Первая половина ответной речи Иова на речь Вилдада.

1. И отвечал Иов и сказал:

1–35. Правосудие Божие есть правосудие существа сильного, нарушающего требования правды по отношению ко всем людям, в частности, и по отношению к Иову.

2. правда! знаю, что так; но как оправдается человек пред Богом?

2. Соглашаясь с мнением Вилдада о Божественном Правосудии (VII: 3, 20), Иов в то же время не допускает, подобно псалмопевцу (CXLII: 2) мысли о возможности оправдания человека пред Богом («как оправдается человек перед Богом?»). Отсюда само собою следует, что Божественное Правосудие представляется ему в ином, чем друзьям, свете.

3. Если захочет вступить в прение с Ним, то не ответит Ему ни на одно из тысячи.

4. Премудр сердцем и могущ силою; кто восставал против Него и оставался в покое?

3–4. По взгляду Иова, человек должен признать Бога правосудным потому, что Он превосходит его двумя свойствами: премудростью и всемогуществом, - силою. Бог - премудр; человек не в состоянии возразить ни на одно из тысячи Его слов, а потому каждое из них вынужден признать истинным, справедливым. Премудрый сердцем, Господь обладает достаточною силою для того, чтобы заставить людей исполнить свои повеления. И сколько бы ни противился последним человек, в конце концов он принуждается подчиниться им, согласиться, что так и должно быть («кто восставал против Него и оставался в покое?» ст. 4). Правда Божия - правда существа сильного по уму и, благодаря всемогуществу, непреклонного в Своих определениях.

5. Он передвигает горы, и не узнают их: Он превращает их в гневе Своем;

6. сдвигает землю с места ее, и столбы ее дрожат;

7. скажет солнцу, - и не взойдет, и на звезды налагает печать.

5–7. Эта не терпящая противодействия (ст. 4) сила божественного всемогущества сказывается прежде всего в мире физическом, в таких его явлениях, как землетрясения и затмения. Во время первых передвигаются и уничтожаются горы, земля сдвигается с того места (Ис XIII: 13), которое она занимает в мировом пространстве (XXVI: 7), и колеблются ее основания (Пс СIII: 5; Иов XXXVIII: 6), при вторых солнце не дает света, кажется как бы не взошедшим, и ослабевает блеск звезд («печатать» в смысле ограничивать силу у Даниила IX: 24).

8. Он один распростирает небеса и ходит по высотам моря;

9. сотворил Ас, Кесиль и Xима [ 3 ] и тайники юга;

8–9. Показателями божественного всемогущества служат далее распростертые, как свиток, небеса (Ис XL: 22; XLIV: 24; Пс CIII: 2); возникающие по воле Господа морские бури (Пс СVI: 25–6; Авв III: 15) и, наконец, созвездия северного и южного полушария: Ас - большая Медведица, Кесиль - Орион (ср. Ам V: 8), Xима («куча») - созвездие Плеяд и тайники юга - все звезды южного полушария.

10. делает великое, неисследимое и чудное без числа!

10. Все приведенные Иовом факты составляют незначительную часть не поддающихся исчислению великих дел Божиих (ср. V: 9; XXVI: 14).

11. Вот, Он пройдет предо мною, и не увижу Его; пронесется и не замечу Его.

12. Возьмет, и кто возбранит Ему? кто скажет Ему: что Ты делаешь?

11–12. То же непостижимое и неограниченное всемогущество высказывается и в отношениях Бога к людям. Он поступает с ними без их ведома (ст. 11), тем более, не спрашиваясь их согласия или несогласия (ст. 12; ср. Ис XL: 9; Иер XLIX: 19; L: 44); поступает единственно по собственному усмотрению (ср. Пс LXXVII: 38).

13. Бог не отвратит гнева Своего; пред Ним падут поборники гордыни.

13. Не терпящая противоречий воля всемогущего Владыки попирает волю «поборников гордыни» (евр. «рагав»), всех гордых, надменных. Как видно из Пс LXXXVIII: 11, Ис LIX: 9 «рагав» означает морских чудовищ, отсюда чтение LXX: «ύπ αυτού εκαμφτη κήτη τά ύπ οερανών», - «слякошася (смирились) под Ним к и ти поднебеснии».

14. Тем более могу ли я отвечать Ему и приискивать себе слова пред Ним?

15. Xотя бы я и прав был, но не буду отвечать, а буду умолять Судию моего.

14–15. Пред лицом премудрого и непреклонного в своих определениях Бога, обращающего ни во что человеческие рассуждения, ничего не значат приводимые человеком соображения в доказательство своей правоты. Такого Бога можно не убеждать, а лишь умолять, просить, чтобы Он преложил гнев на милость. Подобный исход указывал Вилдад (VIII: 5), к нему склоняется и сам Иов.

16. Если бы я воззвал, и Он ответил мне, - я не поверил бы, что голос мой услышал Тот,

17. Кто в вихре разит меня и умножает безвинно мои раны,

18. не дает мне перевести духа, но пресыщает меня горестями.

16–18. Умолять Бога можно, но нельзя рассчитывать, чтобы мольбы достигли цели. Господь в гневе поражает Иова (ст. 16), ни на минуту не дает отдохнуть ему от страданий. И если гнев неотвратим (ст. 13), то напрасны мольбы и создаваемая ими надежда на прощение.

19. Если действовать силою, то Он могуществен; если судом, кто сведет меня с Ним?

20. Если я буду оправдываться, то мои же уста обвинят меня; если я невинен, то Он признает меня виновным.

19–20. Нельзя и заставить Бога внять мольбам: всемогущество не поддается давлению слабого человека. Елифаз советовал Иову передать свое дело Богу (V: 8). Но, во-первых, никто не в состоянии принудить всемогущего Господа войти в его обсуждение. Во-вторых, если бы суд и состоялся, то его результаты были бы неблагоприятны для Иова. Самооправдание Иова премудрый Бог превратит в обвинение. Если даже он и сумеет оправдаться, доказать свою невинность, то и тогда не отвращающий своего гнева Господь объявит его виновным; и подобному приговору всемогущего Бога Иов должен будет подчиниться.

21. Невинен я; не хочу знать души моей, презираю жизнь мою.

22. Все одно; поэтому я сказал, что Он губит и непорочного и виновного.

23. Если этого поражает Он бичом вдруг, то пытке невинных посмевается.

24. Земля отдана в руки нечестивых; лица судей ее Он закрывает. Если не Он, то кто же?

21–24. При подобном положении дела Иов не может воспользоваться советом друзей ждать улучшения своего положения (V: 19 и д.; VIII: 21). Как невинный (ст. 21), он мог бы надеяться на это, и тем не менее не хочет даже знать души своей, жизни, т. е. заботиться о ней (евр. «йада», см. Быт XXXIX: 6), чувствует к ней отвращение. Причина такого явления заключается в том, что при Божественном неправосудии невинность и греховность человека безразличны («все одно», ст. 22) для его судьбы. Если Господь одинаково губит виновного и невинного, в попрании правды доходит до того, что находит удовольствие в продлении страданий праведного, и делает представителей правосудия неспособными различать добро и зло (ст. 24; ср. Ис XXIX: 10), то и невинность Иова не избавит его от страданий, а такая жизнь для него отвратительна (VI: 7).

25. Дни мои быстрее гонца, - бегут, не видят добра,

26. несутся, как легкие ладьи, как орел стремится на добычу.

25–26. Жизнь внушает Иову одно лишь отвращение; желание ее продолжения неуместно. Наличною действительностью оно не поддерживается: в жизни Иова, протекающей так быстро, что с нею не может сравниться быстрота гонца, легкой сделанной из папируса лодки (евр. «ebeh»; cp. Ис XVIII: 2) и орла (VII: 7; Пс LXXXIX: 10), нет ничего отрадного; все оно осталось позади.

27. Если сказать мне: забуду я жалобы мои, отложу мрачный вид свой и ободрюсь;

28. то трепещу всех страданий моих, зная, что Ты не объявишь меня невинным.

27–28. Желание жизни можно поддержать искусственным образом, путем создания жизнерадостного настроения, путем подбадривания самого себя (ст. 27). Но и это невозможно ввиду факта страданий. Они - показатели божественного неотвратимого гнева (ст. 17–18), показатели того, что Бог считает Иова грешником и не освободит его от наказания.

29. Если же я виновен, то для чего напрасно томлюсь?

30. Xотя бы я омылся и снежною водою и совершенно очистил руки мои,

31. то и тогда Ты погрузишь меня в грязь, и возгнушаются мною одежды мои.

29–31. Не желательна и жизнь в роли виновного. Она - «томление» (ст. 29), мучительное ожидание наказания. Последнее неизбежно ввиду невозможности виновному оправдаться пред Богом. Даже при наивысшей чистоте, подобной той, которая достигается омовением снежною водою (Пс L: 9; Ис I: 18) и мылом («совершенно очистил руки мои», точнее «омыл руки с мылом»; ср. Иер II: 22), Бог признает его настолько нечистым, что к нему почувствуют отвращение одежды.

32. Ибо Он не человек, как я, чтоб я мог отвечать Ему и идти вместе с Ним на суд!

33. Нет между нами посредника, который положил бы руку свою на обоих нас

32–33. Подобный, не подлежащий возражению со стороны Иова приговор - результат того, что он и Господь - две неравные судящиеся стороны. Бог - премудрое и неограниченное по силе существо; он - слабый, ничтожный смертный, не имеющий возможности что-либо ответить ни на одно из тысячи божественных слов (ст. 3), тем более освободиться от подчинения воле Господа (ст. 4). Конец такому соотношению мог бы положить посредник, третье незаинтересованное лицо, представитель правды, имеющий власть ограничить неправосудие Божие. Но его нет; нет и возможности выйти из роли виновного; нежелательно и продолжение жизни.

34. Да отстранит Он от меня жезл Свой, и страх Его да не ужасает меня, -

35. и тогда я буду говорить и не убоюсь Его, ибо я не таков сам в себе.

34–35. Посредника между Богом и Иовом нет; впрочем равный суд, обеспечивающий ему возможность доказать свою невинность, может состояться и под тем условием, если Господь на время прекратит страдания, - перестанет быть его врагом (ср. XXIII: 3–7). Со своей же стороны Иов в состоянии доказать невинность, так как он «не таков сам в себе», - его совесть не делает таких упреков, которые ставили бы его в безответное положение пред Богом.

Глава X

Продолжение ответной речи Иова на речь Вилдада. 1–12. Попытки Иова объяснить причину своих страданий и их неудовлетворительность. 13–19. Возникающие на этой почве новые недоумения. 20–22. Просьба о помиловании.

1. Опротивела душе моей жизнь моя; предамся печали моей; буду говорить в горести души моей.

2. Скажу Богу: не обвиняй меня; объяви мне, за что Ты со мною борешься?

1–2. Иов не чувствует желания продолжать жизнь (IX: 21 и д.); она ему противна, вызывает одни лишь жалобы. Рассеять, уничтожить подобное настроение и тем возбудить желание жизни мог бы Господь своим ответом, за что страдает и наказывается Иов (ср. III: 20–23). Но он выступает только в роли карателя, не объясняет его вины.

3. Xорошо ли для Тебя, что Tы угнетаешь, что презираешь дело рук Твоих, а на совет нечестивых посылаешь свет?

4. Разве у Тебя плотские очи, и Ты смотришь, как смотрит человек?

5. Разве дни Твои, как дни человека, или лета Твои, как дни мужа,

6. что Ты ищешь порока во мне и допытываешься греха во мне,

7. хотя знаешь, что я не беззаконник, и что некому избавить меня от руки Твоей?

3–7. Тщетны и личные усилия Иова постичь причину постигших его бедствий и тем облегчить свою скорбь. Вины за собою он не знает, а делаемые им предположения в целях выяснить, за что его карает Господь, не могут быть признаны удовлетворительными, так как не совместимы с представлением о Боге. Недопустимо, во-первых, чтобы Господь наказывал создание Своих рук (Быт II: 7; Пс СXXXVIII: 15) потому, что это доставляет Ему удовольствие (ст. 3). Такое предположение противоречит божественной любви, которой человек обязан своим существованием. Во-вторых, невозможно думать, что наказание - результат ошибки, незнания (ст. 4). Она свойственна ограниченному по уму человеку, судящему по внешности, но не всеведущему Богу, знающему сердце людей (1 Цар XVI: 17; Сир XXIV: 27–28). Нельзя, наконец, предположить, что жизнь Господа так же кратка, как и жизнь человека, и потому Он, боясь упустить время для наказания, не дает греху Иова обнаружиться, а нарочно изыскивает его вину и безвинного раньше времени и без всякой необходимости подвергает каре (ст. 5–7).

8. Твои руки трудились надо мною и образовали всего меня кругом, - и Ты губишь меня?

9. Вспомни, что Ты, как глину, обделал меня, и в прах обращаешь меня?

10. Не Ты ли вылил меня, как молоко, и, как творог, сгустил меня,

11. кожею и плотью одел меня, костями и жилами скрепил меня,

12. жизнь и милость даровал мне, и попечение Твое хранило дух мой?

8–12. Все приведенные предположения не имеют и не могут иметь места. Но в таком случае возникает новое недоумение. Как первый, созданный из глины человек, так точно и Иов - создание Божие, прямое дело рук Господа. По воле Божией из человеческого семени («молоко») зародился в утробе матери его организм, силою Божьею созданы различные члены один за другим («Твои руки … образовали всего меня кругом» - ст. 8), и ею же он превращен затем в полного человека («кожею и плотью одел меня, костями и жилами скрепил меня», ст. 11; ср. Пс СXXXVIII: 13), над которым в течение всей остальной жизни непрестанно бодрствовал божественный промысл (ст. 12). И если теперь Божественный Xудожник уничтожает свое создание (ст. 8), мало того, предмет попечения и забот, то Он совершает непонятный, непостижимый акт самоуничтожения.

13. Но и то скрывал Ты в сердце Своем, - знаю, что это было у Тебя, -

14. что если я согрешу, Ты заметишь и не оставишь греха моего без наказания.

13–14. Проявив в акте создания свою любовь к Иову, Бог одновременно с этим предопределил, постановил, как правило, не прощать ему даже самого малого греха (евр. «хата» в отличие от грехов великих, совершаемых «дерзновенною рукой» Чис XV: 30). Как же примирить эти два взаимно исключающие друг друга начала: любовь и отсутствие всепрощения?

15. Если я виновен, горе мне! если и прав, то не осмелюсь поднять головы моей. Я пресыщен унижением; взгляни на бедствие мое:

16. оно увеличивается. Ты гонишься за мною, как лев, и снова нападаешь на меня и чудным являешься во мне.

17. Выводишь новых свидетелей Твоих против меня; усиливаешь гнев Твой на меня; и беды, одни за другими, ополчаются против меня.

15–17. При подобном отношении Бога к Иову положение последнего оказывается в полном смысле безвыходным. Если он виновен, то ему нет оснований ждать милости и прощения; если прав, то нет данных «поднять головы своей» (ст. 15), т. е. ободриться. Последнее невозможно потому, что в очах Божьих Иов не перестает быть грешником, заслуживающим наказания. Показателем такого отношения к нему Господа является все более и более усиливающаяся болезнь, она - свидетель его виновности (XVI: 8), за которую Бог преследует Иова, как лев свою добычу (Ис XXXVIII: 13; Ос V: 14; XIII: 7), в нанесении страданий проявляет Свое всемогущество.

18. И зачем Ты вывел меня из чрева? пусть бы я умер, когда еще ничей глаз не видел меня;

19. пусть бы я, как небывший, из чрева перенесен был во гроб!

18–19. Утверждая, что Господь еще при создании решил не прощать ему греха (ст. 13–14), Иов не понимает, как Бог мог даровать ему жизнь. Последнее предполагает и требует любви, но ее не было, за что ручается определение «не оставлять греха без наказания». Не было любви, не мог появиться на свет и Иов. Так возникает новое недоумение.

20. Не малы ли дни мои? Оставь, отступи от меня, чтобы я немного ободрился,

21. прежде нежели отойду, - и уже не возвращусь, - в страну тьмы и сени смертной,

22. в страну мрака, каков есть мрак тени смертной, где нет устройства, где темно, как самая тьма.

20–22. Тревожимый всеми этими неразрешимыми вопросами, утративший веру в Бога, как правосудное, любящее человека существо, Иов ввиду приближения смерти («не малы ли дни мои?») просит Господа отступить от него, прекратить проявления гнева (ст. 15–17). Тогда он умрет спокойно, не тревожимый сомнениями. И этот сравнительно светлый конец будет возмещением за тот мрак, который ждет его в преисподней, где нет даже следа солнечного света («офел» ст. 22, ср. Исх X: 22), где господствует сень смертная.

Глава XI

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: