Прощание с Матерой» В.Распутина в оценке критики.

«Прощание с Матерой» – не столько повествование о некоем конкретном затоплении одного сибирского острова, сколько философская повесть, ставящая вопрос о границах и нравственных пределах прогресса. Насыщенно-символическое ее звучание расширяет смысл происходящего до судьбы целой земли, прощания с натурально-природным укладом. Но природно-родовую основу жизни нельзя просто выкинуть, ее надо воссоединить с движением, с развитием, с задачей преодоления несовершенства, физической и нравственной немощи человека. Каждое прощание, даже готовящее переход на качественно высшую, необходимую в развитии ступень не может происходить без боли и трагедии, разрыва с устоявшимися и в своей сбалансированности гармоничным порядком. Прощаться надо, без него нет движения, вопрос о том, как прощаться, хамитически ли, отбросив все, как старую рухлядь, или любовно-человечески, не отряхивая родной прах с новой, скрипящей еще обуви, не забыв взять с собой все то нетленно ценное, что выработали поколения живых людей до тебя. Взгляд старухи Дарьи вносит важнейшие измерения в восприятие и понимание мира, не одномерно-сиюминутные, но и глубинные, связанные с включенностью человека и в общеприродную, космическую жизнь, и в родовую цепь преемственности поколений. (Семенова С. Валентин Распутин. М., 1987).

«В «Последнем сроке» от нас ушла старуха Анна, в «Прощании с Матерой» – Матера, остров на реке Ангаре.

Такова жизнь – она приобретает, но ее не бывает и без потерь никак не менее истинных, чем новые приобретения.

И когда писатель говорит об этих потерях – это вовсе не пессимизм, отнюдь нет, тут должен быть другой критерий: ведь писатель говорит о том, что уходит навсегда, но говорит для тех, кто живет сегодня и кто будет жить завтра, для нынешней и будущей человеческой души, для ее обогащения. Потому что душевное богатство всегда дается и настоящим, и прошлым, и будущим – надеждой на будущее, а чем-нибудь только одним – не дается никогда.

А вместе с этим сказывается и удивительное свойство искусства, литературы – прежде всего: говоря о потерях – о смерти, о драме и трагедии жизни, она способна учинить праздник чувства. То есть драма может быть выражена литературой так, что это выражение будет проникновенно красивым, а красота будет нас пленять, мы будем испытывать в ней очевидную необходимость.

Нет, в жизни все-таки не то… В жизни, когда в ней происходит драма, особенно, когда она касается нас непосредственно, - красивое слово, стиль, слог, оригинальная ассоциация – все это перестает для нас существовать, иной раз все это становится кощунственным.

И происходит это, наверное, потому, что литература – не факт, а постфактум, она всегда не событие, а послесобытие, касается ли дело веков или дней, а благодаря этому литература из сознания становится осознанием.

Проходит время, в течение которого мы успеваем осознать, что нет жизни с одними только приобретениями, что потери в ней так же неизбежны, и вот уже нам не остается ничего другого, как отдать в них, в этих потерях, себе отчет, осмыслить их.

Отчет не только рассудочный, но и эмоциональный, отчет чувства и переживания.

Только при этом условии потеря может как-то восполниться, стать не только самой собою, но и опытом нашего существования, существования прежде всего духовного.

Вот и потеря Матеры, как ее видит писатель, - тоже опыт, тоже необходимое нам разумение о том, откуда мы родом, и о том, - что мы, народ, испытали, какую лепту внесли во всеобщую историю человечества, о чем человечеству можем нынче поведать.

Нет, это не консерватизм – осмысливание и осознание своего прошлого, прошлых потерь и приобретений, - консерватизмом скорее можно назвать нежелание такого осмысливания. Конечно, жить одним лишь прошлым нельзя, наверное, такая жизнь и называется патриархальщиной, но и настоящее без прошлого тоже не настоящее без прошлого тоже не настоящее, а только ее суррогат.» (Повести Валентина Распутина.//Залыгин С. Литературные заботы. М., 1979).

Приложение 4

«Прощание с Матерой» как мифологическая повесть (из книги: Шахерова О.Н. Распутин в школе. Книга для учителя. – М.: Дрофа, 2004, с.154-185)

В 1976 году Валентин Распутин обладал достаточным жизненным и творческим опытом для того, чтобы создать произведение, которое воплотило бы в себе главные представления автора о бытии и человеческой жизни, вечности и современности. Таким произведением стала повесть «Прощание с Матерой».

К тому времени на Ангаре уже были построены мощные гидроэлектростанции, питающие током заводы и комбинаты-гиганты. Из Сибири везут лес, алюминий, нефть, машины. В Сибири остаются коренные сибиряки, предки которых расчищали в тайге пашни, растили хлеб, обустраивали суровый мир для достойной жизни своих семей и потомков. Остаются жить в наспех отстроенных новых домах в новых поселках, поставленных на таежных склонах над рукотворными морями.

Понимание масштабности экономических, социальных и следующих вслед за ними нравственных изменений в обществе сое­диняется в повести с глубоко личностным, сыновним отношением к происходя­щему.

Как один человек не похож на другого, несмотря на общность человеческих очертаний, так отношение одного человека к родной земле не похоже на отношение другого. Каждый обладает своей един­ственно ему предназначенной родиной, несмотря на наличие общена­родного отношения, и прощание с ней всегда личностно и индивидуально.

Писатель создает свою «версию» прощания. Особенности этой «версии» впрямую связаны с целями, которые ставил перед собой автор, работая над повестью. Можно выделить несколько взаимосвязанных целей: прежде всего - выполнить свой долг перед родным краем и земляками (вспомним: автобиографический герой «Вниз по течению», уезжая из села, знал, что вернется на измененную роди­ну, но «другим человеком») - показать суть происходящих перемен. Писателю важно было обозначить главные проблемы, порожденные процессом переустройства жизни; выразить свое понимание того, как надо прощаться с родной землей, показать то, с чем человек вынужден прощаться.

Распутин рассказывает о людях, живущих на острове в последние месяцы перед затоплением. Повествование осно­вано на реальных впечатлениях, вынесенных из наблюдений за про­цессом переселения из родных мест и земель, затопляемых в ре­зультате строительства Усть-Илимской ГЭС: проблемы, отражен­ные в повести, вполне реальны. Летом 1974 года В. Распутин вместе с иркутским журналистом Борисом Ротенфельдом проехал по местам, которые стали впоследствии ложем Усть-Илимского водохранилища. Об этой поездке в областной молодежной газете Б. Ротенфельд опубликовал очерк (1). В нем говорится об огромных государственных средствах, вло­женных в расчистку затопляемых территорий, о потере плодородной Илимской пашни, просторов тайги и лугов, о переезде сибиряков в неудобные для стариков коттеджи, построенные на глинистом склоне горы. Описание процесса очистки будущего дна водохранилища и переселения людей в повести можно считать документальным.

В то же время автор включает в повествование условные образы (Хозяин), добивается символического звучания понятий (Матера, Листвень), связанных с изображением вполне реальных острова и дерева.

Сверхзадачей автора становится создание общественного мне­ния относительно цивилизационных изменений на «малой родине» и во всем мире, влияния этих перемен на мироощущение человека. В.Рас­путин стремится активно воздействовать на разум и чувство чита­телей, причем делает это оперативно, по горячим следам, посколь­ку решение поднимаемых проблем не терпит отлагательств. С этой целеустремленной работой связано публицистическое начало повести.

Активность авторского воздействия на читателя сопрягается с существующим в повести пассивным воздействием, которое связано с укорененными в обществе представлениями и которое существует в тексте как бы помимо авторского сознания. Активную сферу авторского сознания философ Х. Ортега-и-Гассет обозначил как идеи, «плоды интеллектуальной деятельности», порожденные сомнениями и сопряженные с проблемами, обсуждениями, спорами. Пассивную сферу авторского сознания - как верования, то есть сфера духовной устойчивости, миросозерцательных аксиом: «каркас нашей жизни», та «твердая почва», на которой мы живем и трудимся, «идеи, которые суть мы». (2, 463, 472)

Название повести «Прощание с Матерой» как нельзя лучше отражает полноту жизни, изображенной писателем, и одновременно утверждает угол зрения автора на происходящее. Все в повести пронизано трагическим ощущением последнего срока жизни острова, все связано с переживанием трагедии прощания. Человек поставлен в обстоятельства, которые он не может преодолеть, его жизнь неподвластна его воле и желаниям. В этой ситуации персонажи повести выбирают собственные пути выхода: одни принимают изменения жизни за благо, другие мучаются непониманием происходящего, третьи считают недопустимым оставить остров.

Автор же, внимательно вглядываясь, вживаясь в описываемые события, неосознанно творит ритуал прощания с островом. Авторский ритуал восходит к архаике «коллективного бессознательного», о чем говорил К.Г.Юнг.(3,113). Творческий процесс создания повести складывается из «бессознательного одухотворения архетипа», выступающим здесь в качестве ритуала, который становится средством выражения процесса и идеи прощания с родной землей. Для этого у автора есть все основания. Материалом повести является вечно существующая жизнь острова, который, в свою очередь, является условием существования всего живого на нем. Жизнь острова завершается, Матера должна исчезнуть в течении воды и времени. Преодолеть катастрофу исчезновения может лишь восстановление, обновление исчезающего пространства и времени. Средством, с помощью которого достигалось это, в древние времена был ритуал, - одна из форм символического действия, выражающая связь человека с системой ценностей общества и лишенная какого-либо утилитарного значения. Ритуальное действо обладало огромными возможностями, поскольку своим смыслом и самой последовательностью действий заново воспроизводило то, что было основой бытия: единство существования человеческого и природного космоса. В ритуале человек заново переживал сокровенные основы бытия, обновляя свою веру в незыблемость мирового порядка.

Уже в восьмидесятые годы литературоведы относили «Прощание с Матерой» к разряду ми­фологической повести, справедливо говоря о наличии в ней по­пытки образного конструирования онтологии, объясняющей устройст­во мира по принципу мифотворчества и с опорой на традиционные мифологические представления, символику. Ритуал возможен в жизни людей, осознающих себя внутри традиции. Более того, ритуальное действо является для них высшим проявлением традиции, переживаемое как событие, актуализирующее глубинные смыслы существования. Распутину ритуал необходим именно для этой цели: выявить глубинный смысл существования людей в современных условиях быстрой смены жизненных основ.

Критерием принад­лежности современного произведения к мифу является не только наличие в нем «вещественно-данного символа»(4,185), но и некая архетипическая модель, которая может реализоваться на всех уровнях художественной формы и присутствовать в произведениях с разной степенью полноты.

Существует два наиболее значимых принципа введения мифологического архетипа в произведение. Во-первых, архетип может лежать в основе образа персонажа. Во–вторых, про­изведение может строиться на основе мифологического сюжета, ког­да в качестве архетипа берется целостная ситуация. Вторая разно­видность обычно вбирает в себя первую как частный случай, так как в мифологической ситуации герой автоматически приобретает соответствующие черты.

Важно подчеркнуть, что создание авторского мифа может про­исходить даже тогда, когда мифологичность образа и ситуации не осознаются автором как таковые, когда в выборе сюжета автор не связан никакими ограничениями. Выбор темы и проблемы, глубина авторского вживания и проникновения в изображаемую ситуацию влекут за собой особую художественную образность, осо­бый структурный принцип организации, который в «снятом» виде представляет собой мифологический архетип.

Архетип, лежащий в основе повести «Прощание с Матерой» - это ритуал проводов «на тот свет». Ритуал восходит к древнеивдоевропейской традиции, в свое время он играл определенную роль в формировании славянской обрядности – похоронной и календарной (5).

В глубокой древности структура ритуала, его символика, функции, предметный состав во многом были обусловлены языческими представлениями о вечном мире предков, его взаимных связях с миром живущих на земле, о многостороннем воздействии предков на земную жизнь потомков. Смерть представлялась переходом к иной форме существования.

Было бы абсурдом утверждать, что В.Распутин использует ритуал проводов на «тот свет» в том изначальном смысле, когда речь идет об убийстве детьми старика-отца или о съедании умершего предка. За многие века языческий ритуал претерпел качественные изменения и до новейшего времени дошел как нравственный закон признания мудрости и права старейшин на руководство жизнью рода, уважения и любви к родителям и людям вообще, почитания умерших. С другой стороны - языческий ритуал добровольного ухода из жизни, связанного с желанием «послужить» обществу, дошел до наших дней моральным требованием благородного служения близким и обществу до конца своей жизни. И, наконец, поведение родителей во все времена служило «школой жизни» для молодежи, той «питательной средой», в которой возникает и формируется характер.

Выбор Распутиным темы, когда жизнь изображается на грани перехода из бытия в небытие, влечет за собой выражение ее в форме ритуального действа. Элементы ритуала проявляются не только в совершаемом Дарьей обряжении избы. Ритуал понимается гораздо шире и охватывает всю повесть в целом.

Современный исследователь ритуала пишет, что «ритуал совершается в экстремальных условиях, когда угрозы безопасности жизни и миру максимальны (этому соответствует предельное возрастание негативных эмоций – беспокойство, тревога, угнетенность, печаль, тоска, отчаяние, страх, ужас). Исходя из данности, ритуал приводит к некоему оптимальному состоянию (ему сопутствует взрыв положительных эмоций – радость, восторг, чувство особой полноты переживания мира, свободы и другие признаки праздника и его участников), к устранению энтропии (хаотическая стихия) и установлению порядка. Ритуал прагматичен прежде всего потому, что он является главной операцией по сохранению «своего» космоса, по управлению и регулированию им, по контролю над ним, по проверке действенности его связей с космологическими принципами (степень соответствия). … Только в ритуале достигается переживание целостности бытия и целостности знания о нем, понимаемое как благо и отсылающее к идее божественного как носителя этого блага. Это переживание сущего во всей его интенсивности, особой жизненной полноте дает человеку ощущение собственной укорененности в данном универсуме, сознание вовлеченности в сферу закономерного, управляемого определенным порядком, благого» (6,17).

Есть многие основания для утверждения того, что в процессе работы над повестью писатель переживал состояние, близкое состоянию человека, участвующего в ритуальном действе. Стремясь воплотить в слове всю полноту любви и бездну трагедии прощания с родной землей, он неосознанно воплотил в произведении модель ритуала. Рассмотрим этот вопрос более подробно.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: