МНОГООБРАЗИЕ И ДИСПЕРСИЯ

В прошлом ассимиляция определялась количеством и разнообразием обществ, из которых прибывали иммигранты, и языков, на которых они говорили. В девятнадцатом столетии основную массу иммигрантов «поставляли» не Британия, не Ирландия и не Германия. В 1890-х годах приблизительно 60 процентов иммигрантов приходилось на Италию, Россию, Австро-Венгрию и Германию (около 15 процентов каждая), плюс по 10 процентов добавляли Скандинавия, Ирландия и Британия³⁰², После 1965 года разнообразие «исходных» иммигрантских обществ сделалось, если такое возможно, еще более широким (причем мы пока не принимаем в расчет испаноязычные общества). Это разнообразие побуждало иммигрантов учить английский, чтобы общаться не только с коренными американцами, но и друг с другом. Впрочем, сегодня, в отличие от иммиграции прошлых лет, свыше 50 процентов иммигрантов принадлежит к одному языковому сообществу, и число таких иммигрантов продолжает увеличиваться.

В прошлом ассимиляции также способствовала дисперсия иммигрантов по территории Соединенных Штатов. Отцы-основатели считали подобную практику необходимой для того, чтобы избежать по возмож-

ности «вредоносных» последствий иммиграции. Относясь к самому факту иммиграции каждый по-своему, они были единодушны в том, что нельзя допускать концентрации иммигрантов в этнически гомогенных географических областях. Если иммигранты будут селиться вместе, предостерегал Вашингтон, они «сохранят язык, традиции и принципы (хорошие или дурные), которые привезли с собой». А если принудить их к смешению «с нашим народом, они или их потомки привыкнут к нашим установлениям, обычаям, мерам и законам, иными словами, вскоре станут с нами одним народом». Джефферсон также считал, что «иммигрантов для скорейшего их привыкания следует расселять среди местных жителей». А Франклин полагал, что нужно «распределять их равномерно, вперемешку с англичанами, и основывать английские школы в местах наибольшего их скопления»³⁰³. Данное отношение к иммигрантам получило законодательную поддержку со стороны Конгресса, который в 1818 году отверг петицию некой ирландско-американской организации, желавшей взять в аренду часть Северо-Западных территорий для основания там ирландского поселения. Конгресс отказал петиционерам, поскольку подобные действия могли привести к распаду нации; как прокомментировал Маркус Хансен, «никакое другое решение в американской истории не было более значимым». Вдобавок Конгресс одобрял просьбы новых штатов о вступлении в Союз лишь после того, как убеждался в наличии в этих штатах англоговорящего большинства среди населения³⁰⁴.

Тем самым американская политика базировалась на допущении, что ассимиляция требует дисперсии. Фактически же иммиграция подразумевала создание своего рода этнического плацдарма; затем население

диняло представителей множества стран и национальностей, при этом ни одна из последних не составляла более 15 или 20 процентов от общего числа иммигрантов (исключение — Нижний Истсайд, где 51 процент населения — китайцы)³⁰⁶. Проанализировав эти данные по Нью-Йорку, Джеймс Дао подытожил: «Нынешние иммигранты прибывают из большего количества стран и говорят на большем количестве языков, нежели иммигранты последней европейской волны. Они сильнее различаются способностями и возможностями, среди них больше образованных людей и больше профессионалов. В отличие от своих предшественников, они избегают гомогенных анклавов и распределяются многочисленными общинами по городам»*. Подобная практика должна существенно облегчать ассимиляцию. В 1990-х годах в странах с наивысшей концентрацией иммигрантов из какого-либо одного государства 11 процентов рожденных за рубежом бегло говорили по-английски. В странах же «дисперсированных» показатель бегло говорящих составил уже 74 процента³⁰⁷. Отцы-основатели были правы: дисперсия и вправду есть основа ассимиляции.

* Приведу пример такого «дисперсирующего» сообщества. Астория, Куинз, Нью-Йорк: в детстве, пришедшемся на 1930-1940-е годы, среди моих друзей были англосаксы, подобно моим родителям, прибывшие в Нью-Йорк из крестьянской страны, а также евреи, итальянцы, ирландцы, греки и один-единственный французский гугенот. К 2000 году, согласно журналу «Нью-Йорк Таймс Мэгэзин» (17 сентября 2000 г.), из этнических групп моего детства в Астории проживали только греки, зато к ним присоединились бразильцы, эквадорцы, египтяне, филиппинцы и граждане Бангладеш. Америка торжествует! — Примеч. автора.

РАЗРЫВНОСТЬ

Соединенные Штаты, как писал Натан Глейзер, «не всегда были иммигрантским обществом»³⁰⁸. Будучи народом иммигрантов, американцы, как отмечалось в заявлении Форума иммигрантов, «были и остаются народом националистов». На протяжении столетия, с 1870-х по 1960-е годы, законодательные меры сначала ограничивали, а затем и полностью запретили иммиграцию жителей азиатских стран; в течение сорока лет эти законы поддерживали иммиграцию на крайне низком уровне. Из иммигрантского общества Америка успела превратиться в общество ограниченной, «разорванной» иммиграции. Процесс иммиграции, как указывал Роджер Фогель, варьировал свою интенсивность и демонстрировал тенденцию к цикличности³⁰⁹. Волна иммиграции 1840-х — 1850-х годов завершилась с Гражданской войной и сумела достичь прежних показателей лишь в 1880-х годах. В 1840-х и 1850-х годах уровень иммиграции на 1000 человек населения равнялся соответственно 8,4 и 9,3; в 1860-х и 1870-х он снизился до 6,4 и 6,2 и поднялся в 1880-х до 9,2. Ирландская иммиграция, составлявшая в 1840-х и 1850-х годах 780 000 и 914 000 человек соответственно, сократилась в последующие десятилетия до 500 000 человек ежегодно. Немецкая иммиграция — 951 000 человек в 1850-е годы — упала до 767 468 и 718 182 человек в два последующих десятилетия, почти восстановила свой уровень в 1880-е годы, но потом менее чем за десятилетие понизилась до 500 000 человек и даже менее. В общем, иммиграция рубежа веков достигла своего пика в 1880-е годы и снизилась в 1890-е, отчасти благодаря суровому иммиграционному законодательству США, а затем вновь стала расти — до Пер-

вой мировой войны, на короткий срок еще более усилилась сразу после войны, но впоследствии резко сократилась — в результате принятия соответствующего закона в 1924 году.

Это сокращение весьма сильно сказалось на ассимиляции. После 1924 года, как утверждают Ричард Альба и Виктор Ни, «продолжительная сорокалетняя пауза в крупномасштабной иммиграции фактически гарантировала, что этнические сообщества и культуры будут ослабевать с течением времени. Силу этих сообществ подрывала возросшая мобильность отдельных личностей и целых семей, прежде всего людей, рожденных на чужбине, то есть иммигрантов как минимум второго поколения. Незначительное количество новоприбывающих не в состоянии восполнить эти потери. Постепенно происходит переход первого поколения иммигрантов ко второму и далее, к третьему». Сохранение текущего высокого уровня иммиграции, по контрасту, «создаст фундаментально иной этнический контекст, с которым придется столкнуться потомкам европейских иммигрантов; новые этнические сообщества тяготеют к масштабности, культурной энергичности и институциональному богатству». При существующих условиях, подчеркивает Дональд Мэсси, «приток иммигрантов будет опережать прирост этнических сообществ и их генезис через смену поколений, социальную мобильность и смешанные браки. В итоге этническая принадлежность будет определяться именно иммигрантами, а не последующими поколениями, вследствие чего баланс этнических идентичностей склонится в сторону языка, культуры и образа жизни общества, породившего иммигрантов»³¹⁰.

Сегодняшняя волна иммиграции зародилась в конце 1960-х и начале 1970-х годов и составляла

в среднем 400 000 человек в год (до 1965 г. эта цифра равнялась приблизительно 300 000 человек). В конце 1970-х и в начале 1980-х средний показатель возрос до 600 000 человек, а в 1989 году перевалил за 1 000 000 человек. В 1970-е годы в США въехали немногим более 4 500 000 человек, в 1980-е — 7 000 000 человек, а в 1990-е — свыше 9 000 000 человек. Процент рожденных за рубежом среди американского населения в 1960 году составлял 5,4; к 2002 году он более чем удвоился, до 11,5³¹¹. Да, численность иммигрантов меняется год от года, однако в начале нового столетия процесс иммиграции не выказывает ни малейших признаков замедления. И США оказываются перед лицом новой угрозы — постоянно высокого уровня иммиграции.

Две предыдущие иммиграционные волны были поглощены войнами, а также «картофельным голодом» в первом случае и антииммиграционным законодательством в случае втором. Чтобы сдержать третью волну, необходима еще одна война; серьезная рецессия в американской экономике также способна уменьшить приток иммигрантов и привести к ужесточению антииммиграционного законодательства. Это уже происходит: война с терроризмом, упадок американской экономики и сокращение количества въездных виз позволили уменьшить как легальную, так и нелегальную иммиграцию с невероятных 2 400 000 человек между мартом 2000 и мартом 2001 годов до 1 200 000 человек между мартом 2001 и мартом 2002 годов. Тем не менее в ноябре 2002 года один аналитик заметил: «Нет никаких доказательств тому, что начавшийся в 2000 году экономический спад или террористические атаки 2001 года привели к сколько-нибудь существенному замедлению иммиграции». Если допустить, что Америка не станет наращивать количество,

масштабы и интенсивность войн, которые она ведет или собирается вести, средний ежегодный уровень иммиграции сегодня следует оценивать приблизительно в 1 000 000 человек³¹². Это означает, что ассимиляция по-прежнему возможна, однако протекать она будет намного медленнее и даст намного худшие результаты, нежели ассимиляции двух предыдущих волн.

ВОЙНЫ

Участие представителей американских этнических меньшинств в войнах Америки вылилось в притязания этих меньшинств на полноценное гражданство. В 1820-е годы утверждалось, что белые безземельные мужчины заслуживают права голоса, поскольку они «не менее доблестно, чем остальные, проливали свою кровь, защищая страну». Осада форта Вагнер 54-м Массачусетским пехотным полком и сравнимые по масштабам и последствиям действия 200 000 чернокожих на службе Союза побудили Фредерика Дугласа заявить, что «чернокожий заслуживает права голоса за все, что он совершил, за помощь в подавлении восстания, за доблесть в боях и за поддержку солдат федеральной армии... Если он умеет заряжать ружье и сражаться за флаг и за правительство, он умеет достаточно, чтобы обладать правом голоса»³¹³. Мужество чернокожих солдат в годы Второй мировой войны подкрепило доводы Дугласа и привело к отмене сегрегации и принятию закона о гражданских правах в 1950-е и 1960-е годы.

Схожим образом войны способствуют ассимиляции иммигрантов, не только сокращая число последних, но и давая им возможность продемонстрировать свою лояльность Америке. Готовность сражаться и, если понадобится, умереть за страну цементировала

этой процессии были делегаты от сорока с лишним иммигрантских сообществ Нью-Йорка, от 18 гаитян до 10 000 итальянцев и 10 000 евреев, на которых восхищенно взирали 35 000 итальянцев и 50 000 евреев, не сумевших принять участие в шествии. Среди прочих были американцы германского происхождения с лозунгами «Америка — наше отечество» и «Рождены в Германии, сделаны в Америке»; греки, венгры, ирландцы, сербы, хорваты, словенцы, поляки и литовцы — эти с транспарантом «Дядя Сэм — наш дядя». Русские надели костюмы в расцветке своего триколора, венесуэльцы играли национальный гимн, китайцы выставили бейсбольную команду. Репортер газеты «Нью-Йорк Таймс» писал: «В этом продолжительном калейдоскопическом шествии, то пестром от диковинных костюмов, то сумрачном благодаря длинным колоннам людей в цивильной одежде, маршировавших с торжественностью, внушавшей почтение всем, кто наблюдал за ними, перед нами представала нынешняя Америка, земля множества кровей, слитых в единый идеал»³¹⁷.

После 11 сентября 2001 года все иммигранты, включая арабов и мусульман, поспешили объявить о своей преданности США и восславить американский флаг. Иностранцы по рождению составляют сегодня 5 процентов личного состава американской армии, среди потерь в Афганистане и Ираке значительная доля принадлежит американцам латиноамериканского происхождения. Тем не менее без «большой войны», которая потребовала бы всеобщей мобилизации и растянулась бы на годы, у нынешних иммигрантов не будет ни возможности, ни необходимости проявить свою идентичность и выказать лояльность Америке, как выказывали ее иммигранты предыдущих поколений.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: