О специфике философии

Ну хорошо, скажет утомленный этими рассуждениями читатель, пусть философия не наука, что из этого? Не лучше ли нам, философам, быть ближе к науке, подра­жать ей в решениях проблем, набираться у нее ума-разу­ма, а не бежать от нее в безвоздушную сферу ненаучных спекуляций?

Может быть, и лучше. Но сейчас, когда нам нужно вы­вести марксистскую философию из летаргического сна, поднять ее на уровень современных требований, важно осознать специфику этой особой сферы духовной деятельность. Слишком долго нам под видом единственно вер­ного и подлинно научного учения преподносили опреде­ленную концепцию марксистской философии, восходящую к

Г. В. Плеханову и канонизированную в «Кратком курсе истории ВКП (б)». Объявив марксистскую философию наукой, ее вырвали из живого, изменяющегося потока мировой философской мысли, оборвали ее связи с иными философскими течениями и с самой жизнью. Вместе с культом Сталина складывался и культ определенной, весьма упрощенной и прямолинейной системы марксист-скоп философии.

Как раз в связи с этим в 30-е годы В. И. Вернадский писал: «Попытки создания единой философии, для всех обязательной, давно отошли в область прошлого. Попыт­ки ее возрождения, которые делаются в нашем социали­стическом государстве созданием официальной, всем обя­зательной диалектической философии материализма, учи­тывая быстрый и глубокий ход научного знания, обречены. Едва ли можно сомневаться сейчас после 20-летней давности, что сама жизнь без всякой борьбы ярко выявля­ет их эфемерное значение» [11]. Увы, Владимир Иванович не мог себе представить, что во имя идеологических догм можно уничтожить саму жизнь, если она не хочет подчи­ниться этим догмам...

Философия—не наука, это—как все мы опять-таки признаем — мировоззрение, т. е. система взглядов на мир, на общество, на свое место в этом мире и обществе. Ха­рактерной же чертой мировоззрения является то. что на­ряду с некоторым представлением о мире оно включает о себя еще и отношение к этому миру. его оценку с пози­ции некоторых идеалов. Причем это оценочное отношение пронизывает все мировоззренческие представления и да­же и значительной мере детерминирует их. Именно поэто­му утверждения философии, даже если они имеют вид описаний, носят двойственный — дескриптивно-оценоч-ный—характер. В научном знании нет оценочного эле­мента. оно представляет собой чистое описание Мы ут­верждаем, что Лупа—спутник Земли или что при нор­мальном давлении вода кипит при 100 (00Ц,, не думая при этом, хорошо это или плохо, добро это или зло. нравится нам это или не нравится[12]. Однако когда что-то говорит о мире философ, он всегда выражает свое отношение к ми­ру. он всегда оценивает его.

Мировоззренческие отношения и оценки всегда субъ­ективны —они определяются особенностями носителя ми­ровоззрения, его местом в обществе, его интересами и т. п. Следовательно, философия всегда носит личностный ха­рактер. Научное знание безлично п интерсубъективно. философия—субъективна и личностна Если два челове­ка различаются чертами характера, местом в обществе, воспитанием, интересами, отношением к миру и общест­ву — они будут иметь разные мировоззрения, следова­тельно, окажутся сторонниками разных философских на­правлений, если попытаются выразить свое мировоззре­ние в систематической и явной форме.

В науке результат носит, в общем, безличный харак­тер. В нем, как правило, не остается никаких следов личности того, кто получил результат. II хотя законы науки часто носят имена открывших их ученых, это—лишь дань уважения и признательности потомков. Но никто сейчас не будет изучать, скажем, оптику по трудам Гюй­генса, Ньютона, Френеля или Юнга, она гораздо лучше, полнее, точнее изложена в современном учебнике.

На философском же труде всегда лежит отпечаток личности философа, устраните этот отпечаток—и вы уничтожите сам труд, поэтому никакое переложение не заменит чтения оригинала. В этом отношении философии близка искусству. Например, очень многие писали у нас о Великой Отечественной воине, но Некрасов писал о ней не так, как Бабаевский, а Симонов—не так, как Твар­довский или Астафьев, и т. д. Многие художники писали.обнаженную натуру, но уберите из мировой живописи «Купальщицу» Ренуара или «Венеру» Боттичелли — и ни­какие копии и описания не возместят потери. Так же об­стоит дело и в философии. Никто не напишет второй раз «Диалогов» Платона, «Творческой эволюции» Берг­сона, «Трех разговоров» Беркли или «Наука логики" Гегеля.

Отсюда следует, что каждый философ основную свою задачу должен видеть в том, чтобы ясно выразить свое личное мировоззрение, и организация философских иссле­дований должна быть подчинена реализации именно этой цели. Не повторение известных тривиальностей, не поиск общезначимых истин, а формирование и выражение сво­его личного взгляда на мир, своего личного отношения к миру — вот высший долг философа. И отпечаток непов­торимой личности на философском труде—тот отпеча­ток, который так легко и уже привычно стирают наши об­суждения и редакционные поправки, с тем чтобы сделать философское произведение наукообразным и, следова­тельно, безликим, именно он-то и представляет собой главную ценность философского труда.

Миллионы людей живут и работают, порабощенные суетой повседневности, и у них нет ни возможности, ни сил для того, чтобы осознать принципы своего мировоз­зрения и сформулировать их в ясном виде. Это иногда делают писатели, ученые, но это — профессиональное де­ло философа. Философ должен сознательно выработать и выразить свое видение мира, свое отношение к миру, свою оценку мира и общества.

Поскольку он живет в определенную эпоху и в опре­деленном обществе, в своих философских воззрениях он неизбежно выразит мировоззрение определенных соци­альных слоев и групп—тех людей, которые близки ему по своему видению мира. И история нам показывает, что практически каждая значительная философская система отобразила в себе отдельные характерные особенности. мировоззрения своей эпохи. Если же философ некритиче­ски принимает навязываемую ему философскую сис­тему, то его деятельность не только бесполезна, но даже социально вредна. Уж лучше бы ему выращивать турнепс!

Множественность философских систем, идей, взгля­дов — не признак кризиса или разложения, как мы при­выкли считать, а, напротив, свидетельство того, что фило­софы хорошо делают свое профессиональное дело—соз­дают системы мировоззрения, выражающие умонастрое­ние и мировосприятие все большего числа различных со­циальных групп. Для нас же разнообразие идей и мнений особенно важно сейчас, когда общество нуждается в широком спектре разнообразных моделей и целей последующего развития, чтобы иметь возможность выб­рать наилучшую и наиболее подходящую для нашей страны.

В месте с тем отсюда следует, что нельзя ставить чело­веку в вину его философское мировоззрение. Оно опреде­ляется многими факторами, главными из которых явля­ются индивидуальные особенности человека, его воспита­ние. место в обществе и т. п. Все это часто не зависит от человека, как не зависит от него его рост или цвет волос.

И как бессмысленно преследовать человека за то, что он брюнет, скажем, а не блондин, точно так же бессмыс­ленно обвинять его в том, что он идеалист, а не материа­лист, позитивист, а не экзистенциалист, христианин, а не мусульманин. Это кажется вполне тривиальным, но как часто свое отвращение к каким-то идеям и взглядам мы переносим на сторонников этих взглядов! Понимание то­го, что философские системы дают не разные описания действительности, из которых лишь одно может быть ис­тинным, а все остальные—ложны, но выражают разные отношения к миру разных людей, служит основой терпи­мости—той терпимости, которую мы так привыкли пре­зирать и поносить.

И в заключение—вопрос, который давно уже просит­ся на язык. Хорошо, могут мне сказать, пусть утвержде­ния философии не истинны и не ложны, пусть они лежат вне науки. По ведь это справедливо и для ваших собст­венных утверждений! Как же к ним тогда относиться, ес­ли они не освящены авторитетом научной истины? Л как хотите. Как философ я не претендую на выражение науч­ной истины. Нравятся вам те рассуждения, которые вы только что прочитали? Соответствуют ли они вашим пред­ставлениям о философии, о науке, об истине?

Если—да, если они убеждают вас, то вы можете верить в то. что они истинны. Если же прочитанные рассуждения вызывают в вас чувство протеста или даже отвращения, отбросьте их, не задумываясь о том, истинны или ложны. Женщины на полотнах Модильяни — кирпично-красные и с перекошенными глазами. Но если человеку нравится живопись Модильяни, бессмысленно доказывать ему, что таких женщин в природе нет, что такого рода живопись искажает реальность. "При чем здесь реальность?"—спросит он.

В самом деле, при чем?

[1] Диалектический материализм! //Философский энциклопедический словарь. М, 1983). С. 15^е

[2] Алексеев П. В., Панин А. В. Диалектический материализм М. 1987. С. 12

[3] Некоторые с этим не согласятся и укажут на истины откры­ваемые Святым Писанием или личным мистическим опытом Ясно, однако, что такого рода истины совершенно отличны от научных или повседневных истин, о которых здесь идет речь

[4] Вернадский В И Философские мысли натуралиста М, 1988 С 308

[5] CarnapR. Uberwindung der Metaphysik durch logische Analyse der Sprache//Erkenntnis. 1931. Bd. 2.

[6] См. Три точки зрения на человеческое познание Поппер К Р. Логика и рост научного знания М, 1983 С 320

[7] Вернадский В.И. Философские К мысли натуралиста С.305.

Редакторы сопроводили это высказывание В И Вернадского следующим любопытным комментарием "Имеются в виду течения идеали стической и метафизической мысли, которые именно и силу ложности своих исходных положений не могут содержать общеобязательных истин» Но если исходные положения "идеалистической и метафизической мысли признаются ложными, то «диалектико материалистические мысли ПО ВИДИМОМУ НУЖНО считать истинными Вот так мы и приходим) вновь к единственно верному» учению

[8] Вернадский В И Философские мысли натуралиста. С 313

[9] Маркс К., Энгельс Ф. Соч Т. 21 С 316. Любопытно, что к это­му времени логика уже широко использовала математические методы и стремительно отрывалась от философии. Таким образом, знай об этом Энгельс, он ограничил бы сферу философии одной /лишь диалектикой.

[10] См.: Адамар Ж. Исследование психологии процесса изобретения в области) математики. М., 1970.

[11] Вернадский В.И. Философские мысли натуралиста. С. 108—109.

[12] Строго говоря, это не совсем верно. В последнее время начи­нает выясняться, что оценки проникают даже в научные описания (см.: Ивин А. Л. Ценности в научном познании//Логика научного no-знания. М., 1987). Однако ценности науки существенно отличаются от ценностей философии, поэтому их включенность в научное знание не затрагивает приведенных выше рассуждений.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: