Полуотгадка новой загадкой.

Впрочем, двойственность любви проявляется и здесь. Бывает больное сращение душ, которое терзает людей, несет им не добро, а зло.

«Когда я жаловалась знакомым, что чувствую настроения мужа даже на расстоянии, они смеялись надо мной...

Дела у нас шли плохо, и я решила с ним порвать навсегда, но не знала самого главного, что забрал он мое сердце, вот ведь как бывает!

Я совершенно не властна над собой и не могу быть хозяйкой своему настроению. У него нелегкий характер, его можно сравнить со злой стихией. Если уж в ненастроении, то может злиться месяц. Он не любит ту женщину, с которой живет, и это способствует частому обострению его стихии, И это все передается на меня. Сколько бы раз я его ни встречала, вижу — у нас одинаковое настроение. Если он в злой стихии, и я такая, если он спокоен, спокойна и я...

А сейчас он в Норильске, а я все равно живу его чувствами и настроениями. Как порвать это, как разъединить наши души?

Очень больно так жить. Вы верно писали: так крепко соединяются сердца, именно что почти физически.

Я бы согласилась даже на операцию, только бы жить собственными настроениями!» (Р. С., медсестра, г. Миасс, Челябинская область, январь, 1977).

В чем причина этого больного сращения душ, в чем его психологические механизмы — загадка. Правда, в последнее время появилась как бы полуотгадка этой загадки: «полу» — потому что одна загадка объясняется здесь другой, и гораздо более загадочной.

«Вы сказали, что соединение двух нервных систем невозможно. А как же гипотеза биополя? Ведь экстрасенсы могут без слов чувствовать состояние другого человека. Нет ли здесь какого-то энергетического соединения двух нервных систем?» (Обнинск, Калужская область, ДК физико-энергетического института, май, 1982).

«Какова естественная основа у интуиции влюбленных? Может, у них есть, как у дельфинов, какие-нибудь сигналы, которые соединяют их на определенной волне? Изучают ли это в науке?» (Московская область, Протвино — город физиков, клуб «Современница», март, 1980).

«Ваше мнение об энергетических взаимодействиях любви? Одну из основ бытия составляет энергия. Психические процессы есть по сути энергетические, и если вы признаете «энергизм» любви, то в пору говорить о разных видах энергии, в том числе духовной». (ДК медиков, декабрь, 1978) [6].

Гипотеза о биоэнергии человека — вернее, о биопсихологической энергии — очень заманчива, и у нее, очевидно, есть своя почва. Конечно, многое в разговорах о ней туманно, предположительно, и здесь нужна удвоенная настороженность против всего недостоверного, кажущегося.

Впрочем, кроме вещей шатких и туманных, тут есть и вещи почти очевидные, объяснимые.

Как выяснили физиологи, клетки живого организма как бы маленькие биоэлектростанции, они вырабатывают особую энергию, и, возможно, именно эта энергия служит основой жизни.

Эту энергию измеряют аппаратурой; так, скажем, давно делают с биотоками мозга и сердца: их улавливают на электроэнцефалографе и кардиографе и узнают по ним о здоровье человека.

Всемирно известен и «эффект Кирлиан» — энергетическое свечение растений, которое открыли советские исследователи, муж и жена Кирлиан. Светящийся ореол есть не только вокруг листьев, но и вокруг животных, людей, и его запечатлевает в токах высокой частоты особая аппаратура[7].

В 60-е годы появилась гипотеза (ее выдвинул киевский инженер Ярослав Береговой), что энергетическая база есть и у обычных психологических и мыслительных процессов[8]. У всего, что происходит в живом существе, есть, видимо, свое энергетическое измерение, и наши ощущения, чувства, мысли, возможно, имеют материальную основу — состоят из энергетических излучений.

То, что сейчас так неточно называют биополем, есть, как утверждают специалисты, у каждого человека, у каждого живого существа. Поле это простирается в стороны от нашего тела на несколько дециметров, и у него будто бы есть три разных слоя из трех разных энергий: телесной энергии, энергии чувств и энергии мысли[9]. Есть люди, чье поле намного сильнее обычного; они способны ощущать чужие поля, и их именуют экстрасенсами — «сверхчувствователями».

«Сверх» — потому что еще не открыто, какие нервные механизмы ведают биоэнергией, принимают и передают ее. «Сверхчувственный», «сверхчувствователь» — названия, по-моему, тоже неточные; биопсихическая энергия не сверхчувствуется, а именно чувствуется, ее ощущают люди, регистрируют приборы.

Пожалуй, вернее было бы называть этих людей так, как их называли чуть раньше — сензитивами, то есть «чувствователями».

В 70—80-е годы ленинградские и московские физики изучали физическую природу энергии сензитивов. Ученые Ленинградского института точной механики и оптики (возглавлял их ректор института профессор Г. Н. Дульнев) исследовали так называемый телекинез — передвижение предметов «мыслью», «взглядом», то есть биопсихической энергией.

Опыты подтвердили, что известная Н. С. Кулагина на расстоянии отклоняет своей энергией чашу весов (даже сквозь стеклянную преграду), рассеивает лазерное излучение, испускает магнитные импульсы. Позднее Н. С. Кулагину изучали московские физики во главе с академиком Ю. Б. Кобзаревым. Они установили, кроме того, что в ее энергии есть и акустические — звуковые — сигналы.

В 80-е годы в московском ИРЭ (Институте радиотехники и электроники) была открыта лаборатория физических полей человека и животных; ее работой руководят физики академик Гуляев и доктор наук Годик.

Лаборатория изучала энергию и обычных людей, и сензитивов, в том числе известной Джуны — Евгении Ювашевны Давиташвили.

Выяснилось, что все они — и обычные люди, и сензитивы — излучают импульсы разных энергий: инфракрасные, радиотепловые, оптические, электромагнитные, акустические...

Биофизики из ИРЭ считают, что биополя не существует, а есть «физические поля биологических объектов»; решительно отклоняя термин, они решительно признают явление.

По их мнению, то, что называют энергией биополя, состоит из нескольких физических энергий.

Ю. В. Гуляев считает, что человек похож здесь на Вселенную. «Вокруг людей, как и вокруг нашей планеты, — говорит он, — есть своя атмосфера и магнитосфеpa, где бушуют потоки излучений, не ощущаемых нашими органами чувств. А чуткие «глаза» и «уши» приборов могут теперь зафиксировать эту... вполне материальную субстанцию».

Э. Э. Годик добавляет, что созданные в ИРЭ высокочувствительные приборы позволили убедиться: «Вокруг человека и животных существует сложная картина излучений и полей». В нее входят электрические и магнитные поля, радиотепловое, инфракрасное и химическое излучение, оптические и звуковые волны.

Вице-президент АН СССР В. А. Котельников сказал об этом: «С помощью современной радиоэлектронной аппаратуры проведено исследование физических полей, возникающих вокруг человека... Оказалось, что эти поля несут ценную информацию о функционировании физиологических систем организма...

После серьезного подключения науки вместо чудес появляется новое научное знание, которое несет реальную практическую пользу».

Изучая «поля жизни», вступая на их целину, биофизики идут пока по самым простым полям, физиологическим, и только-только бросают взгляд на психологические поля куда более сложные. При этом исследуют «поля жизни» лишь физики, а официальная психология, физиология, медицина отмахиваются от них. «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда» — такой, увы, донаучный подход к живым полям еще недавно царил в научных институтах всех этих человековедческих наук.

До сих пор наука изучала два измерения человека: телесное, «вещественное», и бестелесное, психическое (мысли, чувства, память). Но как именно одно из них переходит в другое, какая материальная природа у наших чувств, мыслей — этим наука почти не занималась.

Можно предположить, что психоэнергетика (точнее, биопсихоэнергетика) — это и есть недостающее звено между нашей физиологией и психологией. Здесь, может быть, таятся неизвестные пружины наших чувств, важные механизмы мыслей.

Если это так, тут могут лежать ключи к новым америкам нашего внутреннего мира, ко всей человеческой психологии и физиологии.

Конечно, пока все это только предположения, но в том, что касается любви, чувств, они выглядят правдоподобно. Здесь, кстати, будет говориться только об одной грани психоэнергетики — о тех загадочных психологических способностях, которые пробуждает в людях любовь.

Остальные ее грани — то есть главное в ней, — остаются в стороне, в них, очевидно, должны разбираться физиологи, биофизики, медики...

Каждый из нас, наверно, ощущал на себе — спиной, затылком — тяжелый, давящий взгляд, каждый чувствовал, как его захлестывают волны чужой радости или разъедают едкие токи чужого раздражения. Наверно, есть какая-то энергия, которая передается взглядом и дает почувствовать на себе его силу.

Возможно, и у наших чувств есть волновая энергия и мы ощущаем ее какими-то неизвестными нам нервными механизмами, какими-то таящимися в подсознании приемниками энергии.

При разных чувствах в организме протекают, очевидно, разные процессы — биофизические и биохимические, и они дают разные излучения. Есть, возможно, свои, особые волны у радости, грусти, презрения, ликования, тоски, гнева, страха, удивления, тревоги...

Может быть, и разные характеры излучают разную энергию: сильный, волевой источает волны спокойствия, уверенности; возбудимый испускает токи нервозности, сердитый — режущие токи злости, добрый — покоящие волны душевной мягкости.

Придет время, психологи расшифруют эти излучения, и это поможет уменьшить нашу беспомощность перед многими своими чувствами...

Сензитивы любви.

В сильной любви каждый из нас, пусть ненадолго, может как бы стать сензитивом. Любовь — мощный усилитель человеческой энергии, и она очень обостряет — хотя бы на время, хотя бы к одному человеку — дремлющую в нас способность улавливать волны чужой души.

Это уже не гипотеза, а твердые факты и надежные наблюдения, их много и в живой жизни, и в книгах олюбви. Вот, пожалуй, самое разительное из таких наблюдений — вспышка «ясновидения» у Константина Левина и Кити.

«Когда встали из-за стола, Левину хотелось идти за Кити в гостиную; но он боялся, не будет ли ей это неприятно... Он остался в кружке мужчин, принимая участие в общем разговоре, и, не глядя на Кити, чувствовал ее движения, ее взгляды и то место, на котором она была в гостиной»[10].

Он чувствовал все это из другой комнаты! Он как бы видел ее внутренними глазами своей души. Он разговаривал о вещах, которые всегда казались ему необыкновенно важны, но которые вдруг потеряли для него всякую важность. «Он знал теперь то, что одно важно. И это одно было сначала там, в гостиной, а потом стало подвигаться и остановилось у двери. Он, не оборачиваясь, почувствовал устремленный на себя взгляд и улыбку и не мог не обернуться. Она стояла в дверях сЩербацким исмотрела на него».

Толстой поразительно чутко передает смутность, скоторой Левин ощущал Кити в соседней комнате: Левин как бы чувствовал, что там не она, не живая Кити, а что-то «одно» — что-то туманное, среднего рода, — как бы облачко, сгусток чего-то самого важного для него. Экстрасенсы сказали бы, что он ощущал ее «биополе», чувствовал энергетическое облачко, из которого оно состоит. И он видел на своем внутреннем экране, как это «одно» «стало подвигаться», а подойдя к двери и став видимым, оно вдруг сгустилось, и он почувствовал — еще не видя — не просто какое-то нечто, а ее «устремленный на себя взгляд и улыбку».

И заговорив, они понимают друг друга не через слова, а через прямое — «телепатическое» — улавливание мыслей друг друга, через непосредственное ощущение чужих ощущений.

«Она сморщила лоб, стараясь понять. Но только что он начал объяснять, она уже поняла... Левин радостно улыбнулся: так ему поразителен был этот переход от запутанного многословного спора сПесцовым и братом к этому лаконичному и ясному, без слов почти, сообщению самых сложных мыслей».

Напряжение счастья и страх потерять это счастье достигли у них предела, и на этом пределе у них начинается апогей «телепатии».

«— Вот, — сказал он и написал начальные буквы: к, в, м, о: э, н, м, б, з, л, э, н, и, т? Буквы эти значили: «Когда вы мне ответили: этого не может быть, значило ли это, что никогда, или тогда?» Не было никакой вероятности, чтоб она могла понять эту сложную фразу; но он посмотрел на нее с таким видом, что жизнь его зависит от того, поймет ли она эти слова.

Она взглянула на него серьезно, потом оперла нахмуренный лоб на руку и стала читать...

— Я поняла, — сказала она покраснев.

— Какое это слово? — сказал он, указывая на н, которым обозначалось слово никогда.

— Это слово значит никогда, — сказала она, — но это неправда[11]!

Он быстро стер написанное, подал ей мел и встал. Она написала: т, я, н, м, и, о... Он вдруг просиял: он понял. Это значило: «Тогда я не могла иначе ответить».

Он взглянул на нее вопросительно, робко.

— А т... А теперь? — спросил он.

— Ну, так вот прочтите. Я скажу то, что бы желала. Очень бы желала! — Она написала начальные буквы: ч, в, м, з, и, п, ч, б. Это значило: «Чтобы вы могли забыть и простить, что было».

Он схватил мел напряженными, дрожащими пальцами и, сломав его, написал начальные буквы следующего: «Мне нечего забывать и прощать, я не переставал любить вас».

Она взглянула на него с остановившеюся улыбкой.

— Я поняла, — шепотом сказала она.

Он сел и написал длинную фразу. Она все поняла и, не спрашивая его: так ли?, взяла мел и тотчас же ответила.

Он долго не мог понять того, что она написала, и часто взглядывал в ее глаза. На него нашло затмение от счастья... Но в прелестных сияющих счастьем глазах ее он понял все, что ему нужно было знать. И он написал три буквы. Но он еще не кончил писать, а она уже читала за его рукой и сама докончила и написала ответ: да».

Эта сцена — великое предвосхищение будущих открытий, и она больше века поражала своей загадочностью и ставила в тупик несколько поколений читающих. И только сейчас мы начинаем понимать, как стало возможно это невозможное, почти колдовское проницание людей друг в друга.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: