Последние листки календаря

Спасибо, Кэтти

Однажды тёплым летним вечером крик младенца... Банально, но что делать? Как и все обычные дети Кэти Грин родилась. Да-да. Родилась я именно как и все обычные дети, хотя и не совсем в обычной семье. Если вы до сих пор не слышали о Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс, то дальше вам и читать нечего, ибо понять вам будет что-нибудь ну очень сложно. Как по тонким моим намёкам можно догадаться, наша история пойдёт по той неизведанной части нашего мира, которая названа непонятно-таинственным словом «Магия»… Но не будем разводить философские вечера, и вернёмся к повествованию.

И так. Мэри и Оливер. Нет это не моё раздвоение личности, а мои родители. Они - тоже волшебники, так что я являюсь чистокровной волшебницей в первом поколении. Моя предыдущая фраза сказа не оттого, что я этим как-то горжусь или ещё что-то. Мне совершенно всё равно на такое деление на касты. Просто в отличии от некоторых моих однокурсников, я с детства привыкла к магии, и письмо из Хогвартса было ожидаемо, но никак не удивительно. Хотя…Может быть это и вовсе не плюс. Ведь то удивительное очарование момента, его опьянительная неожиданность, делает получение письма неизведанным чудом! И я опять же отклонилась.

Была ли я желанным ребёнком? Честно, я конечно же не помню. Но думаю конечно! Ведь с детства родители давали мне всё то, чего я хотела. Но при этом, естественно, они пытались меня не упускать из рук. Да я, сколько себя помню, и не пыталась распускаться. Моя маленькая головка потихоньку усваивала истины жизни. Родителей я слушалась, и делала всё, что могла, чтобы отблагодарить им за их заботу обо мне. Странно, что уже тогда это чувство…благодарности, наверное,…совести…чувства правильности выбора присутствовало в столь юном возрасте. Мой папа – вечно-молодой, начавший карьеру корреспондента с редактуры статей в «Пророке», Моя мама –медсестра в больнице св. Мунго. Этим людям Я буду благодарна за все минуты моей жизни. Они воспитали во мне характер. Именно они развили во мне чувство правды, совести, радости мимолётных моментов. Даже моим успехам в школе я обязана им. Но ещё одному человеку, изменившему меня я готова сказать спасибо. Моей сестре.

Она родилась в это неясно-волнующее время года, когда ажурные снежинки медленно вальсируют в воздухе, мягко приземляются на новенькое пальто, берет, ресницы и язык. Я к этому времени прочла много книг, и когда родители принесли маленькую Розалинду, завёрнутую в маленькое голубое одеяльце, когда я увидела её большие карие глаза, цвета тёплого шоколада, удивлённо уставившиеся на меня я сразу спросила, взглянув на родителей:

-Это принцесса?

Они облегчённо вздохнули и рассмеялись. Тогда, в свои семь лет, я, конечно, не понимала этого вздоха облегчения, но позже, вспоминая этот момент, я осознала его. Родители мои боялись, что я ничего не пойму, что я не полюблю этот постоянно кричащий кулёк, из-за которого родители уделяли мне меньше внимания. Но я ведь теперь была взрослой….

И как я могла не любить её? Я готова была часами проводить у колыбельки сестрёнки, читать книги о принцессах, на которых она была так похожа! И разве я могла тогда представить, что могу потерять Льдинку?!

Возможно, я даже не узнала бы об этом. Просто однажды я услышала как плакала мама. Глядя как моя мамочка, всегда такая весёлая выдумщица плакала, я сама разревелась. Если даже у папы скатилась слезинка (или это просто обман зрения?), то случилось что-то действительно ужасное. Я вбежала, не в силах больше глотать солёные слёзы, не понимая причины, и обняла мамины колени. Увидев меня, они встрепенулись, и попытались принять невозмутимый вид. Но посмотрев на меня, они по молчаливому согласию обоих, решили мне всё рассказать…

Как! Неужели такой принцессе, как сестрёнка суждено умереть?! Это не возможно!

Но всё обошлось….

Через год после этого случая я получила письмо из Хогвартса. Ещё год назад я готова была орать, носиться по комнатам от радости. Но теперь, когда я чуть не потеряла Розалинду…

Но родители внушили мне, что всё хорошо и ничего больше не может случиться с Роззи, и я с относительно спокойной душой поехала навстречу неизвестности. Теперь мне было некогда вспоминать те ужасные дни. Тот вечер, когда странная, потёртая шляпа отправила меня на Хаффлпафф, запомнится мне надолго! Сколько волнений, сколько ужаса от неизвестности! характер изменился после трагедии с Линдой. Сильно. У меня создался свой мир, в который я впустила только сестру да разве что ещё нескольких человек. Но я старалась. Старалась вырваться, ну, в конце-то концов, утихомирить свой… не знаю…Страх, может быть? Этим изменениям я даже не могу дать сейчас объяснения. То ли от такой нежной любви к сестре мне было уже всё равно, что твориться вокруг, то ли уже, что больше похоже на правду: я просто боялась. Боялась, что подпустив кого-то слишком близко получится так же, как с Розой.

Так продолжалось довольно долго. Первый курс, второй, третий, а потом... потом всё изменилось. С крыши вроде бы не падала, но что-то действительно изменилось. Словно кто-то щёлкнул невидимый тумблер. Просто вот бывает так: заснул один человек. А проснулся совсем другой. Что могло изменится всего-то за одну ночь? Или нет? Или просто так совпало, а я была к этому готова? Просто я стала понимать, наверное, что: «Нет уж, ребятки, это не дело». И… Всё изменилось. Я стала меняться. Медленно, ибо сделать это было не так просто. Постепенно я стала более дружелюбной, что ли, более общительной, возможно. Я уже сказала, что это нельзя объяснить, ведь так, скорее всего не бывает. И вот уже пятый курс. Как скоро летит время… Это уже не та Кэтти, не так ли? Если вы ещё не считаете меня любвеобильным маньякам, то слушайте дальше.

Как бы то ни было, книги всё равно остались моими хорошими друзьями, да и останутся ими, я думаю. А ещё… Ещё я, кажется, нашла себе будущую профессию. Да-да! Я буду очень-очень стараться и стану хорошим колдомедиком. Я вам обещаю, честно! Это действительно то, что мне действительно нравится. Огромное спасибо мадам Помфри и, конечно же, квиддичным командам Хогвартся. Эгей, с мётлами! Осторожнее там!

Чем я могу завершить такой монолог о себе? Наверное, чтобы вы меня узнали при встрече, мне нужно немного описать свою внешность. Мне сложно будет это сделать самой, так что я пожалуй воспользуюсь «помощью друга» и попрошу описать меня со стороны…

Кэтти, которая сама уже чертовски устала за день, всё же попыталась принять воодушевлённый вид (вышло это, мягко говоря, неправдоподобно), придвинула очередную стопку книг к себе. Устало привалившись к стене, я посмотрел на свою знакомую, которую, как мне казалось, я знал уже много лет.

Приятное, по-детски пухлое лицо, с мягкими, тонкими чертами, аккуратненьким маленьким носиком, с небольшой горбинкой, миндалевидной формы глаза спокойного серо-голубого оттенка. Брови аккуратные. Правая пересечена небольшим шрамом. Кэт приходилось носить очки, хотя её, казалось, сам факт существования «стёкол» не особо-то и волновал.

А ещё, мне с самого первого дня нашего знакомства запомнились её волосы. Тяжёлые завивающиеся пряди глубокого каштанового цвета. Пожалуй, у каждого есть во внешности что-то яркое: у кого-то глаза очень яркие, у кого-то фигурка точёная, а вот у мисс Грин этим «чем-то» была её шевелюра. А сейчас, из-за тёплых бликов огня они отдавали рыжевизной, что делало их ещё живее.

Кэтти была невысокой, осиной талии не имела, хотя и назвать её полной было нельзя. Скорее всего, подошёл бы термин «неспортивная фигура».

Ладошки у неё была маленькие, ногти аккуратно острижены. В целом она вроде бы была относительно аккуратной, хотя, как, пожалуй, и каждый подросток, некоторые небольшие моменты небрежности присутствовали: Выбившаяся из-за уха прядь, распущенный галстук…

Кэтти, до этого момента сосредоточенно что-то царапая на пергаменте, вдруг захлопнула книгу, лежавшую перед ней, сняла очки и устало вздохнула. Это означало, что на сегодня учёба окончена.

Последние листки календаря

Медленно расковыривая в своём любимом, рыжевато-кремовом шарфике дырку, Кэтти задумчиво прогуливалась по двору замка. Часами сидеть в гостиной Хаффлпаффа, обложившись по уши книгами - уже надоело. Клетку Хлои, своей ирисного цвета совы, она вычистила, письма и открытки друзьям, разъехавшимся на время каникул - отправила. Известий от своей семьи она давненько не получала. Аника, Кристофер и Линда не так давно уехали к тётке девочек, и теперь неизвестно, когда вернуться обратно. Без них было плохо, одиноко и тоскливо. Даже в школе, к которой её и тянуло лишь из любознательности, было пусто и тихо. Большинство ребят, с которыми можно было поговорить - разъехались, и оставили её, Кэтти, в полном одиночестве. Из своих однокурсников у неё было мало друзей и подруг. От силы 2-3 человека. Так что каникулы летели в глубокую пропасть, порядком поднадоев девушке.

Уже начинало вечереть, и воздух от этого стал ещё более прохладным. Мороз покалывал щёки и руки, на волосы и капюшон падали крупные, мягкие снежинки, медленно кружащиеся в воздухе, словно заколдованые.

- А ведь и впрямь красиво... - мысли невпопад бились в голове. Да...Выходить в мантии и кроссовках было явно не осмотрительно... - Грин поёжилась, хмуро покосившись на ноги, по косточку утопавшие в снегу. Девушка начала потихоньку замерзать и уже медленно, но верно отстукивать чечётку зубами. Но в замке было не многим лучше. Кто-то использовал длительное замораживающее заклятие, и теперь в корридоре подле кухонь, где как раз и находилась Хаффлпаффская гостинная, было, пожалуй ещё холодней чем на улице.

Кэтти смахнула со скамьи кончиком пушистого шарфика снег, и присела, достав волшебную палочку. –

Инсендио. - шепнула она, и в небольшой каменной урне, стоящей тут же, зажёгся огонь, облизывая синими языками пламяни бортики посудины.

-Так-то лучше... - Шепнула Кэтти, приставляя ладошки огню. Зубы по-прежнему продолжали стучать, но стало заметно теплее. Вдруг девушка прислушалась. В тишине пустого двора явно слышались чьи-то медленные шаги. Сквозь пелену густого, пушистого снега и ночных сумерек невозможно было разглядеть идущего, и Грин благоразумно погасила очаг. Врядли кому-нибудь из преподавателей понравилось бы, что ученики вечером, кроме того что шастают по двору, так ещё и разводят костерки в школьном имуществе. А вдруг что пойдёт не так? Из-за своей боязни к этому таинственному "не так", Кэт частенько страдала. Она недавно прочла книгу о бытовых заклятиях, но сушить кроссовки на ногах всё ещё побаивалась. -А вдруг ошибусь и останусь без ноги? Или покроюсь красными волдырями? - частенько останавливала она себя.

Погрузившись в эти глупые раздумья, она забыла о таинственном госте, и очнулась, лишь когда в шаге от неё раздался знакомый голос, со сквозившим в нём удивлением: «Кэтти? Ты разве не уехала домой?» Да, она была права. Это действительно был Ремус Люпин. Они встречались не часто, в основном в библиотеке. Они были на разных факультетах и даже курсах, молодой человек был старше Кэт всего на год, хотя казалось, что на все четыре. Их встречи всегда были добрыми и спокойными, и по сему, Кэтти попыталась уцепиться за новое развлечение руками и ногами.

- Здравствуй, Ремус, Я тоже рада тебя видеть. - немного с укоризной изрекла девушка, но тут же улыбнулась. она была не меньше удивлена этой встрече.

- Как видишь. Мне пришлось остаться в замке на каникулы. Мои родители и сестрёнка уехали в Шеффилд немного раньше, чем наступили каникулы, и мы решили, что эти каникулы я проведу именно здесь. - Она снова взмахнула палочкой над урной, непонятно вообще зачем здесь стоявшей, и приставила к огню уже кроссовки. От них мгновенно пошёл синеватый пар.

-А ты почему остался в Хогвартсе? Насколько я знаю, Питтер, Джеймс и Сириус уехали в первый же день. - Девушка наконец оторвала взгляд от огня и перевела испытующий взгляд на собеседника. В его глазах причудливо играли отблески костра. Вдруг Кэтти покраснела и отвернулась. Красноту не было видно, поскольку зима постаралась на славу, но Кэт про себя подумала: «К чему бы это?»

- Наверно, твои родные огорчились, когда ты не поехала с ними, - прознёс Люпин, присаживаясь рядом с Кэтти, и, доставая свою волшебную палочку, увеличил размеры пламени. Причудливая игра света на снегу, и без того блестящего от лунного света, в уже тёмном ночном покрывале, её собственные мысли о минутной слабости отвлекли девушку, и она не сразу сообразила, что её собеседник что-то сказал.

-Что? А, ну конечно. Они были не особо рады, но так сложились факты, а против них, как говориться, не попрёшь. - и она, быстро кинув взгляд на Ремуса, отвернулась и хмыкнула, и из-за этого поймала лишь середину фразы:

...Но на эти каникулы мне захотелось остаться одному. Рождество с друзьями – здорово, но каникулы – это единственно время, когда я могу оставаться наедине со своими мыслями довольно долго. - Из чего Кэт поняла, что он имеет ввиду своих друзей. Она понимала его с точки самого Ремуса, но со своей точки зрения… Это было неправдоподобно.

-Я тебя понимаю... Но поверь мне - лучше рождество с друзьями, чем всю свою жизнь провести наедине со своими мыслями. - Собственные слова показались девушке не складными, но она в них действительно верила.

- С прошедшим Рождеством... - тихо вымолвил Люпин, улыбаясь. Кэтти ещё больше покраснела, но уже не стала отводить взгляда. -Тебя тоже, с праздником, увы, неминуемо кончающимся.... - и она замолчала. Она просто молчала. Не ожидая ответа. Снежинки красиво падали на них обоих, на костёр. Застилали густой пеленой всё вокруг, принимая облик таинственной сказки. Не в силах больше сидеть, от осознания этой сказочной прелести, таинственной встречи, она порывисто вскочила и начала неосознанно кружиться. Это было дико видеть со стороны, но именно за это её и называли странной. Раскрасневшись ещё больше, в расстёгнутой мантии, в напрочь промокших кроссовках, она застенчиво протянула руку этому новому человеку, которого она пустила в свой мир....

В глазах Люпина блеснула загадочная искра, и это ещё больше раззадорило Кэт, хотя возможно, это был всего лишь отблеск костерка, упорно мерцавшего из под снега, давно уже мягкой шапкой лежащего на урне. Тонкие синеватые язычки пламени, уже давно не грели, и даже практически не отгоняли тьму, фантастическим покрывалом из ночи, снега и звёзд, накрывая эту странную, сумасшедшую девушку и серьёзного парня, не весть как встретившихся в эту таинственную ночь. Резные снежинки обжигали разгорячённое лицо Грин. На тёмных волосах блестели в свете луны кристаллики снега, и, постепенно тая, маленькими холодными комочками скатывались за шиворот расстёгнутой мантии Но сейчас Кэт этого не чувствовала, ей было совершенно всё равно, что завтра она не встанет с постели, и буде лежать в своём же больничном крыле с температурой 39, отпаивая себя своим же снадобьем. Она просто забыла обо всём. И благодарила того, кто благодаря невнимательности «заморозил» их коридор, чем вывел её во двор. Благодарила тётушку, из-за которой ей и пришлось остаться в Хогвартсе на каникулах...

-Не бойся... - прошептала Кэтти одними губами. Ремус дотронулся холодными пальцами до её руки, и решительно встал, но вдруг остановился. Девушка чувствовала, как молчание затягивается, а Люпин явно находится в смятении. Кэти звонко, как никогда рассмеялась, и, положив руку Гриффиндорцу, на плечо, шутливо закружила его по двору. Её волосы разлетались от ветра, рассыпая вокруг снежики, мантия развевалась, что создавало ощущение невесомости, а она просто смотрела на Люпина не в силах оторвать взгляда.

-И по чему всё именно так, и не иначе? - промелькнула мысль в опьянённой счастьем голове девушки. - О, Кэт, да ты влюбилась... проснулся голос в голове Кэтти. Но Кэт было не до этого. Под снегом затаилась небольшая обледеневшая лужица, и как всегда и бывает со странными людьми, именно она умудрилась попасть в ловушку. Её нога проскользила по льду, и Кэт, судорожно сжимая плечо Ремуса и виновато улыбаясь, полетела вниз…

Вот так всегда...Неужели мне всегда придётся жить с моей невезучестью? - Судорожно думала Кэт, в продолжении довольно быстрого полёта. Удара не последовало, поскольку за последние несколько часов снега намело на несколько лет вперёд. Девушка зажмурилась, и по сему не сразу поняла, что она уже лежит. Приоткрыв один глаз, Кэт ужасно испугалась, и зажмурила ещё сильнее. Но любопытство взяло верх, и она широко распахнула глаза. В нескольких сантиметрах от её собственного лица находилось лицо её партнёра по танцам. Его довольно спокойное, горячее дыхание обжигало лицо. Видно было, что он смущён не меньше самой Кетти. Ремус оказался находчивее, и быстро вскочив, подал руку Кетти. Отталкиваться от воздушного снега было бессмысленно, и Грин, опираясь на руку Люпина, встала. Кэт было не по себе. Она уже чувствовала, как у неё поднимается температура, и ей становиться безумно жарко. Тот факт, что случилось несколько минут назад, ещё больше её будоражило. Ей самой казалось, что она сходит с ума. Бессмысленно было оставаться здесь, но идти не хотелось, да и не моглось. Ноги становились ватными, лицо понемногу бледнело, в горле покалывало, как при болезни.

- У тебя ноги промокли... - с довольно приувеличеной серьёзностью выдал молодой человек. Видно было, что он смущён, но всё же где-то глубоко, в зрачках, в уголках губ видны были осколки скрытой улыбки.

-Нужно скорее возвращаться в замок. Я тебя провожу.

-Да. Уже позно. Нам действительно пора. - хриплым голосом произнесла Кэтти, со сквозившей в голосе ноткой смущённости.

А вот болеть бы мне сейчас совсем не хотелось...Да и вообще, почему я настолько болезненный человек, вышла гулять в морозную погоду, безрассудно шлёпая по сугробам в расстёгнутой куртке? - злилась на себя девушка. но тут её сетования на свою безрассудность бесцеремонно прервали. Гриффиндорец аккуратно подхватил Грин на руки, и направился в сторону замка. - Спасибо... - шепнула Кэт, благодарно улыбнувшись.

Долгое время они шли молча. Люпин явно думал о чём-то, а Кэтти...Кэтти кажется очень хотелось спать, и от монотонного покачивания, это желание постепенно осуществлялось.

- Почему-то небо, усеянное звездами, будит во мне странные чувства... - задумчиво сказал Люпин. Кэтти вздрогнула, и сонно открыв глаза, заглянула в лицо своему носильщику. Его лицо было сосредоточенно, но в глазах блуждала непонятная мечтательность.

Ответа явно не требовалось. Всё ещё сонным взглядом она взглянула на небо. Кажется, это называется сказка…

Moonlight Drive

Услышав скрип кровати, Кэтти вздрогнула от неожиданности и заозиралась. С головой уйдя в сочинение для профессора Макгонагалл, девушка совсем потеряла счёт времени и пространства. Она, торопливо дописав последние строки тихонько встала, шепнула:"Люмос" и на цыпочках двинулась в сторону кровати незадачливого второкурсника, который перед самыми каникулами умудрился шлёпнуться с метлы и сломать руку, впрочем, он уже шёл на поправку, и уже завтра его можно было отпускать. Мадам Помфри неизвестно по какой причине (да Кэт и не допытывалась) покинула свою относительно мирную обитель, оставив хаффлпаффку "за старшую". Холодный серебристый луч скользнул по безмятежному лицу спящего больного. Мисс Грин аккуратно сняла с его лица компресс, тем самым обнажив заживающие раны на лице. Мальчик неприятно поморщился во сне и перевернулся на другой бок. Девушка взяла с тумбочки пузырёк с заживляющим зельем, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что тот совершенно пуст. Выругав себя за такую неосмотрительность, Кэт тихонько выскользнула за дверь Больничного крыла. Конечно, мадам Помфри оставила ей разрешение на то, что она может если понадобиться так поздно выходить в коридор, но хаффлпаффка всё равно чувствовала себя неуютно, словно она делает что-то стыдное. В её планы входило посещение Профессора Слизнорта, дабы попросить у него нужной настойки, которая наверняка имеется у него в готовом виде, что позволило бы ей поскорее вернуться обратно к Когтевранскому второкурснику. Тяжёлая дверь, ведущая в подземелья, тоскливо скрипнула, но усилиями девушки всё же отворилась, и та отважно двинулась по небольшой лестнице. Она была скользкая, и чтобы не растянуться, Кэт вцепилась в каменную стену. В подземельях было очень сыро, пахло плесенью, а темноту, густую словно кофе, только кое-где разбавляли одинокие факелы, от которых хотя и не было особой пользы, но они хотя бы немного согревали душу. Думая ни о чём, хаффлпаффка всё шла и шла, пытаясь разогнать мысли о том, что может прятаться в темноте. Строго говоря, она её просто боялась, и по этому когда она, погружённая в собственный бардак в голове, вдруг во что-то врезалась (ну или в кого-то) врезалась, она даже вскрикнула от неожиданности. Она медленно подняла голову. Этот кто-то, она уже не сомневалась, был человеком и довольно высоким, по сравнению с ним, а точнее на целую голову выше. Присмотревшись, узнала Майкла Виски. Она тут же опустила руки и, покраснев за собственную глупую тревогу, немного строже, чем хотела, выпалила:

-Майкл! Что ты тут делаешь?! Тебе уже давно полагается быть в своей гостиной!

- Да тихо ты! Не кричи. Тебе, кстати, тоже полагает. – парировал Виски. Он сощурил глаза, будто это он был строгим учителем, а она провинившейся ученицей. – И что же юная мисс делает в коридорах школы поздней ночью? – на высоких тонах произнес Виски, подражая Макгонаголл. – Неужели вы не нашли времяпрепровождения достойнее, чем караул перед кабинетом в этой сырой вонючей слизнортовской дыре? – последние слова про дыру уже звучали вполне будничным тоном.

- У юной мисс есть на сегодня разрешение так поздно ходить. Мадам Помфри отлучилась на некоторое время, и я пока помогаю ей. - упрямо заметила девушка. - Она нащупала в сумке кусочек пергамента и ткнула его парню, словно какой-то пропуск. Ей было вообще не понятно, зачем она оправдывается перед ним.

Едкий тон хаффлпаффца до глубины души возмутил Кэтти. Да как он вообще смеет на неё кричать?! Единственно, что отделяло её от того, чтобы пойти и всё рассказать профессору Спраут, декану их факультета, так это то, что совершенно не хотелось терять драгоценные баллы. Да и несмотря на то, что она, конечно, понимала всю неправильность данной ситуации: что этот молодой человек вообще забыл в подземелье? Кэт было то ли жалко его, то ли ещё что-то необъяснимое.

- А если серьезно, то если сейчас сюда кто-нибудь придет, то мы вдвоем окажемся в огромной заднице. Может не будем друг друга подставлять и сделаем вид, что ты меня не видела, не сталкивалась со мной и не визжала от моего прекрасного лика? А я не видел тебя и совершенно не интересовался, что ты тут делаешь.

- Знаешь ведь, что не отвяжусь.

Сейчас Кэтти явно хотела разговорами-разговорами потихонечку вывести Майкла обратно в гостиную, чтобы он тут не замышлял. Понятно было, что с этим хитрецом обычное "ля-ля" не пройдёт, и поэтому всё следовало делать постепенно, не торопясь. Но время поджимало. Никаких таких штучек, чтобы пройти мимо караулящего Филча в компании с миссис Норисс и других учителей у хаффлпаффки не было, поэтому время всё же было дорого. Неужели ты хочешь, чтобы в последний день перед каникулами наш факультет лишился баллов? Где твоё благоразумие? Боже, у кого я это спрашиваю?! - мисс Грин возвела глаза к небу, но понадеялась, что всё же где-то там, немного глубже в сердце молодого человека шевельнётся патриотизм и прочие комплектующие. Но видимо ночка обещала быть долгой. Кэтти шёпотом попросила:

- Виски, заткнись, пожалуйста. - где-то в дали скрипнула дверь и по корридору разлетелись медленные гулкие шаги. Судя по походке и мурлыканью, издаваемому человеком, можно было понять, что это был именно профессор Слизнорт. Слава богу, что этот оболдуй не приступил к исполнению соего коварного плана! Так есть хоть малейший шанс, что нам удастся избежать беды. Кэтти дёрнула Майкла за воротник, встала на цыпочки и тихо шепнула ему в ухо. –

Ну вот, генератор идей, твой коронный выход. Либо молись, либо действуй. Ты всё-таки накаркал свою "большую задницу".

По лицу Майкла было видно, что мозг его действительно просчитывает с максимально возможной скоростью варианты тактичного отступления. В итоге он выдал.

- Знаешь, это глупо, но сейчас ты развернешься и мы вместе пойдем к тебе. Возможно, на всю ночь. Понятно? – Виски взглянул в лицо в лицо девушки и, рассудив, что Кэтти может его неправильно понять, зашептал, - У меня очень-очень… слышишь? Очень-очень разболелась голова, поэтому я пошел в больничное крыло. А здесь мы, потому что… ну, что там тебе по пути надо было сделать? Придумаешь. А то если этот старый урод разозлится, то завтра мы не досчитаемся пары десятков баллов.

Профессор уже почти вплотную подошел к двум подросткам; Кэт отметил его ярко-красное лицо и отвратительный сильный запах огневиски и чего-то еще… ликера, кажется. Слизнорт подошел к двери кабинета и мутными глазами попытался сфокусировать взгляд на студентах, но после нескольких неудачных попыток просто прикрыл глаза.

- Э… А что это вы тут делаете, эээ… молодые люди? – профессор лениво открыл глаза. Не заметив отличительных значков факультета, Слизнорт откашлялся и заплетающимся языком продолжил. – И почему вы не в… своих гостиных? Кэт скосила глаза на Вискарика, вид у которого был невозмутимо спокойный и даже немного раскаявшийся, и, хотя он и не смотрел на Грин, но было видно, как он незаметно кивнул. «Пора»

Можно, наверное, сразу понять, что от Слизнорта они, всё же, отделались. И нужно сказать, очень даже удачно. Это было и не очень-то сложно, хотя я уверена, у обоих из ребят коленки дрожали. Просто совпали так факты: бумага с разрешением, реальная причина пойти в подземелья, то, что Кэтти оказалась со всем этим наборам вовремя, да и артистизм и сообразительность Майкла сработали, как говорится, «на ура». Вместе ребята уже без приключений добрались до Больничного крыла, Вискарик выслушал от Кэтти нравоучительную лекцию, попутно пересчитав все склянки на полочках в комнатке. Около двух часов ночи, Кэтти вдруг очнулась. Она и сама не заметила, как уснула, положив голову на увесистую книгу. Виски в Больничном крыле уже не было.

- Надеюсь он добрался до гостиной без новых приключений. – с улыбкой сказала сама себе Кэт.

Впоследствии между Майки и Кэт всё же образовалась та невидимая ниточка, связавшая их. Это был общий секрет между ними: неудержимым шалуном и такой обязательной девочкой.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: