Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






О том, как должно вначале обучаться действованию умом в сердце этой божественной молитвы 3 страница




 

Инок. Переходим, с помощью Божьею, к ближайшим наставникам умного делания, т. е. к тем, которые жили в половине и в конце девятнадцатого века. Из них прежде всего остановимся на епископе Феофане, Вышинском затворнике, сочинения и письма которого имеют широкое распространение и большую известность в нашем православном обществе среди любителей духовного чтения. Мы уже не раз упоминали имя этого святителя и приводили выдержки из его писаний. Среди наставников духовного делания и Иисусовой молитвы епископ Феофан отличается особенною простотою, ясностью и жизненною деловитостью своих наставлений. Он требует прежде всего благоговейной установки внимания в сердце пред лицом Божиим, и затем – неспешного терпеливого, постепенного и неустанного упражнения в делательной, трудовой молитве, пока не возникнет в сердце благодатью Божией молитва постоянная, самодвижная. Епископ Феофан избегает говорить подробно о высших степенях молитвы, а также и о состояниях прелести, предоставляя это времени и опыту. Из многочисленных наставлений святителя, имеющихся в его сочинениях и в его письмах, мы остановим наше внимание прежде всего на ряде писем к одной из его духовных дочерей, проходившей умную молитву под его письменным руководством. По этим письмам можно проследить, как велось это руководство, какие трудности возникали при молитве у его духовной дочери, как они преодолевались по указаниям епископа Феофана, каково вообще было ее духовное состояние и к каким результатам она в конце концов пришла. Опыт этой духовной дочери может послужить уроком и для других, занимающихся духовным деланием.

Духовная дочь пишет еп. Феофану: «Была у меня одна благочестивая особа – и мы разговаривали о делах Божьих. Коснулись молитвы. К моему удивленью, гостья моя стояла на том, что мирянам не только не под силу, но и совсем не подходит умную иметь молитву. Я сказала на это, что могла. Прошу и вашего об этом слова».

Епископ Феофан отвечает: «Ваша гостья неправо рассуждала. У кого нет умной внутренней молитвы, у того и никакой нет: ибо только умная молитва и есть настоящая молитва, Богу угодная и приятная. Она должна составлять душу домашнего и церковного молитвословия; так что коль скоро ее нет при сем, то молитвословия те имеют только вид молитвы, а не суть молитвы. Ибо что есть молитва? Молитва есть ума и сердца к Богу возношение, славословие и благодарение Богу, и испрашивание у Него потребных благ душевных и телесных. Существо молитвы, стало быть, есть умное к Богу восхождение из сердца. Становится ум в сердце сознательно пред лицом Бога и, исполняясь достодолжного благоговения, начинает изливать пред Ним сердце свое. Вот и умная молитва! Но такова и должна быть всякая молитва. Внешнее молитвословие, домашнее или церковное, дает ей только слово или форму; душу же или существо молитвы носит всякий сам в себе в своем уме и сердце. Весь церковный молитвословный чин наш, все молитвы, сложенные для домашнего употребления, исполнены умным обращением к Богу. Совершающий их, если он хоть мало внимателен, не может избежать сего умного к Богу обращения, разве только по совершенному невниманию к совершаемому им делу. Без умной молитвы никому нельзя обойтись. Не возноситься к Богу молитвенно мы не можем, ибо природа наша духовная того требует. Вознестись же к Богу иначе мы не можем, как умным действием, ибо Бог умствен.

Есть, правда, умная молитва при словесной или внешней – домашней или церковной, и есть умная молитва сама по себе, без всякой внешней формы или положения телесного; но существо дела там и здесь одно и то же. В том и другом виде она обязательна и для мирских людей. Спаситель заповедал – войти в клеть свою и молиться там Богу Отцу своему втайне. Клеть эта, как толкует святитель Димитрий Ростовский, означает сердце. Следовательно, заповедь Господня обязывает тайно в сердце умом молиться Богу. Заповедь эта на всех христиан простирается. Вот и апостол Павел что заповедует, когда говорит, что должно всякою молитвою и молением молиться на всякое время духом (ср.: Еф. 6, 18)? Заповедует умную молитву – духовную – и заповедует всем христианам без различия. Он же всем христианам заповедует непрестанно молиться (ср.: 1 Фес. 5, 17). А непрестанно молиться нельзя иначе, как умною молитвою в сердце. Таким образом, нельзя спорить, что умная молитва для всех христиан обязательна; а если обязательна, то нельзя уже говорить что едва ли возможна: ибо к невозможному Бог не обязывает. Что она трудна, это правда; а чтобы была невозможна, это несправедливо. Но ведь и вообще все доброе трудно; тем паче таковою должна быть молитва – источник для нас всего доброго и верная того опора.

Спросит кто: как же это сделать? Очень просто: возымей страх Божий. Страх Божий, как чувство, привлечет внимание и сознание к сердцу, а как страх, заставит внимание и сознание стоять в сердце благоговейно пред Богом. Вот и умное предстояние Богу – вот и молитва умная! Доколе в сердце есть страх Божий, дотоле умное предстояние Богу не отсидит от сердца. Вот вседейственное средство к умной молитве! Но как же, скажет кто: дела развлекают?! Не будут развлекать; возымей только страх Божий. Умному предстоянию Богу, или памяти Божией, мешают не дела, а пустоделие и худоделие. Отстрани пустое и худое, оставив одно обязательное – не по светской, а по евангельской обязательности, и увидишь, что исполнение такого обязательного не только не отклоняет от Бога, а, напротив, привлекает ум и сердце к Богу. То и другое (обязательные по Евангелию дела и молитва) одного рода, и требует одинакового строя душевного. Что ни стал бы ты делать из этого круга, всегда обратишься к Богу чтобы помощи испросить и дело самое Ему посвятить во славу. Вставши утром, установись покрепче пред Богом в сердце в утренней своей молитве и потом исходи на дело свое, Богом тебе определенное, не отрывая от Него чувства своего и сознания. И будет то, что силами души и тела будешь делать дела свои, а умом и сердцем пребывать с Богом. Неправо понимают умную молитву, когда думают, что для нее требуется сидеть где‑либо скрытно и таким образом созерцать Бога. Нигде не нужно для сего укрываться, кроме своего сердца, и там, установясь, зреть Господа перед собою, как бы Он был одесную, как делал пророк Давид. Говорят: к образованию умной молитвы помощным средством служит уединение, а для мирян как возможно уединение – у них непрестанные дела и столкновения? Стало быть, и умной молитвы им некогда у себя завесть. То правда, что для умной молитвы нужно бывает уединение. Но есть два рода уединения: одно всецелое, всегдашнее, когда кто уходит в пустыню и живет один; другое – частное, бывающее по временам. Первое, действительно, не идет к мирянам, а второе и возможно для них, и даже есть у них. У всякого случается сколько‑нибудь времени всякий день, когда он бывает один, хоть бы даже и не заботился намеренно о том, чтобы устроять для себя часы уединения. Вот эти часы и может он обратить на образование, укрепление и оживление умной молитвы. Следовательно, никто не может отговариваться недостатком благоприятного для умной молитвы положения в порядках своей жизни. Улучишь такой час – и углубись в себя. Брось все заботы, стань умно в сердце пред Богом и изливай пред Ним душу свою. Но есть кроме внешнего еще внутреннее уединение. Вне – обычное течение дел человеческих; а между тем среди них иной один себе сидит в сердце, ничему не внимая. Всеми испытывается, что когда у кого болит сердце о чем‑либо, то будь он в самом веселом и многоречивом обществе, ничего не слышит и не видит. Там, у сердца своего, сидит он со своею болезнью. Это всякий знает по собственному опыту. Если же так бывает в житейских делах, то отчего не быть подобного сему и в порядке жизни духовной? Есть и тут болезнования, которые еще гораздо сильнее и глубже всех болезней житейских. Когда кому западает в сердце болезнование в этом порядке жизни, что будет в силах тогда извлечь сознание его из его уединенного пребывания в сердце? Следовательно, стоит только его завесть, чтобы быть уединенну, и не наедине будучи. И за этим не далеко ходить. Оживи страх Божий, – и пойдут болезнования самые сокрушительные, которые прикуют внимание и чувство к единому потребному, како приидем и явимся лицу Божию. – Вот и уединение! Еще одно недоумение: в деле умной молитвы надо иметь руководителя; где взять его мирянину? Там же, в миру, и между духовными отцами, и даже между мирянами. То правда, что все реже и реже становятся лица, к которым можно было бы благонадежно обратиться за советами о духовной жизни. Но они всегда есть и будут. И желающий всегда находит их, по милости Божией. Жизнь духовная есть Божия жизнь; и Бог особое имеет попечение о взыскивающих Его. Возревнуй только, – и найдешь все благопотребное около себя. Так, стало быть, хотят или не хотят миряне, а от умной молитвы нечем им отговориться. Пусть берутся за нее и учатся ей».

 

* * *

 

Приведенное письмо является как бы введением, или предисловием к дальнейшим наставлениям об Иисусовой молитве. Прежде всего епископ Феофан объясняет своей духовной дочери необходимость при совершении Иисусовой молитвы стоять вниманием не в голове, а в сердце.

Должное настроение вашего внутреннего должно состоять в непрестанной памяти Божией со страхом и благоговеинством и в памяти смертной. Навык ходить перед Богом, или в памятовании о Боге, есть атмосфера духовной жизни. Ему естественно следовало бы быть в духе нашем, созданном по образу Божию; но нет его по причине отпадения нашего от Бога. Вследствие сего предлежит труд в стяжании навыка ходить пред Богом. Он состоит существенно в напряжении стоять сознанием пред лицем Бога Вездесущего; но поддерживается и другими побочными деланиями, входящими в состав духовной жизни. Но и здесь труд – в том, чтобы направлять сии делания к означенной цели. Сюда должно направлять и чтение, и размышление, и молитву, и все занятия и сношения так вести, чтобы они не мешали и не расстраивали памяти Божией. И то надо к сему приспособить, где стоять сознанием, или вниманием. Ум в голове, и умовые люди (научники) все в голове живут. Живут в голове и страдают непрестанным бурлением мыслей. Это бурление не дает вниманию стоять на едином. Не может ум стоять и на едином помышлении о Боге, пока он в голове. Все отбегает и отбегает. На этом основании желающим установиться в едином помышлении о Боге заповедуется оставить голову и низойти умом своим в сердце, и там стоять вниманием неисходно. Только тогда, как ум сочетается с сердцем, можно ожидать успеха в памяти Божией.

Извольте теперь поставить себе целью достижение сего и начинайте движение к сей цели. Не думайте, что это труд непосильный; но и того не думайте, что это так легко, что стоить только захотеть, как и дело тут.

 

Еп. Феофан

 

 

* * *

 

Надо читаемое и слушаемое обдумывать и обчувствовать. Для сего назначьте себе какой час, – вне молитвенного правила; берите молитвенник и читайте, – читайте и обдумывайте положенные молитвы, и доводите изложенные там помышления до чувства. Когда станете потом совершать молитвенное правило, все те чувства тотчас возобновятся у вас в душе, и молитва ваша будет в своем чине. Сделайте так со всем, что входит в состав молитвенника, и все там содержащееся проведите через ясное понимание и теплое чувство. Затем по сему образцу вам не трудно будет с ясным пониманием и чувством выслушивать и церковные службы.

Когда совершаете свое домашнее правило, вставляйте в промежутки между читаемыми молитвами и свои молитвы, какие породятся действием тех молитв. Если вы исполните, как должно, первый прием, то ваше молитвословие все будет идти с чувствами. Чувства сии будут изменяться соответственно содержанию молитвы. Речь моя не об этих чувствах, а об таких из них, которые захватят все сознание и сердце и свяжут душу, не давая ей свободно продолжать чтение, а все отвлекая внимание ее на себя. Это особые чувства; и они, как только родятся, порождают в душе и свои молитвы по роду своему. Этих, порождающихся в сердце, особых чувств и молитв никогда не надо пресекать дальнейшим чтением, а остановив чтение, давать им свободу излиться, пока совсем изольются, и чувство станет ровно с обычными молитвенными чувствами. Этот прием сильнее первого и скорее сведет ум в сердце. Но действовать он может только после первого приема, или совместно с ним. Но к нему надо иметь наготове еще некоторый дополнительный прием, или подприем. Если совершать свое молитвенное правило, или какую церковную службу дома, по сказанному способу, то может случиться, что небольшое правильце, как, например, молитвы на сон грядущим, и небольшая служба, как вечерня с повечерием, продлятся очень долго. Но одно помышление об этой длительности может, или по причине лености, или иногда по каким делам (марфинским), заставлять если не спешить, то не растягивать своего молитвословия показанными вставками. А это совсем не дает и начала положить сказанному приему, а не только довести его до совершенства, – чем причинится большой ущерб преспеянию в духовной жизни. Чтобы этого не пострадать, надобно длительность своего молитвословия определить, как я уже писал вам, не количеством молитв, которые следует прочитать, а временем; именно – назначить, сколько времени провести за таким и таким правилом, за такою и такою службою, – нисколько не увеличивая его против времени, обычно вами на то употребляемого. Положите, например, на вечерню с повечерием час. И читайте положенное, не о том заботясь, чтобы все вычитать, а о том, чтобы во все положенное время быть в молитвенных чувствах и помышлениях при всем читаемом и чтобы, если припадет особое чувство, не заглушить его чтением, а давать ему свободу излиться вполне. Ведя дело так, вы, может быть, и до Свете тихий не дойдете, как исполнится час. Как быть? Закрывайте книжку, кладите несколько поклонов с обычными заключительными молитовками, – и вечерня ваша кончена. Обычная наша молитвенная Марфа смутится, как так оставить службу, не докончив ее? Но Мария не станет смущаться, имея свидетельство совести, что служба совершена полно и достойно Бога поклоняемого. Конечно, если вы, движимые несытостью сердца размолившегося, проведете свою молитву больше часа, то это не будет убытком для искомой вами цели. – На другой день начинайте свою вечерню с того, на чем остановились, и продолжайте ее в том же порядке, как прежде. Если опять до конца службы не дойдете, а час исполнится, оставляйте конец для следующего дня. Таким образом иной раз положенная вечерняя служба, одна – протянется у вас дня три и более. Но каждая ее часть будет для вас полная вечерня, – и Господь в такой силе ее примет. Сим же образом извольте обращаться с утренею, часами, обедницею и со всяким своим молитвословием домашним. Положите себе законом никогда не читать молитвы, чтобы только вычитать положенное, а чтобы быть в молитве под действием чтения. Читайте положенное, как пособие – держать себя в молитвенных помышлениях и чувствах. Так действуя, вы навыкнете всегда во время молитвословия быть в чувстве к Богу, и ум ваш, будучи привлекаем сим чувством, будет стоять в памяти Божией. Если затем и во время чтения душеспасительных книг вы будете иметь в виду не количество чтения, а то же, что и при молитвословии, т. е. светлое разумение читаемого с соответственными чувствами; то ум и при этом будет в сердце, и память Божия не отойдет от вас и при этом занятии. С продолжением времени все больше и больше вы будете разогреваться сердцем молитвенно, собирая туда и ум для неотходного предстояния пред Богом. Время это будет для вас сладким временем, и вы будете ожидать его приближения, как праздничного пира.

 

Еп. Феофан

 

Вы спрашиваете, что значит быть умом в сердце? Прошлый раз я вел об этом речь. Разве не ясно говорено? Повторяю. Знаете, где сердце? Как не знать? Чему же учились? – Так, станьте там вниманием и стойте неисходно, – и будете умом в сердце; ум неотлучен от внимания: где оно, там и он. Вы писали, что часто при чтении акафиста Сладчайшему Иисусу чувствуете огонь в сердце. Вот, где это чувствуете, там и будьте вниманием и не выходите вон не только во время молитвы, но и во всякое другое время. Но стоять там надобно не просто, а с сознанием, что стоите пред лицем Господа, или пред Всевидящим оком Его, прозирающим в сокровенности сердечные; а чтобы так стоять, старайтесь иметь возгретым какое‑либо чувство к Богу – страха, любви, упования, преданности, сокрушения болезненного и проч.

Се – норма внутреннего строя! Блюдите, и как только заметите, что он нарушился в чем‑либо, спешите восстановить его.

 

Еп. Феофан

 

Вы пишете, что начали творить свои молитвы по тому способу. Приложите усердие совершать сие в совершенстве, как должно, и все будете богатеть святыми чувствами, а они будут держать ум в сердце. Без чувств не удержите его дома: все будет вырываться и блуждать по сторонам.

Благослови Господи труд ваш – дойти до навыка совершать молитвословие, как указано. Начали; но мне показалось, что вы все‑таки спешите, чтобы дочитать до конца положенное. Это до конца надо совсем выбросить из внимания и всю заботу обратить на возгревание святых чувств, не позволяя себе ничего в ущерб им. А вы не так поступаете. Пишете, что при чтении одного псалма пошли слезы. Вам и следовало его еще читать или повторить те особенно стишки, которые возбудили плач, не двигаясь вперед, хоть бы и все время, положенное на службу, прошло в этом, и с прибавком. А вы потекли дальше и разогнали свой плач. Плача что может быть дороже? А то дочитание до конца что вам принесло? Ровно ничего. Вот вы и оказались действующею не в видах своих духовных польз…

Причащаться Святых Христовых Таин почаще – хорошо. Если можете, и не раз в месяц причащайтесь. Первые христиане на каждой Литургии причащались. Но об этом поговорите со своим духовником.

Откуда вы взяли, что я час назначил вам на вечерню? Не во времени сила, а в духе. Время определяйте, как вам пригожей: только без поблажки лености. Если читаемое на домашнем правиле читается будто от себя, со вниманием и соответственными чувствами, то это должное чтение. Останавливаться надо только, когда особое чувство всею душою завладеет. Тогда книжку в сторону – и молиться так. Приступая к молитвословию, всегда надо расшевелить душу, если она не в чувстве, размышлением, воззванием к Господу и поклонами, и тогда начинать его. Впрочем, молитвословие, прежде обдуманное и обчувствованное, само расшевелится. А которое необдуманно и необчувствованно, скорее рассеет, чем соберет. Такое лучше заменить поклонами с молитвою Иисусовою или другою какою коротенькою. Иногда и все службы можете сим способом справлять.

 

Еп. Феофан

 

Желательно вам умудриться в различении помыслов. Сойдите из головы в сердце. Тогда все помыслы ясно видны будут вам, движась пред оком ума вашего острозоркого; а до того не ждите должного различения помыслов. Извольте принять к сведению, что различение помыслов не то же, что гнание их вон, когда они недоброкачественны. Это есть брань мысленная, которой предшествует различение, какие помыслы – друзья, и какие – враги. Увидев в них друзей, принимают их с почетом, а увидев их врагами, прогоняют с бесчестием. Ведайте также, что различение помыслов различает не добрые только и худые, но и дельные от бездельных и пустых, и кажущиеся добрыми от настоящих добрых, – наипаче же то различает, какие помыслы в виде побуждения и целей окружают дела наши, – и обычные и особые какие, – чтобы не прокрались побуждения и цели, непозволительные в добром христианине, и не испортили дел наших. Чего это касается и как все делается, учитесь у преп. Лествичника, в особом пространном слове его о различении помыслов. По тем указаниям и начинайте действовать, – и опыт всему вас научит.

 

* * *

 

Начавшая проходить молитвенное делание по указанию епископа Феофана его духовная дочь через некоторое время впала в уныние.

У меня дело идет дурно. Душа не на месте, мысли блуждают, читать духовное охоты нет, правило исправляется вяло и лениво, и ко всему стала я равнодушна. Будто что‑то ушло из души.

 

Духовная дочь к еп. Феофану

 

Не падайте духом. Состояние ваше есть состояние охлаждения, как говорят св. отцы. Оно бывает и наказательное, и научительное. Как наказание, бывает оно за какой‑либо грех словом, делом, мыслию, чувством. Как научение, бывает оно по намерению Божию научить подвизающегося духовной опытности. – Как у вас? – Смиреннее будет думать, что это с вами за что‑либо грешное, как вы и думаете, хотя не ясно сознаете, за что. Кайтесь и молите Милостивого Господа возвратить вам Его отеческие объятия. А между тем вникните получше, что было у вас пред этим, не увидите ли определенной причины, за которую терпите такую тяготу. Увидевши же, положите не ходить более той дорогою, которая вас привела к такому состоянию. Такое решение ускорит и помилование с возвращением потерянного.

Состояние это означает, что благодать Божия отступила, – не бросила, а отступила, и стоит вне. То была внутри, а теперь вне; и вы остались, как раздетая на холоде, как комната, из которой в отворенные окна вышло все тепло. – Как воротить? – Так именно, как вы делаете молитвою, сокрушением, прибавлением лишений плоти в пище и сне; прибавьте, если можете, побольше помогания нуждающимся. Трудитесь… Смилуется Господь и снова пошлет вам благодать Свою. Но времени, когда это будет, назначить нельзя. Возвращение благодати не от нас, а от самой благодати, – когда благоволит, тогда и придет, ничем не ограничиваясь, по свободному изволению своему. Однако ж не опускайте рук, а все вопийте, и вопийте, моля о возвращении: когда же приидеши ко мне? – не определяя даже в уме, что вот‑вот воротится, а предавая себя всецело в руки Божии, да будет и сие дорогое и столь желанное по воле Божией, и в преданности в волю Божию соглашаясь терпеть, сколько Ему угодно будет. Утешения духовные благодатно приходят и отходят, как Господу угодно. Вы говорите: люблю Господа. Не дивно, когда Он исполнял вас радостями о Духе Святе. Извольте теперь любить, когда Он оставил вас одну, пустою и голою от покрова Своего. Это будет совершенно бескорыстная любовь, более ценная, чем прежняя. Вот и уразумевайте теперь, что есть человек, оставленный самому себе, – и смиряйтесь паче и паче. Вы не раз твердили: у меня разум, у меня разум. Вот извольте теперь изворотиться со своим разумом. Когда остались вы одни, враг подслушал и начал, как пишете, свои предлагать советы о лучшем устроении жизни, внушая то себя пожалеть, то даже в мир воротиться. В мир возвратиться теперь уже мудрено: отрезанный ломоть. Себя пожалеть благовиднее, но не меньше опасно… Сообразив все сие, извольте встрепенуться, – и с лютостью начинайте трудить себя. Тереть себя надо подвигами: трение теплоту развивает… Понудьтесь к преутруждению себя лишениями, чтобы шествовать тесным и прискорбным путем, который есть один настоящий путь.

 

Еп. Феофан

 

Чуть открыла глаза, – первою мыслью было, что я нерадивая, ленивая и гордая.

 

Духовная дочь к еп. Феофану

 

Это Ангел хранитель задал вам стишок… Извольте твердить его и затвердить, чтобы когда потребуется ответ, ответить безошибочно и порадовать тем Ангела своего, а не меньше и Господа Ангелов. О келейном правиле много забот не имейте… Я писал вам не заботиться о количестве молитв, а о том одном иметь попечение, чтобы молитва текла из сердца живо, как живая струя. Бросьте из ума совсем количество, а имейте это одно во внимании. Но правило все же требует известного порядка.

Однако ж не заковывайте себя в нем, как в кандалах. Пусть оно будет только общей программою, а частности можете менять хоть каждый день, смотря по тому, в чем чаете найти оживление молитвенного духа. Если закалите, живость ослабеет, правило обратится в форму, которая вскоре обезжизнит молитву. Так делайте, чтобы всякое молитвословие было, как новое… Пишете, что нашли решение некоторых вопросов в святоотеческих книгах. Се добре! И всегда там надо искать его. И если усердно взыщете, всегда найдете. Особенно в этом отношении много полезны свв. Варсонофий и Иоанн. И у св. Дорофея встретите доброе разъяснение многого. И у всех можете находить много вразумления. Читайте только со вниманием и к себе прилагайте. Говорите: «страхи нападают особенно во время молитвы». Страх благословен один – Божий; но он не имеет ничего страшного, всегда благотворен. Ваши страхования, беспричинные, от врага, – и особенно во время молитвы.

 

Еп Феофан

 

 

* * *

 

Спустя некоторое время после того, как писала о крайнем своем духовном охлаждении и равнодушии, духовная дочь пишет епископу Феофану: «Отогрелась».

Слава Богу! Я очень беспокоился. Могло так и остаться. Но милостив Господь, воротилось к вам Его одеяние. Когда благодать Божия внутри, душа бывает как одетая в теплую одежду; а когда отойдет, душа бывает как раздетая и на морозе… Убедитесь из сего, что все хорошее, особенно хорошее состояние духа, прямо от благодати. Свой труд всеконечно нужен; но он не дает духовного – существенно и прочно, а только ищет его и подготовляет к принятию его. Дает все одна благодать. Извольте же это сердцем исповедать и себе ничего не присвоять. В этом присвоении – грех чуждоприсвоения. Никакому труду нельзя присвоять силы подавать искомое. Нельзя говорить: то и то сделано, так и так потружусь, – и получу то‑то и то‑то. Благодать Божия не вяжется контрактами и действует всегда, якоже хощет. Этого хотения никто угадать не может или чем‑либо вынудить. Равно и пребывает она, где и как хощет. Почему и получивший благодать не должен говорить или думать: получил благодать; теперь уже мне нечего много хлопотать. Нет; и получивши благодать, надо спасение свое содевать со страхом и трепетом. Благодать, как приходит, так и отходит, не с усмотрением нашим. Видите, как холодно без благодати и как душа вяла и неподвижна на все духовное. Таково состояние добрых язычников, верных закону иудеев и христиан, исправных по жизни, но не помышляющих о внутренней жизни, с ее отношением к Богу… Чем наипаче удерживается в душе благодать? Смирением. За что наипаче отходит? От какого‑нибудь движения гордости, самомнения и самонадеянности. Как только ощутит она внутри этот дурной запах гордыни, тотчас и удаляется. Верно, что‑либо подобное было и у вас. Вы этого не сознаете. Но примите пока это, как умовую истину; а после, Бог даст, и чувством ощутите, что бывают движения гордости, которых не сознает душа, – и усерднее станете молиться: даруй мне, Господи, зрети моя прегрешения. Вы в каком‑то письме доказывали, что вы смиренны. Но из того самого, что доказывали, следует что вы не смиренны. Смирение себя не видит. Даруй вам, Господи, отселе никогда уже не испытывать такого дурного состояния. Но и то надо положить очень вероятным, что по временам оно и еще будет подходить, хоть не в такой степени, или будет попускаемо и даже наводимо, чтобы научить душу опытности и паче всего осторожной бдительности, – а еще тому, чтобы не забывалась и всегда нашла глубокое убеждение, что она сама по себе ничто, хотя испытывает нечто доброе. Учитесь все, что ни делаете, делать так, чтобы это разогревало, а не охлаждало сердца: и читать, и молитву деять, и работать, и с другими входить в общение так, чтобы, все одну цель держа, не доводить себя до охлаждения. Топите без перерыва свою внутреннюю печку краткою молитовкою, – и берегите чувства, чтобы через них не уходила теплота. Впечатления отвне очень трудно уживаются с внутренним деланием.

Вы неправо поняли мои слова о вражеских наветах, – будто, соглашаясь признать в нас действия врага, необходимо при сем думать, что он уже и в сердце. Нет, он – вне и издали стреляет, внушая дурные помыслы. Как только откроется для него возможность, он тотчас подскакивает и дает свои советы, кои суть всегда наветы, хотя кажутся красивыми. Он всегда с благовидностей начинает и от них уже постепенно переходит к дурному; дурного же вдруг не советует и, когда его советует, прикрывает его благообразным покровом. Все это вы сами будете разгадывать, когда научитесь внимать себе. Внимание и молитва расстраивают все его злокозненные хитросплетения.

 

Еп. Феофан

 

Вы писали, что «ищете сделаться совершенною и к тому стремитесь». Пришло мне на мысль указать вам признак, по которому можете определить, идете ли вы к совершенству или вертитесь на одном месте. Признак этот есть отрезание от всего. Недавно слышал я речь одной простой старушки, которая сказала: «Теперь уже все отрезано; я как птица, ничем не связана». Как она дошла до этого? Целою жизнью, направленною к угождению Единому Богу. С семи лет запала ей зазноба – болезненная забота, как бы Бога не прогневить. Эта зазноба разжигала ее на всякого рода труды, не жалея сил. Так прошла она девичество, замужество, вдовство; дела все были обычные, семейные; но она всюду была первая и все делала для Бога и по‑Божиему. Этим направлением своих трудов она так выправила, вытерла и выбелила свою душу, что в ней уже не осталось ничего земного, что занимало бы ее. «Теперь, говорит, у меня всё Господь. Ни к чему уже душа не лежит: и делать ничего не могу – руки отваливаются, и говорить ни о чем не хочу – язык не поворачивается. Все бы Господь! От Него Одного отстать не хочется». Вот видите, в чем существо дела! К сему и направьтесь. И исполнится ваше желание: хочу совершенства, девою мудрою желаю стать. Благослови, Господи! Ищите и обрящете. А лучше: просите и дастся вам.






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных