Курсом модернизации. 19 страница

- Я все предусмотрел, господа. Ваши претензии мной уже давным-давно проанализированы. Могу вас заверить, что исследования будут протекать при помощи посредников лишь до тех пор, пока я точно не буду уверен, что Ваш доблестный коллектив не станет подвергаться серьезной опасности внутри объекта. Мои люди – разведчики, но их миссия не бесконечна. Как только они выполнят свое задание, вы сможете вступить внутрь объекта и делать с ним все, что вам заблагорассудится. – Он сделал паузу, потом добавил:- если, повторюсь, не будет серьезной опасности для людей. В противном случае у меня вагон полномочий никуда не пускать Вас и Ваших людей и продолжать исследования любым безопасным способом. Вам все понятно?

Карамзин нехотя кивнул. Остальные члены научной группы недовольно переводили взгляд с Михаила Петровича на Петроградского и обратно, но пререкаться с суровым полковником никто не рискнул.

- Вот и славно, - довольно потер руки Эдуард Сергеевич. – Как я погляжу, консенсус достигнут! А, значит, разрешите откланяться, у меня полно работы. Скоро, у вас будет полно научных забот, надеюсь, что вы все с честью с ними справитесь.

Петроградский ловко встал, и энергичными шагами покинул помещение лаборатории, провожаемый недовольными взглядами.

Каролина некоторое время стояла без всякого движения, потом вдруг сорвалась с места, догоняя полковника. Догадаться, кого в качестве разведчиков выбрал Эдуард Сергеевич, явилось для нее не самой сложной задачей.

- Простите, господин полковник, - окликнула она Петроградского, который собирался уже сесть в лифт.

- У вас ко мне дела, мисс Фрейм? – очаровательно улыбнулся полковник, продолжая оставаться холодным внутри.

- У меня вопрос, - выпалила Каролина. – Вы уверены, что одной физической модернизации и ваших этих экзоскелетов хватит, чтобы защитить Федора и Соболева от внезапных угроз там, внутри?

Петроградский ничем не выдал свого удивления такой осведомленностью девушки.

- А у меня нет выбора, - как можно мягче ответил он, глядя на нее своим фирменным взглядом. – Посылать туда докторов наук я не имею права, они скорее окочурятся, чем сделают что-то полезное. В нашем экипаже нет более подготовленных ребят как с морально-психической стороны, так и с физической, кроме того, Максим Павлович в свое время бывал в стольких передрягах, что врагу не позавидуешь. У него звериное чутье на опасность, и под его руководством Федор глупостей не наделает, будь уверена. Я знаю, из-за чего ты беспокоишься.

- Как?- ахнула девушка.

Полковник улыбнулся причем на сей раз его улыбка была максимально приближена к настоящей, искренней. Петроградский словно на мгновение сбросил с себя маску крупного военного чиновника, искушенного интриганта и мастера закулисных игр и стал обычным человеком со всем набором положительных и отрицательных качеств.

- Мне никто ничего не говорил, если ты об этом. Просто… сколько не скрывай, все видно, причем не только мне, имей ввиду.

Каролина совершенно по-детски захлопала глазками:

- Как же так…

- Я могу идти, мисс Фрейм? – поинтересовался полковник, вновь становясь прежним.

Девушка помолчала, глядя куда-то в пол. Дверь лифтовой кабины закрылась за Петроградским, и Каролина устало вздохнула, не зная, что ей дальше делать.

Спустя два часа Эдуард Сергеевич уже во всю работал вместе с Федором и Соболевым, рассказывая им о прелестях предстоящей операции. Соболев реагировал на слова полковника с непробиваемым, ничего не выражающим лицом. Ему, казалось, было совершенно все равно, куда его посылают, и что ему там предстоит делать. Федор, напротив, сильно нервничал, только и делая, что переводя взгляд с полковника на Максима Павловича и на закупоренные в специальные ниши боевые костюмы высшей защиты. Всю экспедицию он подсознательно готовился к чему-то подобному, знал, что на него возложено нечто большее, чем просто качественная работа в должности астронавигатора, и вот теперь, когда Петроградский раскрыл все свои карты, Федор оказался совершенно не готов к походу, прежде всего, психологически.

- Ваша миссия, чрезвычайно важна, - давал напутствия полковник. – Сами понимаете, посылать в неизвестность ученых – неоправданный риск. Костюмами высшей защиты можете управлять только вы вдвоем, так что… вам и все карты в руки. – Эдуард Сергеевич расхаживал по помещению камеры хранения с важным видом, смакуя, казалось, каждую секунду своего импровизированного инструктажа. – Будете работать с Карамзиным в тесной связке. Схема вашей работы проста как апельсин: он дает вам задание, словно оператор автоматическому зонду-разведчику, а вы стараетесь выполнить все, о чем вас попросят. Придется таскать на себе кучу разномастной техники, но это мелочи. Самое главное, не рисковать. Неизвестно какие сюрпризы таит в себе этот объект. Возможно, что даже костюм высшей защиты в определенные моменты не сможет помочь…

- Это поэтому так называемый костюм высшей защиты ничем не отличается от стандартного боевого экзоскелета, используемого в спецназе? – хмыкнул Максим Павлович

Петроградский кашлянул в кулак, немного смутившись столь прямому заявлению Соболева.

- Я старался предусмотреть все, даже возможное сопротивление неких неизвестных сил. По защищенности этот костюм – лучшее, что есть в арсенале человечества. Или это не так?

- Так то оно так, - протянул Соболев, - но уж очень не хочется махать кулаками еще и в космосе.

- И никому не хочется, - поддержал его Эдуард Сергеевич. - Я надеюсь, что вам и не придется этого делать.

Петроградский рассказывал еще примерно пол часа, потом внезапно успокоился и предоставил Максиму Павловичу разбираться во всем самому.

- У вас восемь часов, - сказал на прощание Эдуард Сергеевич, прежде чем покинуть хранилище костюмов, - потом вами будет заниматься академик Карамзин и его люди.

- Восемь так восемь, - вздохнул Соболев и подошел к капсуле своего костюма.

Боевой экзоскелет преспокойно себе лежал за прозрачным стеклом камеры хранения, которое стеклом, по большому счету, и не являлось. По прозрачности этот искусственный материал лишь немногим уступал традиционному стеклу, однако по надежности, физической стойкости и прочности превосходил большинство из известных науке материалов. Разумеется, первыми на него обратили внимание военные, однако в гражданских отраслях псевдостекло применялось не меньше. Это, прежде всего, касалось глубоководных станций и морских колоний, которые с каждым годом разрастались, опускаясь все глубже и глубже в неизведанные пока что пучины океана.

Сбоку камера имела небольшой голографический интерфейс управления, которым Максим Павлович не задумываясь воспользовался. Автоматика издала традиционный пикающий звук, створка стравила в окружающее пространства ни то воздух, ни то газ, и крышка из псевдостекла отъехала в сторону.

- Что сидишь? – обратился к Федору Соболев, доставая костюм. – Давай, подключайся, тебе еще предстоит к нему привыкнуть, а на это нужно время.

Федор нехотя повторил те же действия, что и Максим Павлович минутой ранее. Костюм высшей защиты оказался довольно легким, хотя на вид он было весьма массивен. Одевался он довольно просто, хотя Соболев, естественно, с этой задачей справился гораздо быстрей. Его движения были настолько выверены и отточены, что даже такими простыми вещами, как переодевание, в исполнении полковника спецназа можно было любоваться, получая истинное эстетическое наслаждение.

- Как будто танец, - буркнул себе под нос Федор.

Однако его реплика не осталась не услышанной Соболевым.

- Что ты имел ввиду? – спросил тот, с любопытством рассматривая молодого парня.

Федор смутился, забыв, что слух у них обоих куда как острее, чем у любого человека, но было уже поздно:

- Я говорю, Ваши движения – это словно танец. Все настолько идеально выверено, что диву даешься.

Максим Павлович неожиданно захохотал во всю мощь своих необъятных легких.

- Ну, ты насмешил, - прохрипел он, сквозь слезы. – Чтоб меня сравнили с танцором…. Да, такого еще в моей практике не было.

Федор смутился. Все же ему совершенно не хотелось обижать этого человека. А здесь…. Откуда ж ему было знать, что невинные, в общем-то, слова способны вызвать у Соболева такую неоднозначную реакцию.

- Да все в порядке, - сказал полковник, словно прочтя мысли парня. – Я не в обиде, просто действительно смешно про себя такое слышать. А насчет движений… так это дело наживное. Твоя кольчуга скоро превратит тебя в такого же танцора как я.

При этих словах он снова загоготал, заставляя улыбнуться и Федора.

- Слышал выражение, что, заглядывая в бездну, не забывай, об ответном взгляде на тебя?

Федор утвердительно кивнул:

- Да. В некотором роде это философская интерпретация третьего закона Ньютона, который гласит, что каждой силе в мире найдется контрсила такой же величины, но противоположного направления. А к чему Вы это?

- А к тому, что, возясь с этим костюмом, пытаясь добиться от него и от себя максимально слаженной работы, нужно знать, что он, в свою очередь, способен оказывать воздействие на человека. И не малое. Удивительно, почему этого никто до сих пор не заметил.

Нестеров, недоумевая, осмотрел себя, потом перевел взгляд на закованного по самую голову в броню Соболева:

- Как это?

- Через нейронное поле, разумеется. Итак, что же умеет делать человек, прошедший соответствующие медицинские процедуры и напялив на себя это достижения человеческой науки? На самом деле достаточно много. Прежде всего, это сила физическая. Мы с тобой сами по себе физически превосходим по основным силовым показателям большинство людей, даже спортсменов, но вместе с костюмом наши возможности не идут ни в какое сравнение с обычными людьми. Нановолокно – самые совершенные на сегодняшний день искусственные мышцы, многократно усиливающие твои собственные, однако физическая сила – это далеко не единственный аспект, в котором костюм дает нам преимущество даже перед такими, как мы с тобой, физиологически измененными. Физическая выносливость всех групп мышц, а так же целых физиологических систем организма, таких как дыхательная, кровеносно-сосудистая или нервная, достигается одновременной работой нановолокон экзоскелета и нейронным полем. Благодаря ему наша нейрокинетика возведена и вовсе до недосягаемых высот. Как-то раз, после процедуры физиологической модернизации я попытался протестировать свое тело на сочетания силовых и координационных качеств. Самое простое упражнение для такого теста – это бросок гранаты на расстояние как можно большее и точное попадание ей в круг как можно меньшего диаметра. Сразу и не представишь, насколько это действительно трудно и…, я тогда даже не догадывался, что такое упражнение, которое существовало в армии долгие годы, на самом деле сочетает в себе не сочетаемые нейрофизиологические качества. Как мне потом объяснили врачи при броске на большие расстояния необходимо приложить как можно больше физических усилий, но при этом точность попадания гранаты в едва различимую издали цель обратно пропорциональна применимой к броску силе. Оказывается нейрокинетика, ловкость по научному, с силой у нас дружат плохо, и мне пришлось целый час тренироваться, чтобы запулить гранату на сто метров и попасть ей в круг радиусом пятнадцать сантиметров. Я не успокоился, пока не проделал этот трюк десять раз из десяти, однако когда я облачился в костюм и решил повторно провести сей эксперимент, я обалдел от собственных результатов. Только представь себе, спустя две попытки я попадал с трехсот метров в круг радиусом всего десять сантиметров.

Федор присвистнул от озвученных старшим товарищем результатов, которые его, надо признаться, впечатлили, но он все еще не до конца понимал, к чему клонил Соболев.

- Да, - протянул полковник, почесывая свой подбородок, - лет сто назад мы б с тобой на полях сражений показывали бы такие фантастические результаты, даже без экзоскелета, что наши противники разбегались бы в панике, едва завидев нас на горизонте. А уж в боевом костюме мы вдвоем могли бы блокировать работу всех оборонных систем таки держав как США или Китай. Термооптический камуфляж, позволяющий скрыть солдата от глаз противника в широком спектре оптического диапазона излучения, великолепная защита от любого кинетического, термического или энергетического оружия, значительное расширение диапазона слуха и зрения с возможностью телескопического, микроскопического взглядов, а также возможностью заглядывать в недостижимые для человека области электромагнитного спектра, сверхскорость, сверхреакция, сверхсила и поразительная выносливость – все это делает людей, облаченных в костюм высшей защиты, самыми совершенными хищниками в обозримом космосе.

Соболев рассказывал об этом с таким упоением, будто речь шла как минимум об его старой давней мечте.

- И лишь сняв это чудо инженерной мысли человека, которого, кстати, ты прекрасно знаешь, можно понять, что костюм на самом деле оказал на тебя несколько больше влияние, чем принято было считать вначале. Я стал замечать, как после нескольких десятков раз использования экзоскелета моя собственная реакция и, в особенности, нейрокинетка начали расти вверх. Разумеется, они скоро обрели предел, который мне не удалось перешагнуть до сих пор, но факт того, что костюм оказывал на меня влияние – неоспорим. Поэтому не удивляйся, когда почувствуешь в себе некие перемены. Это нормально, это скоро пройдет. Главное, чтобы подобный факт не стал для тебя сюрпризом.

Информация, любезно предоставленная Нестерову Соболевым, была отнюдь не бесполезной. Федор сразу решил принять ее к сведенью, даже если в последствие ничего не произойдет.

- А с чего Вы решили, что костюм так действует на всех? Может быть, это особенности лично Вашего организма или особенности какого-то определенного костюма позволили зафиксировать такие результаты?

Максим Павлович погрозил Федору пальцем:

- Стал бы я тебе тут распинаться по поводу непроверенной мной информации? Естественно, мне сначала пришлось опросить много народа, поговорить с ребятами, которых я тренировал…. Все совпало. У всех в последствие наблюдались подобные эффекты. Я назвал это обратной отдачей. Наши ученые создали нечто большее, чем просто боевой костюм.

Федор задумался. Он не спрашивал своего отца о его разработках, процентов девяносто которых имели наивысшую степень секретности, однако поверить в то, что ученые, конструкторы, инженеры чего-то там недоглядели, проморгали такой явный эффект, как обратная отдача, Нестеров не мог. Выходило, что костюм специально создали таким, и эффект намеренно не устранили. Зачем? С какой целью это было сделано? Или же его было невозможно устранить? Федор полистал в голове страницы своих воспоминаний. На первый взгляд казалось, что его память не сохранила ничего интересного по этой тематике, однако спустя несколько мгновений перед внутренним взором Нестерова всплыли воспоминания детских лет, которым в том возрасте было трудно придать значение. Его отец разговаривал с Петроградским на просторной террасе в доме Нестеровых. Речь зашла о работе, и Петр Ильич обмолвился, что не имеет к разработкам медицинского отдела никакого отношения. Далее он говорил, как сложно было ему создать материалы, позволявшие своему экзоскелету иметь такие фантастический тактико-технические возможности, как непросто было соединить один материал и другой, чтобы их удивительные свойства не мешали друг другу. Из этого разговора ничего не вытекало, кроме одной фразы – медицинский отдел. Возможно, медики стояли за разработкой и исследованием нейронного поля, и они наверняка были в курсе того, что костюм способен создавать обратную отдачу. Возможно, стоило найти кого-то из той группы исследователей и расспросить все как следует. А, может быть, его брату известно нечто большее? Или…

- Петроградский, - прошептал Федор.

- Что Петроградский? – не понял собеседника Соболев.

- Надо будет поговорить с ним. Он может знать о том, откуда появился этот странный эффект.

Максим Павлович пожал плечами:

- Может, он и знает, но, неуверен, что он скажет.

- Мне скажет, - уверено произнес Федор.

- Ну, раз так, то после первой нашей вылазки пойдешь и все у него разузнаешь.

Нестеров кивнул, соглашаясь со старшим товарищем.

Оставшееся время до инструктажа Соболев обучал Федора некоторым премудростям управления костюмом, и Нестеров-младший в полном объеме смог ощутить на себе весь профессионализм бывалого полковника. Максим Павлович не зря тренировал соединения спецназа. О бое он знал все, ну, или практически все, и Федору пришлось запомнить несколько гениальных, с его точки зрения, примочек, которые способствовали более эффективному действию человека в костюме высшей защиты.

Затем настал инструктаж, на котором Михаил Петрович Карамзин пытался буквально разжевать весь материал, который надлежало усвоить Соболеву и Федору. Он говорил медленно, изо всех сил стараясь подобрать самые простые слова и определения, чтобы люди, к науке не имеющие никакого отношения, поняли его и справились со своей задачей.

Ребятам предстояло пронести с собой внутрь объекта кучу разномастной аппаратуры от банальных датчиков, анализаторов и чего-то подобного, до сложнейших устройств, призванных проверить те или иные теории, догадки и гипотезы. Разумеется, ни Соболев, ни Нестеров в этом ничего не понимали, но никто из них не хотел, чтобы из-за их непрофессионализма экспедиция как-то страдала. В конце концов, им пришлось вызубрить все, что в них пытались вложить ученые, а научной группе пришлось согласиться с тем, что ребята нормально подкованы для будущей миссии в качестве младших научных сотрудников.

- Удачи вам, ребят, - произнес на прощание Карамзин с какими-то отеческими нотками в голосе. – Не рискуйте там понапрасну. Вы все запомнили из того, что необходимо сделать?

- Все, - синхронно кивнули разведчики.

- Тогда с Богом.

Спустя пять минут с борта «Содружества» стартовал единственный пока челнок многоразового использования, который в автоматическом режиме доставил разведчиков к замаскированному хитроумным образом входу в объект. Экзоскелет позволял человеку действовать даже в безвоздушном пространстве, а посему пару метров ребятам пришлось проплыть, взирая на антрацитово-черную гладь окружающего их открытого космоса.

Едва нога Максима Павлович коснулась неестественно гладко пола изведанного уже коридора, как он произнес:

- За дело.

Глава 13

Внутри.

Шагов не было слышно совершенно. В этом Федор убедился несколько секунд назад, когда ради эксперимента топнул несколько раз ногой по идеально гладкому белому бесшовному полу. Все в этом месте выглядело необыкновенно, необычайно и фантастично. Нестеров осмотрелся по сторонам, думая, с чего бы начать серию экспериментов, заказанных научной группой мисси «Содружества». Материал, из которого были изготовлены стены, потолок и пол длинного, уходящего в бесконечность коридора, на первый взгляд напоминал самый настоящий мрамор, отшлифованный до небывалого блеска, монолитный и единый. Федор, как ни старался, на протяжении нескольких десятков метров так и не смог обнаружить хотя бы какого-то шва, неровности или даже шероховатости. Внезапно пришедшая в голову идея использовать встроенную в костюм функцию микроскопического зрения лишь подтвердила предыдущие наблюдения – коридор был един и монолитен, не имел ни единой шероховатости даже на наноуровне. Это было удивительно, но, как выяснилось спустя всего несколько секунд, сюрпризы только начинались. Гравитация, поддерживаемая неизвестными механизмами внутри пока что единственного доступного для исследований помещения, до десятитысячных долей совпадала с Земной в экваториальных широтах планеты, что само по себе настораживало. Предположение, что тяготение на объекте всегда было таким, можно было смело выбрасывать в урну, как несостоятельное, антинаучное и, вообще, бредовое. Но тогда получалось, что автоматика этого удивительного комплекса специально подстроила гравитацию помещений под привычную людям? Если это действительно обстояло так, то получалось, что объект успел уже каким-то образом просканировать людей, что вызывало определенной дискомфорт.

Газовый состав воздуха также подвергся небольшому изменении и стал точно таким же, каким был на Земле.

Федор попытался применить встроенный в костюм рентгеновский прожектор, но не добился ровным счетом ничего. Система прожектора была, естественно, исправна, но материал помещения оказался совершенно непрозрачен для рентгеновского излучения. Нестеров повертел головой вправо-влево. Пока Соболев разбирался с барахлом, которым их нагрузили ученые, Федор решил поэкспериментировать собственными силами. Он отбежал от входа метров на сорок, убедившись в том, что весь прошедший им путь прекрасно виден, развернулся в ту сторону, куда уходил коридор, и дал максимальное приближение. Результат мог повергнуть в шок кого годно, но Федор уже потихоньку привыкал к необычности этого места, поэтому только присвистнул. Коридор просматривался еще метров на двести, а далее словно бы обрывался. Лазерный дальномер не давал отклика, что само по себе было весьма необычным явлением. Фотоумножитель не прибавил новых данных, иные виды локации отчетливо указывали на то, что длина коридора якобы приближалась к бесконечности.

Потоптавшись на месте, Федор вернулся к Максиму Павловичу и помог тому с установкой нескольких приборов.

- Как успехи? – неожиданно спросил молчащий до сих пор полковник.

Нестеров даже вздрогнул от неожиданности. Они находились здесь уже больше часа, и за это время Максим Павлович не проронил ни слова.

- Аномалия на аномалии, - сказал чистую правду Нестеров, устанавливая небольшой контейнер вытянутого вверх параллелепипеда, почти такого же гладкого, как и стены вокруг.

- Мы здесь слепы и глухи, что меня несколько напрягает, - согласился с коллегой Соболев. – И это же играет нам на руку.

Федор уставился на разведчика:

- В каком смысле, играет?

- За нами ж никто не следит, можем немного пофривольничать.

Спросить, что Максим Павлович подразумевал под этим термином, Федор не успел. Полковник всучил ему в руки очередной предмет, на этот раз похожий на дыню или на мяч для регби, и приказал отнести его как можно дальше по коридору.

Федор отбежал на сто пятьдесят метров, опустил яйцо и вернулся обратно. Соболев вовсю разбирался с голографическим интерфейсом очередной хитрой машины, ловко меняя одни приложения на другие. Оставалось только удивляться, как этот человек успел все запомнить. Нестеров был в полной уверенности, что половина из сказанного людьми Карамзина полковник пропустил мимо ушей, оказалось, что это - мягко говоря, не так.

- Есть один замер, - сказал Соболев спустя пару минут. Осталось еще семь.

Федор попытался припомнить, где, когда и при каких обстоятельствах члены научной группы рассказывали о количестве измерений именно этим прибором, но так и не извлек ничего положительного из собственной памяти. В голове была каша и сумбур.

- Что, голова пухнет? – спросил его Максим Павлович, совершенно правильно истолковав проблемы молодого разведчика.

- Есть немного, - нехотя признался Нестеров.

- Учись запоминать только самое необходимое. Поверь, я за свою жизнь наведался множество всяких разных инструктирующих личностей, бывали и те, кто хуже Карамзина, но, в основном, конечно, в подобных ситуациях мне везло.

- А что не так с академиком?

- Да все не так. Нет, как академик он, наверное, хорош, здесь я спорить ни с кем не стану, но вот как он делает инструктаж – это ни в какие ворота не лезет. Объяснять задачу необходимо коротко, лаконично, по существу, причем, чем больше надлежит сказать, тем короче и четче должны быть фразы, а у него что? Разглагольствование одно и минимум информации. Поэтому приходилось ловить только смысл, а всю шелуху выкидывать.

Спрашивать полковника, как проделывать подобное, Федор постеснялся. Выглядеть в глазах бывалого спецназовца полным недотепой, совершенно не хотелось. А ведь его в академии тоже учили быть всегда начеку и обращать внимание только на самое важное.

- Что хоть мы замеряем?

- А я почем знаю, - без всяких сомнений в голосе ответил Максим Павлович. Сразу стало понятно, что полковнику абсолютно все равно, что он сейчас делает, главное суметь это сделать.

- Вам не интересно?

- Не то чтобы не интересно, но в общих чертах мне не потрудились объяснить, что же я буду мерить, а специализированный ученый язык не для моего мозга. – Он щелкнул по горящим значкам голографического интерфейса, который тут же потух, словно отключился. – Пойдем дальше, замеры будем делать через каждые пятьдесят метров.

Федор вновь схватил яйцевидный прибор непонятно назначения, и вновь, как и в первый раз, отнес его на расстояние ста пятидесяти метров. И вновь Соболев повторил все операции с голографическим интерфейсом прибора-параллелепипеда один в один, как в первый раз, с невероятной четкостью всех движений, словно в прошлом уже сотню раз проделывал эти манипуляции.

- Готово, - монотонно, словно автомат, а не человек, произнес полковник спустя секунд сорок, - пошли к следующей точке.

В подобном ключе все повторилось еще четыре раза. Соболеву эти нехитрые манипуляции начали уже изрядно надоедать, о чем он поспешил доложить старшему товарищу:

- Не думал я, что наша разведка в самом таинственном объекте, с которым когда-либо имело дело человечество, окажется таким нудным, рутинным занятием.

- Работа - она всегда такая, - монотонно, без эмоций произнес Соболев. – Думаешь, моя служба в прошлом была полна романтики? Ничего веселого в ней не было, ничего интересного и романтичного. Война – это кровь, боль, грязь, это обнажение всего черного, зверского и разрушительного, что есть в человеке, и когда такое повторяется изо дня в день, жизнь превращается в рутину.

У Нестерова пробежал мороз по коже от тона, каким это было сказано. Совершенно буднично, аномально спокойно. Нет, определенно, Соболев человеком не был. Не может человек существовать настолько без эмоций.

- Бери яйцо, тащи в следующую точку, - приказал Максим Павлович.

Федор нехотя подчинился, но добежать до места назначения не сумел по причине того, что коридор резко повернул налево.

- Очень интересно, - крайне задумчиво произнес Соболев, рассматривая новый старый пейзаж. Поворотный коридор был точной копией того, в котором до сих пор работали разведчики.

- Интересно что? – осторожно поинтересовался Нестеров, автоматически пытаясь определить длину нового помещения.

- Интересно мне, по какой такой причине у конечного по своим размерам помещения не удалось вдруг определить длину. Посмотри назад, вход прекрасно виден…, но виден отсюда. Почему не удалось рассмотреть эту стенку оттуда? Что за непонятные оптические эффекты?

Если Максим Павлович пытался дождаться ответов от Нестерова, то он явно обратился не по адресу. Федор и сам ничего не понимал, что творилось в этом загадочном месте, тем более что буквально с каждым новым шагом этих самых загадок существенно прибавлялось.

- Двести двадцать метров, - сказал Федор, пройдя вперед от поворота на пару шагов.

- Что двести двадцать? В смысле? – не понял его Соболев.

- Расстояние. Дальномер работает. Длина коридора после поворота составляет двести двадцать метров.

Соболев подошел к молодому разведчику, проверил его показания.

- Да, - хмыкнул он, - а здесь работает. Ничего не понимаю. Давай проведем измерения и посмотрим, что там впереди.

Еще порядка полу часа разведчики в разных местах коридора, до и после его поворота, делали необходимые для научной группы замеры, используя весь свой широчайший арсенал технических средств, который им удалось прихватить с собой. Наконец, дело было сделано, и Соболев позволил себе удовлетворить свое любопытство:

- Ну, а теперь мы можем прогуляться.

- Куда? – опешил Федор.

- Вперед. Или ты не хочешь посмотреть, что там внутри?

Федор замялся, сомневаясь в правильности данного поступка:

- Нам же сказали сделать только замеры и никуда не соваться.

Соболев внезапно захохотал, что есть мочи. Нестеров наблюдал за своим старшим товарищем в совершенном смятении, отчего Максим Павлович хохотал еще больше. Наконец, он сумел взять себя в руки и сказал, еле сдерживаясь:

- А если они тебе скажут, что для их исследований необходимо, чтобы ты из окна выпрыгнул, ты тоже подчинишься?

Нестеров не нашелся, что ответить на такое неадекватное с его точки зрения сравнение.

- Кто увидит-то, что ты тут делаешь? Связи с внешним миром никакой нет. Как здесь все выглядит, никто кроме нас двоих не знает. Мы имеем полное право разведать неизведанные территории с целью их дальнейшего использования с максимальной для нас эффективностью.

Нарушать элементарные правила безопасности очень не хотелось, но любопытство, которое Федора никуда, естественно, не покинуло, стало после озвученной позиции старшего товарища только сильнее.

Следуя позади Максим Павловича, Нестеров след в след пытался повторить все несложные движения полковника. Оба старались двигаться очень плавно, текуче, не издавая никакого шума, даже если местный пол по-прежнему гасил любые звуки. Термооптический камуфляж Соболев разумно не включал, предполагая, что если кто-то захочет их увидеть, то преспокойно это сделает, если уже не сделал. Технологии, которые скрывались на этом таинственном объекте, превосходили все известные человечеству на много порядков, и было бессмысленно противостоять возможному противнику, который обладал таким фантастическим потенциалом. Вместо этого надлежало подойти к возможному контакту с внеземным разумом со всей ответственностью, осторожностью и благодушием, причем последнему пункту необходимо уделить едва ли не большее значение, чем всем остальным.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: