Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






IX. СКАЗКА, КАК ЦЕЛОЕ 2 страница




 

- 117 -

 

— орел, а у жителей побережий моря — корабль1. Фробениус даже приводит изображение такого корабля душ (Seelenschiff) из Северо-западной Америки. Таким образом можно предположить, что одна из первых основ композиции сказки, а именно странствование отражает собой представления о странствовании души в загробном мире. Это представление, и еще некоторые другие несомненно могли возникнуть независимо друг от друга по всему земному шару. Культурные скрещивания и вымирание верований довершают остальное. Летучий конь заменяется более забавным ковром. Но мы зашли слишком далеко. Предоставим судить об этом историку. В плоскости изучения сказки по ее параллели с религией с дальнейшим углублением в быт и хозяйство сказка изучалась еще очень мало.

 

Таков наиболее общий, основной вывод всей нашей работы. Теперь уже нельзя говорить со Сперанским, что никаких обобщений в науке о сказке нет. Правда, данное обобщение лишь попытка. Но если она верна, то в будущем она должна повлечь за собой и ряд других обобщений, и, может быть, тогда та тайна, которой все еще так густо окутана наша сказка, постепенно начнет рассеиваться.

 

Однако, вернемся к нашей схеме. Утверждение об абсолютной устойчивости как будто бы не подтверждается тем, что не всюду последовательность функций такова, как это показывает итоговая схема. Внимательное рассмотрение схем покажет некоторые отступления. В частности, напр., можно увидеть, что элементы ДГZ часто стоят впереди A. Не нарушает ли это закона? Нет. Здесь не новая, а обращенная последовательность.

 

- 118 -

 

Обычная сказка дает, например, сперва беду, а затем добычу помощника, который ее ликвидирует. Обращенная последовательность дает сперва добычу помощника, а затем уже беду, которая им ликвидируется. (Элементы Д—Г—Z впереди A). Другой пример: обычно сперва дается беда, а затем выход из дома (ABC↑). Обращенная последовательность дает сперва выход из дома, обычно бесцельный („людей посмотреть и себя показать“ и пр.), а затем уже по дороге герой узнает о беде.

 

Некоторые функции могут меняться местами. В сказке № 50 и 94 бой с вредителем происходит лишь после погони. Узнавание и обличение, свадьба и наказание могут переставляться. Из отдельных функций передача волшебного средства иногда происходит до выхода героя из дома. Это — дубины, веревки, булавы и пр., даваемые отцом. Такая передача чаще всего встречается при аграрных хищениях (A3), но она имеется и при других завязках, далеко не предрешая возможности или невозможности встречи с дарителем обычного типа. Наиболее неустойчива по своему положению функция Т (трансфигурация). Логически она всего уместнее перед наказанием ложного героя или после него, перед самой свадьбой, где она и встречается чаще всего. Все эти отступления не меняют вывода об однотипности и морфологическом родстве волшебных сказок. Это не более, как колебания, а не новая композиционная система, не новые стержни. Есть некоторые случаи и прямых нарушений. В отдельных сказках отступления довольно значительны (99, 139), но при ближайшем рассмотрении окажется, что это юмористические сказки. Такая перестановка, сопровождающая превращение поэмы в фарс, должна быть признана результатом разложения.

 

Отдельные сказки по отношению к основе дают неполную форму ее. Во всех сказках отсутствуют те или другие функции. Если функция отсутствует, то это нисколько не влияет на строй сказки — остальные функции сохраняют свои места. Часто по некоторым рудиментам

 

 

- 119 -

 

можно показать, что это отсутствие представляет собой пропуск.

 

Этим же выводам подчиняются в целом и функции подготовительной части. Если бы мы выписали друг под другом все случаи нашего материала, то в итоге получилась бы в общем та последовательность, которая приведена выше при перечислении функций. Однако, изучение этой части осложняется следующим обстоятельством: все семь функций этой части никогда не встречаются в одной сказке, причем отсутствие здесь никогда не может быть объяснено пропуском. Они не совместимы по существу. Здесь можно наблюдать, что одно и то же явление может быть вызвано несколькими способами. Пример: чтобы вредитель мог создать беду, рассказчику нужно привести героя или жертву в некоторое состояние беспомощности. Чаще всего его нужно разлучить с родителями, со старшими, защитниками. Это достигается тем, что героем нарушается запрет (герой уходит из дома, несмотря на запрещение), или же герой сам непосредственно выходить погулять и пр. (е3), или это достигается тем, что герой поддается обману вредителя, который зовет его погулять к морю, или завлекает его в лес и пр. Таким образом, если сказка использовала для этой цели одну из пар б—b (запрет — нарушение) или г—g (обман — поддача обману), то применение другой пары часто не нужно. Выдача вредителю сведений часто также может достигаться тем, что герой нарушает запрет. Таким образом, если в подготовительной части применено несколько пар, то всегда можно ждать двойного морфологического значения (нарушая запрет, герой выдает себя вредителю и пр.). Детальное выяснение этого вопроса требует дополнительно анализа на большем материале.

 

Важнейший вопрос, который далее может быть поставлен при рассмотрении схем, следующий: связаны ли разновидности одной функции непременно с соответствующей разновидностью другой функции? На этот вопрос схемы дают следующий ответ:

 

- 120 -

 

1) Есть элементы, которые всегда, без всяких исключений связаны соответствующими друг другу разновидностями. Это — некоторые пары в пределах своих половин. Так Б1 (бой на открытом поле) всегда связан с П1 (победа на открытом поле) и связь, например, с П3 (выигрыш в карты) — совершенно невозможна и лишена смысла. Все разновидности следующих пар связаны постоянно одна с другой: запрет и нарушение его, выведывание и выдача сведений, обман (подвох) вредителя и реакция на него героя, бой и победа, отметка и узнавание.

 

Кроме этих пар, где все разновидности постоянно связаны только друг с другом, есть такие пары, где это можно сказать относительно некоторых разновидностей. Так, в пределах вредительства и его ликвидации стабильно связаны убиение и оживление, околдование и расколдование и некоторые другие. Так же из видов погони и спасения от нее постоянно связаны погоня с быстрым превращением в животных с такой же формой спасения. Таким образом, фиксируется наличность элементов, виды которых связаны друг с другом стабильно в силу логической, а иногда и художественной необходимости.

 

2) Есть пары, где одна половина может быть связана с несколькими разновидностями своей корреспондирующей половины, но не со всеми. Так, похищение может быть связано с прямым контр-похищением (Л1), с добычей через двух или нескольких помощников (Л1 Л2), с добычей через мгновенную обратную доставку волшебного характера (Л5) и т. д. Точно также прямая погоня может быть связана с спасением через простой полет, с спасением через бегство и бросание гребешка, с превращением бегущего в церковь или колодец, с укрывательством бегущего и проч. Впрочем, легко заметить, что часто в пределах пары одна функция может вызвать несколько ответов, но каждый из таких ответов связан только с одной, вызвавшей его формой. Так, бросание гребешка всегда связано с прямой погоней,

 

- 121 -

 

но прямая погоня не всегда связывается с бросанием гребешка. Таким образом, есть как бы односторонне и двусторонне заменяемые элементы. На этой разнице мы сейчас останавливаться не будем. Укажем лишь, как на пример очень широкой двусторонней заменяемости, на элементы Д и Z, рассмотренные выше, в третьей главе.

 

Нужно, однако, заметить, что эти нормы зависимости, сколь они ни очевидны сами по себе, иногда сказкой нарушаются. Вредительство и его ликвидация (A—Л) отдалены друг от друга длинным рассказом. В течение рассказа сказитель теряет нить, и можно наблюдать, что элемент Л иногда не совсем соответствует начальному A или a. Сказка как бы детонирует. Иван отправляется за конем, а возвращается с царевной. Это явление представляет собой драгоценный материал для изучения трансформаций: сказочник изменил или завязку, или развязку, и из подобных сопоставлений могут быть выведены некоторые способы изменений и замен. Явление, сходное с „детонациями“, мы имеем, когда первая половина совсем не вызывает обычного ответа или заменяется ответом совершенно другим, для сказочной нормы необычным. В сказке № 146 за околдованием мальчика не следует никакого расколдования, он на всю жизнь остается козленком. Очень интересна сказка „Чудесная дудка“ (№ 137). Здесь убиение не ликвидируется оживлением убитого, оживление заменено раскрытием убийства, причем форма этого раскрытия представляет собой ассимиляцию с B7 — она дана в форме жалобной песни, на чем сказка и кончается, добавляя лишь наказание сестры-убийцы. При этом случае можно заметить, что изгнание не имеет специфической формы его ликвидации. Она заменяется просто возвращением. Часто изгнание является ложным вредительством, мотивируя ↑. Герой вовсе не возвращается, а женится и пр.

 

3) Все остальные элементы, а также пары, как таковые, соединимы совершенно свободно, без всякого

 

- 122 -

 

нарушения логики или художественности. Легко убедиться, что похищение человека совершенно не вызывает необходимости в данной сказке непременно полета или указания пути, а не следования по кровавым следам. Равным образом, при похищении талисмана нет необходимости заставить героя подвергнуться преследованию через попытку убиения, а не через погоню по воздуху. Таким образом, здесь господствует принцип полной свободы и взаимной заменяемости, и в этом отношении эти элементы диаметрально противоположны тем элементам, которые, как Б—П, всегда и непременно друг с другом связаны. Только об этом принципе и идет здесь речь. Фактически народ этой свободой мало пользуется, и число действительно имеющихся соединений не так велико. Так, нет сказок, в которых околдование было бы связано с кличем, хотя это и художественно, и логически вполне возможно. Тем не менее, установить этот принцип свободы на ряду с принципом несвободы очень важно. Именно путем замены одного вида тем же элементом другого вида и идет метаморфоза сказок, идет вариирование сюжетов.

 

Эти выводы, между прочим, могут быть проверены и экспериментально. Можно самому создавать новые сюжеты искусственно в неограниченном количестве, при чем все эти сюжеты будут отражать основную схему, а сами могут быть не похожими друг на друга. Чтобы создать сказку искусственно, можно взять любое A, затем одно из возможных В, затем C ↑, затем уже абсолютно любое Д, затем Г, затем одно из возможных Z, затем любое R и т. д. При этом любые элементы могут опускаться (кроме, разве, A или a) или повторяться утроенно, или повторяться в различных видах. Если распределить затем функции по действующим лицам из сказочного запаса или по собственному вкусу, то схемы оживают, они становятся сказками1.

 

- 123 -

 

Конечно, нужно иметь также в виду и мотивировки, связки и пр. вспомогательные элементы. Применение этих выводов к народному творчеству требует, конечно, большой осторожности. Психология сказочника, психология творчества его, как часть психологии творчества вообще, должна изучаться самостоятельно. Но предположить, что основные яркие моменты нашей в сущности очень простой схемы и психологически играют роль некоторого корневища — можно. Но тогда новые сказки всегда являются лишь комбинациями или видоизменениями старых. Это как будто говорит о том, что в применении к сказке у народа нет никакого творчества. Однако, это не совсем так. Можно точно разграничить те области, в которых народный сказочник никогда не творит, и те области, где он творит более или менее свободно. Сказочник связан, не свободен, не творит в следующих областях: 1) В общей последовательности функций, ряд которых развивается по указанной выше схеме. Это явление представляет собой сложную проблему. Объяснять ее здесь мы не можем, мы можем только констатировать факт. Это явление должно изучаться антропологией и смежными дисциплинами, которые только и могут пролить свет на его причины. 2) Сказочник не свободен в замене тех элементов, разновидности которых связаны с абсолютной или относительной зависимостью. 3) Сказочник не свободен в иных случаях в выборе некоторых персонажей со стороны их атрибутов, если требуется определенная функция. Нужно, однако, сказать, что несвобода эта весьма относительна. Так, если требуется функция R1 (полет), то в качестве волшебного дара не может фигурировать живая вода, но может фигурировать и конь, и ковер, и кольцо (молодцы), и ящичек, и очень многое другое. 4) Есть известная зависимость между начальной ситуацией и следующими функциями. Так, если требуется или хочется применить функцию A2 (похищение помощника), то этот помощник должен быть включен в ситуацию. — С другой же стороны

 

- 124 -

 

сказочник свободен и применяет творчество в следующих областях: 1) В выборе тех функций, которые он пропускает или, наоборот, которые он применяет. 2) В выборе способа (вида) каким осуществляется функция. Именно этими путями, как уже указано, идет создание новых вариантов, новых сюжетов, новых сказок. 3) Сказочник совершенно свободен в выборе номенклатуры и атрибутов действующих лиц. Теоретически свобода здесь полнейшая. Дерево может указать путь, журавль может подарить коня, долото может подсмотреть и т. д. Эта свобода — специфическая особенность только сказки. Надо, однако, сказать, что народ и здесь не слишком широко пользуется этой свободой. Подобно тому, как повторяются функции, повторяются и персонажи. Здесь, как уже указано, выработался известный канон (змей — типичный вредитель, яга — типичный даритель, Иван — типичный искатель к пр.). Канон изменяется, но очень редко эти изменения представляют собой продукт личного художественного творчеств. Можно установить, что создатель сказки редко выдумывает, он получает материал со стороны или из текущей действительности и применяет его к сказке1. 4) Сказочник свободен в выборе языковых средств. Эта богатейшая область не подлежит изучению морфолога. Стиль сказки представляет собой явление, которое должно быть изучено специально.

 

- 125 -

 

Е. Вопрос о композиции и сюжете, о сюжетах и вариантах.

 

До сих пор мы рассматривали сказку исключительно с точки зрения ее структуры. Мы видели, что в прошлом она всегда рассматривалась с точки зрения сюжета. Мимо этого вопроса нам нельзя пройти. Но так как единого, общепринятого толкования слова „сюжет“ нет, то мы имеем carte blanche и можем это понятие определять по своему.

 

Все содержание сказки может быть изложено в коротких фразах, вроде следующих: родители уезжают в лес, запрещают детям выходить на улицу, змей похищает девушку и т. д. Все сказуемые дают композицию сказок, все подлежащие, дополнения и другие части фразы определяют сюжет. Другими словами: та же композиция может лежать в основе разных сюжетов. Похищает ли змей царевну или чорт крестьянскую или поповскую дочку, это с точки зрения композиции безразлично. Но данные случаи могут рассматриваться, как разные сюжеты. Мы допускаем и другое определение понятия сюжет, но данное определение годится для волшебных сказок.

 

Как же теперь отличать сюжет от варианта?

 

Если, скажем, мы имеем сказку вида

 

A1 B1 C Д1 Г1 Z1 и т. д., а вторую вида:

 

A1 B2 C Д1 Г1 Z1 и т. д.,

 

то спрашивается: изменение одного элемента (B) при сохранении всех других уже дает новый сюжет, или это только вариант прежнего? Ясно, что это вариант. А если изменены два элемента, или три, или четыре, или если пропущены или добавлены 1—2—3 элемента? Вопрос из качественного сводится к количественному. Как бы мы ни определяли понятие „сюжет“, отличие сюжета от варианта совершенно невозможно. Здесь может быть только две точки зрения. Или каждое изменение дает новый сюжет, или же все сказки дают один сюжет в различных вариантах. В сущности говоря, обе

 

- 126 -

 

формулировки выражают одно и то же: весь запас волшебных сказок следует рассматривать как цепь вариантов. Если бы мы могли развернуть картину трансформаций, то можно бы было убедиться, что морфологически все данные сказки могут быть выведены из сказок о похищении змеем царевны, из того вида, который мы склонны считать основным. Это — очень смелое утверждение, тем более, что картины трансформации мы в этой работе не даем. Здесь важно было бы иметь очень большой материал. Сказки могли бы быть расположены так, что картина постепенного перехода одного сюжета в другой получилась бы довольно ясно. Правда, местами получились бы известные скачки, известные провалы. Народ не дает всех математически возможных форм. Но это не противоречит гипотезе. Вспомним, что сказку собирают не более ста лет. Ее начали собирать в такую эпоху, когда она уже начала разлагаться. Сейчас новообразований нет. Но несомненно были эпохи чрезвычайно продуктивные, творческие. Аарне считает, что в Европе такой эпохой было средневековье. Если представить себе, что те столетия, когда сказка жила интенсивно, для науки безвозвратно потеряны, то современное отсутствие тех или иных форм не будет противоречить общей теории. Точно так же, как мы на основании общих астрономических законов предполагаем о существовании таких звезд, которых мы не видим, точно так же возможно предположить существование сказок, которые не собраны.

 

Отсюда вытекает очень важное применение методологического характера.

 

Если наши наблюдения о чрезвычайно тесном морфологическом родстве сказок верны, то из этого следует, что ни один сюжет данного рода сказок не может изучаться без другого ни морфологически, ни генетически. Путем замены элементов по видам один сюжет превращается в другой. Конечно, задача изучить какую нибудь отдельную сказку во всех ее вариантах и по всему ее распространению очень заманчива, но эта

 

- 127 -

 

задача по существу неверно поставлена. Если в такой сказке встречается, например, волшебный конь или благодарные животные или мудрая жена и т. д., а исследование будет касаться их только в данной комбинации, то может случиться, что ни один элемент данного соединения не будет изучен исчерпывающе. Выводы из такого изучения будут неверными и шаткими, т. к. каждый такой элемент может встречаться и в другом применении и может иметь свою историю. Все эти элементы должны сперва быть изучены сами по себе, независимо от их применения к той или иной сказке. Сейчас, когда народная сказка для нас все еще полна таинственных потемок, нам нужно прежде всего освещение каждого элемента в отдельности по всему сказочному материалу. Чудесное рождение, запреты, награждение волшебными средствами, бегство — погоня и т. д. — все это элементы, которые заслуживают самостоятельных монографий. Само собой разумеется, что подобное изучение не может ограничиваться только сказкой. Большинство ее элементов восходит к той или иной архаической бытовой, культурной, религиозной или иной действительности, которая должна привлекаться для сравнения. Вслед за изучением отдельных элементов должно следовать генетическое изучение того стержня, на котором строятся все волшебные сказки. Далее непременно должны быть изучены нормы и формы метаморфоз. Только после этого может быть приступлено к изучению вопроса о том, как создались отдельные сюжеты, и что они собой представляют.

 

F. Заключение.

 

Работа окончена, нам осталось дать заключение. Резюмировать тезисы нет смысла — они помещены в начале, ими проникнута вся работа. Вместо этого можно указать, что наши положения, хотя они и кажутся новыми, интуитивно предвидены не кем иным, как Веселовским, и его словами мы и закончим работу. „Дозволено ли и в этой области поставить вопрос о

 

- 128 -

 

типических схемах... схемах, передававшихся в ряду поколений, как готовые формулы, способные оживиться новым настроением, вызвать новообразования?.. Современная повествовательная литература с ее сложной сюжетностью и фотографическим воспроизведением действительности, повидимому, устраняет самую возможность подобного вопроса; но когда для будущих поколений она очутится в такой же далекой перспективе, как для нас древность, от доисторической до средневековой, когда синтез времени, этого великого упростителя, пройдя по сложности явлений, сократит их до величины точек, уходящих в глубь, их линии сольются с теми, которые открываются нам теперь, когда мы оглянемся на далекое поэтическое творчество и явления схематизма и повторяемости водворятся на всем протяжении“1.

 

- 129 -

 

ПРИЛОЖЕНИЕ I

 

Материалы для табулатуры сказки

 

Так как мы могли рассмотреть только функции действующих лиц и должны были оставить в стороне все другие элементы, то здесь мы даем список всех элементов волшебной сказки. Список не вполне исчерпывает содержания каждой сказки, но большинство укладывается в список целиком. Если представить себе данную ниже таблицу исполненной на одном листе, то чтение по горизонтали не всегда дает ту последовательность, какая имеется в сказке. Это возможно лишь по отношению к функциям в целом. Но в этом и нет необходимости. При выписывании точного текста сказки под рубрику, каждая рубрика (при чтении материала по вертикали) дает чрезвычайно наглядную картину и может быть изучена совершенно самостоятельно. Выписанные тексты могут быть известным образом распределены, и таким образом выделяются типические формы. Сопоставление материала каждой рубрики дает возможность изучить трансформации, метаморфозы каждого элемента. Если к каждому случаю прибавить обозначение народа, у которого он имеется, а также время и место записи, то изучение может быть поставлено еще более точно и широко.

 

Таблица I, — Начальная ситуация

 

1. Временно-пространственное определение („в некотором царстве“).

 

2. Состав семьи:

 

a) по номенклатуре и положению,

 

b) по категориям действующих лиц (отправитель, искатель и пр.).

 

3. Бездетность.

 

4—5. Молитва о рождении сына:

 

4) форма молитвы,

 

5) мотивировка молитвы.

 

6. Чем вызвана беременность:

 

a) намеренная (съедена рыба и пр.),

 

b) случайная (проглоченная горошинка и пр.),

 

c) насильственная (девушка похищена медведем и пр.).

 

7. Формы чудесного рождения:

 

a) от рыбы и воды,

 

b) из очага,

 

- 130 -

 

с) от животного,

 

d) иначе.

 

8. Пророчества, предвещания.

 

9. Предзавязочное благополучие;

 

a) фантастическое,

 

b) семейное,

 

c) аграрное,

 

d) в иных формах.

 

10—15. Будущий герой:

 

10) номенклатура, пол,

 

11) быстрый рост,

 

12) связь с очагом, пеплом,

 

13) духовные качества,

 

14) озорство,

 

15) прочие качества.

 

16—20. Будущий ложный герой (I вида — брат, сводная сестра):

 

16) номенклатура, пол,

 

17) степень родства с героем,

 

18) отрицательные качества,

 

19) духовные качества сравнительно с героем (умники),

 

20) прочие качества.

 

21—23. Спор братьев о первенстве:

 

21) форма спора и способ решения,

 

22) вспомогательные элементы при утроениях,

 

23) результат спора.

 

Таблица II. — Подготовительная часть

 

24—26. Запреты:

 

24) персонаж-выполнитель,

 

25) содержание, форма запрета,

 

26) мотивировка запрета.

 

27—29. Отлучки:

 

27) персонаж-выполнитель,

 

28) форма отлучки,

 

29) мотивировки отлучки.

 

30—32. Нарушение запрета:

 

30) персонаж-выполнитель,

 

31) форма нарушения,

 

32) мотивировка.

 

33—35. Первое появление вредителя:

 

33) номенклатура,

 

34) способ включения в ход действия (является со стороны),

 

35) особенности внешнего появления (прилетает сквозь потолок).

 

36—38. Выспрашивание, выведывание:

 

36) чем мотивируется:

 

a) вредителя о герое,

 

b) наоборот,

 

c) иначе,

 

- 131 -

 

38) вспомогательные элементы при утроениях.

 

40—42. Выдача:

 

40) персонаж-предатель.

 

41) формы ответа вредителю (или неосторожный поступок),

 

a) формы ответа герою,

 

b) иные формы ответа,

 

c) выдача благодаря неосторожным поступкам,

 

42) вспомогательные элементы при утроении.

 

43. Обманы вредителя:

 

a) путем уговоров,

 

b) применение волшебных средств,

 

c) иначе.

 

44. Предварительная беда при обманном договоре:

 

a) беда дана,

 

b) беда вызвана самим вредителем.

 

45. Реакция героя:

 

a) на уговоры,

 

b) на применение волшебных средств,

 

c) на иные поступки вредителя.

 

Таблица III. — Завязка

 

46—51. Вредительство:

 

46) персонаж-выполнитель,

 

47) форма вредительства (или обозначение недостачи),

 

48) предмет воздействия вредителя (или предмет недостачи),

 

49) собственник или отец похищенного (или лицо, осознавшее недостачу), недостачи или мотивировка отсылки),

 

50) мотивировка и цель вредительства или форма осознания.

 

51) формы исчезновения вредителя.

 

(Пример; 46 — змей, 47 — похищает, 48 — дочь, 49 — царя, 50 — для насильственного супружества, 51 — улетает. — При недостачах: 46 — 47 — недостает, нехватает, нужен, 48 — золоторогий олень, 49 — царю, 60 — чтобы извести героя).

 

52—57. Соединительный момент (B):

 

52) персонаж-посредник, отправитель,

 

53) форма посредничества,

 

54) к кому обращено,

 

55) с какой целью,

 

56) вспомогательные элементы при утроении,

 

57) как посредник узнает о герое (§).

 

58—60. Вступление в сказку искателя, героя:

 

58) номенклатура.

 

59) форма включения в ход действия,

 

60) внешние особенности появления.

 

61. Форма согласия героя.

 

62. Форма отсылки героя.

 

- 132 -

 

63—66. Сопровождающие его явления:

 

63) угрозы,

 

64) обещания,

 

65) снабжение в дорогу,

 

66) вспомогательные элементы при утроениях.

 

67. Отправка героя из дома.

 

68—69. Цель героя:

 

68) цель, как действие (отыскать, освободить, выручить),

 

69) цель, как предмет (царевну, волшебного коня и пр.),

 

Таблица IV. — Дарители

 

70. Дорога от дома до дарителя.

 

71—77. Дарители:

 

71) способ включения в сказку, номенклатура,

 

72) жилище,

 

73) облик,

 

74) особенности внешнего появления,

 

75) другие атрибуты,

 

76) диалог с героем,

 

77) угощение героя.

 

78. Подготовка передачи волшебного средства:

 

a) задачи,

 

b) просьбы,

 

c) схватка,

 

d) иные формы. Утроения.

 

79. Реакция героя:

 

a) положительная,

 

b) отрицательная.

 

80—81. Снабжение:






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных