Новгородское летописание

Летописание Новгородской феодальной республики сохрани­лось в большом числе летописей: Новгородской первой, второй, третьей, четвертой, пятой летописях, Софийской летописи.

Самой ранней дошедшей до нас летописью, созданной в Нов­городе, является Новгородская первая летопись старшего извода. Сегодня она представлена единственным списком — Синодаль­ным. Этот пергаменный список новгородской летописи является древнейшим и в корпусе всех дошедших до настоящего времени

списков русских летописей. Ту часть Синодального списка, кото­рая завершается погодной записью 1234 г., по палеографическим приметам исследователи относят к XIII в. К сожалению, эта древ­нейшая летопись дефектна. Утрачены первые шестнадцать тетра­дей рукописи, поэтому текст летописи начинается с 1016 г. Отсут­ствует еще одна тетрадь с событиями 1273 — 1299 гг. Другая часть Синодального списка датируется второй четвертью XIV в В ней изложение событий доведено до 1330-х гг., хотя имеются допол­нения до середины XIV в., сделанные разными почерками.

К Синодальному списку близка Новгородская первая летопись младшего извода, текст которой продолжен до 40-х гг. XV в. Эта редакция представлена двумя основными списками. Академичес­кий список имеет точную дату его написания — 1444 г. — и пос­леднюю летописную погодную статью 1443 г. Комиссионный спи­сок был создан в середине XV в., его основной текст доведен до 1439 г., а продолжение до 1446 г. включительно написано на дру­гой бумаге и другим почерком.

Изучение этих и других летописей показывает, что в Новгоро­де летописание велось в различных центрах: при посадниках, епископской кафедре, монастырях, уличанских церквях. Хотя не все этапы истории новгородского летописания восстанавливаются, нельзя не обратить внимание на большое число летописных цент­ров, существовавших в одном городе.

Истоки новгородского летописания принято возводить к сере­дине XI в. Шахматов реконструировал текст новгородского лето­писного свода 1050 г. Рыбаков внес поправку в шахматовские по­строения и определил 1060 г. как начало летописания в Новгоро­де. Это раннее летописание Рыбаков характеризует как посадни-ческое, в частности отражающее интересы новгородского посадни­ка Остромира.

Следующий этап новгородского летописания, определяемый учеными, связан с деятельностью сына Владимира Мономаха князя Всеволода, княжившего в Новгороде с 1118 по 1136 г. Он стал инициатором летописного свода, в котором соединились местная летопись, погодные записи которой составлялись еще в XI в., и Повесть временных лет, созданная в Киеве при Владими­ре Мономахе. Работа над новой новгородской летописью могла идти между 1119 и 1136 г.

После событий 1136 г., когда Всеволод был изгнан новгород­цами и в городе изменилось соотношение власти князя и еписко­па, новая политическая ситуация повлияла на характер местного летописания. Под руководством новгородского епископа Нифонта создан летописный свод, который предположительно датируется 1136 г. К работе над пересмотром свода князя Всеволода и состав­лением нового свода был привлечен диакон и доместик Антониева монастыря Кирик, один из приближенных Нифонта. Следы рабо­ты Кирика исследователи видят в статьях 1136, 1137 гг. и ряде

других, отмеченных в Новгородской первой летописи. В них за­тронуты темы, которые присутствуют в нелетописных сочинениях Кирика — «Учении им же ведати человеку числа всех лет», «Во-прошаниях Кирика, иже воспроси епископа Нифонта и инех».

Смысл переработки свода состоял, по-видимому, в том, чтобы исключить его княжескую направленность. Для этого необходимо было заменить текст киевской Повести временных лет в промоно-машьей редакции другим текстом, оппозиционным к княжеской власти. Из ранее созданных летописных текстов такой характер имел киевский Начальный свод 1093 — 1096 гг. В результате такой замены сегодня в новгородской летописи сохраняются фрагменты утраченного киевского летописного сочинения конца XI в.

В дальнейшем свод 1136 г. был положен в основу архиепи­скопских сводов, составители которых использовали собственные записи событий и сочинения других авторов и других летописных центров. Косвенное подтверждение такого включения в архиепи­скопские своды текстов, происходивших из иных центров, обна­руживается в Новгородской первой летописи старшего извода под датами 1144 (6652) г. и 1188 (6696) г. В первой погодной записи безымянный летописец сообщает об одном из фактов своей жизни: «Въ то же лето постави мя попомь архепископъ святыи Нифонть»¹². В статью 1188 г. занесена запись о смерти «Германа, иерея святаго Якова, зовемого Воята»¹³, который прослужил в церкви «полъпятадьсятъ летъ», т.е. 45 лет. Все исследователи отождествляют безымянного попа-летописца с Германом Воятой. Это отождествление опирается на срок, который служил в церкви святого Иакова умерший иерей, начавший свою службу в 1143 г. или 1144 г. Следовательно, летописание велось и в одной из цер­квей Новгорода.

