Кодификация законов в XVIII в.

Уже в начале XVIII в. одной из важнейших задач государства в области законотворчества было приведение законов в определен­ную систему. Эта система могла возникнуть на основе учета или переработки ранее изданного законодательства с исключением из него недействующего или разработкой новых законов. Например, В.Н.Татищев говорил о необходимости, «чтоб преждния несоглас­ные оному (новому. — Авт.) закону точно объявлены были, что уничтожаются или что из онаго составляется, дабы из того выбо­рам сужденные привлекать не могли»²³. Татищев считал работу по созданию нового уложения чрезвычайно важной в связи с тем, что законы противоречили друг другу, были разбросаны в разных изданиях, многих законов не хватало, другие были неясно напи­саны. Он писал в 1740-х гг. о современной ему системе законов: «Уложенье 1649 г., потом Петра Великого с 1714 году и наслед­ников его по 1741 в разных книгах напечатано, но понеже многое во оных недостает или есть, да неясно, и оные один другому про­тиворечат, для того с 1719 о сочинении новаго уложения трудят­ся, но мнится, что за многими прихотьми никогда не дождать­ся»²⁴. Надо заметить, что Татищев оказался провидцем: в течение XVIII в., несмотря на положительные результаты деятельности ряда уложенных комиссий, свод законов так и не был официаль­но утвержден.

Привести законодательство в порядок должна была кодифика­ция законов. В XVIII — первой половине XIX в. существовало два типа кодификации: во-первых, традиционная, ставящая своей задачей простое упорядочение ранее созданного законодательства; во-вторых, новая, стремящаяся к созданию на имеющейся основе или без нее нового законодательства.

После издания Соборного Уложения 1649 г. продолжалась ра­бота по выработке законов, дополнявших свод. Разбросанность законодательных материалов по различным приказам создавала трудности для использования законов во второй половине XVII в.

В начале XVIII в. Петр I предпринял попытку создать новую Уложенную книгу. В 1700 г. по указу царя была сформирована Палата об Уложении. В ее задачу входило собрать списки с «но­воуказных статей» (некоторых кодифицированных законов, до­полнявших Соборное Уложение 1649 г.) и боярских приговоров

«по вершенным делам», о которых нет ничего ни в Уложении 1649 г., ни в новоуказных статьях. Все списки указов должны были быть разнесены по главам и статьям Соборного Уложения для рассмотрения их в Палате об Уложении. Анализ работы чле­нов Палаты говорит о том, что сущность их работы состояла в сводке действующего права. Текста нового Уложения составлено не было. Есть только проекты нескольких глав, выработанные Палатой. Деятельность Палаты продолжалась до конца 1703 г.

В дальнейшем Петр I пошел по линии создания не свода зако­нов, а отраслевых кодексов, т.е. объединенного законодательства одной отрасли. Система феодального права при абсолютизме про­должала оформляться в систему кодифицированных отраслевых законодательных актов, намеченную еще во второй половине XVII в.

Продолжая традицию древнерусского права, в котором в пер­вую очередь развивалось уголовное и процессуальное право, пет­ровское законодательство кодифицировало в первую очередь эти же отрасли. Кодификации подверглись прежде всего военные от­расли права. В 1715 г. возникли Воинский артикул, Краткое изо­бражение процессов или судебных тяжеб, посвященное процессу­альному праву и судоустройству в военной юстиции, в 1716 г. — Воинский устав, в 1720 г. — Морской устав.

Указ о единонаследии (1714 г.) также имеет значение кодекса наследственного права. Генеральный регламент 1720 г. представ­лял собой кодекс административного права. В его основу был по­ложен шведский Канцелярский устав 1661 г.

Однако в XVIII в. не отказались от идеи создания нового свода законов. В петровское время, кроме Палаты об Уложении, работали еще две комиссии. Если первая комиссия 1714 г. не дала никаких результатов, то итогом деятельности в 1720—1726 гг. Уложенной комиссии при Сенате стал обширный проект Уложе­ния Российского государства.

С деятельностью этой комиссии связаны новые подходы к сис­тематизации законов. Первоначально метод кодификации законов в Уложенной комиссии был традиционным, таким же как в Пала­те об Уложении 1700 — 1703 гг., иначе говоря, законы должны были располагаться в соответствии с главами Соборного Уложе­ния 1649 г. Но впоследствии, с начала 1723 г., принцип система­тики отечественного права был изменен. Структура Соборного Уложения уже не была единственной основой систематизируемого нормативного материала. Набор и порядок глав в четырех книгах Уложения определялся по различным источникам: Краткому изо­бражению процессов 1715 г., новоуказным статьям 1669 г., Мор­скому уставу, титулам шведского Земского уложения 1608 г., Со­борному Уложению и т.д.

1720 г. использовала при кодификации не только русское законодательство, но и законы Швеции (Земское Уложе­ние 1608 г., Градское Уложение 1618 г., уставы 1669, 1686, 1695 гг.), эстляндские и лифляндские нормативные акты. В наи­большей степени влияние шведского права отразилось в трактовке вопросов судоустройства, процессуального и уголовного права. Что касается области социально-экономических отношений (иму­щественного права, положения крестьянства, крепостного права, найма рабочей силы), то эти сферы остались в рамках русского законодательства.

Работа комиссии над проектом Уложения Российского госу­дарства была окончена после смерти Петра I. О завершении под­готовки проекта Уложения было объявлено 10 сентября 1726 г. Проект состоял из 120 глав и 2113 артикулов, расположенных в 4-х книгах: 1-я книга «О процессе, то есть о суде, месте и о лицах, к суду надлежащих»; 2-я книга «О процессе в криминаль­ных, розыскных и пыточных делах»; 3-я книга «О злодействах, какие штрафы и наказания последуют»; 4-я книга «О цивильных, или гражданских, делах и о состоянии всякой экономии, или о добрых и противных порядках в домоправительстве». Главная идея новой Уложенной книги состояла в том, чтобы в соответст­вии с проведенными в первой четверти XVIII в. реформами офор­мить законодательные основы абсолютной монархии.

В 20 — 40-х гг. XVIII в. проект Уложения Российского госу­дарства неоднократно редактировался как целиком, так и по от­дельным разделам, но утвержден не был.

В 30-х гг. XVIII в. над Уложением работала еще одна комис­сия. Она представила в Сенат проекты «вотчинной» и «судной» глав, но дальше этого дело не пошло.

В 1754 г. Сенат создал новую комиссию, которая через два года представила две части Уложения «О суде» и «О розыскных делах».

Наиболее известной в истории XVIII в. была комиссия для со­чинения нового Уложения (IT'S? — 1774 гг.). Как и предыдущие, она не подготовила свода законов. Однако в процедуре разработ­ки законодательства предполагались новые моменты, не извест­ные в работе предыдущих комиссий. Прежде всего в подготовке законов предполагалось учитывать наказы различных сословий. Опираясь на наказы, переданные через выборных депутатов от всех сословий (кроме крепостных крестьян) и государственных учреждений, комиссия должна была составить новый свод зако­нов. Императрица также подготовила свой наказ комиссии. В нем затронуты различные стороны жизни общества, в том числе и правового регулирования. Наказ не имел законодательной силы, но тем не менее он оказал заметное влияние и на законодательст­во, и на правовую мысль последней четверти XVIII в.

Возлагавшиеся на Комиссию надежды не оправдались, но под­готовленные комиссией проекты стали определенным шагом впе­ред в закреплении новых институтов и норм частного права. На­пример, вводилось понятие «собственность», определялись права на распоряжение разными видами имущества. Некоторые предло­жения этих наказов были учтены в 70-80-х гг. XVIII в. в ходе гу­бернской и городской реформ. Например, были созданы словес­ные суды.

В правление Павла I также был поднят вопрос о необходимос­ти создания Уложения. В 1796 г. была организована комиссия для составления законов. Задача комиссии состояла в том, чтобы создать не новое уложение, а сводное, «отделив чистые законы от множества неясностей, временем и обстоятельством вкрадшиеся» В результате ее деятельности с 1796 по 1803 гг. был создан Свод законов из 17 глав о судопроизводстве, 13 глав уголовного кодек­са и 18 глав, посвященных гражданскому праву.

III. Приемы изучения законодательных источников

Сегодня в корпус русских законодательных источников X-XVIII вв. входят разнообразные материалы. Это разнообразие объясняется рядом общих моментов: разными принципами законо­творчества на отдельных этапах отечественной истории, разными процедурами составления конкретных памятников и их санкции (утверждения), разными формами самих законов и разным соот­ношением этих форм на том или ином историческом отрезке, вли­янием на письменный закон источников других видов, сохраннос­тью законодательного материала и т.д.

Если говорить о древнерусском законодательстве до конца XV в., то специфика его изучения связана с тем, что оно дошло до нас преимущественно в обширной рукописной традиции. Текс­ты законодательных памятников представлены в списках более поздних, чем время создания их оригинала. При этом временной разрыв может достигать нескольких столетий. Например, Устав киевского князя Владимира о десятинах, судах и людях церков­ных возник, скорее всего, во второй половине XII в. на основе двух уставных грамот Владимира, выданных в конце X в. и нача­ле XII в., а самый ранний список устава датируется XIV в.

Современное источниковедение выдвигает требование изучать всю рукописную традицию одного законодательного памятника. Изучение рукописной традиции подразумевает прочтение исследу­емого текста в каждом списке, датировку списка, определение «конвоя», т.е. состава юридического сборника, в котором нахо­дится законодательный источник. По мере работы со списками в тексте источника обнаруживаются различия, которые повторяют-

ся, причем повторяются комплексно: одни различия встречаются вместе с другими. На основе этих расхождений делается предва­рительная группировка списков. Чем большее число списков будет просмотрено, тем очевиднее станет сходство одних списков и несходство других. Далее разновидности текста будут опреде­ляться по приметам — наиболее характерным признакам принад­лежности текста к той или иной группе. Эти приметы неизменны для данной группы списков, редакции или вида редакции.

Это классификация формальная, по внешним признакам. Но есть и другая классификация, учитывающая происхождение спис­ков. Списки классифицируются по тому, как они исторически сложились, как они генеалогически соотносятся между собой. Эта система требует гипотетического восстановления всех утраченных звеньев, поскольку стремится дать реальную картину соотноше­ния списков и обосновать исторически сложившуюся их группи­ровку. В ходе исследования обе указанные классификации нахо­дятся во взаимодействии.

Описанные классификации применяются в изучении летописей и других памятников древнерусской письменности. Текстологичес­кий метод переносят и на изучение древнерусских законодатель­ных памятников, сохранившихся в большом числе списков. Одна­ко, по мнению специалиста по истории древнерусского законода­тельства Я.Н.Щапова, хотя в изучении княжеского законодатель­ства X —XV вв. и используется текстология, общая картина его истории пока не восстановлена.В 1972 г. он писал: «Сравнивая состояние изучения княжеских уставов и такого завоевавшего все­общее признание и довольно хорошо изученного источника, как летописи, можно смело сказать, что знание истории уставов отста­ет от знания истории летописания более чем на сто лет»²⁵.

Текстологическое изучение почти 200 списков устава князя Владимира о десятинах, судах и людях церковных позволило вы­делить его семь редакций, относящихся к XIII —XVII вв.: Оле-нинская, Синодальная, Варсонофьевская, Волынская, Печерская, Троицкая, редакция Степенной книги. Под редакциями понимает­ся обработка памятника, отраженная в списках и свидетельствую­щая об изменениях в политической, юридической и социально-экономической жизни общества. Возникший в условиях Киевской Руси устав Владимира продолжал служить правовой основой и в период феодальной раздробленности в Северо-Восточной, Северо-Западрной и Южной Руси. Редакции стали определенными этапа­ми в истории текста законодательного памятника на разной терри­тории.

После определения редакций по преимуществу по формаль­ным признакам осуществляется большая работа по выяснению взаимоотношений групп источников, датировке и локализации каждой из них, причин ее появления. Так, устав Владимира в Си-

модальной редакции был широко распространен на территории Новгородской республики, Московского великого княжества, Ве­ликого Литовского княжества. В период феодальной раздроблен­ности возникли изводы этой редакции, т.е. варианты текста ре­дакции, не имеющие следов принципиальных переработок. В то же время изводы отражают приспособление законодательного па­мятника к условиям нового места и времени. Возникновение Си­нодальной редакции локализуют территорией Новгородской фео­дальной республики. Это обосновывается местом нахождения старшего списка редакции в составе кормчей, принадлежавшей Новгородской кафедре, а также использованием этой редакции в качестве основы новгородского устава Всеволода и особенностями содержания обработки устава по сравнению с другими редакция­ми. Суть этой переработки связана с вторжением церковного суда в сферу светского, княжеского. Такая ситуация была возможна в особых политических условиях Новгородской республики. Для определения времени создания Синодальной редакции важную роль играет должностная и терминологическая информация источ­ника. Перераспределение функций государственного управления между формирующимися республиканскими органами и княжес­кой властью изменяло номенклатуру должностей, особенно кня­жеского аппарата. Определение времени появления изменений на­именований должностных лиц и их функций показывает, что об­работка устава Владимира, отраженная в Синодальной редакции, осуществлена, возможно, в последней четверти XIII в.

В период Русского централизованного государства изменились условия создания законов. Судебники не имеют большого числа списков, в которых отразились бы следы переработки текста во времени. Новые исторические условия, с одной стороны, интенси­фицировали законодательную деятельность самодержца, а с дру­гой — быстро изменяли реальность, которая требовала реакции законодателя на изменения. Значительный объем накопленных нормативных материалов и изменявшаяся реальность предусмат­ривали более частую кодификацию или систематизацию законов.

Теперь при изучении происхождения и назначения любого ко­дифицированного закона, его социальной направленности, места в ряду предыдущих и последующих законов встает вопрос о зако­нодательной базе, на основе которой он возник. При такой поста­новке вопроса на первый план выходит поиск ранее созданных нормативных материалов.

Многие законы в виде грамоты, указа, указа с боярским при­говором не сохранились. Одной из причин их утраты были мос­ковские пожары. Особенно губительным стал пожар в Москве 3 мая 1626 г., когда сгорели «царские хранилы», где находились акты и грамоты за многие годы, и документация приказов. Об ут­ратах документов во время этого пожара нередко вспоминали при

составлении Соборного Уложения, когда не оказывалось необхо­димых нормативных документов.

Восполнить пробелы в законодательной базе этого времени часто помогает изучение сохранившейся делопроизводственной до­кументации XVI —XVII вв. Отсутствие текстов законов иногда по­рождает дискуссии по ряду фундаментальных проблемах. В исто­рической науке существует, например, дискуссия о роли законо­дательства в закрепощении крестьян, иначе говоря, были ли пере­ходы крестьян запрещены государством или прикрепление крес­тьян к своей земле сложилось стихийно в практике отношений держателей и их господ.

Совокупность фактов, почерпнутых из ряда делопроизводст­венных документов 80 —90-х гг. XVI в. (поручной записи крес­тьянина вологодского Спасо-Прилуцкого монастыря 1 мая 1584 г.; наказа писцам города Галича Костромского уезда 30 июня 1585 г.; царской грамоты с изложением челобитья игумена новгородского Пантелеймонова монастыря до середины 1595 г.) делает более убедительной позицию тех историков, кто считает, что в послед­ние годы жизни царь Иван IV издал специальное установление, запрещавшее крестьянские переходы во время проводившегося в 80-е гг. XVI в. писцового описания.

Изучение законодательных источников периода абсолютизма может опираться на иные подходы. Как уже отмечалось, специ­фика законодательных материалов связана с поэтапным, поста-дийным возникновением закона. При сохранении документации на всех этапах — законодательной инициативы, выработки проек­та закона, его обсуждения и переработок, принятия, утверждения верховной властью — возникает значительный комплекс источни­ков, касающихся происхождения одного закона. Эта документа­ция позволяет также выстроить хронологию возникновения вари­антов закона, определить их авторство (индивидуальное или кол­лективное), установить социальную направленность закона.

Проиллюстрируем эти возможности изучения постадийного со­здания законодательного акта на примере Регламента Главного магистрата 16 января 1721 г. Этот закон обеспечивал городскую реформу Петра I и детализировал компетенцию Главного маги­страта как центрального государственного учреждения коллеги­ального типа, подчиненного Сенату. Автором первоначального текста (первой редакции) был консультант царя по вопросам ад­министративной реформы Генрих Фик. Его проект был основа­тельно изменен обер-секретарем Сената Анисимом Яковлевичем Щукиным. В результате переработки возникла вторая редакция Регламента, вынесенная на обсуждение сенаторов, где также были сделаны поправки, внесенные в текст беловика второй редакции. Таким образом в Сенате возникла третья редакция. Беловик тре­тьей редакции был исправлен почерками двух анонимных лиц.

Так появилась четвертая редакция. На совместном обсуждении Регламента Сенатом и Петром I последним лично были внесены поправки в текст четвертой редакции. Окончательный текст Рег­ламента, подписанный Петром I, представляет собой пятую и пос­леднюю редакцию. Таким образом, менее чем за год текст Регла­мента прошел все стадии подготовки, многократного обсуждения и принятия.

Последовательное изучение текстов всех пяти редакций пока­зывает, в каком направлении шла переработка первоначального варианта Регламента и какие цели преследовал законодатель. Если авторский текст Фика предполагал дать российским городам самоуправление по образцу западноевропейских городов, то на разных этапах обсуждения из текста были изъяты главы, связан­ные с организацией самоуправления: «О градских городовых службах», «О привилегиях российских городов», «О наследст­венных городовых маетностях и собственных доходах российских городов», «О городских караулах». Если первоначальный проект предусматривал, что выборным членом магистрата мог стать любой «честный и добронамеренный» горожанин, то при обсуж­дении в Регламент внесены ограничения: «выбирать во всех горо­дах из гостей и гостиной сотни людей и из граждан первостатей­ных добрых, пожиточных и умных людей». Как видим, проект закона переписывался на каждой стадии обсуждения не в интере­сах всего городского сословия, а в интересах городской верхуш­ки. Изменения авторского проекта в конечном счете привели к централизации механизма государственного управления городами и усилению контроля за горожанами.

Источники

Древнерусские княжеские уставы XI—XV вв. М., 1976. Законодательство Петра I. M., 1997.

Полное собрание законов Российской империи (собрание первое). Т. 1-45. СПб., 1830.

Памятники русского права. Вып. 1-8. М., 1952—1952.

Российское законодательство X—XX вв. В 9 т. Т. 1-5. М., 1984—1987.

Соборное Уложение 1649 года: Текст. Комментарии. Л., 1987.

Литература

Алексеев Ю.Г. Белозерская уставная грамота 1488 г. и вопросы наместни­ческого суда // Вспомогательные исторические дисциплины. Т. 23. Л., 1991.

Алексеев Ю.Г. Вопросы истории текста Псковской Судной грамоты // Вспомогательные исторические дисциплины. Вып. 11. Л., 1979.

Водарский Я.Е. Проект Регламента Главного магистрата и его редакции (1720 г.) // Проблемы источниковедения. Вып. 10. М., 1962.

Замуруев А.С. Приемы и методы кодификации при подготовке проекта Уложения Российского государства в 20-е годы XVIII в. (на примере глав о

противоцерковных преступлениях) // Вспомогательные исторические дис­циплины. Т. 25. СПб., 1994.

Зимин А.А. К истории текста Краткой редакции Русской Правды // Труды Историко-архивного института. Т. 7. 1954.

Маньков А.Г. Законодательство и право России второй половины XVII в. СПб., 1998.

Маньков А.Г. Уложение 1649 г. — кодекс феодального права России. Л., 1980.

Милов Л.В. Легенда или реальность? (О неизвестной реформе Владимира и Правде Ярослава) //Древнее право. Jus Anticvum. 1996. № 1.

Мюллер Р.Б. Законодательные акты второй половины XVI — первой по­ловины XVII вв. и принципы их издания // Вспомогательные исторические дисциплины. Т. 8. Л., 1976.

Развитие русского права XV — первой половины XVII в. М., 1986.

Развитие русского права второй половины XVII—XVIII вв. М., 1992.

Тихомиров М.Н. Пособие для изучения Русской Правды. М., 1953.

Флоря Б.Н. Об установлении «заповедньк лет» в России // Отечествен­ная история. 1999. № 5.

Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы XIV—XV вв. М.; Л., 1948— 1951.

Черепнин Л.В. Земские соборы Русского государства в XVI—XVII вв. Ч. 1-2. М., 1978.

Щапов Я.Н. Княжеские уставы и церковь в Древней Руси XI—XIV вв. М., 1972.

Юшков С.В. Судебник 1497 года (К внешней истории памятника) // Труды выдающихся юристов: С.В.Юшков. М., 1989.

Янин В.Л. Новгород и Литва: пограничные ситуации XIII—XV веков. М., 1998. Гл. 2.

Примечания

¹ Российское законодательство X—XX вв. Т. 1. М., 1984. С. 48. Статья 23.

² Там же. С. 47. Статья 4.

³ Там же. С. 47. Статья 18.

⁴ Там же. С. 332. Статья 3.

⁵ Там же. Т. 2. М., 1985. С. 55. Статья 10.

⁶ Соборное уложение 1649 года. Л., 1987. С. 74. Глава XVI. Статья 2.

⁷ Российское законодательство X—XX вв. Т. 1. С. 64.

⁸ Там же. С. 66-67.

⁹ Там же. С. 331.

¹⁰ Там же. С. 341.

¹¹ Там же. Т. 2. С, 54.

¹² Там же. С. 194.

¹³ Там же. С. 55.

¹⁴ Полное собрание русских летописей. Т. 24. Пг., 1921. С. 213-214.

¹⁵ Цит. по: Зимин А.А. Летописные свидетельства о коронации Дмитрия-
внука и заговоре Владимира Гусева (1497—1498 гг.) //Летописи и хрони­
ки. Сб. статей 1973 г. М., 1974. С. 245.

¹⁶ Российское законодательство X—XX вв. Т. 2. С. 97.

¹⁷ Там же. С. 119-120.

18 Татищев В.Н. Лексикон российской исторической, географической, по­
литической и гражданской // Татищев В.Н. Избранные произведения.
Л., 1979. С. 283 (статья «Законодавец»).

19 РГАДА- Ф. 13. Оп. 1. Ед. хр. 62. Л. 15.

20 РГАДА. Ф- 342. Оп. 1. Ед. хр. 92-в. Л. 5.

21 РГАДА. Ф. 248. Кн. 5466. Л. 65.

22 Полное собрание законов Российской империи (первое). СПб., 1830.
Т. 16. № 12090.

²³ Татищев В.Н. Указ. соч. С. 283 (Статья «Закон гражданский и царский»).

24 Там же. С. 283.

²⁵ Щапов Я.Н. Княжеские уставы и церковь в Древней Руси X—XIV вв. М.,

1972. С. 6.

Глава 3 АКТЫ

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: