Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Научная картина мира 3 страница




В течение более чем двух тысячелетий картография раз­вивалась в составе географии как ее составная часть. Более того, долгое время считалось, что едва ли не главная задача географии заключается именно в составлении карт. Обособ­ление картографии в самостоятельную науку произошло только в середине XIX века; тогда же появился и сам этот термин. Это можно объяснить как активной разработкой ее математических методов, так и общими успехами в познании окружающего мира. В последние десятилетия развитие кар­тографии в нашей стране во многом связано с именами К. А. Салищева, М. А. Никишова, А. В. Гедымина, И. П. Заруц-кой, Г. Ю. Грюнберга, Н. Ф. Леонтьева, А. М. Берлянта, А. А. Лютого, О. А. Евтеева, грузинского картографа А. Ф. Ас-ланикашвили.

Наиболее признанное определение картографии (точ­нее — географической картографии) было дано главой со­ветской картографической школы К. А. Салищевым. В соот­ветствии с ним картография — это наука об отображении и исследовании явлений природы и общества (их размещения, свойств, взаимосвязей и изменений во времени) посред­ством картографических изображений как образно-знако­вых моделей [92, с. 5].

По своей структуре картография представляет собой це­лую систему картографических дисциплин, некоторые из которых имеют многовековую историю, а другие зароди­лись сравнительно недавно и находятся еще в стадии ста-

В этом определении следует оттенить три главных аспекта. Во-пер­вых, картография включает не только отображение (т. е. непосредствен­ное создание) карт, но и располагает собственными средствами для исследования, познания окружающего мира. Во-вторых, она занимается исследованием и природы и общества. В-третьих, карта рассматривается как пространственная образно-знаковая модель, к которой, следователь­но, применимы общие правила и принципы моделирования.


овления. К этим дисциплинам относятся: 1) теория карто-фии, ОХВатывающая общие проблемы, предмет и метод картографии, 2) математическая картография, разрабатыва­ющая математическую основу карт, 3) проектирование и со­ставление карт, 4) картографическая семиотика (язык кар­ты) и оформление карт, 5) издание карт, 6) экономика и ор­ганизация картографического производства, 7) использова­ние карт, 8) история картографии, 9) картографическое ис­точниковедение, 10) картографическая топонимика, 11) кар­тографическая информатика [308, с. 17].

В системе картографии существуют разные виды карто­графирования, различающиеся по объекту, тематике, мето­ду, масштабу, степени анализа-синтеза, уровню механиза­ции и автоматизации, степени оперативности. Существуют и разные отрасли картографирования — научное, научно-справочное, учебное, туристское, навигационное и др. Еще шире спектр отраслей картографирования, выделяемых по тематике: геологическое, почвенное, геоботаническое, ланд­шафтное, экологическое, экономическое, социальное и др. Эти разделы картографирования принадлежат картографии по методу, тогда как по своему предмету они относятся соб­ственно к геологии, почвоведению, геоботанике, ландшаф-товедению, социально-экономической географии. Напри­мер, в области экономической картографии широкое при­знание получили труды Н. Н. Баранского, А. И. Преображен­ского [11, 211], Г. Н. Черданцева.

3.5. Страноведение

Четвертую «стволовую» ветвь в системе географических наук образует страноведение (точнее географическое стра­новедение). Вспомним, что именно страну, а также район Н. Н. Баранский считал основным объектом географии, а их характеристику — главным содержанием географических работ. Страноведы, по его словам, призваны вырабатывать «визитные карточки» стран. Отсюда вытекает и определе­ние страноведения как географической дисциплины, зани­мающейся комплексным изучением стран, систематизирую­щей и обобщающей разнородные данные об их природе, на­селении, хозяйстве, культуре и социальной организации.


Тем не менее отнесение страноведения к «стволовым» вет­вям географии не является общепризнанным. Споры возни­кают по многим вопросам и в том числе по главному ■— можно ли считать страноведение наукой?

В нашей стране отечественное и зарубежное страноведе­ние начало складываться еще в дореволюционное время. Ре­зультатом этого процесса стали многочисленные страновед­ческие описания и характеристики. В ЗО-е годы страноведе­ние — районоведение получило новый импульс к развитию в виде «районной школы» Н. Н. Баранского. В послевоенный период по мере роста потребностей в страноведческих ра­ботах внимание к нему со стороны географов возрастало. Особое значение в этом плане имела статья Н. Н. Баранско­го «Страноведение и география физическая и экономиче­ская», опубликованная еще в 1946 году [10, с. 18—51]. В ней был дан анализ развития страноведения и по сути впервые были сформулированы его основы, включая концепцию гео­графического страноведческого синтеза или, иными слова­ми, необходимость «единого взгляда» на природные, эконо­мические и социальные явления. Но наряду с этим, в той же статье Н. Н. Баранский совершенно определенно написал о том, что страноведение не претендует на роль особой науки, а представляет всего лишь организационную форму, объ­единяющую разрозненные знания о той или иной стране. Именно это высказывание породило широкий взгляд на страноведение как на «купол» над географией, не имеющий собственного предмета научного исследования.

Хотя такая трактовка не могла не задержать становление научного страноведения, его общее развитие все же продол­жалось, о чем прежде всего свидетельствуют многочислен­ные страноведческие работы. Одновременно — благодаря Ю. Г. Саушкину, В. А. Анучину, В. М. Гохману, К. М. Попову, А. И. Климову, С. Б. Лаврову, Г. В. Сдасюк, Я. Г. Машбицу, Н. С. Мироненко, В. А. Пуляркину, Л. В. Смирнягину — по­степенно укреплялись и научные основы страноведения [99].

Согласно современным представлениям, существуют два "главных вида страноведения. Первый из них — информаци­онное страноведение, отражающее в основном эмпиричес­кий уровень познания. Его задача состоит в сборе, хранении и систематизации сведений о странах и районах. В свою очередь, оно может быть информационно-популярным и ин­формационно-справочным. Примеров подобных изданий у

.


ас великое множество. Второй вид — собственно научное тоановедение, которое выполняет исследовательские функ-тии опирается на научный географический синтез и вносит вой вклад в формирование научной географической карти­ны мира. Отсюда вытекает и разнообразие функций страно­ведения: информационная, описательная, образовательная, культурно-просветительская, научно-исследовательская, практическая.

Что касается внутренней структуры страноведения, то Я. Г. Машбиц выделяет в нем три главных класса: 1) физико-географическое (природное), 2) экономическое и социаль­ное (общественно-географическое) и 3) комплексное [68]. Исходя из применения этой градации в региональном аспек­те, можно сказать, что в физической географии получили развитие как отечественное (Э. М. Мурзаев, Ю. К. Ефремов, Б. А. Федорович, Н. А. Гвоздецкий, Н. И. Михайлов, А. И. Со­ловьев, В. И. Прокаев и др.), так и зарубежное (А. С. Барков, Б. Ф. Добрынин, А. М. Рябчиков, Р. А. Ерамов, Г. М. Игнатьев, В. Г. Зайчиков, Е. Н. Лукашова) страноведение. По сравне­нию с физико-географическим экономико-географическое страноведение получило еще большее развитие. В том числе в области отечественного страноведения проявили себя Ю. Г. Саушкин, А. А. Минц, С. Н. Рязанцев, В. В. Покшишев-ский, Н. Н. Михайлов, М. И. Помус, И. В. Комар, 3. Г. Фрей-кин и другие географы. Что же касается зарубежного стра­новедения, то перечень имен здесь еще больший.

К сожалению, комплексное страноведение на уровне «высшего синтеза», задача которого состоит в комплексном рассмотрении стран (и районов), пока еще получило намно­го меньшее развитие. Добавим также, что наряду с этими тремя главными классами выделяют также политико-геогра­фическое, историко-географическое, военно-географиче-

Назовем работы по зарубежной Европе И. А. Витвера, И. М. Маер-гойза, С. И. Дедовских, А. К. Тимашева, Э. Д. Жибицкой, Э. Б. Валева, ю В Илинича, С. Б. Лаврова, А. Е. Слуки, Н. М. Польской, Л. Р. Серебрян-ного, работы по зарубежной Азии К. М. Попова, Г. В. Сдасюк, Л. И. Бони-фатьевой, В. А. Пуляркина, работы по Африке М. С.Розина, Ю. Д. Дмит-Ревского, М. Б. Горнунга, Ю. Г. Липеца, работы по Северной Америке ° П Ковалевского, М. Е. Половицкой, В. М. Гохмана, Г А. Аграната, л В Смирнягина, А. П. Горкина, Л. Н. Карпова, И. Ф. Антоновой, работы по Латинской Америке И. А. Витвера, В В. Вольского, А. А. Долинина, н г- Машбица, Р. А. Пименовой.


ское, демографическое, этно-конфессиональное, медико-географическое и другие «подклассы» страноведения. Но они уже связаны со стыковыми научными направлениями.

3.6. Стыковые научные дисциплины

Эти дисциплины возникают в тех случаях, когда предмет изучения входит в сферу влияния разных наук, и системы познания как бы накладываются друг на друга, образуя сво­его рода мосты или связки.

На стыке географии и политологии возникла политичес­кая география. Оформление ее в качестве самостоятельно­го научного направления произошло в конце XIX — начале XX веков. Во многом оно было связано с появлением книги немецкого ученого Фридриха Ратцеля «Политическая гео­графия» (1887). В дальнейшем политическая география полу­чила развитие преимущественно за рубежом, хотя и в Рос­сии отдельные географы (например, В. П. Семенов-Тян-Шан-ский) уделяли ей большое внимание. В советское время, не­смотря на явный интерес к политической географии со сто­роны Н. Н. Баранского, И. А. Витвера, И. М. Маергойза и не­которых других географов, это научное направление разви­валось очень медленно — во многом и потому, что полити­ческую географию обычно приравнивали к «лженаучной буржуазной геополитике».

Перелом в отношении к политической географии наме­тился во второй половине 80-х годов, в период идеологиче­ского раскрепощения, вызванного перестройкой и глас­ностью. А в 90-х годах политическая география в России вступила в стадию настоящего бума. Причины этого приме­чательного явления, с одной стороны, следует искать в ради­кальных изменениях политической карты Европы и Азии в начале 90-х годов, в разрушении прежнего биполярного мира, возглавлявшегося двумя сверхдержавами — США и •СССР, в формировании новой системы международных

В отношении места политической географии в системе наук (и гео­графических наук) существуют разные мнения. Некоторые географы счи­тают ее составной частью социально-экономической подсистемы Другие приравнивают ее «статус» к рангу той же социально-экономической гео­графии. Третьи относят ее к категории стыковых направлений в науке.


юзов, в пересмотре концепций национальной безопаснос-и и т. п. С другой стороны, в еще большей мере они связа­ны с обострением многих внутренних российских проблем, включая недостаточную политическую стабильность, много­численные региональные и локальные конфликты, усиление роли регионов, переход к многопартийной системе и пр. О том, что географы стремятся заполнить образовавшуюся «нишу», свидетельствуют многочисленные публикации по­следнего десятилетия, принадлежащие В. А. Колосову, С. Б. Лаврову, Я. Г. Машбицу, О. В. Витковскому, Л. В. Смир-нягину, С. Е. Благоволину, Н. С. Мироненко, С. Н. Раковско-му, В. С. Ягье, С. Б. Слевичу, Н. В. Каледину [54] и некото­рым другим авторам.

По определению Я. Г. Машбица, политическая гео­графия исследует территориальную расстановку классо­вых и политических сил в связи с социально-экономически­ми, историческими, политическими, этнокультурными и природными особенностями развития регионов и стран, их районов, городов и сельской местности. По В. А. Колосову, современные политико-географические исследования мож­но классифицировать по трем территориальным уровням. В том числе к «макроуровню» относятся исследования по миру в целом и по крупным регионам, к «мезоуровню» — по отдельным странам и к «микроуровню» — по таким спе­цифическим в политическом отношении территориям как анклавы, ареалы, города и даже их кварталы [56; 173].

В отечественной политической географии наибольшее развитие получили исследования на «мезоуровне», т. е. в сфере политико-географического страноведения. Они охва­тывают четыре главных направления. Во-первых, изучение особенностей политического и государственного строя, форм правления и административно-территориального устройства. Во-вторых, исследование формирования госу­дарственной территории, ее политико-географического по­ложения и границ. В-третьих, рассмотрение географических различий в социально-классовой структуре населения, его национальном и религиозном составе. В-четвертых, анализ расстановки партийно-политических сил, включая партии, профсоюзы, общественные организации и движения. Но по­явились и исследования на глобально-региональном уровне, связанные с радикальными изменениями на политической карте мира, новыми соотношениями политических сил на иРовой арене, географическими аспектами международ-


В '


ных отношений, региональными конфликтами и, наконец, глобальными проблемами человечества.

Помимо территориальных уровней политико-географи­ческие исследования можно группировать и по другому принципу. Это изучение общетеоретических проблем поли­тической географии, политической географии экономически развитых стран Запада, стран с переходной экономикой, по­литической географии Мирового океана, исторических ас­пектов политико-географических проблем. К этому перечню можно добавить исследования по так называемой элек­торальной географии, которая занимается анали­зом предвыборных кампаний и самих выборов на государ­ственном и межгосударственном уровнях. Кстати говоря, именно электоральная география в последнее время привле­кает повышенное внимание отечественных географов.

На стыке географии и истории сформировалась истори­ческая география. В нашей стране «гисторическая» геогра­фия зародилась еще в XVIII веке, причем ее основоположни­ки (В. Н. Татищев, М. В. Ломоносов) подобно Геродоту были и историками и географами, что называется, в одном лице. По мере развития и дифференциации и истории и географии между ними происходило своеобразное размежевание. На­пример, такие из отечественных историко-географов как С. М. Середонин, М. К. Любавский, а позднее В. К. Яцунский пришли в историческую географию «от истории», а И. А. Витвер, Л. И. Иофа, В. С. Жекулин, В. П. Максаковский [221] пришли в нее «от географии». (Возможно, лишь Л. Н. Гу­милева можно считать в равной мере и историком и геогра­фом). При этом различные задачи «материнских наук», а так­же разные научные интересы тех и других привели к образо­ванию в исторической географии двух направлений — исто­рического и географического. Но они тесно взаимосвязаны.

Согласно краткому определению И. А. Витвера, очень близкому к определению В. К. Яцунского, историче­ская география изучает конкретную географию про­шлого и ее изменения на разных исторических этапах. Если

Ими были детально изучены и проанализированы итоги выборов в Верховный Совет СССР в 1989 году, итоги апрельского и декабрьского референдумов 1993 года, многопартийных парламентских выборов 1994— 1995 годов, президентских выборов 1996 года и других избирательных кампаний.


принять такое определение за основу, то в пределах компе­тенции исторической географии можно выделить следую­щие восемь направлений [45].

1. Историческая физическая география (историческое
землеведение), которая изучает общие вопросы развития и
изменения географической среды за историческое время.

2. Историческая политическая география, которая изуча­
ет политическую карту, границы государств и государствен­
ный строй прошлых эпох.

3. Историческая география населения, которая изучает
демографические, этнические, религиозные его особеннос­
ти, а также вопросы, связанные с его размещением и мигра­
циями на разных этапах исторического развития.

4. Историческая социальная география, которая изучает
социальный состав общества, взаимоотношение разных об­
щественных слоев и классов, смену общественных форма­
ций на протяжении исторического прошлого.

5. Историческая экономическая география, которая изу­
чает последовательный ход развития и специализации про­
изводства в целом и отдельных его отраслей, а также изме­
нения в их пространственной структуре.

6. Историческая культурная география, которая изучает
историко-географические аспекты развития материальной и
духовной культуры.

7. Историческая география взаимодействия общества и
природы, которая изучает прямые и обратные связи между
социально-экономическим развитием и окружающей при­
родной средой и их влияние на формирование антропоген­
ных ландшафтов разных типов.

8. Историко-географическое страноведение, которое изу­
чает перечисленные выше вопросы в преломлении к отдель­
ным территориям.

Наряду с этим отдельными историко-географами предла­гались и более дробные направления — например, истори­ческое ландшафтоведение, историческое природопользова­ние и др.

На стыке географии с военной наукой находится воен­ная география. В общем возникновение ее вполне законо­мерно, поскольку военные действия происходят на опреде­ленной территории и успех любой военной операции во многом зависит от того, насколько учитываются ее особен­ности. По понятным причинам это направление исследова-


ний обычно мало афишируется. Хотя не секрет и то, что многие знаменитые русские путешественники (Н. М. Прже­вальский, М. И. Венюков, М. В. Певцов, В. И. Роборовский, В. К. Арсеньев, А. Е. Снесарев) не только сами были военны­ми, но составляли «закрытые» описания пограничных райо­нов России и сопредельных с нею стран. В годы Великой Отечественной войны, да и после нее, многие наши извест­ные географы работали в области военной географии.

В пределах военной географии принято выделять четыре ветви. Специалисты в области первой из них изучают воен­но-политические условия — военные блоки и союзы, очаги политической напряженности, внешнюю и внутреннюю по­литику, политические партии, вооруженные силы и их мо­билизационные ресурсы. Специалисты в сфере второй вет­ви занимаются анализом военно-экономического потенциа­ла стран. Третью ветвь образует военное страноведение, а четвертую — изучение потенциальных (сухопутных и мор­ских) театров военных действий.

На стыке географии и этнографии возникла этногеогра­фия. В качестве родового понятия здесь выступает этногра­фия (теперь ее чаще называют этнологией), которая по определению акад. Ю. В. Бромлея и С. А. Токарева представ­ляет собой историческую науку о происхождении, этниче­ской истории народов, о формировании особенностей их культуры и быта. Словом, это наука, основным объектом изучения которой являются народы (этносы).

Этнография всегда была тесно связана с географией, вплоть до того, что географ и этнограф нередко представали как бы в одном лице (Н. Н. Миклухо-Маклай). Начиная с 20-х годов XX века в нашей стране такие связи были наруше­ны. Отчасти это было связано с критикой концепций антро-погеографии, которая привела к отходу многих географов и этнографов от изучения современных этногеографических процессов. Но в дальнейшем этногеографические исследова­ния все же удалось активизировать, о чем свидетельствуют. многочисленные труды таких ученых как Н. Н. Чебоксаров, Б. В. Андрианов, В. В. Покшишевский, В. И. Козлов, П. И. Пуч­ков, С. И. Брук, В. А. Тишков.

По современным представлениям этногеография изучает особенности расселения (в прошлом и настоящем) народов мира, отдельных стран и районов для определения их этнических границ, динамики и численности населения.


ее пределах нередко выделяют также этническую демо-

афию, этническую картографию, этноэкологию. Отрадно,

то в последнее время литература по этнографии и этногео-

оафии пополнилась также солидными справочными изда-

ниями [112; 122; 123].

На стыке географии и культурологии формируется гео­графия культуры (культурная география). О ней стали гово­рить еще до второй мировой войны, но и после нее станов­ление этого направления происходило довольно медленно. Вот почему хотя о географии культуры как о новом направ­лении еще в 70—80-х годах писали Ю. Г. Саушкин, В. М. Гох-ман и другие видные географы, она и поныне еще находит­ся в начальной, а по мнению С. Б. Лаврова даже в зароды­шевой стадии своего развития [97, с. 25]. В подавляющем большинстве исследований вопросы культурной географии по-прежнему рассматриваются в виде вкраплений в обще-географические работы. Впрочем, появились первые сочи­нения по географии культуры, искусства [19]. В институте географии РАН плодотворно работает семинар по геогра­фии культуры, возглавляемый В. В. Анненковым.

По современным представлениям география культуры изучает территориальную дифференциацию культуры и отдельных ее компонентов -— образа жизни и традиций населения, элементов материальной и духовной культуры, в какой-то мере смыкаясь с этногеографией. Что же касается размещения собственно объектов культуры (школ, вузов, театров, кинотеатров, библиотек, музеев), то эту проблематику принято относить к географии сферы об­служивания. Хотя в общем-то она тоже находится «рядом» с культурной географией.

На стыке между географией и медициной возникла и по­лучила большое развитие за последние десятилетия меди­цинская география. Она изучает природные и социально-экономические факторы и условия географической среды, проявляющиеся в положительном и отрицательном влиянии на здоровье населения, а также исследует закономерности Распространения болезней человека. По медицинской линии °на ближе всего к патологии, эпидемиологии, гигиене, по географической — к биогеографии, к геохимии ландшафта. Основоположниками этого направления в России считаются академики Д. К. Заболотный и Е. Н. Павловский, идеи кото-


рых нашли продолжение в работах А. А. Шошина, акад. АМН А. П. Авцына, А. Г. Воронова, А. Д. Лебедева, А. В. Чак-лина, Е. П. Игнатьева, В. Я. Подоляна, Е. Л. Райх, А. А. Келле­ра, Б. Б. Прохорова и других ученых.

На стыке химии и наук о Земле еще в начале XX века возникла геохимия — наука, изучающая химический состав Земли, закономерности распространения химических эле­ментов в различных геосферах и законы их поведения, со­четания и миграций. Затем благодаря трудам академиков В. И. Вернадского, А. Е. Ферсмана, Б. Б. Полынова, А. П. Ви­ноградова и их учеников началась «химизация» физической географии, связанная с изучением круговорота веществ в природе. Она получила выражение в гидрохимии рек, озер, водохранилищ, подземных вод, химии Мирового океана, но, в особенности, в геохимии ландшафтов, которая занимается изучением химического состава и закономерностей мигра­ций химических элементов в ландшафте.

Геофизика — это комплекс наук о Земле, изучающих внутреннее строение, физические свойства и процессы, про­исходящие в геосферах. Затем от нее также отпочковалась геофизика (физика) ландшафта —научное на­правление, изучающее физические процессы в природной среде, и прежде всего процессы превращения и переноса энергии. У истоков ее формирования «со стороны» геогра­фии стояли академики А. А. Григорьев, М. И. Будыко, а также Д. Л. Арманд.

Наконец, к числу стыковых дисциплин нельзя не отнести и топонимику — науку, занимающуюся изучением геогра­фических названий. В более пространном определении это наука о географических названиях, об их происхождении, развитии в современном состоянии, об их смысловом значе­нии, лексическом составе, грамматическом оформлении и фонетике, об их написании и передаче с одного языка на другой. Из этого определения со всей очевидностью вытека­ет, что топонимику можно назвать «триединой» наукой, ро­дившейся на стыке языкознания, истории и географии [102, с. 9].

Нельзя отрицать, что географические названия (или то­понимы) составляют часть словарного состава языка и под­чиняются его законам. Поэтому топонимика является одной из отраслей языкознания (лингвистики) и в особенности этимологии — того раздела языкознания, который занима-


ся выявлением смыслового значения слов. Из крупных ингвистов, много сделавших для развития топонимики, на­зовем академиков Н. Я. Марра, А. И. Соболевского, а также д А. Реформатского, А. В. Суперанскую.

С дрУг°й стороны, географические названия обычно очень устойчивы, нередко сохраняются веками и даже тыся­челетиями, становясь своего рода историческими памятни­ками. Поэтому топонимика тесно связана и с историей, в особенности с археологией и этнографией. От истории при­шел в топонимику такой ученый как акад. С. Б. Веселовский.

Наряду со всем этим топонимы — это не просто слова, а географические названия, составляющие специфический язык географии и всегда относящиеся к конкретной терри­тории. Да и смысловое значение топонимов во многом свя­зано с особенностями географического положения, геогра­фической среды, занятий жителей и пр. Поэтому правиль­ное понимание географических названий дает географу бо­гатейший материал для познания особенностей природных условий и хозяйственной деятельности людей. Не удиви­тельно, что именно из географии пришли в топонимику та­кие крупные ее знатоки как Э. М. Мурзаев [75], Р.А.Нико­нов [126], В. А. Жучкевич, Е. М. Поспелов [402].

Но идеальный вариант в данном случае — своеобразная научная «триединость». Это значит, что топонимист не дол­жен быть просто лингвистом, или историком, или геогра­фом, а обязан быть именно топонимистом. Возможно, что к такому идеалу ближе всего подходил живший еще в первой половине XIX века «отец-основатель» российской топони­мики Н. И. Надеждин, который совмещал в себе и литерато­ра, и историка, и этнографа, и географа. Не удивительно, что в своей новой интереснейшей монографии Э. М. Мурза­ев уделяет ему особенно большое внимание.

3.7. О научных школах в географии

В нашей литературе вопрос о научных школах разрабо­тан еще недостаточно. Сошлемся на определение, которое Дает научной школе акад. Н. Н. Моисеев. Он называет науч­ную школу неформальным объединением людей вокруг та­лантливого исследователя или некой идеи, в котором неиз-


бежно возникает лидер, поддерживающий такое объедине­ние. Но оно лишь тогда превращается в школу, когда в нем возникает ощущение взаимной ответственности. Примеры таких научных школ мирового значения, например, в физи­ке или математике, общеизвестны.

В географической литературе более других касались во­проса о географических школах Ю. Г. Саушкин, И. А. Витвер, Ф. Н. Мильков, Л. С. Абрамов, Б. С. Хорев. В работах этих да и других ученых можно встретить примеры отечественных (школы П. П. Семенова-Тян-Шанского, В. В. Докучаева, Д. Н. Анучина) и зарубежных (немецкая школа антропогео-графии, французская школа «географии человека») школ. Иногда затрагивается и вопрос об иерархии научных геогра­фических школ с выделением среди них общенациональных, региональных и даже местных. Тем не менее в наиболее принятой трактовке школы обычно «привязываются» к науч­ным направлениям (например, школа экономического райо­нирования) и именуются по лидеру или лидерам этого на­правления.

В одной из своих работ Ю. Г. Саушкин посвятил форми­рованию научных школ советских географов целую главу [233]. В ней он выделил всего шесть научных школ, в том числе пять в области физической географии (школы Берга — Борзова, Вернадского — Полынова, Глушкова — Муравей-ского, Шокальского — Зубова, Сукачева) и одну — в области экономической географии (школа Баранского — Колосов-ского). А Ф. Н. Мильков предлагает перечень школ по пяти направлениям физической географии. «Персоналия» этих школ, что вполне естественно, отчасти совпадает с предложе­ниями Ю. Г. Саушкина. Но есть и существенные дополнения в виде школы физического страноведения Б. Ф. Добрынина, ландшафтно-географической школы акад. А. А. Григорьева, геоморфологической и палеогеографической школы акаде­миков К. К. Маркова и И. П. Герасимова [223, с. 278].

Нетрудно заметить, что вопрос о научных школах тесно связан с проблемами структуры географической науки.






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных