Сплачивают или отдаляют лишения?

На встрече со счастливыми парами говорили и об этом. У всех у них первые 7—8 лет жизни были полны тягот, но их отношение к этим тяготам оказалось неожиданным.

Л. Никитина. Хочу спросить вас о жилье, деньгах, обеспеченности. Недавно в стране появилось свадебное страхование: родители могут платить небольшие взносы, и ко дню свадьбы их дети получают солидную сумму на обзаведение — что-то вроде денежного приданого. А как было с деньгами у вас?

Петерис. Когда мы поженились, у нас не было ничего. Лайла училась, получала стипендию — 40 рублей, моя зарплата была 100 рублей.

Валерий. У нас с Наташей было еще меньше — 80 рублей на двоих, студенты. Жили в одной комнате сначала вдвоем, потом втроем...

В. Переведенцев. Родители помогали?

Наташа, Лайла. Нет.

В. Переведенцев. Это затрудняло вашу жизнь?

Лайла. Да, очень, но чувствам не мешало. У нас была трудная жизнь, но мы любили друг друга все глубже, относились заботливее. Конечно, очень тяжело, когда все приобретаешь сам. И мы были рады, что у нас общий холодильник и стиральная машина с родными Петериса.

Л. Никитина. Приданое не помешало бы?

Петерис. Было бы хорошо, если бы молодая семья получала кредит от государства — на жилье, на мебель, как в ГДР, в Чехословакии[134].

Ю. Рюриков. По данным социологов, в городах у трех четвертей молодоженов нет своего жилья. Они или снимают комнату, или живут у родителей, а студенты и рабочие — в общежитиях, иногда в разных. Нехватка жилья — одна из главных бед молодой семьи. Снимать комнату дорого, для многих вообще не по силам, а жить у родителей — это часто ссоры с ними, раздоры между самими молодыми...

Валерий. Знаю по многим знакомым — теща пилит зятя, свекровь ругается с невесткой. Старшие часто хотят навязать молодым свои законы, а младшие живут шумно, не дают старшим покоя. Лучше, по-моему, жить отдельно: никто никого не сковывает, не поучает, не раздражает.

Ю. Рюриков. Между прочим, социологи выяснили: с тещей, героиней анекдотов, ссорятся в 3 раза меньше, чем со свекровью.

Игорь. Мы с Ларисой познакомились на телевизорном заводе, во Львове; я работал слесарем-монтажником, она — сборщицей. И два года после свадьбы жили у моих родителей, в проходной комнате. Самостоятельности и свободы не хватало, но после института мы уехали по распределению в Таджикистан. Получили и самостоятельность, и квартиру, смогли сразу завести ребенка.

Лариса. Отношения со старшими у нас и тогда были хорошие, а сейчас — прекрасные.

Л. Никитина. Когда вы приехали в Ленинабад, что у вас было?

Лариса. Я получала 96 рублей, Игорь — 110. Но я сразу серьезно заболела, надо было спасать меня, спасать грудную дочку, и мы влезли в большие долги.

Игорь. Из десяти лет нашей самостоятельной жизни восемь лет было безденежье, выплата долгов.

Лариса. Бывало, я 20 копеек не могла истратить в буфете — потому что это молоко для ребенка. Но когда есть любовь и хорошие отношения, денежные тяготы не играют решающей роли.

Ю. Рюриков. Вы не думали, сколько душевной энергии украли у вас эти тяготы? Сколько этой энергии не смогло уйти в любовь, а ушло в тяжелые переживания?

Лариса. У нас с Игорем особое отношение к нехваткам. Без них у нас могло и не быть такого товарищества, чувства надежности друг друга. Если бы у нас все было, от пресыщения могла бы появиться душевная леность.

Петерис. Трудности закаляют, могут скрепить людей и сделать любовь более надежной: мы с Лайлой испытали это на себе. Но лучше бы таких трудностей было меньше, это гораздо лучше для семьи.

Игорь. Мне кажется, статистика говорит — чаще расходятся обеспеченные.

В. Переведенцев. Статистика говорит не так. У рабочих доходы выше, чем у колхозников — и разводов больше, верно. Но вот у служащих доходы меньше, чем у квалифицированных рабочих, а разводов больше. Так что прямой зависимости тут нет, да и быть не может: разводы зависят не от одной причины, а от многих.

Ю. Рюриков. Обострю спор, резче столкну два подхода к лишениям. Один: тяготы полезны для молодой семьи, потому что закаляют характер, проверяют отношения, сплачивают. Другой: тяготы крадут у людей счастье, мешают нормальным отношениям, подвергают ненужным испытаниям.

Наверно, стоило бы разграничить, о чем идет речь. Есть два рода тягот: обычные житейские нехватки и нехватки в главном, когда нет своего жилья и еле сводишь концы с концами...

Обычные нехватки закаляют, тут, наверно, Лариса с Игорем правы; избыток портит больше нехваток, и сытое довольство рождает душевную леность. Но минимум материальной базы — жилье и деньги — молодой семье нужен как хлеб. Это ведь семья, у которой слабы все фундаменты, кроме одного — фундамента чувств; да и тот часто ломается, если ему не помогают другие фундаменты — духовные и материальные.

Есть люди, у которых главные ценности жизни — духовные, психологические. Таких людей материальные нехватки, даже лишения, не портят, они могут и закалить их характер, спаять их. Но сколько душевных сил, которые могли бы влиться в любовь, — сколько этих сил уходит на борьбу с лишениями, на одоление психологических тягот? А как эти нехватки подрывают здоровье, нервы?

Лайла. Многие не заводят детей из-за трудного материального положения.

Наташа. У наших хороших знакомых нелады начались как раз с денег, с квартиры, а кончились разводом...

Петерис. Бывает — ищут мужа или жену с квартирой, не самого человека, а приложение к жилью. А это уже не семья — кандидаты на плохую жизнь. И еще: я считаю, гораздо лучше брать кредит у государства, чем влезать в долги у знакомых: это освободит от многих моральных неприятностей.

Г. Васильченко. Практика сексологов показывает: для нормальной жизни молодоженам нужно свое жилье. Это элементарно необходимо для интимной жизни, но это очень важно и для психологических отношений. Недостаток денег или жилья рождает потоки отрицательных эмоций, а они сказываются на всей семейной жизни, на всей психике людей.

Алгебра счастья.

Я долго не мог понять, почему житейские нехватки не портили у счастливых чувства, не ухудшали отношения. Есть ведь простейшая арифметика чувств — нехватки всегда отнимают у людей нервные силы. Эти силы могли бы прибавляться к любви, к хорошим отношениям, а они, наоборот, отнимаются от них, идут в усталость, раздражение, нервы... Но на счастливых — загадка — эта арифметика чувств не действовала...

Потом я понял, что счастьем правят парадоксы, правила наоборот — психологическая алгебра, которая гораздо сильнее арифметики. Я понял, что душевные силы счастливых больше всего шли не на переживание нехваток (они, конечно, шли и туда), гораздо больше их шло на заботу о близких — заботу, которая и есть создание счастья. И их душевные силы не отнимались от хороших отношений, а прибавлялись к ним и углубляли, усиливали их любовь.

Чем тяжелее материально, тем легче должно быть душевно, — так держат себя счастливые. Они возмещают житейские нехватки избытком душевности, и чем больше эти нехватки, тем больше они стараются обуздывать усталость и нервы. Они ведут себя «алгебраически», обратно обычной арифметике поведения: они не ослабляют, а усиливают заботу о близком, не утяжеляют ему жизнь уменьшением своей любви, а, наоборот, облегчают своей сердечностью...

От чего спасает такое поведение, какую награду оно приносит? Материальные тяготы неизбежны, но мы еще и удваиваем их тяготами душевных отношений. Счастливые не удваивают, а как бы располовинивают их: тяготы стоят у них не под увеличительным стеклом плохих отношений, а под уменьшительным стеклом хороших. И их принцип — «чем хуже условия, тем лучше отношения» — один из самых глубоких устоев счастья, один из самых умных законов психологической культуры любви.

Счастье — это высшая ступень в насыщении наших высших потребностей — самых естественных, самых человечных. В первом ряду их стоят наши потребности отдавать и получать любовь. Потребность получать любовь — более настоятельная и простая, она таится в самой неуверенной глубине нашей психологии, в ее самых детских, самых незащищенных уголках.

Потребность отдавать любовь — отдавать ласку, заботу — рождается более сложными струнами души. Это струны душевности, равновесия с другими людьми, те многозвучные струны, которые вызывают стремление дорожить близкими, как самим собой. Потребность отдавать любовь более «счастьеносна», чем потребность получать, потому что именно отдавание любви — главный путь в создании взрослого счастья...

Конечно, нормальному человеку нужно равновесие: в отдавании и получении любви, но все-таки, пожалуй, с перевесом в отдавании, чтобы «создаваемое» счастье было больше «потребляемого». Как говорил в свое время Бернард Шоу: «Счастье как хлеб: его имеют право потреблять лишь те, кто его производит».

А люди, которые настроены больше получать, чем отдавать, быстро поглощают те природные запасы счастливости, которые заложены в дебюте любви, и остаются ни с чем. К сожалению, их повально много, потому что сегодняшние будни гораздо больше выращивают потребителей, а не создателей счастья.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: