МЕНЯЮЩЕЕСЯ ОКРУЖЕНИЕ

В последние десятилетия двадцатого века окончание «холодной войны», коллапс СССР, переход множества стран к демократической форме правления, а также существенное увеличение международного товарооборота, стремительное развитие транспорта и средств коммуникации радикально изменили внешнее окружение Америки, что имело как минимум три важнейших последствия для американской идентичности.

Во-первых, распад Советского Союза и гибель коммунизма лишили Америку не только конкретного врага, но и — впервые в американской истории — врага «вообще», в противостоянии с которым происходила бы самоидентификация американского народа. На протяжении более чем двухсот лет либерально-демократические принципы «американской веры» являлись ключевым элементом американской идентичности. Как американские, так и европейские исследователи часто указывали на этот элемент как на сущность «американской исключительности». Сегодня же исключительность обернулась универсальностью, а либеральная демократия все шире распространяется по миру, по

крайней мере в теории, делаясь единственно возможной легитимной формой правления. С уходом с политической сцены фашизма и коммунизма не осталось иной светской идеологии, способной бросить вызов демократии.

Во-вторых, увеличение международной активности американских деловых, академических и политических кругов, «интернационализация» бизнеса, области масс-медиа и сфер деятельности некоммерческих организаций снизили значимость национальной идентичности в глазах представителей элиты, которая ныне все чаще идентифицирует себя и свои интересы с транснациональными, глобалистическими целями и задачами. Как мы видели, часть американской элиты также придает большее значение субнациональным ценностям и идеалам. И транснациональный, и субнациональный подходы, впрочем, не разделяются большинством населения Америки. Можно сказать, что глобализация денационализировала американскую элиту, тогда как население США в массе своей осталось, по всем признакам, настроенным националистически.

В-третьих, уменьшение значимости идеологии привело к возрастанию роли культуры как источника идентичности. Коллективным «ответом» на неуклонно увеличивающееся число «полуселенцев» с двойными лояльностями, двойным гражданством и двойными идентичностями стало увеличение численности и влияния диаспор. Это культурные сообщества, «пересекающие» границы двух и более государств, одно из которых обычно рассматривается как «отеческое». Этнические группы иммигрантов, лоббирующие собственные интересы в рамках американского общества, стали возникать в Америке с середины девятнадцатого столетия. Сегодня иммигрантам значительно про-

ще, благодаря развитию транспорта и средств коммуникации, поддерживать связи с «отеческим» социумом; именно по этой причине к концу двадцатого столетия диаспоры приобрели столь существенное влияние на экономическую и политическую жизнь как Америки, так и своих «отеческих» стран.

Отсутствие «врага вообще», распространение демократии, денационализация элит и возвышение диаспор размыли границу между национальными и транснациональными идентичностями. Как известно, идентичность нации определяет ее национальные интересы. Уменьшение значимости национальной идентичности по сравнению с идентичностями транснациональными имеет принципиальное значение для определения национальных интересов и внешней политики Америки в начале двадцать первого века.

В ПОИСКАХ ВРАГА

В 1987 году Георгий Арбатов, советник президента СССР Михаила Горбачева, предостерегал американцев: «Мы осуществляем нечто, действительно ужасное для вас, — мы отбираем у вас врага»⁴³¹. Так и случилось, и последствия этого, как и предупреждал Арбатов, были для США весьма серьезными. Однако Арбатов не упомянул о последствиях подобного развития событий для СССР. Избавив от врага Америку, СССР и сам лишился врага; как показали несколько следующих лет, Советскому Союзу враг был нужнее, чем Америке. С самого возникновения СССР его руководители провозглашали свою страну лидером мирового коммунистического движения в непрерывной борьбе с «гидрой капитализма». Когда борьба неожиданно завершилась, СССР утратил идентичность,

raison d'etre *, и быстро распался на шестнадцать независимых государств, каждое со своей собственной идентичностью, определяемой в основном через историю и культуру.

На США утрата внешнего врага оказала иное воздействие. Советская идеологическая идентичность объединяла представителей разных национальностей посредством революционной диктатуры, то есть насаждалась государством. Американская же идеологическая идентичность принималась американцами более или менее добровольно (исключая тори времен революции и южан перед Гражданской войной) и коренилась в общей англо-протестантской культуре. Тем не менее распад СССР создал проблемы для американской идентичности. В 84 году до н. э. Рим победил своего последнего серьезного соперника, Понтийского царя Митридата, и Сулла спрашивал: «Раз у нас не осталось во всем свете больше врагов, что же будет с республикой?» В 1997 году историк Дэвид Кеннеди задался вопросом: «Что случается с национальной идентичностью страны, когда враги повержены и уже не представляют ни малейшей угрозы существованию нации?» Через несколько десятилетий после того, как Сулла высказал свою обеспокоенность, римская республика пала к стопам Цезаря. Ожидает ли Соединенные Штаты та же участь? На протяжении сорока лет Америка была лидером свободного мира и возглавляла борьбу против «империи зла». С гибелью этой империи возник вакуум идентичности. Как выразился Джон Апдайк: «Теперь, когда "холодная война" окончена, какой смысл быть американцем?»⁴³²

* Raison d'etre (фр.) — смысл существования. — Примеч. перев.

завершились благодаря Усаме Бен Ладену. Атаки на Нью-Йорк и Вашингтон привели к войне с Афганистаном и с Ираком, а также к неопределенной «войне с терроризмом во всем мире» и превратили воинствующий ислам в главного врага Америки в начале двадцать первого века.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: