INBLOOM: На Вашей памяти в ТЮТе занимались ребята совершенно разных поколений. Коммунизм, перестройка, капитализм. Мечта – одна на все времена?

Е.Ю.: Я идеалист. И считаю, что пока это так, я способен что-то практически делать. Научиться прагматизму идеалисту трудно. Но можно. (смеемся) И я кое-то освоил за 42 года, хотя поначалу было тяжело, да и до сих пор не нравится. Мотивы у всех разные. Один хочет стать артистом, увидев звезду: деньги, слава, аплодисменты … Кто-то идет, потому что друг здесь. Или подруга. Третьи – потому что мама сказала. Или случайно! Статистикой я не занимался, а жаль, нужна научная часть. Меня вот приятель уговорил: было мне 14 лет, до этого о театре и не помышлял. Конечно, как интеллигентного мальчика меня водили и в театр, и в Филармонию. Слушал там симфонический оркестр, страдал. Но был я ужасно стеснительный! И с плохой речью… Да уж, поверьте! (смеемся)
Помимо осознанных или полуосознанных мотивов есть еще и мотивы подсознательные! И они для всех универсальны: человек нуждается в творческом развитии и общении, возможности играть и дружить, избавляться от страхов и комплексов, совершать ошибки и исправлять их. Озорничать, шалить и хулиганить! Говорить, что думаешь, и быть свободным. Рыба ищет, где глубже…
Вот, например, приходит мальчик и понимает, что его используют: ага, ты толстый, ты будешь играть Санчо Пансу! И он начинает вести себя потребительски: мне товар получше, да подешевле! Репетировать много не надо! Или же он приходит туда, где есть место его потребностям неосознанным, где его принимают как человека хорошего. Представьте: входит парень, страшный, с лицом бандита; ему уже сказали, что он отморозок и хулиган. Но если он ощущает, что его воспринимают как нормального человека, что у него самые благие намерения, да только он не знает, как их осуществить. Не может – и потому-то и дает зуботычину... И он объективно несчастен. Презумпция благопристойности! Ничего общего с сентиментальностью это не имеет, ТЮТ – очень жесткая организация, есть свои законы.
Стремление человека быть человеком – базовое. И ТЮТ должен откликаться на него. Если человек приходит и понимает, что здесь такой механизм, он прочитывает это мгновенно, независимо от возраста или интеллекта.
Это очень трудно. С другой стороны – это очень просто. В простоте заключена сложность.
А.С. Макаренко в 30-е годы написал «Педагогическую поэму», очень люблю ее. Но думаю, что существует педагогическая… драма. И у учителя, и у ученика своя роль, и каждый должен сыграть ее до конца и правдиво. Роль учителя – увидеть зерно, спрятанную коробочку, в которой скрыта драгоценность, так говорил Матвей Григорьевич. У одних она открывается легко, у других – за семью печатями. А роль ученика не менее сложная – мучиться, трудиться, чтобы воспринять игру учителя как партнерство и сыграть свою! Ты услышь! Задача учителя в том, чтобы ученик научился слушать.
И театр в этом деле очень хорош. Он представляет собой мир: и художественный, и философский, и производственный. Самоуправление, совет – самостоятельность. Можно было бы прочитать лекцию об ответственности или даже сделать Российский Государственный Университет Ответственности – и тогда человек будет все знать, но ничего не уметь.
В нашем деле знать значит уметь. Вот если ты бригадир, и ты не туда врубил свет – тебе после спектакля достанется! И тогда ты понимаешь: нужно проверить провода перед началом, подойти пораньше.
Такова глубинная концепция. А когда ты взаимодействуешь с человеком, становится неважен возраст. Между вами возникает общение и любовь. Любить это творение божие, которое родилось, а потом заблудилось.
Мне часто говорят: как много у вас знаменитых выпускников! И я задумываюсь, почему? Мы никогда не готовили актеров, мы хотели из них вытащить человека, нравственный стержень. Вот это добро, а это – зло. Человек потом уйдет, столкнется со злом, и будет со злом работать, бороться или нет. Но у него будет ориентир! Большинство воспитанников ТЮТа, которые достигли вершин в театре, живут далеко не в тютовской обстановке. Там есть пороки, но им помогает то, что они видели. Как говорил Ф.М. Достоевский, у человека должны быть воспоминания. Два – три светлых воспоминания, и спасен человек.
А педагог, с точки зрения Матвея Григорьевича, берет ребенка за руку и по узенькой тропинке – слева пропасть, справа овраг или болото – ведет к подножию горы. И говорит: видишь, вот вершина – лезь туда! А сам возвращается и берет следующего. А ребенок-то сопротивляется, не углядишь – и учудит. (смеемся) Вот этот челнок и есть педагогика.

INBLOOM: Когда я первый раз пришла в ТЮТ, на спектакль «Вверх по лестнице, ведущей вниз», я увидела маленького большого человека. Заботу о госте. Взаимодействие актеров и зрителей. Невидимые, но ощутимые связи. Наверное, это и есть любовь? Е.Ю.: Мы когда выпускали к 50-летию ТЮТа сборник воспоминаний о М.Г. Дубровине, включили в него статью, которую написали вместе Лев Додин и Вениамин Фильштинский много лет назад. И решили в ней ничего не менять. «Главное всегда невесомо»: атмосфера, аура, харизма. Смысл. Можно попасть в очаровательную компанию, где все улыбаются другу другу и понять, что главное там – омерзительно. И вы можете попасть в непритязательную или даже грубоватую компанию и вдруг почувствовать, что здесь все хорошо. Был случай на Псковщине. Я, молодой интеллигентик, пришел в столовую. А там шоферюги, человек сорок… Кто поддатый, кто с матерком. И вдруг они – хлоп! – расступились и говорят: «Давай, иди!» Они меня уважали, оказывается. И я перестал их бояться. А до этого думал, что могут и убить. Впрочем, в Союзе театральных деятелей тоже могут убить, но красиво. (смеемся) Я всегда чувствую, есть смысл или нет. Это в воздухе, и это очень важно и зависит от взрослого, от педагогов. Если вы хотите, чтобы был хороший детский коллектив – дружите! Не занимайтесь склоками. Не лгите. Нигде! Дети тут же это знают. Я часто говорю о педагогике, в шутку: жизнь не удалась! (смеемся) Мне приходилось от многого отказываться: я понимал, что если поступлю так, то пойду на сделку с совестью. А как же я буду спектакль ставить? Я же не смогу ничего придумать, это будет фальшь! Совесть педагога является его профессиональным инструментом. Если скальпель заржавел у хирурга – больной обречен, будет сепсис. Если скрипач порвал смычок – не будет звука. А мы обязаны сохранить душу. Это не значит, что мы ангелы. Мы как раз творческие люди, и богатое воображение толкает нас в разные места. (смеемся) Но мы не можем запятнать душу. А если пятно – иди в храм, молись. Совесть твой инструмент. Не более. Но и не менее. INBLOOM: Является ли депрессия симптомом современного общества?

Е.Ю.: Депрессия, апатия, равнодушие и отказ от борьбы – это, конечно, симптом. И очень тревожный: никому ничего не надо, ты никому не нужен. М.Г. Дубровин говорил такую вещь… Он не читал лекции, это было … вот как мы с вами беседуем. Ученик должен думать, что является самым главным человеком для учителя. Он нужен. И мы, будучи мальчишками, как-то чуть не подрались – настолько каждый был уверен, что любят больше всех именно его! (смеемся)
А возможно ли это, без обмана? Ты должен быть внимателен, всерьез воспринимать каждое слово или по-честному сказать,что некогда, не разрушая этого принципа. И тогда –возможно! Человек должен понимать, что нужен другому. Группе. Театру. Городу. Стране. Система для человека или человек для системы?
В конце 80-х был в Литве, с маленьком сынишкой. Сняли комнату в новом районе, там лес и газоны. Как вы думаете, что они делают? Сначала дают людям протоптать дорожки. У нас же законопослушные обходят, чертыхаясь. Остальные напролом. А там приходит архитектор и смотрит: где удобнее людям идти? И кладут плитку. Это другое ощущение! Я понимаю, что могу пройти там, где считаю нужным (если я не сумасшедший).
А когда ты осознаешь, что тебя никто не слушает… Вот, например, оказалось, что в мае (этого года) у нас прием. Нам не надо в мае! Но это распоряжение дирекции. Спорить невозможно.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: