Никогда не играй с едой 10 страница

— Погоди. — По шее все еще стекала струйка крови: залечить укус Влад не успел. — Не бойся.

Владлен снова прошелся языком, слизывая потеки. Васька опять вжался спиной в стену и испуганно задышал. За спиной раздался скрип.

— Влад… Б**ь! — Глеб хлопнул дверью, вылетев наружу, и тут Ваську пробил нервный смех, Владлен тоже не смог удержаться, и они оба ржали до тех пор, пока дверь снова не отворилась. Глеб, не спеша заходить, позвал: — Можно уже? Вы чего, обкурились оба? Штаны–то хоть застегнули, извращенцы? У меня менталист в коридоре ждет, а вы тут… До дома потерпите, уроды!

Он вроде бы ругался, но как–то не слишком уверенно, тем более, что «уроды и извращенцы» не спешили смущаться, а, наплевав на его возмущение, хохотали еще сильней. Наконец, Владлен пришел в себя — как полагается мудрому и старшему — первым.

— Ладно, иди уже, Кормилец. Нехорошо даму заставлять ждать. Голова не кружится? Поешь чего–нибудь обязательно, я много выпил. Извини, воин. Я готов.

Васька вышел, Глеб позвал в камеру менталиста. Строгая девушка попросила Владлена лечь и положила руку ему на лоб.

— Воин, ты забыл про ограничитель, — напомнил Владлен на всякий случай, но патрульный махнул рукой.

— У тебя есть.

У Владлена, и правда, все еще болтался на запястье бесполезный браслет — обманка, и Глеб не мог этого не понимать. Девушка улыбнулась Владлену.

— Меня зовут Вера. Пожалуйста, не сопротивляйтесь, покажите мне только то происшествие на стоянке. Дальше я не пойду.

Вся суть Владлена противилась вторжению. И человеку тяжело выворачивать себя перед кем–то, показываться как есть — без масок и прикрас. А вампиры, не имея того, что люди называют душой, и никакой морали, кроме своей — звериной, полагались только на разум и желания, и впустить кого–то во святая святых было сродни самоубийству. Вера сжала запястье Владлена и мотнула головой на выход. Глеб молча убрался.

— Не страшно? — усмехнулся Владлен через силу.

— Пусть будет страшно нам обоим, — сказала она серьезно. — Так честно.

Владлен посмотрел ей в глаза и пустил в воспоминания.

— Можете встать. — Вера потянула за руку, помогая. — Голова не кружится?

Владлен молча покачал головой. Вот значит как ощущает себя еда. Хорошего мало. Его словно раскрутили на карусели и бросили в стену лбом.

— Все хорошо.

Менталист попрощалась и вышла, а Владлен сидел, приходя в себя. Вера не закрыла дверь, но что это — разрешение выйти или просто забывчивость, Владлен не знал. Вошедший Глеб остановился прямо за порогом.

— Патруль приносит свои извинения, вампир. И благодарит за содействие.

— На здоровье. Скажи, что будет с собратом?

— Он требует тебя. Интересно, зачем? — Глеб смотрел с подозрением.

— Я его должник, — пояснил Владлен.

— И что ты ему должен?

— Жертву. По нашим законам я не должен был мешать ему питаться.

Глеб обдумал и решительно заявил:

— Один не пойдешь.

В камере Владлен снова почувствовал себя плохо. Наемник скалился с лежанки, связанный, но все еще в разуме, а увидев вошедших, он забился в сухом кашле, облизывая клыки.

— Я надеялся, ты приведешь мальчишку.

— Я надеялся, что ты сдохнешь быстрее.

Кашель перешел в смех.

— Не так быстро, собрат! Сначала долги.

— Что он может потребовать? — спросил Глеб.

— Все, патрульный. Я могу потребовать от твоего ручного вампирчика упокоиться, могу получить любого из вас и убить, а он будет держать. Жертва за жертву.

— Я просто привяжу его рядом с тобой, — заявил Глеб. — Так что умерь аппетиты, тварь, ты не у себя в гнезде.

Конрад оценивающе оглядел патрульного и повернулся к Владлену.

— Долг, собрат. Я хочу видеть, как ты убиваешь.

Владлен сделал шаг назад, почувствовал спиной Глеба и развернулся к нему. Тот смотрел прищурившись, напряженно, но в руках почему–то не разгоралось серебряное сияние, а в глазах был не только страх, но и вызов. Хотя, патрульный мог понимать, что ему не успеть — Влад был слишком близко.

— Хорошо. — Владлен медленно протянул руку к висящему на поясе патрульного серебряному кинжалу. Глеб чуть отвел свою ладонь в сторону, открывая доступ к оружию. — Ты видишь меня, собрат?

Прежде, чем Конрад успел ответить, Владлен выхватил нож, чувствуя, как горит рука, и оказался прямо над ним.

— Ты видишь? — нож взрезал грудь, словно масло — заговоренный, хорошее злое оружие. Владлен ударил левой рукой, пробивая ребра, выдернул сердце, отбросил на пол и добавил по горлу, почти отрезая голову. — Я убиваю так.

Он снова не помнил, как оказался в коридоре, как у него отнимали зажатый намертво нож, как опять лили в рот кровь. Откуда–то взялся Васька, притащивший стакан консервов, Владлена едва не вырвало отвратительным пойлом, потом он кого–то пил, а, когда, наконец, пришел в себя, оказалось, что обнимает Веру и приник к ее тонкому плечу, словно дитя к матушке. Вот позор! Свяжешься с людьми — позабудь о репутации и уважении навсегда.

— Вась, отвезешь его домой?

До машины Владлен шел сам. А, усевшись, скомандовал:

— В больницу. — Васька смотрел с сомнением. — Дитя, не таращись, глаза потеряешь. — А потом, устало откинувшись на сидении, уже бесцветно, сам себе напоминая поднятого некромантом: — Мне нужен Кир, дитя. Сейчас мне нужен Кир.

Васька вышел следом, посмотрел на здание клиники и в который раз уже попытался отговорить Владлена. У ребенка, конечно, был и свой резон: Арни все еще ждал, и то, что он начал есть и спать почти ничего не изменило. Владлен и сам понимал, что нужен Птенцу, но должен же он иметь что–то и для себя? Отдавать сейчас не было сил: Владлен был пуст, как выпитая жертва. Он и говорить мог с трудом. Васькина настойчивость раздражала, хотелось тишины и тепла — только для себя, и чтобы отстали все.

— Ну, куда ты пойдешь? — продолжал Васька. — Там заперто все, Кир еще не очнулся, за ним следят врачи, а тебе нужно отдохнуть. И ребята ждут.

Владлен, не отвечая, перекинулся и взлетел вдоль окон. Он чувствовал, где Кирилл и устал спорить. Васька проводил его взглядом и, махнув рукой, сел за руль.

Форточка была приоткрыта и Владлен протиснулся, правда, с трудом. Кирилл лежал на кровати, белый, с капельницей в руке и повязкой на шее. Тихо попискивали мониторы. Владлен опустился на подушку, переполз на плечо, устроился, пряча мордочку в основание шеи, вдохнул, купаясь в знакомом запахе, не перебиваемом даже лекарствами, и затих. Ему было тепло, сердце Кирилла билось тихо и ровно, и Владлен наконец почувствовал, как напряжение последних дней его отпускает. К счастью, летучие мыши не плакали, а обратиться на узкой медицинской кровати было совсем негде. Поэтому ужасный вампир просто затих и оставался пушистым зверьком почти до восхода, оставив себе час на то, чтобы долететь до усадьбы Снежиных. Теперь он чувствовал себя в силах пережить еще один день и добрую ночь.

Разговор с сыном был трудным. Арни не верил, что Отец простил его, и не мог простить сам себя. Владлен позволил ему посмотреть, как переживал, как мучился, понимая, что нужен ребенку, но не может вернуться. Увидев мельком Создателя, прикованного и в серебряных путах, Арни едва сдержал свой гнев и желание убивать.

— Я думал там о тебе, Дитя, — Владлен притянул близнеца к себе и обнял. — Я так боялся тебя потерять, кровь от крови моей, Создание мое. Ты не можешь меня покинуть. Ты не можешь принести мне еще больше страданий. Разве я заслужил? Я был плохим Отцом? Я обижал тебя?

— Нет, Отец! Нет! — Арни лихорадочно раздевал Создателя, целуя его руки и ноги, и Владлен позволял ему: Птенец начинал верить, что он прощен. — Никогда, Отец!

— Тогда будь со мной, Дитя. Оставайся со мною вечно. Это то, чего я хочу. Ты — мое Дитя, мой Птенец. Я люблю тебя.

Владлен сдержал стон, когда Арни приник к его горлу, выпуская свои клыки. Сын снова был с ним, и снова слишком несдержан, но у них впереди века, он научится усмирять и гнев, и желания, и страсть, а пока — пусть. Главное, пусть не–живет.

Спустя время Птенец прятал глаза и не знал, куда девать руки, а Владлен наблюдал за ним из–под ресниц: мальчик, не помня себя, говорил много, впервые шептал «люблю», позволил себе и того больше, и теперь не знал, что скажет Отец. А ведь есть еще Васька.

— Дитя, — Владлен потянулся и сел. Раны на шее уже закрылись, на душе же было спокойно и хорошо. — Я счастлив, что ты вернулся к нам. И счастливы будут твои любимые. Но, думаю, им не стоит знать, о чем мы тут говорили.

— Спасибо, Отец! — Арни с радостным облегчением снова целовал Отцу руки.

— Но я жду от тебя послушания и смирения. Ты не можешь позволить себе отдаваться страстям, не раздумывая — ты уже не еда, ты — мое Дитя, не позорь меня. Ну, иди, а то твои мальчики протопчут дырки в полу, ожидая тебя.

Арни вскочил, натянул одежду, потом спохватился и подошел к зеркалу. Ему явно хотелось выбежать в коридор и помчаться к себе, но он действовал чинно и солидно, как и просил Отец. Владлен рассмеялся.

— Беги! И постарайся не слишком замучить обоих. И, Арни, — близнец обернулся от двери. — Мне было приятно все, что ты мне говорил. Иди.

Птенец залился краской и выскочил из комнаты, а Владлен снова лег. Он чувствовал покой и усталость. Тело получило многое, но Владлен был бы рад больше, если бы мог просто лежать рядом со спящим Кириллом. Вампиры не живут чувствами, если это не голод или желание. За многие годы Владлен разучился скучать по кому–то, а вот сейчас скучал. А ведь матушка говорила ему: не играй с едой. Кажется. он проиграл?

<♦> • <♦> • <♦>

За окном шумел сильный дождь, и сегодня Владлену пришлось войти в дверь, как порядочному посетителю, если, конечно, порядочные посетители приходили навестить больных ночью. Он не стал мудрить и просто отвел глаза всем, кого встретил: охране, сестрам на посту, одиноко бродящей бабушке в холле и курящему тайком на черной лестнице пациенту. Кирилл все еще спал, но Владлен чуял, что скоро он восстановится достаточно, чтобы очнуться и, может быть даже заговорить.

Превратившись в мышь, Владлен привычно заполз на свое место и постепенно задремал под гремящий по стеклам дождь.

Проснулся он от того, что чихнул: его ласково гладили коником пальца по мордочке и пощекотали нос.

— Прости, но я не удержался, — хихикнул Кир, убирая руку. — Ты такой милый, когда мышь, всегда хотелось потрогать.

Голос Кирилла звучал глухо и хрипло, но Владлен так боялся, что он вообще не сможет разговаривать, что и это было подарком. Он перелетел на стул и обратился.

— И что же молчал?

— Ты же ужасный древний вампир. Вдруг обидишься? Ты знаешь, что во сне дергаешь крыльями и перебираешь лапками?

Кирилл снова хихикнул, рассмотрев недовольно — ошарашенное лицо древнего ужаса.

— Шутим, значит? — угрожающе улыбнулся Владлен, выпуская клыки. — Хорошо… А скажи–ка ты мне, грозный патрульный, какого такого хрена ты допустил, чтобы тебе вцепились в горло зубами, а?

Улыбка Кирилла сменилась угрюмым смущением.

— Так получилось.

— А поподробней? Ты не мог там заснуть. Ты же ждал меня?

— Вот именно, — подтвердил Кирилл, отводя глаза.

— Что? — Владлен подскочил к кровати и едва сдержался, чтобы не схватить Кирилла за ворот пижамы. — Так ты, придурок, подпустил его к себе потому что не различаешь вампиров в лицо?

— Он был невидимым. Я почуял его, но…

— Но! — Владлен отошел и отгородился стулом — от греха. — То есть, ты решил, что это я? Даже не думай, что я начну угрызаться совестью и переживать! Ты просто идиот, если подпустил вампира к своему горлу!

— Привычка, — хмыкнул Кирилл, поглаживая подушку, и Владлена понесло:

— Значит отвыкнешь, пока не сдох! И если ты еще раз позволишь к себе приблизиться любому вампиру, включая меня, не имея при этом активированного заклятья, я разорву тебе горло сам, лично!

— «Не доставайся же ты никому»?

— Именно так!

В дверь сунулся патрульный — снаружи стояла охрана. Увидев шипящего, с клыками, Владлена, он дернулся.

— Что?..

— Вон! — рявкнул Владлен, беря его под контроль почти машинально. — И до утра никого не впускать.

Патрульный, покачнувшись, кивнул и вышел.

— Ты меня слышал? — За окном вдруг сверкнуло, раздался грохот, и Владлен понял, что снова почему–то не удержал свои крылья. Сейчас–то что? — Твою мать! Футболку порвал! Вот уж точно через задницу все! Связался с… людьми!

— Тихо, тихо, я все понял, не надо молний. — Голос Кирилла был чуть слышен, но в нем было что–то такое, отчего крылья никак не хотели убраться, а внутри снова теплело, хотя Владлен точно знал, что там теплеть нечему и давно уже все мертво. — Ты убедителен и велик, как древние крутые вампиры. Иди сюда.

Владлен присел на кровать, срывая остатки футболки.

— Как у вас вообще дела?

— Все хорошо. Наемника Глеб поймал и упокоил. Дети в порядке, Васька к тебе регулярно ходил.

— Наемника? — среагировал Кирилл немедленно.

— А вот об этом говорить мы не будем. Сначала ты поправишься, вернешься на службу, и Глеб тебе все разъяснит.

Кирилл посмотрел с подозрением, и Владлен отвернулся, усевшись к нему спиной. На позвоночнике сразу устроилась рука, лаская лопатки и трогая крылья.

— Мышом хорошо, а так еще лучше. Может все же поместишься? Или я снова наказан и отлучен?

Владлен молча пристроился на краю, стараясь не слишком давить на больного и наполовину вися в воздухе. Кирилл немедленно уткнулся лбом ему в грудь и, пробормотав: «Не уходи, я сейчас…», заснул. Владлен накрыл их обоих крылом и пристроил голову на подушке. До рассвета еще оставалось не меньше четырех часов. Пусть поспит. Скоро опять начнет бегать и кидаться заклятьями. Воин. Надо же так попасть, а? Ведь просто хотел поесть. Связался с едой… Пожалуй, стоит привыкать думать повежливее, на всякий случай. Значит, о чем это мы горевали? Ах, да! Связался с… людьми.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: