всегда было необходимо, но в действительности согласие невесты практически никогда не спрашивалось. Запрещалось вступать в четвертый брак. Во Владимирской губернии возраст вступления в брак девушек колебался от 16 до 23 лет. После 20 лет девице становилось трудно выйти замуж. Для женщин брак был «уместен» до 45 лет. Парней старались женить до призыва, с 18 до 20 лет, чтобы привязать их к дому. Брак казался пристойным ятя мужчины до 50 лет. Разница лет не являлась препятствием к заключению брака, поэтому жених часто бывал моложе невесты. Вопрос 2. Древнерусское бракоразводное право возникло вместе с венчальным браком и основывалось на византийской традиции. По нормам раннехристианской церкви развод разрешался только в случае супружеской измены. Разводившиеся по другой причине не имели права вступать в другой брак. Но и в случае супружеской измены мог разводиться и имел право вступать в новый брак только муж. Он мог вступать в брак и тогда, когда был оставлен женой. А жене предписывалось терпеть неверного мужа, и если она оставляла его, то не могла вступать в брак. По 22-й новелле императора Юстиниана виновнику развода, безотносительно мужу или жене, запрещалось вступление в новый брак в течение пяти лет со времени расторжения брака. Что касается развода из-за супружеской измены, то с виновным поступали в соответствии с новозаветной традицией, то есть совсем запрещали вступление в новый брак. Однако уже преемник Юстиниана Юстин II вынужден был признать в новелле 566 г., что законы его отца против свободного развода вызвали волнения и увеличение числа семейных ссор. Очевидно, они были настолько значительны, что для их прекращения Юстин II снова разрешил свободный развод по обоюдному согласию и новое вступление в брак без всяких ограничений. Но позиция церкви в этом вопросе возобладала. Трулльский собор (правило 87) вновь повторил прежние церковные постановления, направленные против свободного развода, и установил тяжкие церковные наказания всякому, кто разводился с женой и женился на другой. Это правило было включено в Эклогу Льва и Константина (776-780 гг.). Однако практика свободного развода сохранялась еще продолжительное время и даже отмечена в правилах (115 и 123) патриарха Никифора, относящихся к IX в. В номоканоне Фотия, изданном в 883 г., в статье о разводе (XIII. 4) приводится новелла Юстина II, разрешающая свободный развод. В то же время сборники гражданского права второй половины IX в. - Прохирон 870 г., Эпанагога Василия и Александра (около 884 г.) и Базилики (905-911 гг.) с их схолиями - запрещают расторжение браков по свободному согласию. В византийском законодательстве основания для развода были сформулированы в 117 новелле императора Юстиниана, относящейся к 542 г., и сохраняли свое значение на всем протяжении византийской истории. Различался развод cum damno, влекущий наказание и запрещение брака для стороны, виновной в разводе, и развод sine damno, не вызывающий наказания для обеих сторон. Причинами для развода cum damno считались; злой умысел против царя; покушение одного супруга на жизнь другого; прелюбодеяние; уничтожение утробного плода, к которому приравнивалось и намеренное препятст-вование зачатию; принятие собственного ребенка от купели крещения. Особенно подробно в византийском законодательстве были разработаны указанные выше пункты с третьего по пятый, по-видимому, под влиянием церкви, рассматривавшей эти причины как эффективное средство воздействия на поведение своих приверженцев. Прелюбодеянием считались внебрачные половые сношения, а кроме того ряд поступков, порочащих, с точки зрения греко-римского и Церковного права, поведение женщины. Так, прелюбодеянием считалось посещение женщиной без ведома и согласия мужа конских скачек, театральных представлений и боя зверей. Истребление утробного плода, как и препятствие к зачатию, являлись преступлением против «божественного назначения брака». Развод sine damno совершался по византийским законам по следующим причинам: вследствие неспособности к супружескому сожитию, отсутствие по неизвестным причинам, пленению, вследствие вне монашеского обета, по случаю посвящения в сан епископа, m случаю принятия христианства одним из неверующих супругов. В отношении к разводу учитывалась ново-заветная традиция. С апостолом Павлом (Послание к римлянам) связывают слова: «замужняя женщина привязана законом к живому мужу; посему если при живом муже выйдет за другого, называется прелюбодейцею». Развод (роспуст) в древнерусском обществе формировался на основе концепции о заключении брака на всю жизнь ив идеале его нерасторжимости. К подобному заключению можно прийти, ознакомившись с уставом князя Владимира синодальной редакции. Обоснованием нерасторжимости брака служили книги Священного писания. Брак мог быть расторгнут только в исключительных случаях после судебного разбирательства церковным органом. Возведя в принцип единобрачие, церковь стремилась выработать нормы поведения, которые бы позволили супругам ужиться и более бережно относиться друг к другу. Устранение противоречий между супругами церковь искала на пути усмирения природных страстей. В эпоху устава князя Ярослава (XI в.) русская церковная практика располагала широким перечнем поводов к разводу. Главным основанием к прекращению брака считалась смерть одного из супругов, а основным поводом к разводу служило прелюбодеяние (супружеская измена), которое по разному определялось для каждого из -супругов. Женщина в Древней Руси не обладала правом развода по причине неверности мужа: супруг наказывался лишь годом епитимьи и денежным штрафом. Напротив, муж имел право развода с женой, которая ему изменила. Более того, муж, узнавший об измене супруги и простивший ее, не разведясь с ней, должен был понести особое наказание. Преследовался развод супругов вне разрешенных церковью причин: по собственной воле (ст. 17 устава Ярослава краткой редакции); по причине болезни одного из супругов; за женщиной признавалосъ право на одностороннее расторжение брака Излагались проступки жены, дававшие основание идя расторжения брака. В вопросе о разводе в древнерусском обществе духовенство не только отступило от канонических постановлений, но и довольно свободно толковало византийское гражданское законодательство, хотя в целом и руководствовалась им. «В двух сборниках указов греческих царей, в Эклоге и Про-хироне, помещенных в Кормчих, причины, по которым может происходить развод, определены различно. Духовенство не только приняло все их в совокупности, но еще расширило их свободным толкованием и даже допустило совсем новые». Наряду с бракоразводными причинами из византийского права в русском брачном праве имелись причины, не заимствованные из византийского законодательства. Так, развод мог состояться: если поведение одного из супругов делало несносной жизнь другого; если.жена навела воров, обворовавших мужа, в случае неплодия жены. Широкому спектру причин для развода соответствовала и его процедура; для этого требовалось только разрешение духовного отца. Церковь боролась против самовольных разводов (роспустов). Согласно источникам, самовольный уход из семьи практиковался и мужчинами, и женщинами. Пострадавшей стороной чаще оказывалась женщина. При самовольном уходе от нее мужа в пользу церкви взимался штраф, а в пользу жены - большая сумма в качестве компенсации за «сором» (моральный ущерб). Размер компенсации, согласно уставу князя Ярослава, зависел от статуса и достатка распадающейся семьи: «Аще пустит боярин жену великих бояр, за сором си, г митрополиту 5 гривен золота; меньших бояр - грязна золота, а митрополиту гривна золота; нарочитых людей 2 рубля, а митрополиту 2 рубля: простой чади - 12 гривен, а митрополиту 12 гривен|.» Если муж оказывался в долгах, захватывал имущество жены и пропивал его, то мужу назначалась епитемья на три года. Если жена уходила от мужа к другому, то муж, разведясь с нею считался невиноватым. Послание митрополита Фотия новгородцам от 29 августа 1410 г. перечисляет разного рода нарушения церковных законоположений о браке и виды наказаний за них. Основным отклонением от нормы было проживание в фактическом браке без церковного благословения. Развод по взаимному согласию практиковался в случае пострижения одного из супругов в монастырь.). В конце XVII в. (в 1673 и 1681 г.) появились указы духовного начальства, запрещающие принимать в монастырское звание людей, состоящих в законном браке, при жизни другого супруга. Если стоящее в браке лицо, несмотря на запрещение, пойдет в монастырь, то другой супруг не может вступать в новый брак (Оршанский. С.485). Мужья рассматривали в древней России своих жен как часть своего имущества (древнеримской familia), поэтому характер добровольных пострижений в допетровской России не должен вводить нас в заблуждение. О разводах в верхних этажах феодальной.иерархии сообщают летописи. Жена не обладала правом инициативы для получения развода. Браки в высших слоях были чаще всего браками по политическому расчету и нередко расторгались в случае разрыва с домом жены. Роман Мстиславич Волынский, собираясь начать войну с Рюриком Ростиславичем, хотел постричь в монастырь свою жену, дочь Рюрика, сообщает под 1196 годом летопись; «Романко поча пущати дчерь Рюрикову, хотяшеть ю постричи...» (ПСРЛ. Т. 1. 1846. С. 174).
Вопрос 3. Личные отношения между супругами во многом зависели от формы брака. При похищении невесты она становилась собственностью своего мужа. При купле невесты и особенно при заключении брака с приданным по соглашению между женихом и родственниками невесты возникали, во-первых, отношения между женихом и этими родственниками, которые несколько ограничивали власть мужа. Во-вторых, появляются уже первые признаки наделения жены личными правами, хотя власть мужа все-таки была очень велика. На Руси, по-видимому, муж никогда по закону не имел права жизни и смерти в отношении своей жены. Однако муж мог распоряжаться её свободой. Этикет общения между родственниками и свойствениками со стороны мужа и жены требовал соблюдения обязательных норм поведения, которые в значительной мере сводятся к проблеме «избегании». Проявлением обычая избеганий был обряд окручивания невесты или покрывания головы, сохранившийся в XIX в. у восточных славян в разной степени и формах. По данным из Ярославской губернии невесту привозили к венцу покрытую большим платком или иалью, ее лицо приоткрывали только для наложения венца на голову, затем сваха опять покрывала голову невесты тем же платком и раскрывала не раньше, чем начинала повязывать ее платком по кокошнику («крутить молодуху»). Во время первого застолья молодая должна была также сидеть закрытая и только на другой день брака ее уже не закрывали. У крестьян Тверского уезда невесту в день свадьбы покрывали широким и длинным белым покрывалом из тонкого холста или коленкора: «Невеста закрывает им свое лицо, во все время свадьбы, потому что стыдится». Она снимала с себя покрывало лишь на третий день после свадьбы. Покрытие головы сделалось по существу признаком замужества. С этих пор женщине запрещалось показываться «простоволосой» не только перед посторонними, но и перед близкими родственниками. Нарушение этого запрета считалось великим грехом. Некоторые черты указывают на дохристианские корни обычая покровения волос. Так, среди украинцев существовало поверье, согласно которому хранителем обычаев и благопристойности является домовой. Он не позволял, например, спать женщинам нагими и обрывал волосы женщинам, ходившим с непокрытой головой. Широко распространен был взгляд на покрытие волос или головы платком как на способ обезопасить окружающих от вредоносной силы «простоволосой» женщины. В антагонистических обществах обряд покровения головы, разные формы изоляции и затворничества, потеряв в значительной мере первоначальное значение, -стали прежде всего выражением приниженного положения женщины. У терских казаков женщине при встрече с мужчиной не разрешалось переходить дорогу. Она должна была остановиться в некотором отдалении и подождать, пока пройдет мужчина. У белорусских крестьян женщины должны были садиться за концом стола, противоположным от божницы, вслед за подростками мужского пола. Женщины, не поместившиеся за столом, ели на лавке, у печки, на кровати. От лучших блюд, готовившихся в меньшем количестве, женщинам доставались только остатки после мужчин. Первые сведения об отношениях избегания у восточных славян появились еще в Начальной летописи. Автор летописи, говоря о племени полян, сообщает, что они «стыденье к снохам своим и к сестрам, к матерям и родителям своим, к свекровем и к деверем велико стыдение имеху». Противопоставляя полянам радимичей, вятичей и северян, летописец говорит: «срамословье в них пред отци и пред снохами». В действительности же такое различение обычаев между полянами и другими славянскими племенами относительно традиций избегания едва ли имело место. Если эти обычаи были отмечены летописцем у полян, то тем более они должны были иметь место у славянских племен с менее развитыми социальными отношениями. С другой стороны, противопоставление полянам других славянских племен можно объяснить этноцентристскими настроениями составителя первого летописного свода Древней Руси. Славянское слово «невеста» означало «неведомая», «неизвестная». Поскольку имя снохи, как чужеродной, не разрешалось произносить в доме, чтобы не оскорбить духов домашнего очага, то к снохе как раз подходило имя «неведомой». Изначальную отчужденность чужеродки можно было преодолеть, приобщив ее к священной части жилища - очагу. Вступление в брак считалось необходимостью. «Целек» (т.е. человек) мог только тогда помереть спокойно, если он произвел подобного себе и непременно в законном браке. Сожительство почиталось в народе за грех. При утрате молодым способности к супружеской жизни прибегали к помощи шептунов. Неспособность мужа к супружеской жизни не давала права заменить его другим мужчиной. Причиной такой неспособности считалась порча. Полагали, что порчу можно предотвратить, имея при себе рукопись «Сон Богородицы». Ее следовало хранить в течение 40 дней после венчания. Случаи вялости супруга, то есть неспособности долгое время нарушить девственность новобрачной, служили причиной охлаждения в семье чувств. Нецеломудрие невесты служило основной причиной семейных раздоров. Охлаждение чувств становилось началом систематического избиения жены. В иных местах утрата девственности женой до вступления ее в брак не служила для большинства супругов достаточным основанием для долгой ссоры. «Крута горка, да забывчива», - говорили новгородские крестьяне, желая показать, что долго сердиться из-за такой причины не стоит. В Уломском крае на Новгороде большинство крестьян относилось к супружеской неверности снисходительно. Падение нравов было следствием плохого экономического положения. Крестьяне были вынуждены отправлять своих дочерей и сестер на посторонние заработки. Большинство девушек несколько лет до выхода замуж проводили на стороне, а потом, становясь супругами, не могли вносить в семью чистоту нравов, которой у них часто не оказывалось. В первую очередь на заработки уходило мужское население. Прелюбодеяние считалось только грехом, а преступлением не признавалось. Грех этот в большей степени прощался мужчине, нежели женщине. Крестьяне сами говорили: «С мужчины, как с гуся вода, Сожительство мужа при живой жене вызывало озлобление и презрительное отношение со стороны односельчан. Виноватой в таком случае считали разлучницу, которая завлекла «несчастного». В народе удивлялись, как она при таком позоре ходит в церковь. На Вологодчине жена выбивала окна в доме любовницы своего мужа, чтобы «пострамить ее Муж, в наказание за супружескую неверность, остригал жене косу Муж, нанесший побои любовнику жены, не подвергался народному осуждению, а преследовался только по суду. Крестьяне выделяли несколько причин, по которым муж становился постылым для жены: 1 - когда девушку отдали за парня, которого она не могла терпеть и до замужества; 2 - физические недостатки мужа, особенно уродливость, ненормальность его половых органов; 3 - неспособность мужа к отправлению супружеского акта, 4 - когда молодых испортили. Так, в деревне Катилове Уломского края молодая жена возненавидела с первых дней замужества своего супруга (хотя и выходила за него по любви), потому что у него оказался сифилис. В деревне Тиманской причиной несогласия молодых супругов послужил обман со стороны жены в приданом. Когда приезжали сватать невесту, то у ней было два сундука добра, а вышла замуж и в один стало нечего класть. Оказалось, что бывшая половина ее приданого была чужой, взятой на время, чтобы обмануть жениха и его родных. На Новгородчине внешняя сдержанность была нормой поведения супругов. Обнимал и целовал муж свою молодую жену разве только когда находился под хмельком. Если бы кто увидел, что муж поцеловал жену, то поднял бы его на смех за такие нежности и стал бы рассказывать об этом как о смешном н предосудительном поступке. Случайный свидетель поцелуя молодых супругов не скажет, что они целовались, а «лизались по телячьи». Пожилых за поцелуи поднимут на такой смех, что хоть на улицу не выходи. Личные отношения между супругами с принятием христианства также меняются. Замужняя женщина рассматривается уже не как имущество мужа, а как относительно самостоятельное лицо. За убийство жены муж подвергался наказанию, а убившая жена, живой закапывалась в землю. Мух мог заложить жену, предоставив залогодержателю право пользоваться предметом залога. Вопрос 4. Замужество было единственной возможностью для материального обеспечения женщины. Но и в этом случае женщина не имела никаких имущественных прав и по существу превращалась в батрачку, без всяких шансов на улучшение своего положения. Один из исследователей сравнивал отношение жены к мужу с отношением работницы к хозяину. «Часто достается ей от него, но побои мужа не ставятся ему в укор и за уряд сыплются они на несчастную за какой-либо проступок, а больше совершенно безвинно, под пьяную руку. Жена не имеет доли в доходах своего хозяина; на обувь и наряды у нее свой доход: посев конопли и льна, от которых достается Власть мужа в семье повышалась с уровнем его достатка. Богатый муж бил подчас жену до увечья, что являлось основанием для обращения в волостной суд. Народ на этот счет выражался так; «Коли вздумал уцыть, то уцы втихомолку, штоб люди не знали». «Муж есть кормчий, а жена судно», - говорила народная пословица. Муж имел право и выгнать из дома, а жена не в силах принудить мужа к сожительству. В ходу была поговорка: «Не муж женой красен, а жена мужем». Волостной суд и сельский сход, как правило, оправдывали мужа, поколотившего свою жену. Крестьяне высказывались в том духе, что «муж ведь всегда волен в своей жене и должен учить ее, так и в законе божием сказано». Впрочем, иные имущественные отношения в семье меняли дело. При бедном муже и богатой жене глава семьи становился зависим от своей половины и вынужден был угождать ей. Источник из Новгородской земли сообщал, что обычное право допускало бить жену только мужьям, но они редко пользовались этой привилегией. Соседи осуждали, когда муж бил свою жену напрасно. А увечить жену считалось уже преступлением, за которое виновный должен подлежать законной ответственности. Были случаи превращения женщин в товар, когда ими попросту торговали.. В одном случае в деревне Разуеве крестьянин Константин Рогозин отдал однажды на подержание свою жену какому-то торговцу; в другом - в деревне Иваницове крестьянин Николай Хрылов заложил свою жену в одном из кабаков. Вопрос 5. Отношения между родителями и детьми в Древней Руси, как и всюду в этот период, строились на отцовской власти. Законность происхождения в рассматриваемое время еще не имела решающего значения. С принятием христианства постепенно начинает придаваться значение только законному родству. В Уложении 1648 года запрещалось узаконение внебрачных детей даже в случае брака родителей. Дети не состояли в правовой связи с отцом и признавались только родственниками своей матери. Родительская власть на Руси была весьма сильна, хотя права жизни и смерти над детьми родители формально никогда не имели. Однако убийство детей не рассматривалось в качестве серьезного преступления (за убийство ребенка отец приговаривался к году тюремного заключения и церковному покаянию). Дети же, убившие своих родителей, подвергались смертной казни. Принуждение детей к повиновению осуществлялось самим отцом с помощью домашних наказаний. Жаловаться на родителей дети не могли. За одну только попытку подать жалобу Уложение 1648 года предписывало “бить их кнутом нещадно”. Родители могли обратиться для наказания детей и к публичным властям. Дело при этом по существу не рассматривалось, достаточно было одной только жалобы родителей, чтобы приговорить детей к порке кнутом. Родители имели право даже отдавать детей в холопство. Дети, как правило, следовали воле родителей. Женили и выдавали замуж только с родительского благословения. Причем согласие матери было столь же важно, сколько и отца. Сироту благословляли большак или опекун. Поскольку браки устраивали только по воле родителей, то обоюдное желание жениха и невесты в расчет не принималось. Невесту часто ставили в известность, что ее «запили», т.е. просватали. Отказов от венчанья не было. На этот счет говорили: «Я бы и тово, да воля батюшки мово». Для обозначения дележа имущества употреблялись термины: «раздел», когда делились братья; «выдел», когда отец отделял сына, отдавая ему часть имущества под названием «награждение»; «отход», когда сын получал свою долю от общего имущества. Если отделялись все сыновья сразу, то это называлось «разделом», если один-два сына, то это «отход» или «выдел», если же уходил единственный сын, то это «уход». Раздел и выдел обладали обрядовой стороной: сначала все молились Богу, затем садились за стол, на котором лежал каравай хлеба. Отец и мать благословляли сына иконой, которую сын целовал и просил у родителей прощения. Каравай разрезали на части по числу отделенных детей. Разрезание каравая носило определенный смысл: как вновь не составишь хлеб, так вновь не сойдется семья. Отделившаяся семья переходила на новую усадьбу. Для получения земли отец должен был сложить с себя хоть одну душу в пользу сына, поскольку свободной земли не было. Сын, живущий с отцом, не имел своего надела, поскольку вся земля закреплялась за отцом до исполнения ему 60-ти лет. При жизни отца дележ дома и движимого имущества не производились. Умирающий хозяин подписывал их «под жену», и они оставались за матерью до ее смерти. Сыновья располагали правом только на надел. Земля делилась братьями поровну. Получение конкретного участка определялось перехватыванием палки: чья рука закроет вершину палки, тому и доставался участок. Женщины при дележе общего имущества ничего не получали. Они имели право только на коробье (приданое). Существенная роль отводилась раздельному приговору и авторитету старшего по возрасту в семье. Если был жив дед и вел хозяйство, то без его согласия отец не мог выделить сына. Если большину при живом отце вел старший сын, то он не пользовался никаким предпочтением. Разделом по-прежнему ведал только отец. Забрать назад выделенное сыну имущество отец мог только в том случае, когда не было составлено раздельного приговора. Задание: Сформулируйте свою позицию относительно формы семьи существовавшей в древнерусском государстве. Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|