В историографии называют имя еще одного летописца этой же церкви. В Синодальном списке Новгородской первой летописи старшего извода один из двух почерков отождествляется с почер­ком пономаря Тимофея, служившего в церкви святого Иакова. Он переписал в 1282 г. Пролог (древнерусский житийный сборник) для церкви Нерукотворного образа. Если это отождествление пра­вильно, то можно сказать, что церковь Святого Иакова была ле­тописным центром на протяжении длительного времени.

Важнейшее звено новгородского епископского летописания об­наруживается при анализе двух летописей, созданных в XV в., — Новгородской четвертой летописи и Софийской первой летописи. Их внимательное изучение начал Шахматов. Сопоставление лето­писей показало, что повествование в них совпадает до 1418 г., а общий источник, т.е. протограф, Новгородской четвертой и Со­фийской первой летописей был доведен, согласно реконструкции Шахматова, до 1448 г. Эту дату Шахматов выводил из погодной записи 1380 г., присутствующей в обеих летописях: «В лето 6888 (1380), а Благовещение бысть в Велик день; а перво сего бысть

за 80 лет и за 4 года, а потом будет за 80 лет без лета, а потом будет за 11 лет». Празднование Благовещения и Пасхи действи­тельно совпадало в 1296, 1380 и 1459 гг. Когда же работал лето­писец, который приписал к хронологическому расчету слова «а потом будет за 11 лет»? Из трех указанных дат Шахматов оста­новился на 1448 г. Не ранее этого года был составлен протограф Новгородской четвертой летописи и Софийской первой летописи, который был назван Новгородско-Софийским сводом.

Ученый считал, что свод 1448 г. носил общерусский характер, хотя и был составлен в Новгороде путем соединения местной нов­городской летописи с общерусским летописным сводом.

Сопоставление свода 1448 г. с Новгородской первой летопи­сью младшего извода восстановило еще один новгородский свод, лежавший в основе свода 1448 г. Этот свод, названный Шахмато­вым Софийским временником, был доведен до 1421 г. Его соста­вителем, по Шахматову, был Матвей Михайлов, включивший в текст известия из своей жизни (о своем рождении — 1375 г.; о смерти отца — 1382 г., о смерти матери — 1405 г.; 1406 г. — о своем браке; о рождении сына — 1411 г.). Шахматов отождест­вил Матвея Михайлова с уставщиком новгородского владычного двора Матвеем Кусовым, чье имя дошло до нас в нескольких за­писях, восходящих к первой четверти XV в. Если отождествление верно, то составленный Матвеем Михайловым Кусовым свод имеет непосредственную связь с владычным летописанием. Следо­вательно, летописание при новгородском епископском дворе ве­лось без перерывов, но время от времени оно подвергалось обра­ботке. Следует заметить, что новейшее исследование Синодально­го списка Новгородской первой летописи старшего извода, прове­денное А.А.Гиппиусом, предлагая новый взгляд на происхожде­ние списка, подтверждает непрерывность владычного летописания в Новгороде на протяжении XII —XV вв.

Другим источником, соединенным в 1448 г. с новгородским сводом 1421 г., был, по мнению Шахматова, свод общерусского характера, названный исследователем Владимирским полихроном Фотия 1421 г. Это сочинение Шахматов восстанавливал, сопо­ставляя не реально сохранившиеся летописи, а уже реконструиро­ванные своды. Подобная реконструкция повышала степень пред­положительности вывода о реальном существовании такого сочи­нения. Хотя этот общерусский свод, как считал исследователь, сильно сокращался летописцем-новгородцем, из него были заимст­вованы обширные повести и сказания: о Куликовской битве (1380 г.), о Московском взятии от Тохтамыша (1382 г.), о твер­ском владыке Арсении (1409 г.). Еще одним источником свода 1448 г. был, по реконструкции Шахматова, Ростовский летопис­ный свод в редакции, доведенной до 1418 г.

В настоящее время предложенная Шахматовым схема соотно­шения летописных сводов в Новгородской четвертой летописи по-

ставлена рядом исследователей под сомнение. Прежде всего свод 1448 г. не определяют как новгородский по происхождению, а также отрицается существование Владимирского полихрона.

Новгородская четвертая летопись по списку Дубровского воз­никла в XVI в., когда Новгород потерял независимость. Свое на­звание летопись получила из-за того, что ее основным источником была Новгородской четвертая летопись. Она содержит новгород­ский свод 1539 г., составленный предположительно по инициати­ве новгородского архиепископа Макария (с 1542 г. — митрополит Московский и всея Руси), а также следы какого-то московского общерусского (великокняжеского) летописания.

В памятнике летописания XVI в. — Новгородской второй ле­тописи — обнаруживаются свидетельства о летописании в новго­родском Лисицком монастыре. Новгородская вторая летопись представляет собой сокращенное извлечение из различных новго­родских летописей, в том числе Лисицкого летописца, о котором упомянуто в погодных статьях 1450 и 1572 гг.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: