ЭЛВИС,ИИСУС И КОКА-КОЛА 6 страница

Я налил и проглотил ещё одну порцию. Кошка спала. Дождь лил не переставая.

Без какой-либо видимой причины я вдруг услышал голос Бейкермана, рассказывающий мне нелепую историю о таксисте-китайце, которому вдруг неотложно приспичило в сортир. Бейкер предложил ему остановиться и сбегать в ресторан, бар или иное место, а он, тем временем, посидит в такси. Водиле эта идея не шибко понравилась и он, вместо того, чтобы послушать Бейкера, повёз его в чайна-таун, где в конце концов и остановил машину.

- Надо ходить знакомый места, - сказал таксист.

По какой-то неясной причине Бейкер полюбил эту фразу и в последовавшие за поездкой месяцы повторял её множество раз, наподобие малоприятного говорящего скворца. «Надо ходить знакомый места». «Надо ходить знакомый места». Бейкеру, по правде говоря, очень удавался образ таксиста восточного происхождения, но больше всего он радовался, видя, как я выхожу из себя, слушая бесконечный повтор этой нелепой фразы. Тогда мне всё же удалось её прихлопнуть. Я не видел в ней ничего смешного. В то время.

Я приготовил очередную выпивку и принялся наблюдать за спящей кошкой, дождём за окном, думая о том, насколько на самом деле была забавной его идея донимать меня этим анекдотом. Теперь, когда Бейкер умер, его слова были не только смешными, но и приобрели какой-то мистический смысл.

Я сделал попытку их воспроизвести:

- Надо ходить знакомый места, - негромко, чтобы никого
не побеспокоить, произнёс я. - Надо ходить знакомый места.

Да, в этой фразе действительно что-то было. Она вполне могла бы стать для современного мира почти что мантрой. Почти. Я рассмеялся и ещё раз повторил фразу. Прислушиваясь к своему голосу, я представлял голос Бейкера, в котором отражался голос таксиста-китайца... И в этот момент из коридора до меня долетел совсем другой голос.

- Пирамус, Тисби, - сказал я.

Затем я услышал лай. Звук был настолько высоким, что вонзился в моё хранилище серого вещества словно жало крошечного скорпиона. За этим уколом последовал резкий стук в мою дверь.

Я поднялся, подошёл к двери и открыл её. Пирамус и Тисби с рёвом ворвались в мой дом, словно пара миниатюрных товарных поездов. Лежавшая на письменном столе кошка, очнувшись от дремоты, не поверила своим глазам. Я тоже не поверил своим глазам, увидев перед собой Стефани Дюпон, которая уже явно успела немного принять на грудь. Её появление привнесло в атмосферу моей норы дух томности и красоты.

- Входите, - сказал я, обращаясь к пустому коридору, и
тут же, оглянувшись, увидел, что кошка балансирует на краю
стола, как нажравшийся ангельской пыли канюк на насесте.

В её глазах полыхало смертельное пламя, а две собачонки с самозабвенным визгом и со страшной скоростью носились туда-сюда перед столом. Пёсики удивительно напоминали юных поросших шерстью придурков.

А кошка, выгнув дугой спину и сразу став похожей на небольшого сухопутного динозавра, издавала звуки, способные нагнать ужас на любое наделённое хотя бы зачатками разума существо. Почувствовав, что с неё хватит, она нанесла точно рассчитанный по времени и весьма опасный удар справа. Её когти зацепили мальтийскую болонку, когда та находилась в верхней точке цикла. Я забыл сказать, что собачки не только бегали у стола но и прыгали вверх, сильно напоминая поршни двигателей внутреннего сгорания. Бедняжка Тисби с визгом отлетела и ударилась о кухонную стойку словно окровавленный теннисный мяч.

Производимый собаками шум, бывший до этого момента всего лишь неприятным, теперь достиг столь мерзкого уровня, что терпение как кошки, так и человека оказались на пределе. Стефани кинулась к Тисби и, видимо, поняла, что та ещё жива. В стиле, не шибко отличающемся от стиля кошки, она прошипела:

- Сделайте же что-нибудь!

- Не могли бы вы отозвать своих собачек? - любезно
поинтересовался я.

- Нет, - ответила она. - Но я зато могу назвать вас жопой!
Отзовите свою нездоровую кошку.

То, что она предложила, счастливого исхода принести не могло. За всё время существования человека на этой усталой и родившейся под несчастливой звездой планете ещё никому не удавалось отозвать ввязавшуюся в сражение кошку. По правде говоря, никто никогда даже не пытался сделать этого. Кошки, как опытные любовники, кончают тогда, когда захотят.

В самый разгар этих событий по обеим сторонам от трёх сражающихся бойцов зазвонили телефоны, приведя участников битвы в состояние немыслимого возбуждения. Подход к любой из трубок представлял явную опасность для моего здоровья, и я оставил их надрываться. Возможно, Ратсо хотел пригласить меня принять участие в мозговой атаке на проблему шоу Джо Франклина. Однако в жизни бывают такие моменты, когда каждый из нас должен бежать только за самого себя.

После кавардака, чем-то напомнившего мне месяц Рамадан, положение начало мало помалу улучшаться. Стефани наконец смогла вернуть себе своих крошечных дорогуш и позаботиться об их ранах, которые, слава Богу, оказались незначительными. Дохлая Тисби сделала бы немыслимыми для Кинки любые виды сексуальных отношений с её хозяйкой. Даже при живой Тисби шансы Кинки на это дело оставались весьма проблематичными.

Стефани сидела на стуле рядом со столом и обрабатывала собачонку мокрой тряпицей. Кошка, демонстрируя беспредельное недовольство, удалилась в спальню. Прекрасно понимая, что в течение нескольких часов беседовать с ней бесполезно, я занялся тем, что стал разыгрывать роль гостеприимного хозяина.

- Как вы относитесь к банановому хлебу и сыру бри? -
спросил я.

- Звучит заманчиво, - сказала она.

- Ни того, ни другого у меня нет. Но зато имеется ирландское
виски. Как насчёт того, чтобы разогнать тоску?

Стефани кивнула с недовольным видом, и я налил виски в две более или менее приличных имевшихся в моём доме посудины: кофейную кружку и бычий рог. Я передал Стефани рог и рассказал об его истории, а также о том, как у меня оказался столь необычный предмет. Она слушала с интересом.

- Вы - первый человек, которому я позволил выпить из
бычьего рога, - сообщил я, что было недалеко от истины.

- У него страшно нелепый вид, - сказала она, рассматривая
сосуд на расстоянии вытянутой руки. - Если по вине вашей
нездоровой кошки что-то случится с Тисби, я подам на вас в
суд и оставлю с голым задом.

- Что же, - ответил я, - по этому вопросу вам следует
побеседовать с моими адвокатами. Очень старая и весьма
достойная юридическая фирма. «Шлемиль, Шмойзель и
Делоубойца».

Стефани коротко улыбнулась и принялась собирать собак, сумочку и чёрную туфлю, которой она в самый разгар неприятностей запустила в кошку. Туфля пролетела мимо, но я не сомневаюсь, что кошка запомнила лицо Стефани, чтобы включить его в свой зал ненависти. Насколько мне известно, в этом зале бесславия уже находились почти все живые существа. Я тоже попытался запомнить лицо Стефани. Оно было настолько красивым, что

прямо смотреть на него было почти невозможно. Как выразился однажды старик Рапид Роберт, «вы могли лишь изредка бросать на него взгляды да и то крохотными совочками».

Когда я провожал Стефани к дверям, та заметила стоящие на стойке красные ковбойские сапоги Верхней Джуди.

- А сапожки мне нравятся, - сказала она. - Чьи они?

- Некоторое время тому назад их оставила здесь моя
подруга. Она за ними не вернётся. Не хотите ли примерить?

Стефани вернулась к столу, села на стул, скинула туфли и стала чего-то ждать, не сделав ни малейшей попытки натянуть сапоги.

- Вы мне поможете, - сказала она.

- О'кей, Золушка.

Я всегда считал продавцов обуви нездоровыми юнцами, но теперь был вынужден признать, что помогая Стефани Дюпон надевать сапожки, ощутил некоторое возбуждение. Я был готов отдать Стефани обувь, если та окажется ей впору. Я начинал видеть в сапогах какую-то разновидность альбатроса, или даже джинна в бутылке, - мне казалось, что прежде, чем сапоги прине­сут мне очередную трагедию, им следует покинуть мою обитель.

Но они этого не сделали, оказавшись слишком большими.

- Боже, - сказала Стефани, - ну и лапища у этой шлюхи.
Снимая сапоги с её ножек, я впервые заметил, что обувь

сшита на заказ и внутри каждого сапога указано имя мастера. Надо будет проверить. А если быть честным, то это следовало бы сделать давным-давно.

Стефани влезла в собственные туфли. Я проводил её до дверей и на пороге легонько поцеловал в щёчку. Пирамуса и Тисби она тащила на руках.

- Побудьте со мной ещё немного, - сказал я. - Обменяемся
телефонными номерами. Поведаем друг другу о своих хобби.

- Нет, мой принц, - ответила она. - К полуночи я должна
быть дома.

- Но почему же? - спросил я. - Неужто ваш тампакс на
двенадцатом ударе превратится в тыкву?

Я взглянул на неё и пожелал - уже не в первый раз - чтобы она никогда не уходила. Стефани, видимо, почувствовала мой взгляд, поскольку обернулась и сказала:

- Спокойной вам ночи, болтливый мистер Хер.

На следующий день примерно в три часа пополудни я вошёл в зелёную комнату, где проводились шоу Джо Франклина и увидел там изучающую карты Таро ясновидящую средних лет, поправляющего колготки пышногрудого трансвестита и маленький угловой столик с закусками, рядом с которым Ратсо поглощал пиццу.

- Волнуешься? - спросил я.

- Проголодался, - ответил он.

Чтобы не нарушать гармонии с обстановкой зелёной комнаты, мы почти не разговаривали, а если и говорили, то неестественно тихими голосами, вполне пригодными для беседы в библиотеке сумасшедшего дома. По правде говоря, при ближайшем рассмотрении мне показалось, что, по меньшей мере, двое из нас явились сюда сразу же после встречи с Ван Гогом и Иисусом.

- Кто идёт первым? - спросил я.

- Дама Марго Марго-Ховард, - сказал Ратсо, поправляя
свою тёмную десантную шапчонку из шкуры енота.

Я посмотрел на пару других обитателей зелёной комнаты и спросил:

- Кто из этих двоих?

Ратсо, как всегда, едва заметно кивнул в сторону парня, подтягивающего колготки. Может быть, это были не колготки, а длинные прозрачные чулки. Вглядываться мне не очень хотелось. Следуя своим давно устаревшим донкихотским принципам, я считал, что существуют вещи, знать о которых слишком много вам не полагается. Я не верил, что нужно следить за тем, как покидает матку дитя, или смотреть в лицо невесты перед свадьбой. Возможно, в силу этой причины я не имел детей или невест. Не говоря уж о том, что у меня никогда не было трансвеститов.

- Как я выгляжу? - спросил Ратсо, доставая из коробки
очередной кусок пиццы.

Он был одет в нечто очень похожее на трикотажные штаны, а на его шее болтался галстук цвета копчёной лососины. Кончику галстука была предана форма пениса, и сделано это было с большой выдумкой. На нём была ковбойская рубаха, которая

вполне могла принадлежать Спейду Кули ещё до того, как тот насмерть забил ногами жену в присутствии детишек.

- Превосходно, - ответил я. - Особенно же мне нравятся
накладные серебряные кончики твоего воротника с золотыми
пластинками, на которых изображены танцующие пары.

- Пять баксов на Канал Стрит, - с некоторой гордостью
заявил Ратсо.

- Ты, наверное, шутишь, - сказал я.

Студия Франклина размещалась в большом телевизионном комплексе, расположенном в глубинах кишечника Нью-Джерси. Одеяние троих гостей шоу полностью отвечало задачам данного мероприятия. Ясновидящая сильно смахивала на бездомную побирушку. Трансвестит был почти похож на красивую женщину. А Ратсо, да благословит его Господь, выглядел совсем как Ратсо. Меня обрадовало то, что в зелёной комнате нет зеркала, ибо в таком случае я мог бы убедиться, что принадлежу к этой компании.

- Ты уже знаешь, о чём будешь говорить? - спросил я у
Ратсо, понизив голос, так как не хотел пугать тех, кто собирался
крутить хвостом в этом шоу.

- Естественно. Всё под контролем, - ответил он и потянулся
за очередным куском пиццы, а я достал из кармана охотничьего
жилета сигару и приступил к ритуалу, предшествующему
процессу зажигания.

Я держал сигару примерно в восьми сотых дюйма над пламенем большой кухонной спички, как вдруг уловил боковым зрением какое-то движение на моём левом фланге. Это был трансвестит, который, видимо, приведя в порядок свои колготки, теперь пытался привести в порядок меня. Он гневно помахивал пальцем с отлично отполированным ногтем. Я проигнорировал как ноготь, так и его самого.

- Ой-ой, - произнёс он вызывающим отвращение тоном
гермафродита. - Неужели я вижу Медведя Смоки?

Не обращая на него внимания, я запалил сигару.

- Вы должны немедленно уйти отсюда! - взвизгнул
трансвестит. - Вместе с этой мерзкой штукой. Или я вызову
охрану.

- А я вас знаю. Вы были исполнительным продюсером
Худи Дуди Шоу, - сказал я и покинул зелёную комнату, оставив
её в полном распоряжении законных владельцев.

Они вернулись к своей несколько нервической предигровой разминке, а я вышел в менее разреженную мирскую атмосферу коридора. Там я увидел уборщика, секретаршу, охранника и несколько типов из студийной аудитории. Это были люди, которым, как мне кажется, ни разу в жизни не доводилось побывать в зелёной комнате. Но и в этой пёстрой компании я ощущал себя не очень комфортно.

Некоторое время я молча пускал дым, но охранник (эти ребята постоянно ищут повод оправдать своё существование на нашей планете) подошёл ко мне и велел убрать сигару. Я повиновался. Мне не хотелось закатывать сцену. Время для этого ещё не наступило.

Я вышел к парковке и согласно заранее разработанному нами плану стал ждать прибытия остальных членов команды. Оказавшись на свежем воздухе Нью-Джерси, я закурил свежую сигару и стал пускать дым, опершись на какую-то невзрачную нью-джерсийскую машину. Как и всё в Нью-Джерси, машина была ржавой и изрядно потрёпанной. Одним словом, автомобиль выглядел именно таким, каким я ощущал себя.

Я попыхивал сигарой и смотрел по сторонам. Ландшафт был довольно убогим. Мне доводилось околачиваться без дела и в более приятных, чем это, местах. Но выбора у меня не было. Мне хотелось ещё раз обсудить все детали плана с Непутёвыми из Виллидж, прежде чем те вступят в действие. Однако, если дело и дальше будет развиваться в том же темпе, то я рискую пропустить выступление Дамы Марго Марго-Ховард.

Как раз в тот момент, когда я стряхнул с себя чары окружающей обстановки, появилась вся наша команда. Точнее, почти вся. Мик Бреннан, как сказал МакГоверн, в данный момент шёл по горячему следу. Оказывается, Мик наткнулся на фотографа, который знал фотографа, который в своё время работал в лаборатории, в которой когда-то обрабатывались фотографии Верхней Джуди.

- Как бы высказать это поделикатнее? - задал риторический
вопрос МакГоверн.

Рамбам, Нижняя Джуди и я ждали ответа.

- Дело в том, - сказал МакГоверн, глядя на Нижнюю Джуди, -
что фотографии именно такие, какими вы их себе мысленно
представили.

- Послушайте, вы двое, - начал я, - перебранка не должна
начаться до того, пока Ратсо не приступит к своей порции шоу.
Надеюсь, ваша свара окажется достаточно громкой и даст
дополнительное время для того, чтобы мы с Рамбамом успели
найти то, что ищем. Так что не начинайте пикировку слишком
рано.

- Я имею в виду, - не унимался МакГоверн, - что те
фотографии, за которыми охотится Бреннан, вам, наверняка,
не захотелось бы показывать кому-либо.

- Особенно семье, - сказал Рамбам, сделав особый
упор на слове «семья».

- Забавная морщинка, - заметил я. - Но разгладить её
можно будет и попозже. А пока шоу Джо Франклина должно
продолжаться.

Мы вошли в задание как типичные типы, составляющие аудиторию любого шоу. Мы выглядели затупленными жизнью и лишёнными каких-либо острых углов людьми, ждущих лишь того, чтобы нас возбудили какие-то другие люди. Охранник в вестибюле даже не удосужился взглянуть в нашу сторону, на что я едва не обиделся.

В студии камеры крутились на всю катушку, а Джо Франклин уже толковал с Дамой Марго Марго-Ховард. Ратсо, скорее всего, по-прежнему торчал в зелёной комнате. Я надеялся, что он не запятнал пиццой свой прекрасный, в форме пениса, галстук.

МакГоверн и Джуди заняли место в первом ряду, а Рамбам и я уселись поближе к выходу. Выбрать места не составило труда, так как аудитория насчитывала примерно восемнадцать человек, половина из которых, как мне показалось, сидела на метадоне.

- Роберт Фрост был прав, - прошептал я Рамбаму.

- Наверняка, - согласился тот. - И что же он сказал?

- Ад заполнен лишь на половину.

Мне было не совсем ясно, известно ли Джо Франклину, что Дама Марго Марго-Ховард была мужчиной, но в космическом масштабе это не имело ни малейшего значения. Относился он к ней, во всяком случае, как к леди. Она хорошо размялась перед выходом на сцену и теперь являла собой довольно точную карикатуру на светскую даму. Карикатуру настолько точную, что зрители города Задница, штат Техас, или какой-нибудь

другой подобной дыры, где бы к дьяволу она не находилась, могли быть одурачены. Что касается зрителей в студии, то им на это было ровным счётом плевать. Сам Джо Франклин, возложив ладонь на прекрасной формы колено Дамы Марго, слушал, как та поясняла, что является главой «Пресвитерианского общества Королевы Марии Шотландской», цель которого вносить коррективы в искажённые взгляды простых людей на Королеву Марию. Я был убеждён, что зрители из города Задница, что в штате Техас, подобных взглядов не исповедовали, поскольку вообще ничего не слышали о Королеве Марии Шотландской.

Когда Дама Марго рассказывала, как работа в обществе по сохранению наследия Королевы Марии Шотландской, подвигла её на написание книги «Я была белой рабыней в Гарлеме», в студию в сопровождении режиссёра вошёл Ратсо. Наступила наша очередь.

Я кивнул Рамбаму, и мы выскользнули в боковую дверь как раз в тот момент, когда Дама Марго, извиваясь всем телом, скользнула по кушетке поближе к краю, а Ратсо разместился между ней и Франклином. Теперь он оказался в самостоятельном полёте, и ему приходилось полагаться лишь на свой еврейский радар.

У нас с Рамбамом возникли свои проблемы. Охранник в коридоре уставил на нас немигающий взгляд дохлой рыбы.

Рамбам подошёл к стражу и спросил:

- Как здесь можно добраться до мужского туалета?

- Я хочу ссать, как скаковая лошадь, - для большей
убедительности добавил я.

На охранника мои слова, похоже, произвели впечатление, и он махнул рукой в сторону коридора.

Я успел изучить территорию раньше. Мужской туалет находился за углом вне поля зрения охранника. Если; конечно, он не решит в поисках неприятностей отправиться следом за нами. Напротив сортира находился кабинет продюсера, а рядом с ним - офис Джо Франклина. Мы проследовали по коридору в направлении вышеупомянутой мужской комнаты. Как только мы свернули за угол, я показал Рамбаму на двери кабинетов и сказал:

- Если бы я был фильмом Бейкера, то поселился бы одном
из этих офисов.

- Давай-ка для начала воспользуемся третьей дверью, -
предложил Рамбам. Когда мы оказались в туалете, он продолжил:
- Ты берёшь на себя кабинет Франклина, а я займусь офисом
продюсера. Как ты считаешь, сколько времени есть в нашем
распоряжении?

- Это зависит от того, насколько успешной окажется
диверсия МакГоверна и Джуди.

Рамбам слегка приоткрыл дверь и прислушался. Откуда-то из коридора до меня долетели звуки свары. Джуди визжала, а МакГоверн постоянно выкрикивал в её адрес слово, начинающееся на букву «п». Охранник безуспешно пытался пригасить эту семейную ссору.

- Для моих ушей это звучит прекрасной музыкой, - сказал я.

- Кавалерия в атаку! - скомандовал Ратсо.

В какую-то наносекунду мы пересекли коридор и оказались в соответствующих кабинетах. Я с первого взгляда понял, что найти что-либо в офисе Франклина возможности нет. Повсюду к потолку поднимались горы хлама, накопленного Джо за всю его сознательную жизнь. Со стороны нагромождения напоминали силуэт небольшого города, который стал жертвой общего урбанистического упадка. Но больше всего офис Джо Франклина был похож на жильё МакГоверна. Если фильм Бейкера был где-то здесь, то для того, чтобы его отыскать мне потребуются услуги ясновидца.

Я тупо смотрел, готовясь признать поражение, но в кабинет стремительно ворвался Рамбам. В руках он держал внушительного размера коробку с фильмом.

- Элвис Жив! - сказал он. - Том Бейкер. Лежал на виду на
письменном столе парня. Теперь надо найти способ пронести
его мимо горячей дискуссии, имеющей место в коридоре.

Действительно, судя по доносящимся до меня звукам, враждующие стороны к соглашению прийти не сумели. Конфликт, похоже, перешёл в большую свалку. И тут меня осенило.

- Возьми фильм в сортир, запрись в кабинке и жди меня.

- О'кей, - сказал он, - но если не вернёшься достаточно
быстро, я начну украшать тамошние стены непристойным
графитти.

Я деловито прошествовал по коридору, словно сам являлся не очень крупным телевизионным продюсером. Впрочем, даже если бы я ехал на моторизованном скейтборде, результат был

бы тот же. Всеобщее внимание было приковано к охранникам и другим работникам студии, пытавшихся с помощью как силы, так и дипломатии выставить могучее ирландское тело МакГоверна из здания. Я шмыгнул в зелёную комнату, послал улыбку ясновидице, схватил пустую коробку из-под пиццы, и отправился назад в сортир.

Через несколько секунд фильм Бейкера уже находился в коробке из-под пиццы. Крепко держа драгоценный груз в обеих руках, Рамбам двинулся в вестибюль. Я, естественно, плёлся следом. Рамбам совсем в духе индейцев навахо послал вперёд заунывную песню, слова которой должны были достигнуть вестибюля раньше нас.

- Они заказали пепперони. Я принёс им пепперони. Они
отказались от пепперони, - причитал Рамбам.

Когда мы вступили в фойе, охранник улыбался.

- Я ещё вернусь, - сказал Рамбам парню.

- Именно это сказала мне моя бывшая жена, - ухмыльнулся
страж.

Когда мы выходили из здания, я взглянул на телевизионный монитор, установленный на стене рядом с дверью. Шоу Джо Франклина было в самом разгаре. Я задержался ровно настолько, чтобы услышать, как Джо спросил, обращаясь к Даме Марго Марго-Ховард: «Так вы сказали Мария, королева Шотландии?»

После этого я вместе с Рамбамом и картонной коробкой, содержащей последний шедевр друга, влез в автомобиль. Там я раскурил сигару и в который раз задал себе вопрос: неужели же фильм о косящих под Элвиса парнях был действительно способен вызвать череду столь роковых событий и разрушений?

Жизнь, размышлял я, становится более волнительной, когда в ней разыгрывается шахматная партия. Однако проблема состоит в том, что шахматные фигуры иногда становятся для вас слишком большими.

В тот вечер, когда сапоги Верхней Джуди всё ещё находились на кухонной стойке, а коробка с последним кинематографическим достижением Тома Бейкера в целости и

сохранности лежала на письменном столе, тепла и человечности в моей норе было не больше, чем в музее восковых фигур.

Где-то между сапогами мёртвой любовницы и последним безумным творением мёртвого лучшего друга, на какой-то неземной и невидимой для простого смертного линии находилась точка, имя которой было «истина».

Я тоже располагался между сапогами и картонной коробкой из-под пиццы и, попыхивая возвращённой к жизни сигарой, с надеждой ждал, что само моё месторасположение подарит моему изрядно потрёпанному жизнью духу новое космическое прозрение. Между сапогами и фильмом должна существовать какая-то связующая линия. Однако у меня было чёткое и довольно тревожное ощущение, что когда я её обнаружу, мне почему-то не захочется подключать к ней свой фен для сушки волос.

Я переключил внимание с сапог на фильм Бейкера. Меня радовало то, что он хранится в коробке из-под пиццы. Это, по крайней мере, позволит ему оставаться тёплым.

Мне предстояло провернуть массу дел, но теперь, когда фильм об Элвисе стоял передо мной, я начинал чувствовать, что пора сосредоточиться на главном и держать свои эмоции под контролем. Следовало хранить спокойствие и попытаться думать и действовать рационально.

В стиле великого детектива Агаты Кристи Эркюля Пуаро я, начав с коробки из-под пиццы, принялся расставлять предметы на столе в определённом порядке. Я искал для коробки место так же старательно, как Джесси Джеймс искал место для картины на стене. Это было последнее действие Джесси Джеймса. Грязный, ничтожный трус Роберт Форд выстрелил ему в спину в тот момент, когда жена Джесси сказала: «Чуть правее, дорогой».

Расставляя все другие находящиеся на столе предметы по вертикали и горизонтали, я сделал весьма печальное открытие. Кошка наблевала на мою курительную трубку.

Хотя возиться с блевотиной было неприятно, понять и простить кошку я мог. В последнее время в нашей берлоге произошло столько тошнотворных вибраций, что кошка, как и я, стала немного нервной. Я осторожно отнёс трубку к раковине, выбил из неё засохшую рвотную массу и промыл горячей водой маленький пенковый бочонок, который был уменьшенной копией головы президента Джона Фицджеральда Кеннеди. К сожалению,

отверстие, в которое набивался табак, оказалось точно в том месте, где пуля проделала дыру в черепе президента. Это, как вам известно, произошло в городе Даллас, штат Техас. Закончив промывать трубку, я вернулся к столу. Заклиниваться на дырке в голове я не стал, так как не считаю себя специалистом в теории заговоров.

Несмотря на то что кошка наблевала на трубку, пришло время действовать в одиночку. То есть самостоятельно. Следовало позвонить отцу Тома Бейкера. Затем следовало собрать всю возможную информацию в лавочке, где Верхняя Джуди купила сапоги. Кроме этого, надо было запалить костёр под задницей Бреннана, чтобы тот как можно скорее добыл для меня фото Верхней Джуди. И, наконец, - и это было самым главным - необходимо организовать частный просмотр фильма Тома Бейкера. Если повезёт, то там окажется ключ к разгадке всего происходящего. Как говорят в Голливуде: «Жрите пиццу, пока та горячая».

Я поднял левую трубку и набрал номер Ника - или, если хотите, «Чинга» Чэвина. Процветающий ныне в рекламном бизнесе, Чэвин сумел до сей поры сохранить кое-какие связи со своими корешами тех дней, когда был ведущим солистом группы «Порно-Кантри». Ожидая ответа Чинга, я промычал несколько тактов из его хита «Пятна спермы на подушке (Там, где лежала твоя милая головка)».

Когда Чинг поднял трубку, я объяснил ему, что мне надо, и, будучи первоклассным менеджером, он сразу всё усёк.

- Когда это тебе надо? - спросил он.

- Вчера.

- Ну к этому сроку, даже если ты оторвёшь мне яйца, мы не
успеем, но поищем альтернативы. Итак, ты хочешь просмотреть
фильм в приватной обстановке и как можно скорее.

- Наиточнёхонько, - сказал я.

- Будет сделано, даже если у папы римского после этого
появится заячья губа. Жди. Я тебе перезвоню.

Подобно большинству топ-менеджеров, Чинг очень редко возвращал звонок, даже пообещав это сделать. Я закурил свежую сигару, заправил кофейную машину и принялся ждать. Телефон зазвонил, как мне показалось, через пару недель.

- Говорите, - сказал я.

- Я потолковал с Чарли Чопбастером. Завтра поздней
ночью он может устроить для тебя полуприватный просмотр.

Когда Чинг назвал мне место, я был, мягко говоря, удивлён:

- Херфорт? Военная база?

- Не Херфорт, а «Форт-Хер». Это клуб геев, но вовсе не
из тех, которые называют жалкой дырой. Там, можно сказать,
собираются сливки общества.

- А что значит «полуприватный»? - поинтересовался я.
Мне не было известно точное содержание фильма, но в

любом случае было нецелесообразно делиться им с доброй половиной наделённой разумом вселенной.

- К двум часам утра в заведении мало кто останется. Но
Чарли не сможет вышвырнуть тех, кто заплатил за вход. В
любом случае, они к этому времени, фигурально выражаясь,
настолько присохнут к своим местам, что сделать это будет
просто невозможно.

- Очаровательно, - сказал я и, сделав пару фрейдистских
затяжек сигарой, спросил: - А ничего лучшего ты раздобыть
не смог?

- Увы. Все билеты в театре Хэлен Хэйс уже раскуплены.
А что, собственно, ты собираешься смотреть?

- Африканскую королеву.

- Завсегдатаи «Форт-Хера» будут просто в восторге.
Положив трубку на место, я немного походил по своей

норе, несколько сожалея о том, что местом полуприватного просмотра следующей ночью станет «Форт-Хер». В Нью-Йорке, наверняка, имеются другие места, где мы могли бы посмотреть фильм. Если бы мне была нужна абсолютная секретность, то я мог бы его микрофильмировать и провести просмотр прямо на своей переносице. Не переставая расхаживать по комнате, я в какой-то момент вступил в диалог с кошкой.

- Забудь о трубке, - сказал я. - И перестань психовать.
Кошка яростно замахала хвостом, а её глаза запылали

зелёным сатанинским светом.

- То, что мы существуем в окружении орнамента смерти,
не может служить достаточной причиной для отказа от хорошего
кусочка тунца. Будем, если конечно нам это удастся, трудиться
в атмосфере смерти. Представь, что мы оба - директора
похоронных контор и происходим из весьма уважаемых

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: