Курсом модернизации. 20 страница

Коридор плавно опустился на полтора десятка метров, завернул влево и спустя сорок метров окончился сферообразным помещением, выполненным в местном архитектурном стиле. Комната, где очутились разведчики, имела максимальную высоту в двадцать три метра, а радиус сферического помещения составлял двадцать пять метров. Гладкие стены, совершенно гладкий пол, абсолютная стерильность и больше ничего. Тупик. Помещение не имело никаких ответвлений, и единственным входом разведчики только что воспользовались, попав внутрь.

- Не может быть, - сосредоточенно произнес Соболев, обшаривая окрестности своим высокотехнологичным взглядом. - Это алогично делать такой коридор, чтобы закончить его фактически ничем.

Федор был с ним полностью согласен, но кто мог знать логику и психологию Создателей объекта?

- Надо спросить об этом нашего уважаемого Смирнова, - посоветовал Максиму Павлович Нестеров, - он наверняка объяснит тебе, как мыслят инопланетяне.

Федор как-то сам собой перешел с полковником на ты, чему Соболев, похоже, совершенно не противился.

- Не в этом дело. Причем тут мысли инопланетян? Как бы они не мыслили, делать такой проход, чтобы завершить его тупиком – полный кретинизм.

- Может быть, они настолько гениальны, что все их творения воспринимаются нами как нечто нелогичное.

- То, что они гениальные, я не спорю. Но здесь совершенно другое. Ты бы стал на месте здешнего архитектора городить подобное?

Федор пожал плечами:

- Может и стал, откуда я знаю.

- Да ну тебя, - махнул рукой Соболев, осматривая стены.

Федор начал обшаривать окрестности справа от прохода в Сферу, Соболев, соответственно, слева. Двигались они примерно с одинаковой скоростью, поэтому, когда оба, приблизительно в одно и то же время, прошли дистанцию в четверть окружности каждый, им предстало нечто невообразимое. Сферическое помещение, в котором оказались разведчики, строго пополам делила невидимая со стороны входа плоскость. Оттуда она была абсолютно прозрачна. Мало того, достаточно совершенная аппаратура костюмов не зафиксировала ничего необычного, поэтому люди в полной мере могли утверждать, что никакой плоскости там не было и в помине. Однако она была и становилась видна лишь с противоположной от входа в помещение стороны. Прямо посреди плоскости, которая с этой стороны казалась обыкновенной стеной, наблюдалась арка прохода, который вел куда-то вниз. Судя по всему, там был еще один коридор, выполненный в привычном уже стиле, только в половину ниже тех, что были до этого.

- Много чего видел я на свете, но такого, - удивленно произнес Соболев, разглядывая стену из воздуха. По мере того, как стена уходила в сторону от собственного центра, она как бы теряла свою плотность, становилась эфемерной, призрачной и метра за полтора до поверхности сфероподобного помещения полностью исчезала. Складывалось такое ощущение, что стена в центре - ничто иное, как иллюзия, плод воображения.

Чтобы проверить это, Максим Павлович набрался смелости приблизиться к стене. Он прикоснулся к ней ладонью, закованной в броню костюма высшей защиты. Никакой эфемерности не было. Преграда перед ним существовала в реальном мире, а не являлось плодом его воображения.

- Я уж подумал, что схожу с ума, - нервно усмехнулся Соболев, стуча по стене с каждым разом все сильнее. Ударов через двадцать он бил уже в полную силу собственных мышц и искусственной мускулатуры экзоскелета, однако стена выдерживала все. Казалось, ей вообще было нипочем никакое воздействие. Вполне возможно, что она бы с легкостью выдержала даже ядерный взрыв или что-нибудь помощнее.

Федор тоже захотел поэкспериментировать. Он попытался встать перпендикулярно ее ребру, чтобы хотя бы приблизительно понять его толщину, однако сделать это Нестерову так и не удалось. Как он ни старался, ни глаза, ни вся мощь видеосистем костюма не смогли понять, где же начинается стена и где она кончается. Обойдя ее кругом, Федр подметил, что он прекрасно видит Соболева, находящегося в этот момент по другую сторону невозможной с точки зрения земной науки преграды. А вот Максим Павлович видеть его уже не мог. Получалось, что стена была прозрачна только с одной стороны, то есть пропускала фотоны только в одну сторону. В этом Федор еще раз убедился, пытаясь посветить портативным лазером полковнику в глаза. Соболев на это никак не отреагировал, хотя Федор отчетливо видел, что лазерная точка гуляла по лица Максима Павловича.

- Прелюбопытно,- задумчиво сказал, наконец, Соболев. – По идее, ей можно сильно порезаться, если вообще не разрезать себя напополам. Есть желания разбежаться и протестировать мою идею?

Федор мотнул замотал головой, улыбнувшись черному юмору полковника. Меж тем, Максим Павлович действительно был прав, даже несмотря на дикость идеи. Такая аномальная со всех точек зрения конструкция должна была иметь возможность оказывать на предметы, соприкасающиеся с ее ребром, стремящееся к бесконечности давление. Но тогда почему бы не предположить гипотезу еще более невероятную? Или, может быть, оставить свое мнение при себе?

- Вполне возможно, ничего не произойдет, - решил все же высказаться Федор.

- В плане?

- Думаю, велика вероятность того, что любой сможет пробежать помещение из конца в конец, без какого-то ущерба пропустив сквозь себя стену.

- С чего ты взял? – оживился Максим Павлович.

Федор представил, как бы он сам себе объяснил этот феномен:

- Представь, что толщина этой стенки срамиться к бесконечно малой величине, тогда, соответственно давление, которое может быть оказано ребром этой стены на предмет, соприкасающийся с ним, стремится к бесконечно большой величине. Но, в то же время, такая микроскопическая, я б даже сказал, иллюзорная толщина преграды, в случае, если она действительно такова, пройдет сквозь человека беспрепятственно, и он ничего не заметит. Сквозь тебя ежесекундно пролетает огромное количество частиц, и если толщена стены сопоставима с их размерами, скорее всего, никакого контакта, тем более столь фатального, не произойдет.

Полковник вдруг таинственно захихикал:

- Ну-ка, зайди за ту сторону, хочу кое-что проверить.

Соболев выполнил его приказ, не понимая, что собирается сделать Максим Павлович. А Соболев, тем временем, долго не думая, разбежался и со всего размаху впечатался в стену. Федор чуть не подпрыгнул от неожиданность. Такого странного со всех точек зрения эксперимента от полковника он явно не ждал.

- Ну, и как это выглядело со стороны? – задорно спросил Соболев, отходя от соответствующих ощущений.

Федор замялся, не зная, как именно стоит ответить на этот вопрос.

Максим Павлович истолковал его заминку по-своему:

- Нелестные эпитеты в мой адрес можно опустить. Просьба по существу.

- Если по существу, то отсюда казалось, что ты наткнулся на невидимую стену. Словно это был силовой каркас, или некая преграда, имеющая абсолютную прозрачность. Я пару раз видел, как птицы бились в стекло, не замечая на лету для себя в нем преграды. Здесь было нечто похожее.

Соболев довольно хмыкнул:

- Не ожидал я, что ты сравнишь меня с пернатыми. Но эксперимент мой не закончен. Осталась вторая часть, надо сказать, самая интересная.

- Какая? – поинтересовался Федор.

- Решим обратную задачу. Я отсюда тебя не вижу, но раз ты видишь меня, то, по идее, ты сможешь пройти сквозь стену. Точнее, с моей стороны это будет казаться именно так, ты же, скорее всего, ничего не почувствуешь. Ну, как? Справишься?

Нестеров согласился не задумываясь. На этот раз он не стал разбегаться, а спокойным шагом пошел в направлении второго разведчика. Преграду он не смог ощутить, как ни старался, просто в один момент боковое зрение вдруг зафиксировало нарисовавшуюся с обеих сторон стену.

- Красиво вышел, - засмеялся Соболев. – Эффектно так, будто и в самом деле призрак.

Федор обернулся, посмотрел на перегородку.

- На что это было похоже?

- Я сейчас покажу, нам лишь надлежит еще раз повторить все свои простенькие опыты в том порядке, в котором мы их проделывали.

- Еще раз? – изумился Федор. – А мы дальше идти не собираемся?

Максим Павлович отрицательно покачал головой:

- Нет. Надо изучить это странное явление. Придем на корабль, покажем записи, пусть ученые решают, что дальше делать с этой стенкой.

Минут пятнадцать разведчики снимали необычную стену со всех возможных ракурсов, проходили сквозь нее и расшибались, сталкиваясь с ней лоб в лоб. Наконец, Соболев, удовлетворившись собранным видеоматериалом, скомандовал отход, и спустя пол часа разведчики были уже внутри «Содружества».

Едва их ноги ступили на палубу грузового дока, как на них со всех сторон накинулись голодные до информации ученые с ворохом разномастных вопросов. Они галдели все наперебой, поэтому первую минуту ни Соболев, ни Федор не смогли понять, чего же контрено от них хотят члены научной группы. Когда зычный окрик Петроградского привел Карамзина и компанию в более-менее адекватное состояние, работа пошла продуктивней.

- Скажите, вы задействовали хронометр, как мы вас просили? – спросил Карамзин, жадно потирая руки.

- Все сделали точно, как Вы сказали. Вошли на объект, включили таймер.

- Каково время?!- выпалили сразу пять глоток.

- Три часа сорок две минуты.

После этих слов Соболева по рядам людей пробежала волна охов и ахов. Бурный взрыв эмоций захлестнул сознание ученых, и их пришлось успокаивать уже привычным способом.

- Ведите себя, пожалуйста, подобающим образом, - сухо сказал Эдуард Сергеевич, - вы ведь люди, а не обезьяны в зоопарке.

Сравнение с обезьянами мигом отрезвило толпу. Наверняка подобное никому не понравилось, но перечить полковнику никто не решился.

- Вас не было более пяти часов, - вновь взял слово Карамзин, - знаете, что это может означать?

Соболев пожал плечами:

- Только то, что время на объекте течет медленнее, чем на корабле.

- Браво! И мы так считаем, однако, если для Вас, сия новость, похоже, обыденна, то для нас, ученого люда, это колоссальное, ни с чем не сравнимое открытие. Такой явный эффект замедления времени вкупе с тем, что мы вблизи объекта не видим гигантских гравитационных ям и не наблюдаем субсветовых скоростей, указывает нам на то, что объект замедляет все термодинамические процессы каким-то неведомым земной науке способом. Одно это открытие – сенсация в научном мире. Стоит только передать его на …

- Не горячитесь, Михаил Петрович, - прервал сладостную речь академика Эдуард Сергеевич. – Ничего пока что мы никому передавать не станем, в целях безопасности.

Карамзин тут же увял, забормотал себе под нос что-то неразборчивое, видимо выражая крайнюю степень недовольства собственным положением.

Но остальные и не думали сбавлять обороты.

- Вы произвели нужные нам замеры?- спросил кто-то из физиков, Федор так и не понял кто.

- Естественно, - утвердительно кивнул Максим Павлович, - вы можете воспользоваться вашим оборудованием и изучать себе все, что хотите.

- Как оно там? Вы вели видеосъемку помещений объекта? – раздался еще один голос.

- Разумеется, вели. – Соболев развел руки в стороны, как бы приглашая всех желающих пойти что-то посмотреть. – Можем хоть сейчас показать. Там много любопытных кадров.

От такого соблазна никто из членов научной группы, да и вообще никто из экипажа, не смог отказаться, и вот уже вся толпа, спешно перекочевав из приемного дока в лаборатории, готовилась наблюдать удивительное зрелище внутреннего убранства чужого объекта.

- Сразу скажу, видеосъемку вели не постоянно, однако это совершенно не означает, что мы не смогли запечатлеть все, что было нужно.

- А кто из вас решал, что было нужно, а что нет? – тут же взвился кто-то из физиков.

- Успокойтесь, уважаемый Джеймс, - на этот раз Максим Павлович успел разглядеть задавшего вопрос и поспешил погасить новую волну негодования, - снимать там было особо и нечего. Помещения крайне простые, но есть и сюрпризы.

Последняя фраза особенно понравилась ученым, и нетерпение, исходившее от их фигур, стало ощущаться буквально на физическом уровне.

Наконец, необходимая информация была извлечена из памяти костюмов, и все смогли насладиться тем, что оба разведчика наблюдали в течение трех с половиной часов. Ну, или пяти, смотря с какой стороны посмотреть. Видеоконференция сопровождалась бесконечными ахами, охами, громогласными комментариями и, порой, весьма раздражавшими взрывами эмоций. Тех, кто очень уж буйствовал, пришлось успокаивать на пару Соболеву с Петроградским, дабы это у них получалось особенно хорошо. Те, кто в данный момент находился на мостике, наблюдали за видеотрансляцией чрез систему удаленного доступа, и так же не смогли скрыть своих чувств. Особенно старался Карл Штайнер, награждая тот или иной кадр всевозможными хвалебными эпитетами. У Каролины было задумчивое и, в то же время, восторженно лицо; капитан Нестеров отчего-то был суров и глядел на все происходящее со стальным взглядом в глазах. Когда же все собравшиеся смогли наблюдать самые последние минуты записи, наступила гробовая тишина. Такого увидеть никто не ожидал. Мало того, даже фантазии некоторых членов экипажа не хватило, чтобы представить себе нечто подобное. Когда видеозапись закончилась, научная группа еще не скоро пришла в себя.

А когда пришла, взорвалась новым приступом расспросов.

- Тихо! Тихо!! – буквально заорал на ученых Петроградский, на которого видеозапись также произвела неизгладимое впечатление. – Вы будете соблюдать хотя бы подобие порядка или нет?

Люди немного приутихли, но видно было, что эмоции со страшной силой грызут их изнутри.

- Как можно работать в таком балагане? Это ужас просто! Вы думаете, что ваши вопросы были услышаны разведчиками? В этой каше можно лишь свихнуться, но понять что-либо – решительно никогда.

Ясно было, как божий день, что Эдуард Сергеевич сейчас всеми правдами и неправдами старался приблизить к себе разведчиков, которые ему были необходимы позарез. Федор мысленно махнул на него рукой, смирившись с сутью полковника, которого уже ничто не могло исправить.

Благодаря Эдуарду Сергеевичу в коллектив все же вернулась такая нужная в этот момент рабочая обстановка, и для разведчиков начались долгие часы расспросов, в ходе которых ученые, наверное, успели расспросить у Соболева с Нестеровым все на свете, имеющее хотя бы косвенное отношение к делу. Спустя почти три часа Максим Павлович и Федор оказались предоставлены сами себе, а научная группа осталась в лаборатории обсуждать планы на будущее.

- Чем займешься? – спросил Федора Соболев, едва они покинули помещения лабораторий.

- Пойду поговорю с ребятами на мостике.

- Мой тебе совет, иди поспи. От нас теперь не скоро отстанут, будут продолжать засылать в этот объект, и наша физическая форма должна быть каждый раз идеальной. Сон для восстановления - лучшее средство.

Спать откровенно говоря не хотелось, но Максим Павлович был во многом прав, поэтому Федор заверил его, что непременно пойдет отдохнет, только перекинется парой фраз с братом.

Но не только старший Нестеров желал видеть перед собой новоявленного разведчика. Вместе с Владимиром Петровичем расспрашивать Федора начали все, кто лично не присутствовал в лаборатории, и когда многие вопросы стали повторяться, это начало откровенно раздражать.

Слава Богу, капитан моментально разобрался в ситуации, вошел в положение Федора и отправил того в свою каюту «отдыхать, набираться сил». Однако даже он не смог ничего поделать с навязавшимися к Нестерову-младшему гостями в лице Каролины и Штайнера.

- Ладно, проходите, - изобразив наигранную усталость, Федор пригласил товарищей войти. – Что с вами поделаешь, вы ведь все равно не отстанете.

Вошедшие мигом распространились по жилому модулю Федора и принялись обсуждать принесенные им вести. Надо признаться, у них это получалось довольно эмоционально, хотя некой экспрессивности все же не хватало.

- Все равно я не понимаю, - спрашивал сам себя Карл, - каким образом у вас там время текло медленнее, чем здесь. Ты не ощущал ничего необычного?

Федор устало посмотрел на Штайнера, перевел взгляд на Каролину, подмигнул ей и вдруг громко засмеялся, падая на кровать.

Карл совершенно недоумевая, что он такого сказал, чуть не сорвался с места, решив, что его другу внезапно стало плохо.

- Ты меня действительно рассмешил, Карл, - сквозь смех сказал Федор, спустя минуту. – Надо ж было додуматься задать такой вопрос, не ощущал ли я на объекте ничего необычного. Да там все необычное, Карл! Весь объект – одна сплошная аномалия, невозможная с точки зрения современной человеческой физики. Так что, я даже не знаю, как ответить на твой вопрос.

Штайнер собственных ошибок не признавал, и продолжил напирать:

- Я про ощущения. Разница в хронометраже составляет полтора часа. Понимаешь? Полтора! Целых девяносто минут. Это не сотые секунды, даже не целые секунды, это десятки минут. Ни одна наша лаборатория на такое не способна. Ученые проводили эксперименты по исследованию гравитационных полей, но то, что там получалось, было далеко от того, с чем мы здесь столкнулись. Время замедлялось максимум на четыре с половиной секунды, и это считалось колоссальным достижением. А здесь….

- Здесь мы столкнулись с технологиями, многократно превосходящими наше понимание. Что ты, Карл, хочешь от меня услышать? Что мне было там не по себе? Может быть, и было, уже не помню. Но давай начнем с того, что я был первым человеком, кто вступил на объект подобного рода. Мало того, что наш объект является самым удаленным из тех, которых можно на данный момент исследовать контактным способом, так он еще и рукотворен! Теперь подключи свое воображение и представь, что я ощущал все эти три с половиной часа. Думаю после этого, ты самостоятельно сможешь ответить на заданный тобой же вопрос.

Федор закрыл глаза, прокручивая в голове безумно яркие картины воспоминаний последних часов.

- Там все так необычно, - продолжил Федор свой рассказ. – Я долго не мог поверить, что просто хожу по коридорам, которые были созданы неведомо кем, Бог знает когда. Каждая секунда, проведенная там - это нечто необыкновенное. Наверное, так чувствовал бы себя человек из далекого средневековья, если б он очутился сегодня на Земле. Буйство непонятных технологий, уйма странного народа - всего лишь малая толика удивительного из того, с чем бы ему пришлось столкнуться в современной жизни. В моем же случае никаких людей не было, а ощущения остались. По сути, мы сделали кучу всяких замеров, прошлись по коридорам без ответвлений, увидели эту стену и решили вернуться назад. Спросишь меня, почему мы не пошли дальше? Я сначала тоже не понял, почему Соболев поступил именно так, а потом мне удалось его понять. Мы исследовали объект всего три с половиной часа. Какую часть мы постигли из всего, что нам еще предстоит постичь? Уверен, что она стремиться к нулю. И сейчас у меня в голове только одна мысль: сколько же всего неизведанного ждет нас впереди? Сумеем ли мы понять, постичь хотя бы процент от всего того, что сокрыто кем-то, когда-то от сторонних глаз? Этот объект, если хотите, пробудил во мне ненасытного романтика, каковым я себя никогда не считал. Но, видимо, верно говорят, что даже сам человек не знает себя до самого конца.

Нестеров замолчал, и в его каюте разлилась поистине волшебная, бархатная тишина. Его нечеловеческий, обостренный до предела слух улавливал биение сердец приглашенных гостей. Сердце Каролины звучало ровно, хотя и учащенно, а вот Штайнеру не мешало бы обратиться к девушке за профессиональной консультацией. Его сердце давало явную аритмию, то взрываясь бешенным галопом, то звуча едва слышно. Иногда оно замирало, а иногда выдавало настоящие барабанные дроби, что являлось признаком не хорошим работы важнейшей мышцы в человеческом организме.

- Вот бы пойти туда с тобой, - с печатью философской задумчивости на лице сказала Каролина. – Ты так красиво описал свои ощущения, что мне еще больше захотелось в поход.

- Да, пожалуйста, мне не жалко,- ответил ей Федор. – Только не я решаю, кто идет, а кто нет. Дышать там, кстати, можно и без скафандров - воздух просто идеален и не содержит совершенно никаких сторонних примесей. Гравитация соответствует земной – броди не хочу.

- Я тоже с вами хочу, - потребовал Карл. – У меня нестерпимое желание осмотреть эту вашу стену. Похоже, мы имеем дело с топологической аномалией.

- С чем? – не понял того Федор.

- Ну, как сказать, - принялся объяснять Карл, - это не совсем аномалия, конечно, просто я так выразился, потому что еще никто с подобным явлением не сталкивался. Судя по всему, Создатели объекта были весьма продвинуты в технологии свертки измерений, в технологии фрактализации пространств. Можно сказать, что они в своем строительстве использовали саму ткань пространства, а это высший пилотаж.

- Это как мы используем пластобетон? – уточнила Каролина.

- Ага, именно так, но они используют само пространство, преобразовывая его каким-либо образом в нужные им виды. Я не очень силен в общей и специальной топологиях, но, по-моему, ваша сферическая комната с преградой посредине – это отчетливое проявление многомерности в трехмерном геометрическом пространстве. Это, в свою очередь, означает, что на объекте есть места с большей метрикой, и, может быть, с меньшей, не знаю, пока не достаточно данных. Кстати, этот факт может объяснить и замедление времени. Никто пока еще как следует не брался за экспериментальные исследования поведений информационных и термодинамических процессов в условиях многомерности пространств или нехватки метрик. Тем более, никто не изучал поведение физических процессов на стыке двух разных мерностей.

- А математики? – неуверенно возразил Федор.

- О, разумеется. Математики в свою очередь много чего изучали. Но математика не двигает науку вперед. Математика – это, грубо говоря, инструмент для более удобного выражения тех или иных физических гипотез. Часто так бывало, что математическая модель, предсказывающая то одно, то другое, оказывалась в итоге не верной. Математический аппарат лучше приспособлен не для прогноза какого-то определенного явления, а для описания экспериментальных данных, которых по этой теме у нашей науки накоплено недостаточно.

Карл так раздухарился, что продолжал сыпать своими теориями, прогнозами и предложениями, забыв даже о необходимости Федора немного передохнуть. Поддерживала Штайнера Каролина, которая проявила не дюжий интерес, и задавала тому очень любопытные и остроумные вопросы. Наконец, гости потихоньку угомонились, и Федору удалось выпроводить обоих за пределы личного кубрика.

- Кажется, им все-таки удалось меня утомить, - сказал себе под нос Федор, сладко потягиваясь и прыгая на кровать.

Но нормально выспаться ему так и не дали. Спустя час одиночество Нестерова было нарушено вызовом в лабораторию.

Голограмма Петроградского холодно улыбнулась, будто получила истинное удовольствие от того, что разбудила спящего человека.

К моменту, когда Федор оказался в лабораториях, там было уже полно народа. О чем-то бурно спорил Карамзин, доказывая Спецци свою позицию, несколько ученых возились над знакомыми уже аппаратами. Предстоял очередной, второй по счету, разведрейд, это было ясно невооруженным взглядом.

Однако почти сразу начались сюрпризы.

- Я еще раз повторяю, Эдуард Сергеевич, - чуть ли не вскрикнул от натуги Михаил Петрович, готовый, судя по всему, отстаивать свою позицию, где угодно и с кем угодно, - одних их отпускать нельзя. Мы обязаны идти с ними, поскольку никто не даст гарантий, что даже нам самим удастся сделать все замеры правильно и корректно. При всем моем уважении, разведчики не ученые, они не имеют той вариативности, что есть у нас. И я как руководитель научной группы миссии заверяю Вас, что ученые будут работать лишь на изведанной территории. Если представится такая возможность исследовать объект дальше, сначала пойдут разведчики, потом уже мы.

- На изведанной территории? - в голосе Петроградского присутствовала изрядная доля скепсиса и даже издевки. – Да там кругом неизведанная территория. Этот объект – одна сплошная загадка. Если в предыдущий раз разведчикам, слава Богу, повезло и с ними ничего не случилось, никто не даст Вам гарантий, что теперь не произойдет что-нибудь экстраординарное.

- Да Вы поймите,- не унимался Карамзин, - что объект не просто загадка, это пространственно-временная аномалия. Мы столкнулись с проявлением многовариантной топологии, мы засвидетельствовали необыкновенные, с точки зрения земной науки, вещи. Если честно, пока у научной группы кроме догадок ничего нет, и в этой ситуации посылать не сведущих людей – форменное преступлении. Возможно, нам самим, даже нам самим, - последние слова он выпалил с фанатичным жаром, - не удастся сразу разобраться, как же начать исследование той знаменитой пространственной преграды, что уж говорить о разведчиках. Вы ведь, в конце концов, хотите получить об объекте точные, достоверные сведения?

- Хочу, - устало ответил Эдуард Сергеевич. – Но я также хочу, чтобы на моей душе не лежала куча трупов. Я обязан обеспечить безопасность Вам и Вашим людям.

- Так ради Бога! Разведчики-то на что? Они ребята крепкие, кроме того, эти… эм… костюмы, в них человек способен почувствовать себя суперменом.

- Почувствовать себя и быть им – вещи разные, - укоризненно сказал полковник. Он глубоко вздохнул, выразив лицом крайнюю степень озабоченности и недовольства складывающейся ситуацией. – Ладно, уговорили, Михаил Петрович. Но без разведчиков ни шагу вперед, Вы меня поняли?

Карамзин быстро-быстро закивал, расплывшись в благодарной улыбке.

- И если им что-нибудь во всем происходящем не понравится, Вы будете слушать их, как маму родную, усекли?

- Естественно, Эдуард Сергеевич, о чем речь!

Кто-то хлопнул Федора по плечу. Он обернулся и увидел улыбающегося Соболева. Максим Павлович был бодр, собран, но на его лице запечатлелась печать едва заметно грусти.

- Не спи. Скоро нам с тобой предстоит стать няньками, а это дело хлопотное.

Федор улыбнулся шутки напарника. Немного грубоватый юмор полковника нравился ему с каждым разом все больше.

- Отдохнул?

Нестеров изобразил что-то неопределенное, не успев ни соврать, ни сказать правду.

- Понятно, - протянул Максим Павлович. – Твое дело, конечно, но, поверь мне, в этот раз проблем у нас прибавится. Придется не только исследовать, но и глядеть в оба за персоналом, который будет стараться вести себя как ребенок.

- В этом есть свои плюсы.

- Например?

- Например, нам самим не придется возиться со всей этой аппаратурой, и мы сможем больше время уделить ощущениям.

Соболев покачал головой:

- Вряд ли нам это удастся. Далеко отходить от профессуры -опасно, а таскать их по всему объекту – не разумно.

- Можем совершать разведвылазки поочередно.

Максим Павлович тут же сделал серьезное, задумчивое лицо, картинно потерев подбородок.

- Идея приходила мне в голову. Может быть, так и поступим. Решим по ситуации.

В этот раз инструктаж был совершенно не похож на предыдущий. Во-первых, разведчики и ученые поменялись местами, и теперь уже Соболев пытался вбить в умные профессорские головы азы дисциплины, во-вторых, ни Максиму Павловичу, ни Федору не пришлось запоминать сложные названия и параметры тех или иных устройств и аппаратов, которых по сравнению с прошлым разом прибавилось едва ли не вдвое. Кое-как разведчикам удалось справиться с поставленной пред ними задачей, и вот уже борт челнока был полностью забит людьми и исследовательской аппаратурой.

- Некоторое время мы будем существовать в условиях крайне низкой гравитации. Потом и вовсе предстоит испытать на себе невесомость, так что будьте психологически к этому готовы.

Ученые не обратили на предупреждение никакого внимания, и Соболев, видя это, вдруг хищно улыбнулся.

- Слова никогда сами по себе не запоминаются, - шепнул он Федору, - а вот когда они начинают подкрепляться делом…

Все вышло именно так, как он и сказал. Едва челнок отчалил от корабля, непривычно низкая гравитация даровала людям на борту непередаваемые ощущения. Кто-то из научного персонала нехотя занервничал, а подобные номера грозили существенно замедлить высадку на объект. Пришлось подгонять кого словом, кого руками. Максим Павлович в выражениях не стеснялся. Кроме того, сейчас он нацепил на себя маску такого непроходимого солдафона, с которым было бесполезно разговаривать на обычном гражданском языке. Некоторые из его словесных пируэтов доставили Федору истинное удовольствие и весьма позабавили.

Наконец, весь отряд очутился внутри объекта, объятом привычной для человека гравитацией. Ученые спешно сняли свои костюмы, и приступили к работе. Правда, не сразу. Некоторое время у всех вновь прибывших ушло на разглядывание местных, прямо сказать, скупых пейзажей.

- Как думаете, из чего это все создано? – поинтересовался Федор у академика Карамзина.

- Вы про что, молодой человек?

- Я про стены, пол и потолок. Они абсолютно не имеют никаких шероховатостей, чего, в принципе, быть не может.

Михаил Петрович внимательно посмотрел на закованную в броню боевого костюма фигуру разведчика.

- Знаете, - наконец, произнес он, - есть одна любопытная идея, которую нам предстоит проверить в первую очередь как наиболее работоспособную. Так вот, согласно ей, шероховатости, неровности и прочие подобные вещи возникают при обработке пространства извне. Мы берем, шлифуем пластобетон, режем строительным или архитектурным лазером любой другой материал, выплавляем, прессуем и производим иные заготовительные либо строительные действия. Другое дело - стройка изнутри. Когда под воздействием совершенно иных процессов само пространство преобразуется таким образом, каким его желает видеть… эм… архитектор. В этом случае, скорее всего, не приходится иметь дело с деталями конструкции вообще. Мало того, при таком строительстве не нужна ресурсная база, все и так есть вокруг. Вакуум – фактически, безграничный океан энергии, которую, скорее всего, легко преобразовать и в материю, а там и до… выращивания прямо из вакуума различных построек недалеко.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: