Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






ЭЛВИС,ИИСУС И КОКА-КОЛА 4 страница




Когда я наконец добрался до Купермана, тот, увидев меня, радости не проявил. И ещё меньше он обрадовался при виде ковбойских сапог. Фокс забрёл в кабинет Купермана и, узрев пару сапог на столе, сказал:

- Простите, но не сможем их починить раньше пятницы.

- Это точно - сапоги Джуди.

- Ты сейчас так толкуешь, - сказал Фокс. - А сможешь ли
ты указать на них, если мы выстроим их на опознание среди
других?

Куперман то ли рассмеялся, то ли закашлялся. Чем бы ни был этот звук, радости в нём я не услышал. Вся ситуация радости мне не внушала.

- А не могли бы вы провести лабораторное испытание? -
робко поинтересовался я. - Сравнить их, например, со следами
волочения?


- Это для нас задача номер один, певун хренов, - сказал
Куперман. - Мы за неё готовы схватиться. И нас не остановила
бы даже такая мелочь, как решение босса снять нас с этого
дела и приступить к другому расследованию, которое он считает
приоритетным. Беда лишь в том, что мы не имеем жмурика.

- А жмурик должен присутствовать обязательно, - заметил
назидательно Фокс.

- Легз, однако, не был чужим для трупного отдела, - сказал
я и начал зажигать сигару.

- Не кури эту штуку здесь, - сказал Куперман. - У нас новые
правила, согласно которым еврейским ковбоям запрещается
курить сигары в убойном отделе. Пассивное курение может
затуманить наше сознание, мешая тем самым процессу раскрытия
всех этих убийств. Чего ещё ты от нас желаешь? Может быть,
тонко нарезанных яблок с сыром?

- Я желаю знать, не нашли ли вы у Легза фильма Тома
Бейкера о парнях, косящих под Элвиса. Не знаю почему, но
мне кажется, что оба убийства каким-то образом между собой
связаны. Мне неизвестно, знала ли Джуди Легза, но с Томом
Бейкерманом - парнем, сделавшим фильм - она определённо
дружила.

Куперман откинулся на спинку стула, вытряхнул сигарету из помятой пачки «Голуаз», запалил её от зажигалки Зиппо и хладнокровно выпустил струю дыма мне в физиономию.

- У нас имеется теория, - сказал он таким тоном, словно
посвящал меня в важную служебную тайну. - Мы имеем дело
с имитатором Элвиса, убившим имитатора Джуди. А ты есть
ничто иное, как имитатор детектива-любителя, который может
кончить тем, что пойдёт на корм червям.

Фокс захлопал в ладоши, а глаза его засветились каким-то змеиным ликованием.

- И тогда у нас появится жмурик! - радостно заявил он.
Шагая под мелким холодным дождём из Шестого участка

домой, я размышлял о том, каким должен быть мой следующий шаг в этом лабиринте. Толку от передачи сапог копам было ничуть не больше, чем от куска дерьма в бутылке минеральной воды «Эвиан». Лучше бы я отдал их Ратсо. Его заклинило на обуви мертвецов. Любых покойников. В его страсти не было никакой политики. Да и вам всё по барабану, если вы умерли.


Когда вы стали жмуриком, вам совершенно безразлично, как к вам обращались при жизни: Мисс, Ваше Святейшество Папа или «Эй ты!». Я не страдаю жаждой смерти, но, тем не менее, готовлюсь отправиться к Иисусу и хочу проделать это в нетривиальном интеллектуальном стиле. Моей ковбойской шляпе дождь нравился. Так же как и мне. Мои мозги почти начали прочищаться, а душа прошла омовение в Автобусном душе Вейлона Дженнигса. Этот душ, как известно, состоит в том, что вы, в надежде на лучшее, брызгаете себе под мышки и в иные вонючие места водой из водопроводной раковины.

Связь между двумя убийствами стала для меня теперь совершенно очевидной. Обе жертвы знали Тома Бейкера. Их обоих застрелили, хотя пули в квартире Джуди не нашли, и сравнить с той, которую поймал Легз, было невозможно. Тем не менее, тобив орегапсИ был одним и тем же: выстрел из револьвера и разгром жилища в поисках чего-то. Кроме того, обе жертвы связывались или пытались связаться с вашим покорным слугой.

В моём мозгу начала вырисовываться некоторая система, которую не хотели видеть в Департаменте полиции города Нью-Йорка. Я страшно жалел о том, что мне приходится иметь дело с Куперманом и Фоксом, а не инспектором Мегрэ из парижской полиции. Если бы сейчас со мной рядом шагал, засунув руки глубоко в карманы своего старого, ныне входящего в моду в США пальто, и потягивая трубку (вполне вероятно донышком кверху из-за дождя), инспектор Мегрэ, мы с ним на пару могли бы обеспечить покой всему человеческому калейдоскопу большого города. Любого города, вне зависимости от того, насколько он велик или деловит. Мы даже нашли бы с ним время, чтобы всё поставить на свои места и увидеть убийцу на виселице.

И вдруг я почувствовал, что Мегрэ идёт со мной рядом. Я не видел лица инспектора - его просто не было - но я чувствовал его мозг. Мрачно, но в то же время страшно человечно, он проигрывал варианты и возможности так, как это мог сделать только компьютер. Мегрэ, как никто другой, знал природу человека. Природа человека и была той отмычкой, которая размыкала врата белого замка, чтобы извлечь на свет тайны самых чёрных умов.


Мегрэ покинул меня у грузового лифта. Он двинулся по Вандам Стрит и скоро исчез в дыму и тумане. Я знал, что следует делать. Настало время забыть о криминальных экспертах, баллистических лабораториях и мензурках с кровью. Настало время натянуть рукавицы и пригласить на официальную конференцию всех Непутёвых из Виллидж.

На следующий день в два часа пополудни я держал речь перед собравшейся в моей норе массой. Я начал с того, что повторил слова Вейви Грейви:

- Ошибки полезны. Мы любим ошибки. Они говорят, что
мы люди.

- Кончай свой словесный понос, приятель, - сказал Мик
Бреннан. - Поведай нам, зачем мы здесь.

- Заткнись и дай ему возможность высказаться, - довольно
визгливо встряла Нижняя Джуди, - ведь он и пытается тебе
объяснить.

Из-за леса бутылок Гиннеса по соседству с тем местом, где сидели МакГоверн и Бреннан, довольно явственно донеслось слово «манда». Джуди заметно напряглась, но словцо возымело должный эффект, запечатав ей пасть.

- Прошу прощения за Шекспира, - сказал я, отмеряя себе
медицинскую дозу Джеймсона.

Рамбам насмешливо и несколько утомлённо наблюдал за всем этим, стоя у дверей. Как частный сыщик, он единственный во всей компании имел хотя бы зачаточную подготовку в этом деле, и мне была не совсем ясна степень его подозрительности по отношению к этому маленькому представлению. Если дела пойдут скверно, нам понадобится его умение неортодоксально смотреть на закон и с одинаковым успехом действовать по обе его стороны.

Пит Майерс открыл на Гудзон Стрит заведение, которое специализировалось на британских деликатесах, если таковые вообще существуют в природе. Называлась эта забегаловка «Майерс из Кесвика», и там подавали пироги со свининой, пироги с джемом, пудинги и иные штуки с жутковатыми названиями. Сосиски там были убийственно вкусными, но расспрашивать


о рецепте их приготовления почему-то не хотелось. Ратсо, естественно, захватил стул рядом со столом с продукцией «Майерса из Кесвика». Что же касается меня, то я весьма предусмотрительно отхватил для себя кусок отличного ростбифа размером почти с башку МакГоверна.

- Давай-ка сверху, - сказал Ратсо. - Расскажи им всё с
самого начала. Нам всем надо настроиться на одну волну.

- Желаю удачи, - пробормотал Рамбам, и я приступил к
изложению фактов так, как я их представлял.

Неудивительно, что это отняло совсем немного времени.

- Итак, если суммировать всё, то нам предстоит установить
убийцу Джуди и Легза, а также найти фильм Тома Бейкермана
о парнях, косящих под Элвиса. Я убеждён, что если мы найдём
что-то одно, то сразу прояснится и другое, - закончил я.

- Перекинь-ка мне ещё пирог со свининой, приятель, -
сказал Бреннан.

- Ратсо сожрал всё, - ответил Мейерс.

- Везёт, как утопленнику, - заметил Бреннан.

- Послушайте, - вмешался МакГоверн, - мы ограничены
во времени. Поэтому займёмся разделением труда, но пусть
это будет сделано лучше, чем раздел пирогов со свининой.

Сытый, но по-прежнему хранивший мрачный вид Ратсо, храбро бросился в бой:

- Эти грёбаные пирожки со свининой валялись здесь более
двух с половиной часов. Ирландский народ любит выпить.
Еврейский - хорошо поесть. Не знаю, правда, что любят
англичане, - сказал Ратсо и со значением посмотрел на Бреннана.

- Мы любим поносить ирландцев и евреев, - сказал Бреннан
и спросил: - А с каких это пор евреи жрут свинину?

- Антисемитизм поднимает свою мерзкую голову, - почти
что с достоинством Ганди произнёс Ратсо.

- Парни! - резко бросила Джуди. - Вы все обладаете
разнообразными талантами и навыками. Чтобы докопаться
до дна, нам нужна ваша помощь. МакГоверн замечательный,
опытный репортёр, Мик - фотограф с высокой международной
репутацией.

- Точно, - сказал Ратсо, - он может сделать для нас альбом.

- А не мог бы ты заткнуться, приятель? - сказал Бреннан,
который на каждый слопанный Ратсо пирог со свининой, отвечал


бутылкой Гиннеса. Если бы в Книге рекордов Гиннеса по части выпитого Гиннеса засчитывались рекорды, то имя Бреннана оказалось бы там на почётном месте.

- Рамбам - лицензированный частный сыщик, - продолжала
Джуди, - и я уверена, что он сможет нам помочь.

Рамбам, приветствуя всё это сборище, поднял стакан с выпивкой, какой бы бурдой она ни была, и с издёвкой произнёс:

- За вашу немедленную погибель.

После этого он приложился к стакану, сглотнул и громко рыгнул. Не добавив ни слова, частный сыщик обвёл угрожающим взглядом лица присутствующих. Судя по его манере держаться, он мог оказаться для нас не столь полезным, как надеялась Джуди.

- Ратсо... - сказала Джуди, после чего наступила неловкая
и довольно продолжительная пауза.

Джуди не могла с ходу придумать, какую пользу нашей компании мог бы принести этот тип. Ратсо выглядел совершенно несчастным, и я поспешил выхватить из рук девицы эстафетную палочку.

- Ратсо мне уже очень помог, - сказал я. - Он хорошо
знал Тома Бейкера и поделился со мной весьма полезной
информацией. Если кто-то из вас вспомнит, что говорил вам
Бейкер, то не исключено, что вы тоже сможете пролить свет
на происходящее. Если это случится, умоляю, не стесняйтесь
поделиться своими воспоминаниями со мной. Нам предстоят
дни трудной и напряжённой работы.

- А она-то чем займётся? - поинтересовался из-за торчащей
перед его носом бутылки Гиннеса Бреннан.

- Джуди - профессионально подготовленный социальный
работник, и она проследит за тем, чтобы мы не вырвали друг
у друга яйца. Она будет трудиться рядом со мной.

- Совсем впритык, - добавил МакГоверн и разразился
своим непристойным ирландским хохотом, слишком громким
для использования в закрытом помещении.

- О'кей, - сказал я, заметив, что участникам собрания уже
всё до чёртиков надоело и они начинают проявлять, мягко
говоря, некоторое нетерпение. - Ты, МакГоверн, займёшься
исследованием отношений между Джуди и её папочкой Доном
Сепульведа. Всё, что накопаешь, может оказаться полезным.


Ты, Мик, будь наготове. Прежде чем всё это закончится, нам, наверняка, потребуется твоя помощь.

- Я не уеду из города, - невнятно пробормотал Бреннан.

- Ратсо, - продолжал я, - ты продолжишь наш проект,
который мы обсуждали ранее. Тот, что связан с Элвисом. Дай
передохнуть Гитлеру, Иисусу и Дилану. Сосредоточься на
Элвисе.

- Я попытаюсь найти сведения о последнем его турне по
Британии, - сказал Ратсо.

- Элвис, к твоему сведению, приятель, никогда в Британии
не выступал, - сказал Бреннан.

- Мне это известно, - ответил Ратсо, - он этого не делал
потому, что боялся наткнуться там на твою жопу.

- Джуди, - сказал я, не обращая внимания на полемику
двух искусствоведов, - во-первых, я хотел бы поблагодарить
тебя за протокол этого совещания, который ты для нас вела,
и, во-вторых, прошу тебя задержаться, после того как все
разойдутся. У меня для тебя есть особое задание.

МакГоверн снова заржал и при этом громче (если подобное вообще возможно), чем раньше.

Джуди смущённо взглянула на большой блокнот, который я ей вручил перед совещанием, и где было записано всего лишь несколько слов. У меня сложилось впечатление, что писал их не человек, а паук. Затем она подняла на меня глаза и храбро улыбнулась.

- И, наконец, Рамбам, - продолжил я. -Тебе предоставляется
последнее слово. Что скажешь?

Все взоры обратились на Рамбама, который, обойдя стойку бара, присоединился к общей группе. На нём были костюм и галстук, что для данного события казалось мне некоторым перебором. Особенно в сравнении с прикидом Ратсо, который, похоже, выбросил за непригодностью сам Сони Боно. Рамбам принял величественную позу и, словно обращаясь к группе смертельно опасных убийц, произнёс:

- Завтра я намерен организовать для нашего почтенного
вождя небольшую чистку зданий...

- С мытьём окон у него хреново, - вставил Ратсо.

-...на местах преступлений, - не моргнув глазом, продолжил Рамбам. - Что касается остальных, то слушайте меня внимательно.


В городе действует убийца. Кто он, нам неизвестно. Но он очень скоро узнает о нас всех. Копы нам не помощники, и можете не сомневаться - наши задницы они спасать не станут. Итак, вы предупреждены, - холодно оглядев всю небольшую группу, он закончил: - Вы, конечно же, вправе величать себя Непутёвыми из Виллидж, но все вы вляпались в смертельно опасное дерьмо.

Рамбам выдержал паузу и для вящего эффекта поправил галстук. Все ждали, затаив дыхание.

- Так что не надейтесь, что сможете дотянуть до возраста Мафусаила, - закончил он.

Если Золушка полагала, что чистка помещений дело унылое и трудное, значит она никогда не работала с Рамбамом. Он рычал на обитателей дома Верхней Джуди, как собака Баскервилей - на череп Йорика. А, может быть, и того круче. Многие из них вполне искренне жалели, что ничего не видели и не слышали. Обыватели были готовы на всё ради того, чтобы Рамбам убрал ногу с их порога.

- Они не теряли времени, чтобы сдать квартиру Джуди, -
сказал я, когда мы взбирались на третий этаж.

- Домовладельцы обожают срезать ленты с надписью
«Место преступления» не меньше, чем политики разрезать
церемониальные ленточки. «Вноси-выноси», как выражаются
представители твоего народа.

- Господи, Рамбам, ведь мы даже точно не знаем, мертва
ли Верхняя Джуди или нет.

Рамбам одарил меня взглядом, от которого засох бы даже цветок, спрессованный меж страниц книги стихов Джона Китса, и сказал:

- Некоторые из нас не знают.

Он вручил мне у о ки-токи и постучал в дверь Верхней Джуди. Верхняя Джуди не откликнулась. Никто другой тоже не отозвался.

- Новый жилец, видимо, отправился прикупить половик,
чтобы прикрыть следы волочения, - с лёгкой улыбкой произнёс
Рамбам.


Мы подошли к левой от жилья Джуди двери, Рамбам снова постучал.

- Кто там? - произнёс голос, который вполне мог бы
принадлежать бухому в дым попугаю макао.

- Следователи, - ответил Рамбам.

- Что вы хотите? - выкрикнул голос.

- Расследовать.

Я молча ждал, держа в руке портативную рацию. Послышался звук открываемого замка. Затем - второго.

Рамбам склонился ко мне и негромко сказал:

- Белая женщина, немного за шестьдесят, вес около
девяноста, носит цветастый домашний халат и не мылась лет
двадцать.

Последней с внутренней стороны двери была снята цепочка, и дверь открылась. Даже сквозь густые клубы сигарного дыма я ощутил зловоние, исходящее от стоящего на пороге создания. Её облик полностью отвечал данному Рамбамом описанию, если не считать отсутствия цветов на халате. В тяжёлых мутных волнах халата плавала золотая рыбка цвета болотной слизи. Рыбка делала всё, чтобы не всплыть брюхом вверх.

- Постойте, - сказал я. - Здесь что-то не так.

- Это всё он натворил! - заорала рыбка, ткнув пальцем в
направлении квартиры на противоположной стороне коридора.

- Кто натворил и что? - поинтересовался Рамбам.

Вся квартира дамы смердела дохлой золотой рыбкой. Я на миг вспомнил о соседе детства Дейле Хофректе, убившем мою золотую рыбку и преподавшим мне тем самым первый урок на тему о смертности. Мёртвые создания навсегда остаются мёртвыми. Я почему-то вспомнил о красных ковбойских сапогах Верхней Джуди, стоявших у входа в мою конуру. Не указывало ли это на то, что Джуди в равной степени могла быть как мёртвой, так и живой? Но если взглянуть с другого бока, или, если хотите, с другой ноги, как в нашем случае, не будет ли логичнее предположить, что оставшись в живых, она сама ходила бы в этих сапогах. Нужны ли ей сапоги в том случае, если она гниёт наподобие дохлой золотой рыбки на дне Ист-ривер?

- Это из-за него и его треклятой микроволновой печи на
моём носу появились волдыри, - заявила женщина.


Даже Рамбам не нашёлся, что ответить на это. Однако он слегка склонился к её носу, чтобы обозреть неприятного вида россыпь наполненных жидкостью вздутий.

- А у вас не было мысли взять листочек фольги, сделать
из неё своего рода защитный экран и нацепить его на нос?

- Отличная идея, - сказала дама.

А я сказал ему, что ещё более плодотворная идея состоит в том, чтобы, оставив даму с носом, перейти к следующей квартире.

Перед тем как отойти, Рамбам, наконец, спросил у неё, что ей запомнилось из интересующей нас ночи. Женщина воинственно заявила, что в ту ночь не слышала в соседней квартире ничего необычного или подозрительного.

- Любопытно, - заметил Рамбам, когда мы шли мимо
бывшего жилища Джуди, чтобы навестить её соседей справа.

- Если не сказать - неприятно, - добавил я.

Я всегда знал, что нью-йоркцы пользуются репутацией эксцентриков, но дама с водяными волдырями на носу явно прибыла из места, куда не ходят автобусы.

Рамбам постучал в дверь с другой стороны от квартиры Джуди. Пока мы ждали ответа, он произнёс:

- Значит, Куперман сказал тебе, что отсюда был звонок
по 911 с сообщением о выстреле?

- Десять-четыре, - произнёс я в микрофон выключенного
радио, подтверждая правильность его слов. В этот момент
открылась дверь, и перед нами оказался изящный белый
мужчина в разрисованном цветами кимоно пастельного колера.

- Привет, - сказал он как-то чересчур дружелюбно для
нью-йоркца гетеросексуальной ориентации.

- А вот и мой цветастый халат, - пробормотал Рамбам с
улыбкой и с едва различимым триумфом в голосе.

- Кимоно ваше, если оно вам нравится, - радостно ответил
мужчина. - Но почему вам, парни, не заглянуть в мой дом и не
подкрепиться банановыми хлебцами и сыром бри? Только
прошу вас, оставьте свою дурно пахнущую сигару в коридоре.

Он сморщил носик, и это могло бы выглядеть сексуально, будь он симпатичной техасской девчонкой. Что же, не исключено, что он и в самом деле был той самой молоденькой и симпатичной девчонкой из Техаса.


- Не могу оставить, - сказал я, - у меня неожиданно может
возникнуть неодолимая потребность.

Он снова сморщил носик.

- Так почему бы вам не войти одному, оставив своего друга
курить свою большую вонючую сигару в другом месте? - сказало
цветастое кимоно, обращаясь к Рамбаму.

- Мы - детективы, - сказал Рамбам, - и обходим весь дом.
Лицо парня засветилось радостью.

- Коль скоро вы обходите весь дом, то вы вполне можете
начать с меня!

- Я имел в виду вовсе не то, о чём вы думаете, - огорчил
его Рамбам. - Мы хотим узнать, не слышали ли вы в начале
недели громких звуков, выстрелов, криков или шума борьбы,
имеющих какое-либо отношение к соседней квартире? Не
встречали ли вы здесь незнакомых мужчин?

- Незнакомых мужчин? - спросил вслух у самого себя
владелец кимоно.

Парень, как мне показалось, почувствовал, что попал в безвыходное положение. Он энергично затряс головой, то ли желая сказать, что ничего не видел и не слышал, то ли приглашая Рамбама зайти в его дом.

Кимоно трясло головой, кусало губы и, время от времени косясь на меня, морщило носик. Всё это начинало меня доставать.

- Только факты, мэм, - сказал я.

Рамбам взглянул на меня с холодным удивлением, а затем снова обратил взор на парня в цветастом кимоно.

Результат был всё тем же. Рамбам остался с пустыми руками.

- Надеюсь, вы всё же заскочите ко мне, когда завершите
расследование. Может быть, к тому времени я что и вспомню, -
кокетливо поддразнил его парень.

- Какой замечательный домашний халатик, - заметил
Рамбам по пути к следующей квартире.

Несколько часов спустя мы с Рамбамом уже смывали осевшую на нас во время зачистки пыль и золу в одном из ультрамодных баров на Третьей Авеню. Я обмывался водкой МакГоверн, Рамбам же потягивал самый дорогой и самый таинственный коньяк, обнаруженный им в этом заведении. Рамбам пребывал в более оптимистическом состоянии духа,


нежели я. Даже Кафка и Эдгар Аллан По были по сравнению со мной безнадёжными оптимистами.

- Святой Иисус! - сказал я. - Если бы ты знал, насколько
сильно я разделяю чувства Свидетелей Иеговы.

- Перестань ныть, словно тебя уже поимели хором. Нам
ещё предстоит зачистить гнездо Легза.

- Но что, к дьяволу, мы узнали? Все уверяют, что ничего
не видели и не слышали. Может быть, все обитатели того дома
страдают аутизмом?

- Из этого в основном и состоит работа детектива. Но у
меня лично вызывает интерес тот факт, что ни один из тех, с
кем мы беседовали, не видел и не слышал в ту ночь ничего
подозрительного.

- Ни один из тех, с кем мы говорили, не запомнил бы даже
падения на его голову дирижабля «Гинденбург».

- Верно, - согласился со мной Рамбам и предложил отпить
немного коньяка.

О том, что Рамбам заказал по-настоящему дорогой коньяк, свидетельствовал аромат потных ног, источаемый напитком. Но вкус у него был неплохим. Однако после пары порций водки МакГоверн вам покажется вкусным любое пойло.

- Жильцы того дома напомнили мне собаку из рассказа
о Шерлоке Холмсе, - сказал Рамбам.

- Точно, - подхватил я, - мне известно это творение. Ты
имеешь в виду ротвейлера, которого брат Шерлока Майкрофт
натаскивал на сексуальные действия по отношению к доктору
Ватсону?.

- Нет, - рассмеялся Рамбам. - Я вспомнил о другой
раскрытой Шерлоком Холмсом тайне. Ключом к решению
загадки послужила собака, которая не залаяла.

- Знаешь, о чём я подумал?

- Конечно. Но, тем не менее, можешь поделиться.

- Дай мне глотнуть этого хренова Луи... как его там... и я
тебе всё скажу.

- Луи Тринадцатого, ценою примерно шестьдесят баксов
за порцию. Но, несмотря на это, можешь приложиться.

На сей раз я сделал здоровенный глоток. Коньяк на вкус был гораздо приятнее желчи, и я попытался сделать ещё глоток. Но не успел, поскольку Рамбам вырвал рюмку из моих рук.


- Ну и что же, дьявол тебя побери, ты думаешь?

- Я думаю, что именно эта собака и звонила по номеру 911.

Обитатели дома Легза в Гринвич Виллидж оказались такими же занудами, как и жильцы дома Верхней Джуди, хотя и сказали чуть больше. Впрочем, как Джуди, так и Легзу, было на это ровным счётом плевать. В случае с Легзом многие видели, как люди коронера увозили тело, и почти все читали об убийстве в газетах. Проживающие же в доме Джуди типы, похоже, продолжали по-прежнему таскать на носу защитные экраны из фольги. Одним словом, ни в том, ни в другом доме этот день не был объявлен днём общей зачистки и уборки.

- Может быть, нам лучше стоит заняться чисткой труб? -
спросил я у Рамбама, когда мы, спасая задницы, выбегали из
дома. Какой-то тип пригрозил вызвать копов.

- Постой, - сказал Рамбам, когда мы оказались в крошечном
вестибюле. - А это что такое?

- Чем бы это ни было, оно без сомнения будет ещё здесь,
когда мы вернёмся сюда в 2007 году.

Рамбам смотрел на ряд ржавых почтовых ящиков. Ящики были встроены в стену, что делало их похожими на пещерные жилища лилипутов. Рамбам вынул из кармана какой-то предмет, сильно смахивающий на лопатку для шпатлёвки.

- Почему бы тебе некоторое время не послоняться по
фойе? - спросил Рамбам.

- Но это же и есть фойе, - сказал я и нервно взглянул на
консьержа, который сидел, не отлипая от экрана. Возможно,
там шёл его любимый сериал Барнаби Джонс.

- В таком случае, почему бы тебе не навестить бар для
лесбиянок на противоположной стороне улицы? - не унимался
Рамбам. - Это не займёт много времени. Похоже, что наш
дорогой усопший получил недавно несколько писем, за которыми
Департамент полиции города Нью-Йорка почему-то не проследил.

- В это трудно поверить, - сказал я, наблюдая затем, как
Рамбам отжимает замок ящика. - А что касается бара для
лесбиянок на противоположной стороне улицы, то меня туда
уже однажды не пустили.


- В таком случае у тебя появился прекрасный повод подать
на них в суд в связи дискриминацией. «Кинки Фридман против
Уютного местечка». Потолкуй с Вольфом Нахманом. Он -
лучший в мире адвокат.

- Если не возражаешь, то я попросил бы тебя действовать
своим хреновым инструментом попроворнее.

В этот момент в дом через главную дверь вошёл какой-то типичный для Нью-Йорка серый человечек средних лет и принялся возиться со своим почтовым ящиком в каких-то полутора метрах от Рамбама. Рамбам слегка развернулся, чтобы скрыть лопатку для шпатлёвки, но тип врядли мог что-то заметить. Внешне жилец смахивал на бухгалтера или на серийного убийцу. Одним словом, трудился явно в сфере услуг.

- Надеюсь, что когда-нибудь они починят эти ящики, -
сказал Рамбам, обращаясь к парню.

Я разразился сердечным смехом, и мне вдруг страшно захотелось очутиться на противоположной стороне улицы в баре для лесбиянок.

Бухгалтер, а может быть, серийный убийца, не обратил на Рамбама ни малейшего внимания. Он взял свою корреспонденцию и зашагал вверх по лестнице.

- Одно из преимуществ Нью-Йорка перед всеми другими
местами, - заметил Рамбам, - состоит в том, что здесь всем
на всё плевать.

- Да, - согласился я и спросил: - Ты не находишь, что это
действует как-то освежающе?

Рамбам открыл ящик, извлёк из него небольшую пачку писем и счетов и сунул их мне в руки.

- Запомни, ты не видел, что я это сделал, - сказал он,
сложил лопатку и сунул её в карман.

- Сделал что? - спросил я.

Вскорости я уже слонялся в вестибюле своего дома, ожидая прибытия грузового лифта. В какой-то момент из шахты до меня донеслось знакомое тявканье. Когда дверь лифта наконец открылась, моя высокая светлоголовая мечта оказалась лицом к лицу с моей же ковбойской шляпой.

- Привет, Пирамус, привет, Тисби, - сказал я, обращаясь
к йоркширу и мальтийской болонке. Затем я выдержал паузу,
раскурил для большего театрального эффекта сигару и сказал:


- Да, кстати, я забыл спросить, как вас зовут.

- Стефани Дюпон. А теперь моя очередь спросить: как
зовут вас?

- Кинки Фридман, - ответил я, вошёл в лифт, пыхнул
несколько раз сигарой и добавил: - Друзья величают меня
Хербулем.

Оказавшись в вестибюле вне досягаемости моей сигары, она сказала:

- В таком случае, я буду называть вас просто Хером.

- Послушайте, - продолжал я, - сейчас я страшно занят, но
поскольку мы соседи и всё такое прочее, то почему бы вам ко
мне как-нибудь не заскочить? Выпьем немного, чтобы разогнать
тоску.

Она посмотрела на меня так, будто бы я нахожусь на амбулаторном лечении.

- Да, кстати, как вы относитесь к банановым хлебцам и
сыру бри? - поинтересовался я.

- Надеюсь, вы не курите свою сигару дома... мистер Хер?
Мне очень понравился нажим, с которым она произнесла

последнее слово.

- Что вы, что вы! Конечно, нет. Являясь добропорядочным
и человеколюбивым американцем, я курю только в лифтах.

- Может быть, когда-нибудь и заскочу, - сказала она. -
Но это я спущусь вниз, чтобы встретиться с вами. Я вовсе не
желаю, выйдя в один прекрасный день из квартиры, увидеть,
как вы лижете косяк моей двери.

- Не надо подавать мне хорошие идеи, - сказал я, и между
нами возникла преграда в виде закрывшейся двери лифта.

Несколько минут спустя, всё ещё купаясь в отражённом свете её несказанной красоты, я в компании кошки уселся за стол и приступил к работе почтового служащего, занимающегося рутинной разборкой дохлых писем. Легз получил шесть писем, что для покойника было совсем неплохо. Правда, большая их часть состояла из разного рода счетов.

- Кон Эдисон прежде сдохнет, чем получит плату за
электричество, - сказал я кошке.

Она отнеслась к моему заявлению более чем сдержанно. Хотя кошки иногда ведут себя холодно, если не сказать жестоко, они придерживаются самых высоких нравственных стандартов


в оценках шуток, касающихся недавно усопших существ. Однако, если честно, то согласно моим наблюдениям, кошки вообще лишены чувства юмора. Если, конечно, не принимать за проявление юмора ту кучу, которую кошка наложила в одну из древних красных туфель Ратсо, когда-то принадлежащих покойнику. Ратсо в тот момент был не в туфлях. Так же, как, впрочем, и покойник.






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных