Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Курсом модернизации. 8 страница




- Можешь не волноваться, до тебя мне далеко, - шутливо ответил ей Нестеров.

- Кстати, - обратился к девушке Петроградский, - для Вас очки также являются большим эксклюзивом.

- Спасибо, - сухо ответила мисс Фрейм, - а без них как-нибудь можно работать?

- Можно, но Вы ведь еще даже не видели, на что они способны. При работе со всеми приборами в медицинском отсеке не нужно теперь пользоваться многочисленными визорами да проекторами, достаточно просто воспользоваться очками. Причем делать Вы это можете, вообще находясь в любой точке корабля. Искусственны интеллект «Содружества» запоминает все, что Вы делали со своими пациентами, так что достать любую информацию о любом человеке из экипажа – не проблема.

Владимир Петрович подался вперед.

- Ну, а мне Вы что приготовили?

- То же самое, - ответил Эдуард Сергеевич. – Вы у нас командир, а командир должен быть постоянно в курсе того, чем занимаются его подчиненные. Кроме того, к командиру должна стекаться вся информация, чтобы ею в последствие распоряжаться.

- Информация какого рода?

Петроградский засмеялся:

- Не бойтесь, дублировать функции ИИ Вам не придется. Исключительно необходимая Вам информация, без всякой шелухи. Курс, состояние среды по курсу, координаты, галактические и системные, общее состояние важнейших систем корабля, любые дополнительные сведения об объектах исследования, находящихся как на борту «Содружества», так и за его пределами. Даже физическое и моральное состояние всех членов экипажа Вы можете запросить в любой момент.

- Но это же нарушение личных свобод, - неподдельно возмутилась Каролина. – Мы же не можем работать двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю и при этом не иметь ни минуты свободного времени, личного времени?

- Успокойтесь, мисс Фрейм, никто не собирается за Вами подглядывать втихаря. Едва Вам захотелось отдохнуть, Вы просто информируете об этом центральный компьютер, и все – для всех Вы теперь недоступны. К Вам могут наведаться в гости лишь те, кто собирается совершить видеозвонок, но и они должны будут попросить Вашего разрешения. Если они его не получат, то останутся ни с чем.

- Я хочу это проверить, уважаемый Эдуард Сергеевич.

- Разумеется, но давайте чуть позже. У нас еще остались люди, которых я не осчастливил.

С Чандрой, Соболевым, Ларсоном и Штайнером Петроградский возился около часа, прежде чем все, получив от него очки в подарок, могли быть свободны, относительно, разумеется. Предстояло еще переделать кучу дел, сто раз протестировать рабочее оборудование, а там и время подготовки к старту заканчивалось.

Наступала самая романтичная и самая ответственная часть миссии – непосредственно сам полет, который мог таить в себе любые даже самые фантастические неожиданности.

 

Глава 7

Ключ на старт.

- Как я выгляжу? Достойно?

Этот вопрос сегодня он задавал всем уже рас пятнадцать, и многие (в особенности Чандра, Ларсон и Каролина) начинали в открытую над ним подшучивать, подкалывать и смеяться.

Вот и сейчас не обошлось без колкого ответа.

- Слушай, - сказал Магнус, - если еще несколько раз спросишь меня об этом, я точно стану бояться к тебе подходить, учти это.

- Почему? – недоуменно спросил Федор. Именно он последние пару часов доставал весь экипаж просьбой оценить свой внешний вид.

- Потому что ты мужик и я мужик, но когда один из нас вдруг чересчур часто начинает интересоваться своим внешним видом, второму нужно держать ухо востро. Догадываешься почему?

Федор насупился и собрался уже отчитать компьютерного гения по полной, но в это самое время его окликнул капитан:

- Федь, успокойся. Ты не на красной ковровой дорожке, на премии вручения Оскара, а в космос улетаешь, так что не волнуйся.

- Внешний вид, между прочим, очень важен даже для тех, кто улетает в космос.

- Для тех, кто улетает в космос, очень важно потом оттуда вернуться.

- И это тоже. Но на нас же сейчас будет смотреть столько народа! Кстати, сколько времени осталось до включения?

- Семь минут с копейками, - ответил ему Чандра. – Успокойся, ты выглядишь ничуть не хуже остальных. И потом, все равно все будут сосредоточены на господине капитане, так что можешь вообще поспать.

- Ну, уж нет. Я спать не собираюсь,- огрызнулся Федор, который в это утро, пятнадцатого февраля был чрезвычайно взволнован и не походил сам на себя.

Многие недоумевали насчет его поведения, но не обращали внимания на астронавигатора, списывая все это на предстартовое волнение, и лишь двое членов экипажа, бесподобная мисс Каролина Фрейм да начальник СБ Соболев, знали, что проблема кроется в завершающей стадии перестроения организма, некогда подвергнутого физиологической модернизации. Точнее, Каролина догадывалась, будучи грамотным высококвалифицированным специалистом, а Максим Павлович именно что знал, поскольку в прошлом сам проходил процедуру усовершенствования.

Меж тем, поволноваться и вправду было из-за чего. Сам старт должен был транслироваться по всем телеканалам и в Интернете на Луну и на Марс, на прочие космические поселения людей и, конечно же, на Землю, а провожать космонавтов, экипаж смельчаков, дерзнувший двинуться в космос так далеко, должны были президенты и премьеры многих стран, участвующих в этом грандиозном проекте.

Федор взглянул на стройный ряд цифр, отсчитывающих время до начала прямой трансляции, поправил очки на голове, которые и впрямь оказались незаменимыми помощниками в работе, еще раз осмотрел свой блестящий серебристый костюм и немного успокоился. Его рабочее место находилось на второй линии, вместе со Штайнером, занимавшим противоположный угол. На первой линии размещались Чандра (справа) и Ларсон, соответственно слева. Дальше всех и немного выше находилось кресло капитана, а присутствие Максима Павловича и Эдуарда Сергеевича в капитанской рубке, в принципе, было не архи важным, хотя для них в углу было оборудовано специальное место, на всякий случай.

Правда, это не означало, что они, так же как Каролина, так же как вся научная группа, не могли участвовать в трансляции. Просто трансляция велась со всех уголков корабля, и всем бы в ней нашлось свое место.

Чувствуя это, единственная девушка в экипаже сегодня выглядела не просто восхитительно, а поразительно фантастично, как выразился Карл двумя часами ранее в ее адрес, встретив медика в коридоре на главной палубе. Федор на себя сильно обиделся, что не смог первым сделать подобный комплимент, и оттого его раздражение, волнение и прочие негативные, деструктивные чувства еще более обострились и очень мешали работать. Памятуя о том, что Владимир Петрович, да и Каролина, могли видеть состояние каждого человека, астронавигатору приходилось прикладывать гигантское усилие, чтобы держать себя в руках. К чести Федора, он с этим вполне себе справлялся, хотя и растрачивал уйму сил.

Табло показало тридцать секунд до начала эфира. Сердце резко забарабанило в груди. Зрение на исчезающее краткое мгновение расфокусировалось, но вновь пришло в норму. Вдруг Федору показалось, что он оглох. Звуки, до того обитавшие в пространстве капитанского мостика, исчезли, испарились в небытие. На голову опустилась глубочайшая тишина. Федор легонько ударил себя по ушам, вызвав пристальное внимание к своей персоне со стороны старшего брата, сквозь тишину проступил легкий шум, скрежет, какие-то скрипы, всхлипы и вздохи. Потом по ушам ударил ровный гул, заполнивший, казалось, вообще все вокруг, и… нормальный слух скачком восстановился столь же неожиданно, сколь и исчез.

- Все в порядке? - поинтересовался Владимир.

- Да, все отлично, - кивнул брату Федор, приходя в себя.

 

***

Владимир Петрович не спал вот уже порядка двух суток. Как капитан экспедиции, он обязан был знать все обо всем и все обо всех, а на это требовалось прорва времени, наличие незаурядных моральных и физических сил, а также профессионализм. Да, в качестве командиров космических миссий он был не просто опытен, он был, считай, ветераном-космонавтом, однако «Содружество» налагал на всех такой груз ответственности, что вынести его могли лишь люди, чьи нервы были созданы из металла.

Вчера поздно вечером (или это было сегодня рано утром?) ему позвонила жена. Вероника была как всегда очаровательна, мила, жизнерадостна, но даже за этим покрывалом юной (относительно) непосредственности, Владимир ощутил безмерную тоску и грусть девушки. Ника скучала, очень сильно переживала за мужа, и это оставляло в сердце Нестерова двойственные чувства. С одной стороны ему было приятно, что об его персоне так заботятся, переживают, приятно, что его ждут и любят, но с другой, он терзался таким своим положением, не желая причинять боль той, без которой, по сути, не мог прожить и дня.

Капитан взглянул на табло, отсчитывающее время до прямого эфира. Мысли послушно сместились с личных проблем на… личные, поскольку экипаж Владимиру был далеко не безразличен. Кроме того, в экипаже состоял его родной брат, еще совсем молодой, который в последние часы не хорошо себя чувствовал. Аппаратура не показывала никак физических или психических отклонений, однако Владимир знал, что брату нужна помощь.

Вот и сейчас, украдкой поглядывая на астронавигатора, Нестеров-старший видел, что с ним происходит что-то не то, однако именно сейчас ничем помочь Федору не мог. Цифры на табло любезно показали ноль, а это означало, что вот-вот миллионы… нет, даже миллиарды людей не только на Земле, но и в космосе увидят своих смельчаков, дерзнувших забраться так далеко.

Прямо под потолком капитанского мостика, аккурат напротив кресла Владимира Петровича, находился визор общего назначения. На него предполагалось выводить самую важную информацию, касающуюся всех членов экипажа. В данный момент самым важным делом была телетрансляция. Визор вспыхнул белым, мгновенно спроецировал объемное изображение вперед и в стороны от себя, и членам экипажа, находящимся в данный момент на мостике, предстал гигантский холл заседаний ООН, где в настоящий момент находились президенты более чем двадцати стран-участниц проекта «Содружество». Картинка дублировалась на всех визорах по всему кораблю, так что просторный холл смогли лицезреть также и все члены научной группы.

- Приветствую Вас, - первым решился заговорить капитан корабля, до старта которого остались считанные минуты.

Владимир Петрович мельком оглядел собравшихся. Здесь были не только президенты и премьер-министры, хватало всевозможных ученых, деятелей культуры, представителей религиозных конфессий; Нестеров обнаружил глав крупнейших промышленных корпораций, выступивших в поддержку проекта. О кучках журналистов можно было даже и не говорить, те просто не могли пройти мимо такого знаменательного события.

- Доброе утро, господин Нестеров,- поприветствовал капитана председатель ООН Ким Йон Мун, кореец по происхождению, половину жизни проживший в Европе. – Приветствую отважный экипаж «Содружества», первого корабля, созданного руками человека и способного к таким великим свершениям.

Владимир заранее готовил себя к выслушиванию пафосных, торжественных речей, всевозможных напутствий (по делу и не очень), а также к каверзным вопросам журналистов, поэтому отреагировал на слова корейца сдержанной улыбкой. Чему-чему, а этому он научился отменно.

- Как самочувствие? – спросил председатель ООН.- Все ли в порядке у Вас, у экипажа и у корабля?

- Проблем нет, - мгновенно ответил Нестеров. – Экипаж чувствует себя хорошо, я, соответственно, тоже, корабль протестирован до последнего болтика и готов к полету.

- Замечательно. Не передать словами, как я счастлив сидеть здесь, в этом мягком кресле, и вдеть вас там, зная, куда вы отправляетесь. Не скрою, мне немного обидно, что я всего лишь председатель ООН, - в зале раздался смешок, люди оценили шутку корейца по достоинству, - и не могу стоять рядом с вами там. Однако я смиряюсь с этими чувствами. Каждый должен заниматься своими делами. Вы – нести человеческий флаг, отвагу, доблесть, копье мыслей познания и всего самого доброго и светлого, что есть в человечестве, в космос, в необъятные просторы Вселенной, а мы можем лишь потихоньку помогать вам на этих тернистых тропах, сидя на Земле.

Владимир кивнул, полностью соглашаясь с доводами председателя ООН.

- От имени мирового сообщества, мне хотелось бы вам пожелать… нет, не отваги, - ее вам не занимать, и даже не удачи, уверен, что с этим пожеланием к вам сегодня обратится еще ни один десяток человек…. Мне хочется пожелать вам мудрости…

А вот это было достаточно неожиданным заявлением, поэтому Владимир слегка напрягся, чувствуя, что кореец собирается сказать что-то действительно важное.

- Мудрости не ввязываться в авантюры, мудрости быть теми, кем вы все являетесь. Наконец, мудрости, которая поможет понять вам в трудную минуту, что и как следует сделать, чтобы выполнить все, что перед вами поставлено.

Сердце участило пульс, совсем чуть-чуть, едва заметно. Господин Ким Йон Мун пытался завуалировать свое предупреждение, пытался как-то вплести его в пожелание счастливого пути, но это у него получилось настолько из рук вон плохо, что Владимир всей своей шкурой ощутил угрозу, таившуюся в этих словах. Председатель ООН что-то знал, причем наверняка не только он один, и это что-то могло очень серьезно осложнить жизнь всему экипажу.

И ведь уже совершенно нельзя было повернуть назад. Задать вопрос, что он имел ввиду? Это выглядело бы глупо. К тому же Нестеров в этом случае показывал себя взволнованным, напуганным человеком, совершенно не контролирующим ситуацию, и это в прямом эфире на весь мир! Да, они знали, когда и что говорить. Они не оставили ни ему, ни остальным членам миссии «Содружества» ни единого шанса, поэтому у всей команды был сейчас только один путь, вперед и ни шагу назад!

- Я надеюсь, что судьба будет благоволить нам, - отозвался в ответ Владимир. Он сделал вид, что не заметил никакого скрытого смысла в словах корейца, а посему голос его был уверенным, даже немного героическим. – Удача улыбается сильнейшим и тем, кто готов к неприятностям. Я уверен в себе, уверен в каждом из тех, кто стоит сейчас рядом со мной. Я, не побоюсь этого слова, командую лучшим экипажем на свете. Это сплав из людей, лучших в своем роде, и он не подведет.

В душе Виктора начал подниматься огонь гнева. Он не любил играть в темную, не любил, когда его использовали вслепую. Он не любил врать людям, лгать им, глядя в глаза, и вдвойне не любил, когда его заставляли это делать. Виктор глядел на людей, собравшихся в холле заседаний штаб-квартиры ООН, и видел в их глазах тайну, связанную с ним, и эту тайну ему волей-неволей нужно было разгадать.

Слово взял президент Российской Федерации, немолодой уже человек с ярко выраженной залысиной и острым, вытянутым лицом. Прежде чем начать свою речь, он словно собирался с мыслями, причем длилось это очень долго, практически пару секунд.

- Дорогие друзья. Сограждане. Я не ошибся, назвав вас всех именно так, потому что сегодня настала такая пора, что каждый из нас, сидящих в этом зале, каждый из вас, находящихся там, на корабле, не принадлежит уже какой-либо стране в отдельности, а является частью всего человечества. Даже не так – Человечества, с большой буквы! Сегодня мы посылаем на дальние космические рубежи своих посланцев. Вы – первопроходцы, те, кто своей отвагой и профессионализмом проторит нам всем дорогу в бескрайние дали, на бесконечные просторы космоса. Вы знаете, я в душе бесконечный романтик, поэтому верю, что лет через триста, межпланетные и даже межзвездные путешествия станут такой же обыденностью, какой в настоящее время являются, скажем, визоры или маглевы, но, чтобы моя мечта стала реальностью, вам и будущим поколениям придется очень много работать.

И этот клонил туда же, правда, делал это более эффектно, более скрытно. В принципе, начни он выступать раньше Ким Йон Муна, и Владимиру было бы чрезвычайно сложно определить фальшь в голосе президента, а так…

- Любые ваши пожелания, - продолжил президент России, - мы можем осуществить. Если есть у кого-то какие-то вопросы, может быть, предложения, не стесняйтесь, задавайте.

Владимир осмотрел свой экипаж, но явного рвения задать вопросы главе государства не заметил. На душе отлегло, поскольку Нестеров вдруг реально испугался, что кто-нибудь из его ребят, не в меру горячий, начнет задавать ненужные вопросы. И все же совсем без эксцессов не обошлось.

Голос неожиданно подал Магнус Ларсон, который сумел поставить своим вопросом в тупик даже такое авторитетное лицо.

- Скажите, а в честь нас улицу, там, или проспект какой-нибудь назовут?

Владимир от такого нахальства чуть не поперхнулся, но потом быстро понял, что швед элементарно пытается пошутить. Видимо тот тоже прекрасно понял недосказанности Ким Йон Муна и российского президента и пытался разрядить обстановку.

Худо-бедно, но ему это удалось. Траурно-торжественный тон напутственных речей постепенно сменился восторженно-юмористическими поздравлениями. Особенно в этом отличился президент США. Если б какому-то художнику дали задание придумать в голове (а потом воплотить это в жизнь) типичный образ американца, пусть даже этот образ будет несколько гипертрофированным, неестественным и, вообще, притянутым за уши, то нынешнего президента США написали бы подавляющее число художников. Человек, в реальный мир людей сошедший со страниц комиксов – вот каким эпитетом можно было б наградить этого мужчину в десяти случаях из десяти. Он был достаточно высок, постоянно улыбался всем и вся, а его геройского вида физиономия, казалось, всегда олицетворяла собой безмерный патриотизм и веру в идеалы демократии. Вот и сейчас этот человек пытался выдать в эфир что-то такое, чтобы всех, кто его в данный момент слушал, пробрало, чтобы у всех возникло желание немедля сплотиться вокруг какой-то одной конкретной идеи и стремиться в светлое будущее.

Безусловно, на кого-то его речь произвела впечатление, однако большинству членов экипажа «Содружества» такое напутственное пожелание показалось слишком приторным и ничего кроме улыбок не вызвало.

Зато порадовал президент Евросоюза, француз по национальности, чем-то очень похожий на Шарля Пере. Он в свойственной себе манере ярко, пламенно, используя изрядную долю жестикуляций, шуток и прибауток, был, пожалуй, единственным, кто пока что пожелал экипажу доброго пути вполне искренне. Нет, это вовсе не означало, что он не был членом заговора (в том, что этот самый заговор имел место быть, Владимир уже не сомневался), однако это не мешало ему быть просто порядочным человеком и в нужное время забыть о всех подковерных интригах.

Процессия прощаний, напутствий и пожеланий доброго пути продолжалась. Владимир уже не запоминал эти бесконечные одинаковые монологи о долге, чести, прогрессе и отваге экипажа. Он, стараясь премило улыбаться и источать в окружающее пространство свет успешности да благополучия, еще раз тестировал системы, запрашивал компьютер о состоянии тех или иных узлов и мысленно отсчитывал время до того, когда корабль наконец-таки оторвется от полотна стартового поля на «Восточном». Яркий, кроваво-красный закат, казалось, выжигал, всю окрестную территорию космодрома, добавлял сегодняшнему событию некую противоестественность, даже инфернальность, однако Нестеров об этом не думал. Он имел некие свои суеверия, но предпочитал придерживаться взглядов некоторых известных ему скептиков, которые утверждали, что любое паранормальное и сверхъестественное имеет место быть ровно до тех пор, пока ты сам в это веришь. Стоит лишь отречься от чего-то необычного, как это необычное перестает существовать. С точки зрения науки, такой подход был абсолютно безграмотным и бездоказательным, однако с подобными утверждениями было довольно легко жить, зная, что все в конечном итоге зависит только от человека, а не от чего-то непонятного.

Вот и сейчас, капитану необходимо было сосредоточиться на старте, а не пускать в голову разные негативные мысли. У него еще будет время все обдумать, все взвесить и проанализировать, а пока…

Едва очередной член совета провожающих отбарабанил собственную речь, Владимир взял ситуацию в свои руки.

- Компьютер, - обратился он к системе ИИ «Содружества», - запускай КАПы, на малой тяге.

Универсальность системы управления была еще одним достоинством «Содружества». Системы голосового управления, дактило-визионного (используя визоры, интерфейсы, терминалы и очки Петроградского) многократно дублировались для повышения надежности.

Толстенные «крабьи клешни» еще держали корабль в своих крепких объятиях, а кольца раскрутки квантового активатора сдвинулись с места, постепенно набирая обороты. На визорах контроля у Чандры и Штайнера тут же потянулись соответствующие диаграммы, графики, столбцы цифр и специально синтезированная компьютером динамическая модель поведения квантованного пространства вблизи корпуса космического корабля. Владимир так же контролировал все параметры пуска, однако сейчас его больше волновало поведение высоких чиновников, собравшихся за тысячи километров от места старта. Он словно материально ощущал повисшее в холле заседаний ООН напряжение, словно каждый из собравшихся там ждал чего-то необычного, что должно было случиться с мгновения на мгновение.

Однако ничего неожиданного не происходило. Мало того, все шло по заранее прописанному сценарию. Старт космического корабля был рассчитан буквально по секундам, и любое отклонение от графика можно было считать достаточно большой неприятностью. Но «Содружество» не собиралось преподносить членам экипажа каких-либо сюрпризов, во всяком случае, пока. Даже отставать от намеченного графика не входило сегодня в планы новейшего корабля человечества. Разгонялись тяжеленные кольца электромагнитов, все быстрее вращались цилиндры в магнитных потоках, приближая то мгновение, когда шедевр инженерной мысли человечества оторвется от поверхности стартового поля.

Над шестой стартовой позицией разлилось однообразное ни то гудение, ни то жужжание, словно кому-то взбрело в голову выпустить на волю сразу несколько пчелиных ульев и посмотреть, что из этого получится.

- Вектор один ноль семь, - подал голос Чандра. – Плотность два, пятьдесят два. Растет. Отклонение ноль тридцать три процента.

Итак, корабль потихоньку формировал вектор ускорения, создавал ту силу, которая толкала его ввысь, в небеса, подобно силе газов, выталкивающих пробку из-под шампанского. Со стороны могло показаться, что «Содружество» по-прежнему находится на месте и никуда не двигается, но наука говорила о другом: как только появлялась разница квантовых плотностей, как только образовывался вектор силы, корабль начинал двигаться, просто делал это еще очень медленно и незаметно. Вращение гигантских колец КАПов совершенно не ощущалось, на капитанском мостике все оставалось, как и до старта, и лишь бегающие туда-сюда значения цифр, непонятные никому, кроме специалистов, графики утверждали обратное.

- Вектор два ноль девять, - вновь по старинке повторил Чандра.- Плотность пять, ноль три. Отклонение прежнее.

Разумеется, вся информация с его визоров поступала и капитану, причем в полном объеме, однако привычка Чандры, причем весьма полезная, объявлять самую важную информацию вслух, осталась. На командирское место стекалось уйма всякой информации, и большая ее часть имела, прямо скажем, второстепенное значение, а Суреж в данный момент озвучивал едва ли не самые важные цифры, которые позволяли всем, в том числе и капитану, анализировать ход событий.

- Прошу отпустить захваты, - скомандовал Нестеров, обращаясь к диспетчерам стартового комплекса.

- Есть отпустить захваты, - ответил Владимиру Петровичу молодой парнишка, лет двадцати пяти, худощавый, какого-то болезненного, даже заморенного вида. Как этот мальчик попал на свое теперешнее место, было для Нестерова настоящей загадкой, но он совершенно не стал заострять внимание на этом вопросе, концентрируясь на проблемах насущных.

В ногах постепенно начинала наливаться тяжесть – небольшая перегрузка ярчайшим образом свидетельствовала о том, что космический корабль набирал ход. Вот чего еще не доставало «Содружеству» так это инерционных и гравитационных компенсаторов. Теория блестяще описывала инерцию, через перераспределение квантовой плотности вещества в движущемся объекте, и, опять же теоретически, возможно было создать устройства, позволявшие эту самую инерцию сводить к минимуму. Однако дальше расчетов, дальше смелых предположений подобные аппараты пока еще не ушли, хотя все и понимали, что за ними будущее. Гравитация только начинала покоряться человеческому гению, инерция же, имея с первой общие физические основы, пока оставалась не до конца разгаданной тайной, а, следовательно, ученым-теоретикам, инженерам были предоставлены широкие возможности для творчества.

- Нижние стапели ушли, - объявил Чандра.

Теперь корабль буквально висел в воздухе, поддерживаемый лишь исключительно антигравитационным вектором тяги. Крабьи клешни еще продолжали держать «Содружество» для того, чтобы корабль не завалился на бок, но и они начали постепенно отплывать в сторону.

- Боковые клешни отчаливают, - вновь подал голос пилот, с азартом глядя на показания визоров. Владимир готов был поклясться, что на лице у индуса в данный момент разливался настоящий детский восторг. Все на корабле в этот момент находились в своей стихии, и это было непредставимо здорово.

Вдруг тяжесть в ногах скачком возросла. Пришло ощущение подъема на неопределенную высоту.

- Ускорение два же, растет, - сигнализировал Чандра показания систем контроля курса.

- До трех и останови, - приказал Владимир, переступив с ноги на ногу. Он не знал, что двое из его экипажа в эти мгновения не почувствовали перегрузку, будучи гораздо сильнее физически.

- Ускорение равно трем. Фиксирую скорость вращения колец.

Гигантские кольца КАПа перестали вращаться быстрее, зафиксировали свою скорость, которая позволяла чудовищным по своей силе магнитным потокам толкать пушинку корабля ввысь.

- Как самочувствие? – решил поинтересоваться президент Евросоюза, нарушив тишину в холе заседаний ООН.

- Великолепное, - мгновением позже ответил Владимир. – Мы сами способны регулировать внутренние перегрузки, а трехкратное превышение ускорения свободного падения – перегрузка пустяковая.

«Содружество» стремительной, сияющей алым огнем каплей взмывал в воздух. Спустя две минуты полета скорость корабля была уже практически полтора километра в секунду, еще спустя минуту она уже превышала три.

- Как броня? – поинтересовался Владимир у Штайнера состоянием внешней обшивки, хотя мог сам вызвать данную информацию себе на визор.

- Тепловые экраны едва нагрелись, - отозвался корабельный инженер.- С такой защитой нам можно в солнечной короне преспокойно гулять, а то и в хромосфере.

- Я надеюсь, - усмехнулся Владимир,- настолько экспериментировать нам не придется.

Земля, тем временем, уходила все дальше вниз, становясь призрачной, эфемерной в сгустках надвигавшегося со всех сторон тумана. Вскоре высокие температуры должны были смениться сверхнизкими при выходе «Содружества» на орбиту, откуда за стартом корабля наблюдали семейство орбитальных спутников и группа астронавтов на международной космической станции.

- Просят установить канал связи, - доложил Штайнер. – Ребята с неба видят нас отчетливо, могут передать картинку.

- Давай, - разрешил капитан.

На центральном визоре возникло изображение ледяной синевы с какими-то коричневатыми, зелеными, бежевыми и серебристыми оттенками, на фоне которой сверкнула белым небольшая, совсем крохотная капелька. Она стремительно приближалась, двигаясь, правда, слегка в отдалении от оператора трансляции.

- Красиво восходите, - раздался голос за кадром, и Владимир тут же узнал американского астронавта Глена Шарпа, давнего своего знакомого, конкурента в начале карьеры и настоящего друга.

- Хорошо, что хоть не сказал, возносимся.

На капитанском мостике раздался нестройный смешок.

- Не надоело висеть на орбите?

- А мне здесь хорошо. Для разнообразия полезно побывать ближе к дому. Я недавно с Луны, а месяц назад вернулся с Марса, так что у дома комфортнее.

- Не засоряйте эфир, - влез в разговор голос диспетчера на «Восточном». – Вы еще даже не на низких орбитах.

Владимир посмотрел на цифры – да, действительно, они только-только начали покидать стратосферу, набирая скорость убийственными темпами.

- Пространство над нами чистое, - сообщил Чандра, - можем двигаться без помех.

- Отлично. Покинем Луну, и скинем ускорение до нормального.

Имелось ввиду, что, как только «Содружество» выходило за орбиту Луны, корабль слегка сбавлял темп увеличения своей скорости до ускорения свободного падения.

Раньше, когда все межпланетные полеты осуществлялись ракетами на ядерных двигателях, экипаж приходилось на суборбитальных челноках доставлять с поверхности Земли до самого корабля, расположенного на низких орбитах колыбели человечества. Сейчас, с наступлением эры гравитационных технологий, такая проблема решалась сама собой, поскольку «Содружество» могло взлетать и садиться практически на любую поверхность. Мало того, новейший корабль людей способен был зависать как в атмосфере, так и в безвоздушном пространстве, что на настоящий момент делало его универсальным средством доставки грузов и людей в любую точку солнечной системы и за ее прнеделы.

Еще один момент делал старт «Содружества» общепланетарным событием. На всех орбитах, особенно низких и средних, находилось гигантское количество искусственных сооружений и аппаратов землян, и это еще не говоря о банальном космическом мусоре. Огромные по своим размерам зеркала ОрЭС, две орбитальные станции, спутники всевозможного назначения – все это могло и должно было оказать воздействие на траекторию полета «Содружества», поэтому задолго до старта корабля силами человечества было принято решение очистить небольшой сектор над «Восточным», чтобы обеспечить кораблю безоблачный старт. Не дай Бог, если б случилось столкновение с каким-нибудь рукотворным космическим объектом, «Содружество», скорей всего, не пострадало бы, благодаря своей защитной оболочке, рассчитанной на сопротивление высоким и экстремально низким температурам, а также ударному воздействию метеоров, но рисковать собой никому из членов экипажа, естественно, не хотелось.






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных