Тема 3. Этническая политика: факторы формирования

Изучение детерминант этнической политики дает наилучшие результаты в случае применения многофакторного анализа. Это положение фундировано двумя взаимосвязанными методологическими посылками. Первая подчеркивает процессуальный характер межэтнических отношений, что делает их управляемыми и целенаправленно формируемыми. Вторая определяет политику вообще и этническую политику в частности как универсальную сферу человеческого взаимодействия, что предполагает учет всех факторов, влияющих на этническую ситуацию в стране или регионе.

Факторы, обусловливающие формирование этнической политики, группируются в три блока: институционально-правовых, «средовых» и субъектных. При этом их роль различается по степени интенсивности, непосредственности и долгосрочности влияния.

Факторы первой группы, задающие институционально-правовой формат развития межэтнических отношений, оказывают на формирование этнической политики в разных регионах РФ долгосрочное и/или косвенное влияние. Среди субкатегорий, включенных в этот блок факторов, важное значение имеет национальная этническая политика и ее региональные модификации. В академических и публицистических текстах часто встречается суждение об отсутствии в современной России этнической политики. С этим нельзя согласиться. Поскольку альтернативой политики является социальный хаос, то этническая политика есть всегда, покуда сохраняется этнический мир. Другое дело, насколько она осознана, концептуально проработана и адекватна стратегическим задачам, стоящим перед обществом. Современная федеральная и региональная этническая политика характеризуется:

- сохранением авторитарно-централизаторского типа федеральности;

- отсутствием стратегической ориентации на предупреждение межэтнических конфликтов путем создания условий для интеграционного развития этнических процессов;

- сохранением ориентации на сиюминутные тактические цели при регулировании возникающих конфликтов, на декларативное невмешательство при сильном влиянии конъюнктурных условий политической борьбы;

- сохранением ориентации стратегического «запаздывания» реакции на «горячие» ситуации с преимущественным использованием военно-силовых методов их разрешения, которые в разрешении этнических конфликтов должны использоваться в самых крайних случаях, так как сами являются фактором дальнейшей эскалации этнического конфликта.

Это позволяет согласиться с выводом, что современная федеральная этническая политика оказывает скорее дестабилизирующее воздействие на этническую ситуацию в регионах страны.

В целом, этническая политика государства может быть оценена по целому ряду параметров, включающих языковую политику государства и регионов; законодательство о гражданстве, определяющее процедуру натурализации иностранных граждан той или иной степени жесткости; этноиммиграционное законодательство; законодательство по этническим меньшинствам; применяемые избирательные системы, адаптированные к полиэтничности населения или нет и т.д.

Фактор этнического федерализма не оказывает прямого воздействия на ситуацию регионах, выделенных исключительно на основе административно-территориального признака. Возможности косвенного влияния этого фактора обусловлены наличием в субъектах такого рода ряда этнических общин, имеющих связи с этнотерриториальными субъектами РФ. Например, рост активности многочисленной и влиятельной татарской общины в Ивановской области может быть спровоцирован какими-либо событиями в Республике Татарстан.

Институты социализации и массовой идеологической индоктринации – это, в первую очередь, семья, системы среднего и высшего образования и средства массовой коммуникации (СМК). Здесь возможна оценка этнических практик семейного воспитания с точки зрения их ориентации на общечеловеческие ценности и или замкнутости на ценностях этнической культуры. Программы среднего, среднеспециального и высшего образования могут быть оценены по степени наличия в них компонента, подготавливающего учащихся к ситуациям межэтнического и межкультурного взаимодействия.

Третий субфактор этого блока – средства массовой коммуникации – в РФ до такой степени влиятелен в управлении межэтническими отношениями и их формировании, что заслуживает перемещения в блок субъектных факторов этнической ситуации. Оценка роли СМК в формировании и управлении межэтническими отношениями должна основываться на двух психологических посылках. Согласно первой, восприятие людьми культурно отличных групп детерминировано двумя естественными психологическими реакциями личности. Одна предполагает восприятие существенно отличающихся групп как социально опасных и провоцирует страх перед ними; вторая пробуждает столь же естественное любопытство и познавательную активность в отношении неизвестной культуры. Первая психологическая реакция интенсивно эксплуатируется СМК, вторая - практически игнорируется. Во-вторых, влияние СМК на этническую ситуацию можно оценить по степени их акцентации на оценке качеств этнических групп (включая собственную) и, соответственно, степени приязни/неприязни к этим группам. Чем выше эта степень, тем негативнее роль СМК. Соответственно, чем меньше эмоционально-оценочных суждений в СМК, тем позитивнее их влияние на этническую ситуацию в регионе.

К «средовым» условиям формирования этнической политики относятся три показателя: тип политической культуры, доминирующий среди населения региона; преобладающий тип этнической идентичности и уровень его межэтнической толерантности. Все эти понятия легко поддаются операционализации и количественному измерению. Тип политической культуры и уровень межэтнической толерантности определяется с помощью опросных методик. Определение типа этнической идентичности населения требует более сложного методического инструментария в силу отсутствия точных данных о численности этнических групп в регионе. Сведения такого рода, основанные на результатах переписи населения 2002 года, не могут считаться достоверными, так как, по свидетельству специалистов, занимавшихся организацией и проведением переписи, ее результаты при существующей методике подсчета, разработанной Госкомстатом, неверно оценивают этническую идентичность минимум 10% населения России. Между тем уточнение этнической идентичности почти 15 млн. россиян может внести заметные коррективы в этнические пропорции населения страны. В силу этого наиболее приемлемой для изучения этнической идентичности населения является методика иерархического кластерного анализа, позволяющая учесть все типы этнической идентичности и их пропорциональное соотношение. Уровень интенсивности этнической идентификации и степень ее позитивности/негативности измеряется с помощью методики факторного анализа.

После этого возможно определение коэффициента этнической мозаичности населения региона, который в сочетании с показателем этнической смешанности позволяет сделать выводы о конкретном типе этнической идентичности населения региона и прогнозы относительно межэтнической стабильности.

Учет религиозной/конфессиональной идентичности является дополняющим по отношению к оценке этнической идентичности, так как эмпирические данные показывают, что конфессиональный фактор в большинстве случаев влияет на этническую идентичность, в ряде случаев повышая степень ее интенсивности (так, татары-мусульмане в большей степени идентифицируют себя со своим народом, нежели православные татары или атеисты).

В этом блоке факторов соблазнительно выделить еще один – параметры культуры этнодоминирующей группы. Русская этническая культура, понимаемая как система коммуникационных моделей, сложившихся исторически в процессе адаптации к вызовам внутренней и внешней среды, отличается аморфностью, слабой структурированностью, полимодальностью до такой степени, что русский-южанин более похож на соседа ингуша, чем на русского северянина, считающего себя карелом. Эти свойства русской этнической культуры имеют негативные последствия, демонстрируемые русской ирредентой, образовавшейся в странах ближнего зарубежья после распада Советского Союза, и проявляющиеся в низкой способности русских меньшинств к самоорганизации и коллективной защите своих прав. В пределах Российской Федерации эти особенности скорее дают положительный эффект, обусловленный высоким ассимиляционным потенциалом русской этнической культуры, действующим как в отношении самих русских, легко адаптирующихся и даже растворяющихся в инокультурных средах, так и в отношении представителей иных этнических групп, комфортно чувствующих себя в русской культурной среде.

В этой же группе факторов измеряется степень культурной близости этнических групп этнодоминирующему большинству по методикам шкалирования социальной дистанции.

Факторы третьего – субъектного – блока оказывают наиболее интенсивное и непосредственное влияние на этническую политику в стране и регионах. Между тем изучение этой группы факторов представляется наиболее затрудненным из-за скудости информационной базы. Последнее обусловлено рядом обстоятельств. Во-первых, отношениями с представителями этнических общин и диаспор занимаются, по преимуществу, подразделения федеральной миграционной службы и правоохранительные органы – структуры по определению «закрытые» от публичности. Во-вторых, традиционная для России в целом и регионов в частности узость публичной сферы политики вытесняет диалог власти с лидерами этнических групп в «теневой», «закрытый» для общественности сектор. А между тем расширение публичности этого диалога полагается в литературе одной из неотложных мер, способствующих снижению межэтнической напряженности и нейтрализации домыслов и вымыслов, циркулирующих вокруг темы межэтнических отношений. Поэтому количественный показатель, определяющий степень публичности контактов органов власти и общинных/диаспорных структур, может рассматриваться как фактор стабилизации этнической ситуации с положительным или отрицательным эффектом.

Оценка влияния второго важного субъекта формирования этнической политики в регионе, а именно этнических общин и диаспор, включает три исследовательских направления. Во-первых, должна быть изучена степень организованности и консолидированности общины или диаспоры в регионе и налаженность ею трансобщинных межрегиональных или трансдиаспоральных межстрановых коммуникаций как ресурса коллективного мобилизованного действия.

Второе направление предполагает измерение политической активности этнических общин и диаспор, что опять сопряжено с недостатком информационного ресурса. Дело в том, что политическая активность интересующих нас групп реализуется большей частью в различных формах лоббистского воздействия на органы власти, что в условиях отсутствия в нашей стране легализованных форм лоббизма автоматически переводит почти все контакты этнических общин и диаспор с органами власти в разряд незаконных форм взаимодействия.

Третье направление акцентирует внимание на экономической активности этнических групп, максимально реализуемой в практике создания анклавных рынков труда (АРТ), примером которых может служить большинство плодово-овощных рынков, сложившихся в городах России в середине 90-х годов. В данном случае количественные показатели определяются, во-первых, по степени этнической гомогенности АРТ, во-вторых, по уровню их жизненной значимости для региона и, в-третьих, по степени их экономической эффективности.

Измерение степени влияния всех факторов формирования этнической политики дает возможность выведения интегрированного количественного показателя, комплексно и довольно точно характеризующего этническую политику в регионе, который условно может быть назван «коэффициентом этнической стабильности». Он же является индикатором состояния межэтнических отношений в стране или регионе. Регулярная и комплексная работа по мониторингу, анализу и оценке состояния межэтнических отношений на уровне городов, регионов и страны в целом является необходимым инструментом этнической политики, содействующим стабилизации социальных отношений и демократизации общества.

Литература

Заключение

Оглавление

[1] narrative – изложение фактов, повествование, рассказ

[2] Íåêîòîðûå èññëåäîâàòåëè ñâÿçûâàþò âîçìîæíîñòü óñòàíîâëåíèÿ ïðÿìîé äåìîêðàòèè ñ ðàçâèòèåì ñðåäñòâ ìàññîâîé êîììóíèêàöèè, ïîçâîëÿþùèõ ïðèíèìàòü ïîëèòè÷åñêèå ðåøåíèÿ íà îñíîâå âñåîáùåãî ïóáëè÷íîãî îáñóæäåíèÿ. Ïðåöåäåíòû òàêîãî ðîäà èìåþòñÿ â ïðàêòèêå íåêîòîðûõ ñîâðåìåííûõ çàïàäíûõ ïîëèòèé, øèðîêîãî ðàñïðîñòðàíåíèÿ îíè ïîêà íå ïîëó÷èëè.

[3]  àìåðèêàíñêîé ïîëèòîëîãè÷åñêîé òðàäèöèè âñå òèïû ìàæîðèòàðíûõ èçáèðàòåëüíûõ ñèñòåì îáúåäèíÿþòñÿ òåðìèíîì «ïëþðàëüíûå ñèñòåìû».

[4] mandatum (ëàò.) – ïîðó÷åíèå – äîêóìåíò, óäîñòîâåðÿþùèé ïîëíîìî÷èÿ äåïóòàòà.

[5] Ìàòåìàòèê ìàðêèç äå Êîíäîðñå (Ôðàíöèÿ) ðàçðàáàòûâàë òåîðèþ ãîëîñîâàíèÿ, ñèäÿ â òþðüìå ïî ïðèãîâîðó ÿêîáèíñêîãî òðèáóíàëà â îæèäàíèè ñìåðòíîé êàçíè çà èçìåíó ðîäèíå. Îí îäíèì èç ïåðâûõ îáðàòèë âíèìàíèå íà íåñîâåðøåíñòâî èçáèðàòåëüíûõ ïðîöåäóð è ðàçðàáîòàë êðèòåðèè îïðåäåëåíèÿ ïîáåäèòåëÿ, ïðåäñòàâëÿþùåãî àáñîëþòíîå áîëüøèíñòâî èçáèðàòåëåé.

[6] òîðè – êîíñåðâàòîðû, ïîääåðæèâàëèñü êðóïíîé çåìåëüíîé àðèñòîêðàòèåé è âûñøèì äóõîâåíñòâîì; âèãè (øîòëàíäñêîå ñëîâî) – âïîñëåäñòâèè ïàðòèÿ ëèáåðàëîâ, èõ ñîöèàëüíîé îïîðîé áûëè îáóðæóàçèâøååñÿ íîâîå äâîðÿíñòâî è êðóïíàÿ áóðæóàçèÿ.

[7] ëàòåíòíàÿ ïîëèòè÷åñêàÿ ñèëà, ñêëàäûâàþùàÿñÿ ïîä âëèÿíèåì îñîáûõ îáñòîÿòåëüñòâ âîêðóã âíåïàðòèéíîãî äåÿòåëÿ ïåðâîãî ïëàíà, ñ êîòîðûì îíà ñâÿçàëà ñâîþ ïîëèòè÷åñêóþ ñóäüáó è èíòåðåñû.

[8] â îïðåäåëåíèè Ì.Àôàíàñüåâà êëèåíòåëà – ôîðìà ñîöèàëüíîé çàâèñèìîñòè, âûòåêàþùàÿ èç íåðàâíîìåðíîãî ðàñïðåäåëåíèÿ âëàñòíûõ ðåñóðñîâ.

[9] íàçâàíèå ïüåñû Èçðàýëÿ Çàíãâèëà, ïðåäñòàâëÿþùåé ñîáîé àâòîáèîãðàôè÷åñêóþ èñòîðèþ þíîãî åâðåéñêîãî êîìïîçèòîðà ðîññèéñêîãî ïðîèñõîæäåíèÿ, ñòàâøåãî àìåðèêàíñêèì ãðàæäàíèíîì. Ïüåñà çàñëóæèëà ãîðÿ÷èå ïîõâàëû Òåîäîðà Ðóçâåëüòà, îáîøëà ñöåíû ñòðàíû è ëåãëà â îñíîâó «àìåðèêàíñêîãî êðåäî».

[10] Â 1987 ã. äâà øòàòà, õàðàêòåðèçóþùèåñÿ íàèáîëü

[11] Êàíàäà ïåðâîé îôèöèàëüíî ïðèíÿëà ìóëüòèêóëüòóðàëèçì â êà÷åñòâå ãîñóäàðñòâåííîé ïîëèòèêè, ñîîòâåòñòâóþùèé çàêîí áûë ïðèíÿò â 1988 ã. Ó÷åáíîå ïîñîáèå äëÿ ñîòðóäíèêîâ ïðàâîîõðàíèòåëüíûõ îðãàíîâ ðàçúÿñíÿåò: â Êàíàäå ìóëüòèêóëüòóðàëèçì – ýòî «íåéòðàëèçàöèÿ» èëè «äåïîëèòèçàöèÿ» ýòíè÷åñêèõ ðàçëè÷èé, óìåíüøàþùàÿ èõ ïîòåíöèàë êàê óãðîçû ñòàáèëüíîñòè è âíóòðåííåãî ïîðÿäêà îáùåñòâà… Ýòíè÷åñêèå ðàçëè÷èÿ ïðèíèìàþòñÿ äî òîé ñòåïåíè, ïîêà èíäèâèäû (íå ãðóïïû) ìîãóò èäåíòèôèöèðîâàòü ñåáÿ ñ êóëüòóðíîé òðàäèöèåé èõ âûáîðà, íî òîëüêî â òîì ñëó÷àå, åñëè ýòà èäåíòèôèêàöèÿ íå íàðóøàåò ïðàâ ÷åëîâåêà, ïðàâà äðóãèõ èëè çàêîíû ñòðàíû (Î.Â.Ùåäðèíà).

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: