Невозможно. Могут быть помехой нашему возвращению и господству. 3 страница

…

Джим успел лишь наскоро попрощаться с девушками. Невесты были заняты тем, что помогали обустраиваться своим новым подругам, невестам из южных долин, но для Джима они несколько минут выкроили. Дженис приобняла его и пожелала удачи, Кристина бросила какой-то особенно тёплый взгляд.

Джим с печалью смотрел на девушек. Они казались спокойными, уверенными в себе, но он-то знал, что стояло за этим спокойствием.

…

Спок отконвоировал Джима к каравану. По дороге они не разговаривали. Оборотень замкнулся, сжимая губы, всякое выражение исчезло из его глаз. Самым мучительным для Джима было помнить, как Спок мог смотреть на него, лишь взглядом выражая все свои пылающие чувства. Сейчас же вулканец выглядел истинным «Всадником-оборотнем», Древним колдуном – держался холодно и отстранённо, как только они и умели.

Я не знал, что ты умеешь так тоже. Ох, Спок…

Возглавлял маленький отряд, доставивший новых невест, неизвестный Джиму седовласый южный лорд. Лорд явно подобных Споку и Джиму гостей не ожидал, но с удивлением справился быстро. Особенно когда Всадник с идеальной холодной вежливостью попросил принять в отряд сына одного из лордов Западных долин, присовокупив к просьбе драгоценный камень. Джима приняли без вопросов, с распростёртыми объятиями.

Только тут Джим понял, что не успел сказать Споку ничего на прощанье, а оно, их прощанье, уже наступило. И глядя сейчас на этого нечеловека, совершенного и холодного, Джим просто не мог произнести ничего из того, что думал.

Я рад, что узнал тебя. С тобой здорово: и в бою, и в седле, и в постели, и просто рядом молча сидеть. Я хочу тебя помнить, и чтобы ты помнил меня. Хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. Я…

– Я благодарю тебя. Спасибо, Спок. За всё.

Спок тоже был немногословен, он лишь склонил голову, принимая благодарность. А потом снял свой _особенный_ плащ и накинул его Джиму на плечи. Джим воспротивился было.

– Но как же… Он должен принадлежать тому, с кем ты будешь вместе когда-нибудь.

На мгновение какое-то чувство всё же промелькнуло во взгляде вулканца.

– Он принадлежит тебе. …Я хочу, чтобы он был у тебя.

Это всё равно что: «Я хочу, чтобы ты меня помнил»?..

Джиму подвели одну из лошадей, на которых раньше путешествовали невесты. Лошадь раздула ноздри и всхрапнула, косясь на Спока. Джим принял у солдата повод, и Спок отступил на шаг. И ещё. И ещё.

Лагерь был собран, и задерживаться караван не собирался. Джиму указали место в линии всадников. Заняв его, Джим в последний раз обернулся. Спок пристально смотрел на него, будто запечатлевал на прощанье.

***

Отряд двигался быстро, стремясь как можно скорее вернуться в южные долины. В первый день любопытствующие солдаты ещё пытались Джима об оборотнях расспрашивать, но вскоре отстали. Джим умел располагать к себе людей, вот только сейчас он в этом совершенно не был заинтересован – слишком уж оказался погружен в свои мысли.

Почему я не сказал ему? Почему я не сказал ему это: «Пошли со мной»? Конечно, он большой мальчик, захотел бы – ушёл бы сам. Вот только он считает, что принадлежит им, что среди них его место. Вдобавок, у него немало проблем, и если бы я позвал его – остался бы к нему и его проблемам привязан.

Вот только Джим чувствовал, что и без того к вулканцу уже привязан. И эта связь будто натягивалась, вибрировала и болела. Джим пытался справляться со своей болью, как мог, даже нарвался на конфликт сразу с тремя солдатами. И очень жалел, что их быстро растащили. Возможно, хорошая драка позволила бы ему хоть немного отвлечься.

На третий день это стало непереносимо. Джим будто увяз в кошмаре, от которого не мог очнуться.

Я сказал ему тогда, в первый день, что мне не нужен муж, но никогда потом не говорил, что он, Спок, стал мне так нужен. Он сказал: «Тебе следует уйти», но не говорил: «Я хочу, чтобы ты ушёл». Он это не ради себя сделал – ради меня. Сначала лгал ради меня, потом за меня сражался. Он обещал, что отпустит меня, что позаботится о том, чтобы мне больше не причинили вреда, не принуждали. И он меня отпустил. И я ушёл, идиот проклятый!

И Джим принял решение. Он должен был вернуться.

Провожали Джима с недоумением и кучей предупреждений о том, как опасно путешествовать в этих местах одному. Но Джим лишь отмахнулся – он не мог больше медлить. Смутное ощущение стало вполне ясным. Джим держал в руках плащ оборотня и просто знал, знал, что что-то случилось, происходило прямо сейчас.

Он говорил, когда их некому удержать, они могут… не вернуться. Спок!

…

Если какие-то опасности каменной пустоши и приметили Джима, сейчас они поостереглись с ним связываться.

Джим гнал лошадь почти без привалов больше суток. К счастью, оборотни не успели ещё снять свой последний лагерь – невесты из южных долин приспосабливались к своему новому статусу и новой жизни.

Джима перехватили на границе лагеря и отвели к Сарэку. Джим решительно упёр руки в бока, выдвинул вперёд подбородок.

– Спок, где он? Я пришёл за ним.

Сарэк даже своей острой бровью не повёл.

– Он не уйдёт с тобой.

– Вы ему не хозяева! Пусть сам мне скажет!

– Этого он также не сможет сделать. Но я отведу тебя к нему, если ты настаиваешь.

Всё это звучало до того зловеще, что у Джима зашлось сердце. Ему хотелось как следует вулканца встряхнуть, чтобы тот сказал наконец, что же случилось. Но он собрал все силы, чтобы сдержаться, и последовал за Сарэком, не видя больше ничего вокруг.

Так они дошли до странного сооружения сразу за границей лагеря. Это было малюсенькое подобие хижины, без окон, невесть как сооружённое, будто из оплавленных камней. Один такой камень закрывал вход.

Джим сжал кулаки.

Они его заперли там что ли?..

По знаку Сарэка тяжёлый камень отвалили. Спок и вправду был там, очевидно, спал на занимающем почти всю комнатушку возвышении.

– Что с ним? Что это вообще такое?

Сарэк ронял слова, как камни.

– Вы называете это гробницей. Это место его упокоения.

– Могила?! Он… умер?!!

Джим метнулся к возвышению, на котором Спок лежал, ощупал вулканца, пытаясь уловить дыхание или сердцебиение. В панике ничего толком определить не смог, но почувствовал, что Спок был тёплым и на покойника не слишком походил.

Сарэк сверлил Джима тяжёлым, мрачным взглядом.

– Он находится в состоянии, которое уходу предшествует, в пространстве своего разума. Это помогает ему предотвратить полное изменение. В противном случае, он уже не был бы одним из нас. Но это состояние необратимо, его связь с телом разорвана.

– Но он же дышит! Вы хороните его заживо?!!

– Мы исполнили его волю. Он потерял контроль и не сможет вернуть себя. Нелогично продлевать его существование и мучения. Я не стану помогать тебе, человек. Мы покидаем это место. Тебе следует уйти тоже.

Сарэк резко развернулся и вышел.

У Джима потемнело в глазах.

Я опоздал? Они всё равно что сами убили его! _Я_ всё равно что сам… убил его. Он сражался за меня зверем, дважды, он сам позвал его и, в конце концов, не сумел справиться. И меня не было рядом, чтобы помочь ему. Он знал, что так и будет. Сказал: «Это не имеет значения», сказал: «Есть практика, которой можно воспользоваться». Он счёл свою жизнь ценой за мою свободу. Я… Я должен быть с ним, даже если теперь это значит с ним умереть. Я больше не оставлю его одного.

И тут тяжёлая рука легла Джиму на плечо.

– Я помогу вам.

Это был муж Кристины, Солкар.

– Потому что ты его друг?

– Потому что я уверен, что равное партнёрство между представителями наших видов возможно.

Тут до Джима дошло.

– Крис сказала тебе, да? Что ты можешь довериться ей?

– Да. Я могу более не скрывать от супруги свою природу, не контролировать её разум. Она простила мне факт манипуляции, осознанно приняла меня как ментального партнёра. Это имеет очень большое значение для меня.

– И поэтому ты теперь помогаешь мне вернуть моего… партнёра.

– Да. А сейчас ты должен сосредоточиться на моих словах. Я закреплю вашу связь, ты получишь доступ в его разум. Но если ты не сможешь вывести его из этого коллапса, ты не придёшь в сознание и сам. Ты осознал опасность? Я должен сказать тебе: вероятность успеха – четыре процента.

Про «проценты» Джим знать ничего не знал, и его это не волновало.

– Осознал я, осознал! Давай!

– Ляг рядом с ним. Хорошо. Теперь коснись его лица. Ваша связь станет твоей дорогой, мой голос лишь направит тебя.

Солкар коснулся одной рукой лица Джима, другой – лица Спока.

– Возможно, именно его попытка разорвать вашу связь спровоцировала столь ранний срыв. Но эта же связь может помочь ему стабилизироваться и вернуться обратно.

…

Невыразительный голос Солкара убаюкивал Джима. Там было что-то про вечно порознь и вечно вместе, про бесконечно далёкого и самого близкого.

Про него. Спок!

И тут Джим увидел его. Их больше не сжимали стены гробницы. На бесконечной серой равнине прямо перед Джимом припал для смертельного прыжка чёрный ягуар.

– Спок?

Зверь обнажил клыки, напружинил лапы, и Джим не видел разума в его глазах.

Он убьёт меня. Зверь Спока убьёт меня. Спок! …Имя, его имя! Как же его?!..

– С’Чн… Т’Чай Спок. Ты мой. Я твой. Это одно и то же. Ты меня не тронешь!

Имя ли подействовало волшебным заклинанием, убеждённость тона или слова, но ягуар остановился, пошатнувшись на лапах, будто смертельно раненый. Сделал к Джиму ещё шаг, а потом упал перед ним уже двуногим, традиционно голым и без сознания. Джим быстро метнулся к Споку и проверил пульс. Пульс частил, но, главное, он вообще был.

Надеюсь, это и в воображаемой пустыне означает, что он жив. В воображаемой. А, интересно, как насчёт немного тут прибраться?

Следующие несколько минут Джим старательно воображал хоть что-нибудь полезное. Но почему-то реальным, осязаемым получился лишь плащ, который Спок Джиму подарил.

Ладно, лучше, чем ничего.

Джим закутал своего оборотня в плащ потуже, чтобы тот освободился не сразу, вздумай вдруг снова буянить.

– Эй, горе-охотник!

Оборотень очнулся и обнаружил, что крепко спелёнут собственным плащом.

– Что произошло? Я … превратился?

– Да, и собирался сожрать меня.

– Я не стал бы… есть тебя.

– Только убил бы? Какое облегчение! Мне интересно, можно ли тут умереть, но не настолько интересно, чтобы проверять.

Джим уверился, что оборотень не бросится на него снова, и размотал смирительный кокон, просто накинув ткань Споку на плечи.

– Но что стряслось? Я думал, мы с твоим Котом друг друга поняли. И как получилось, что ты поддался ему?

– Я знал, что подобный риск существует, и я принял его, когда вызвал своё перевоплощение во время поединка.

– То есть, это и правда из-за меня!

Спок мягко коснулся кончиками пальцев щеки Джима.

– Это было моим решением. И я не считаю его ошибочным. Я оказался поглощён второй природой по собственной вине. Я попытался разорвать все связи – узы с тобой и свой «договор» со зверем. Это заставило моего зверя атаковать и меня, и тебя.

А может, Кот просто подумал, что я бросил его?

– Ну, судя по всему, не получилось у тебя чего-то там разорвать. Кот меня не тронул, обращение по имени и правда сработало. Ты вернулся.

Тут оборотень опустил глаза на своё тело и обнаружил, что под плащом совершенно раздет. Под его неодобрительным взглядом на костлявом теле немедленно образовалась одежда.

Спок сжал кулаки.

– Я на мгновение забылся. Но, разумеется, всё это нереально?

Джим хмыкнул.

– Это ты мне скажи. Мы в _твоей_ голове.

Спок отвернулся.

– Ты – порождение моего разума, жаждущего единения. Оставь меня.

Джим почти разозлился, но почувствовал, что здесь это передаётся Споку напрямую, и заставил себя расслабиться.

Передам-ка я ему кое-что другое.

Джим шагнул вперёд и ухватил вулканца за руку. А потом поднёс эту напряжённую, красивую кисть к губам и поцеловал костяшки, каждый палец, провёл языком по ладони.

– Вот это «порождение твоего разума» могло бы сделать? А это?

Спок широко открытыми глазами уставился на него.

– Мой опыт не хранит подобных ощущений. Лишь единение с другим разумом могло привнести нечто новое. Д…жим? Ты…

– Настоящий я, настоящий. Солкар помог мне попасть… ну, сюда. Сарэк, будь он проклят, вообще ничего делать не собирался.

– Сарэк был милосерден ко мне. Позволил уйти так, а не потерять разум, превратившись в хищника. Солкар не должен был подвергать тебя этой опасности. Ты можешь погибнуть вместе со мной.

Джим помотал головой со всей возможной убеждённостью.

– Нет. Если ты вернёшься со мной – спасёшь и меня, и себя.

Спок чуть отступил.

– Я не могу. Я должен остаться здесь.

– Нет, не должен. Ты должен пойти со мной.

Оборотень с мукой смотрел на Джима, высоко задрав подбородок.

– Почему?

– Почему, почему! Потому что…

Джим сглотнул и продолжил, не позволяя себе поддаться чужим сомнениям:

– …потому что я тебя выбрал, когда подобрал твой плащ. И снова выбрал, когда не поднял меч на пантеру в моей постели. И когда спал с тобой. И когда вернулся. И сейчас, когда пришёл за тобой сюда. Выбери меня, Спок. Ну? Хоть раз _ты_ выбери _меня_!

Спок опустил глаза.

– У меня нет выбора, Джим. Я…

– Так не пойдёт. Посмотри на меня. Вот твой выбор. Покой и смерть здесь. Непокой и жизнь со мной. Солкар сказал, что ваши будут ждать в лагере неподалёку, ждать ухода в этот ваш таинственный мир. Мы догоним их, если захочешь.

Спок снова посмотрел на Джима, испытующе.

– Если захочу?

– А если не захочешь – просто уйдём прочь, только мы двое. Куда угодно можем отправиться. Путешествовать. Искать мою вторую родину, например. Мама была бы рада. А потом, с силами и ресурсами, заглянем ко мне домой, чтобы отстоять то, что моё по праву – отцовское наследие. Да если я явлюсь с тобой за плечом – дядя отдаст мне всё без писка. …Не стану я врать – не будет тебе со мной покоя. Но он тебе и не нужен, поверь. И я… хочу, чтобы ты отправился со мной туда.

Вулканец выдвинул лишь одно возражение, назвал причину, которая явно казалась ему сейчас лишающей его права на жизнь.

– Я превращусь, Джим.

Джим спокойно кивнул.

– Ну да. А потом превратишься обратно. Я удержу тебя человеком… тем, кто ты есть. Что угодно сделаю.

– Ты не отдаёшь себе отчёт в том, насколько серьёзен процесс, который ты предлагаешь активизировать. Сила связи основана не на «суеверии» нашего народа, а на реальном психофизиологическом процессе.

– На чём – на чём? И знаешь, это не важно. Я сказал, чего хочу, а теперь скажи ты: чего хочешь ты сам? Ну? Что ты хочешь для себя?

Спок покачал головой, будто в изумлении.

– У меня и вправду нет выбора. Я уже… принадлежу тебе.

– Ладно, думай пока так, если это заставит тебя жить. А потом я тебя научу делать то, что нравится. Я это хорошо умею.

– И сейчас тебе… нравится то, что ты делаешь?

– Ха, я ж тебе жизнь спасаю! Конечно, мне это нравится. Про нас, наверное, балладу напишут, героическое сказание. «Красавец и Зверь».

Спок вздёрнул бровь в ироническом изумлении.

Джим рассмеялся.

– Давай-ка обеспечим нашей сказке счастливый финал. Ну?

Наконец, Спок нерешительно кивнул и опустился на колени, утягивая за собой Джима.

– Чтобы воссоединить нас с нашими телами, мне потребуется твоя помощь.

Джим ободряюще сжал руки вулканца.

– Затем я и здесь.

Спок коснулся Джима лбом, установил руки так, как делал это в реальности, когда соединял их разумы. Может, здесь это и было лишь символическим действием, но Джиму показалось, что оно работает. Спок становился всё более реальным, неуютный пейзаж вокруг них – всё более размытым. А потом Спок тихо заговорил, и это было чем-то большим, чем мысли или слова:

– Пусть твой разум направит нас, свободный от сожалений и страдания. Будь моим маяком, Джим.

***

Джим попытался заговорить, позвать Спока, и не смог. Он не сразу понял, в чём дело. У него просто пересохло в горле.

Обезвоживание? Сколько же мы здесь провалялись?!

К счастью, воздух, очевидно, в гробницу проникал. Здесь даже был свет – горел колдовской фонарь оборотня.

Джим тяжело приподнялся, опираясь на локоть. Спок лежал рядом, повернув к нему спокойное лицо с закрытыми сейчас глазами. Одна рука вулканца лежала у Джима под головой, другая – на груди.

И во сне меня защищает.

Джим откашлялся и прохрипел:

– Спок?

Вулканец не отреагировал, и вот тут Джим по-настоящему испугался.

– Просыпайся, Спок. Пожалуйста!

Спок не слышал его и на ощупь казался твёрдым, как деревяшка. Джим смахнул слёзы усталости, отчаяния и злости.

– Я твоя хренова «невеста», помнишь? Я твой, а ты мой.

Не думая о том, что делает, Джим наклонился и коснулся губ Спока своими, будто пытаясь поделиться жизнью. И его выдох стал первым вдохом Спока, судорожным и глубоким.

Спок открыл глаза и посмотрел на Джима.

– Единение ощущается очень необычно. Я всегда был один. А теперь я чувствую… Как это называется?

Джим счастливо улыбнулся.

– «Мы» это называется. Мы с тобой.

Спок будто всё ещё не вполне пришёл в себя, взгляд его оставался нерешительным.

– Почему ты не боишься этого – потери независимости?

– Потому что получу я не меньше. …Вставай, ну же! Мы уже невесть сколько здесь провалялись!

Джим помог Споку сесть и оставил его собираться с силами, а сам взялся обшаривать «последнее прибежище».

– Наши походные сумки! Одежда, оружие и – о да – фляжка!

Джим мигом выхлебал половину и сунул флягу в руки Споку, не позволив тому от воды отказаться.

– А то насильно буду поить.

Пока Спок аккуратно пил и приходил в себя, Джим с изумлением осматривал их обоих.

– Ну и костюмчики. Эту твою похоронную хламиду я видел, но меня-то зачем лапали?

– Тебя не «лапали», а переодели в церемониальную одежду. Нас сочли мёртвыми и оказали почести, каких мы никогда не удостоились бы при жизни. Наша связь… то, что ты сделал – подтвердило её. Теперь никто не сможет чинить нам препятствий.

Джим хмыкнул:

– Угу, но похоронили они нас с радостью. А могила, кстати, ничего так. У меня келья в монастыре даже поменьше была. …Слушай, как насчёт немного задержаться?

– Твоё самочувствие ещё не пришло в норму?

– Кхм. Наоборот. Я очень даже… бодр. У нас с тобой теперь невесть на сколько ночей будет небо вместо крыши. А тут даже что-то вроде кровати есть.

В словах Спока вполне явно слышалась ирония:

– Хочу напомнить тебе, что это не «что-то вроде кровати», а погребальное ложе.

– И что? Лучший ответ тем, кто поспешил похоронить нас – доказать, что мы очень даже живы. Пошли, посмотрим, не караулят ли нас.

Джим за руку стащил Спока с «погребального ложа». Спок не противился, наоборот – крепче сжал руку Джима.

Вместе они отвалили здоровенную каменную пластину, перегораживающую вход. Мрачная равнина была пуста, лагерь оборотней исчез.

Джим ободряюще похлопал Спока по спине.

– Сейчас, похоже, к вечеру уже дело. Уйдём утром, ага? …Надеюсь, ты знаешь, как эта одежда снимается, потому что я застёжку вообще найти не могу.

Спешить воскресшим было некуда. Они разобрали оставленные при них сумки с походным снаряжением, поели и утолили жажду, а потом начали избавлять друг друга от церемониальной одежды. Одежда была не на шнуровке, как Джим привык, а на мелких крючках и пряжках. Это оказалось отличным испытанием терпения для обоих. Едва они прикоснулись друг к другу, как остановиться уже не могли, продлить касание стало единственно желанным.

Ничто не тяготило их больше, все решения были приняты. Они легли рядом без страха и сомнений. Спок больше не боялся и не стыдился своих желаний. Джим больше не искал объяснений и оправданий своим.

Спок всегда пытался сдерживать свою силу и страсть, как только мог, и всё равно за их прошлые ночи наоставлял Джиму отметин. Джим расстегнул ворот рубашки вулканца и поцеловал ложбинку горла, с силой прихватывая кожу губами. Он тоже хотел оставить свою отметину.

– Посмотри на меня, Спок. Посмотри на меня. С самоконтролем я тебе помогу. А вот меня ты контролировать не сможешь, даже и не пытайся. Не пытайся снова прогнать и не пытайся защищать от того, от чего мне не нужна защита. Ты понял?

Ответный взгляд оборотня был внимательным и почти насмешливым.

– Ты… не считаешься с правами, правилами и условностями. Только со своими желаниями. Это недопустимое свойство для представителя моего народа, но именно оно привлекает меня в тебе.

– И только оно?

– Нет. Не только.

Спок отстранился и смотрел на Джима, расслабленный и спокойный, что обычно ему не свойствовало. В глазах его была улыбка. Джим почувствовал, что невольно улыбается тоже, и потянул оборотня на себя, целуя его. Спок поцеловал Джима в ответ, не зажато и не яростно, как бывало, а бережно.

Этой ночью они изучали друг друга заново, не просто удивлялись реакциям и приспосабливались, как раньше, а ловили малейшие проявления чувств.

Для Джима это было… не так, как когда-то, в прошлой жизни, с другими. Нет, смущаться или стыдиться Джим и обычно не был склонен. Но вот такая абсолютная естественность происходящего, такая необходимость, такое желание – это произошло с ним в первый раз. Джим не хотел больше отмахиваться от этого чувства, он должен был понять, что между ними происходило.

Мы оба хотим этого. Чего этого? Друг друга. Полностью. Тело и… остальное тоже. Спок… Мне с ним не просто хорошо. Это именно то, чего мне недоставало. Боунз говорил: «Всё, что случается, случается по Высшей воле. Ты найдёшь то, что заполнит пустоту в твоей жизни». И я нашёл. Я нашёл его.

Джим огладил раскрытыми ладонями всё тело Спока: грудь, живот и бока, не касаясь члена. Он не дразнил своего оборотня, просто хотел растянуть удовольствие. Джим поглаживал мягкую кожу на внутренней стороне бёдер вулканца, горячую тяжёлую мошонку, твёрдый живот. Сжал губами зеленоватый сосок и вызвал этим прерывистый вздох, почти рыдание.

Им больше не нужно было ничего обсуждать. Даже Джим на полчаса умолк, провалившись в эту засасывающую тишину. Они смотрели и смотрели друг на друга, позволив рукам творить что угодно, просто любили друг друга, ласкали не только прикосновениями, но и взглядами, интимными, доверительными, пока желание окончательно не застлало им глаза.

Джим ненавязчиво потянул Спока за волосы туда, где хотел чувствовать его губы, его руки. Дальнейшее Джима удивило. Он не ожидал от сдержанного оборотня таких откровенных ласк. И таких умелых. Спок отдавался этому весь. Его разум, обычно погруженный в какие-то нездешние размышления, казался сейчас полностью сосредоточенным на Джиме. Сомнения окончательно оставили вулканца, его прикосновения больше не были робкими. Джим подался вперёд, навстречу этим уверенным рукам и горячим губам.

…

Что-то изменилось. Это впервые было не просто подготовкой – лаской, пальцы оборотня чутко улавливали состояние партнёра. И это работало в обе стороны. Прикосновения передавали Джиму чувства Спока, и эти чувства были интенсивны до боли.

Джим закрыл глаза и вдруг ощутил лёгкое прикосновение к своей шее – поцелуй. А потом Спок в первый раз в реальности вслух произнёс его имя, тихо и страстно выдохнул:

– Джим.

Джим хотел было отозваться чем-нибудь насмешливым, но вместо этого просто сказал:

– Хэй, избравший меня тоже. Возьми меня уже, наконец.

Даже боль от проникновения казалась правильной. Спок качнулся вперёд, погружаясь на всю длину. Коснулся ладонью щеки Джима и замер, взглядом спрашивая разрешение двигаться. Джим в ответ постарался расслабить мышцы. Он принял Спока легко, раздвинул ноги, прижал колени к груди, обеспечивая оборотню лучший доступ.

И Спок прошептал ему:

– Я заявляю на тебя свои права.

И он заявлял, каждым движением, каждым толчком внутрь.

Оборотень повернул Джима на живот, накрыл его своим телом, прижимая к жестковатому церемониальному ложу, и продолжил двигаться. Крупный член легко и ритмично скользил внутрь и наружу, снова и снова задевая ту самую точку. Джим простонал в голос и сам подался назад, стремясь усилить наслаждение, прогнулся от удовольствия, приподнял бёдра, чтобы коснуться своего члена. Но оборотень не позволил ему своевольничать, заменяя руку своей. И это ощущение было идеальным: внутри и снаружи, в едином ритме.

Я принадлежу ему, а он – мне.

Джим стонал уже непрерывно и дальнейшее воспринимал несколько отстранённо, больше не пытаясь перехватить инициативу. Оборотень бережно перевернул его на спину, подхватил под колени, приподнимая, и снова вошёл, теперь уже без малейшего усилия.

Джим рассматривал его сосредоточенное лицо, любовался нечеловеческими чертами.

«Мне нравится тебе принадлежать».

Джим не мог сказать этого, но подумал совершенно отчётливо.

На Спока перехваченная мысль подействовала воодушевляюще. Он ускорил движения, почти полностью выходил и размашисто вбивался обратно. И вот тогда Джим не сдержал вскрик. Он пытался отсрочить оргазм, дождаться партнёра, но не смог.

Джим задыхался от наслаждения, предоргазменные волны накатывали и накатывали, чтобы в конце концов погрести его под собой. Он испачкал себе грудь и живот, и всё выплёскивался, ощущая движение внутри. Наконец и Спок запрокинул голову. Он кончил, и Джим поймал его, бьющегося в экстазе, принимая в объятия.

Джим успокаивающе гладил оборотня по спине, прижимая к себе. Спок вышел из него, но не отпустил – обнял. Не просто заключил в кольцо рук, а закрыл собой. Они всё ещё были связаны, и не только физически. Джим чувствовал Спока – телом и разумом.

Джим спрятал усмешку у оборотня на груди.

«Ну и непростой ты тип. Как можно хотеть этого одновременно? Подчинить, защитить и передать руководство? Прогнать и просить остаться?»

Спок прижался к нему лбом.

– Я хотел бы быть с тобой.

Это прозвучало как-то безнадёжно, и Джим недоумённо отозвался:

– Ты и так со мной, куда уж больше.

Просьбы давались вулканцу очень нелегко, он слишком привык полагаться только на себя.

– Я хотел бы, чтобы… мы остались вместе, когда достигнем долин.

Джим терпеливо вздохнул.

– Спок. Я уже объяснял тебе, зачем вернулся. За тобой. Чтобы вытащить тебя отсюда. Потому что _они_ тебя не заслуживают, а мне ты стал… нужен. Забудь, что я говорил когда-то, что мне не нужен супруг. У нас есть «мы» теперь. Я не только постель с тобой хочу делить – видишь, даже на смертное ложе согласен. Но жизнь делить будет ещё лучше, вот увидишь!

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: