С этой мыслью он проснулся.

Утром Антон увёз девочек домой в деревню, однако, синие глаза Анны так и остались волновать душу Петра.

По пути домой в конце старательской недели Пётр попросил отца заехать к Антону, где вновь увидел её, выскочившую им навстречу:

-Пётр, дядя Андрей, заходите к нам скорей, мама чаем с вареньем вас напоит,- возбуждённо сказала она.

Пришлось зайти в дом, где за столом Пётр не сводил с Анны глаз, а она, словно нарочно, села напротив него.

Так почти с первого взгляда полюбили друг друга Пётр и Анна. Вскоре он сказал своей маме Василисе:

-Нет у меня сил переживать о ней. Стоит она везде перед моими глазами и думать ни о чём больше не могу.

Василиса поняла, что настала пора ему заводить свою семью, о чём и рассказала Андрею.

-Буду говорить с Евсеем, хотя не знаю, как к нему и подобраться, ведь он считает Петра своим родственником. Анна - красивая девка,- ответил на это он.

В тот же вечер поговорил и с Петром:

-Что, запала девка на душу? А она - то согласна? – спросил он его.

-Да, просила присылать сватов,- был ответ.

Очередная старательская поездка была намечена через неделю.

Как обычно ранним утром Андрей и Пётр были уже в Каменистой, где их ждали Евсей и Илларион. Анна тоже как бы случайно выбежала, чтобы поприветствовать их.

Вся неделя прошла как обычно. В последний день по пути домой Андрей, отправив Петра на подводу к Иллариону, сам подошёл к дяде:

-Дядя Евсей, разговор есть. Пусть молодость прокатится отдельно.

-Хорошо. О чём разговор?- спросил тот.

Андрей прыгнул к нему на телегу, удобно уселся и не спеша начал издалека разговор:

-Как ты считаешь, мой Пётр человек серьёзный?

-Да, конечно, хороший малый, трудолюбивый и серьёзный.

-А он похож на меня?

-Мне кажется, не очень.

-В его двадцать два года он кажется самостоятельным мужчиной?

-Да, конечно. Но что ты загадки мне строишь?

-Ну, хорошо, теперь перехожу к отгадкам. Полюбил он твою Анну, жить не может без неё. Требует посылать сватов.

-Ты, что? Анна ещё не доросла до этого. Да и как я отдам её за близкого родственника, нам это делать ни совесть, ни церковь не велит.

И тогда Андрей рассказал всю историю рождения Петра, напомнил об атамане Рыжанко, о Василисе и её любви к нему.

Евсей, удивлённый его рассказом, подумал и спросил:

-А сам Пётр об этом знает?

-Нет, пока не знает, он считает меня своим отцом. Не знаю, надо ли ему об этом говорить?

Евсей задумался, а потом сказал:

-Да, историю ты мне подкинул. Парень то он хороший, лучшего зятя и не найти, но как я об этом скажу своей Катерине, да и Анне то же.

-Не знаю, но сватов мы к вам на следующей неделе засылаем. Парень с ума сходит. Да и Анна его любит. Ждите нас.

И вот, наступил этот день.

Семья Евсея уже ждала приезда гостей и, заслышав приближение повозки с шумной кампанией, высыпала за ворота.

Приехали все: Андрей, Василиса и, конечно, дети.

Все были одеты по-праздничному: женщины красовались в расшитых узорных сарафанах с цветными шалями на головах, а мужчины щеголяли в косоворотках и блестящих сапогах.

На лужайке у дома стало необычно многолюдно и весело от перекликающихся между собой девичьих звонких и басистых юношеских голосов, а также приветствий взрослых женщин и мужчин.

Гостей позвали в дом.

Разговор начал Андрей:

-Вот ищем овечку, не заблудилась ли она у вас?

На что Евсей ответил:

-Да нет, у нас овечки только свои пасутся.

-Тогда, может у вас курочка найдётся, у нас петушок есть. Нельзя ли их загнать в один хлевушок?

-Тесноват хлевушок, надо хлеба мешок.

-Но у нас ещё есть селезень, а у вас, я знаю, уточка, не породниться ли нам с утречка?- продолжил Андрей.

-А где ваш Селезень?- спросил Евсей.

-А где же уточка?- переспросил Андрей.

Одновременно с этими вопросами из двери вышли Пётр и Анна, которые, смущаясь, приблизились к краешку стола.

Андрей в руках нёс подарки: Екатерине Ивановне - красивую шаль, Евсею Петровичу – лисью шапку.

Дрожащим от смущения голосом он произнёс:

-Дядя Евсей и тётя Катя, примите от меня скромные подарки,- и передал их им в руки.

А потом продолжил:

-Я люблю Аннушку, и прошу вас разрешить ей стать мне невестой.

Евсей посмотрел на Анну и спросил:

-Доченька, а ты согласна?

Анна, потупив взор, кивнула головой и сказала:

-Да, я люблю Петра.

Тогда он задал второй вопрос Петру:

-А где же вы жить собираетесь?

На что тот ответил:

-Я хочу построить у вас в посёлке новый дом.

Спросила и Катерина Ивановна:

-Будешь ли ты, Петруша, помогать своей жене деток растить?

Пётр ответил:

-Я хочу, чтобы у нас было много детей, я их буду очень любить и всё сделаю, чтобы и Аннушка, и мои дети росли здоровыми и были счастливыми.

Родители с обеих сторон одобрили желание молодых людей.

За столом все разговоры свелись к подготовке к свадьбе, которая после недолгого обсуждения была назначена на начало октября в Покров день.

Незаметно пролетело время. Свадьба удалась на славу, в домах родителей, где она проходила, почти целую неделю царила обстановка веселия и радости.

Вскоре для молодых в селе Каменистом возвели новый большой дом, который и сейчас стоит в посёлке, отличаясь от других домов красотой узорной деревянной отделки.

В нём в спальне Анны на видном месте стоит её комод, в котором лежат многие свадебные предметы: платье невесты, венок, полотенца, скатерти и меха, утверждавших прочность семейных отношений всех поколений рода, настраивавших родственников на мысль о том, что браки, совершённые на земле и утверждаемые на небесах должны продолжаться всю жизнь.

Глава 25

Лесной полководец

Пётр и Анна стали моими родными дедушкой и бабушкой, прожившие совместную счастливую и долгую жизнь в этом новом доме.

У них народилось семеро детей, первым из которых был мой отец Петр Петрович, в шутку названный родителями Петром вторым, в отличие от Петра первого, его отца.

Новый дом, построенный моим дедом Петром первым, с каждым годом наполнялся всё новыми детскими голосами.

За десять первых лет их совместной жизни кроме Петра родилось ещё три мальчика – Андрей, Михаил и Василий, а также три девочки – Анечка, Татьяна и Надежда.

Подошло время, когда отправился на старательские работы и Пётр второй, незаметно превратившись из хрупкого юноши в широкоплечего и сильного мужчину.

Всё, наверное, пошло бы по старой старательской традиции и быть бы ему старателем ещё многие годы, если бы не одно обстоятельство.

Разнёсся слух, что где - то недалеко от посёлка было открыто крупное месторождение золотосодержащих песков. По деревням ходили агитаторы, говорившие о том, что золота там видимо-невидимо, что попадаются большие самородки и что там можно за короткое время разбогатеть.

Молодой Петр второй, не посоветовавшись с отцом и матерью и поддавшись на их уговоры, согласился в одиночку туда отправиться, чтобы посмотреть эту землю и на месте обо всём договориться.

Расспросив у агитаторов направление дороги, будучи уверенным в правильном курсе, взяв с собой небольшое количество припасов, он рано утром верхом на лошади двинулся в путь, рассчитывая вернуться обратно в этот же день.

Одного он не учёл, что вольный и необъятный уральский край никогда не прощает самоуверенных людей, не способных трезво оценивать свои возможности.

Пётр отправился вниз по течению реки, высокие берега которой с растущими на них соснами и лиственницами предвещали приятное путешествие. Лёгкий бег коня с седоком скользил между стволами деревьев и, наверно, со стороны это выглядело очень картинно.

Пётр представлял себя лесным полководцем, лихо пересекавшим огромные расстояния за короткое время. Его солдатами были высокие и стройные деревья, выстроившиеся по обе стороны от проезжавшего мужественного и смелого юноши. Солнце светило ярко и просвечивалось рассыпавшимися лучиками сквозь высокие кроны деревьев. Солнечные пятна падали на золотистую кожуру смолистых стволов, казавшихся издалека светящимися столбиками, отдающими ему честь. Они направляли ход коня, успокаивали седока, притягивая к себе своей открытой красотой. Воздух был свежим, и вкусно пахло смолой.

Ох, этот уральский лес, как он возбуждает взоры неискушённых жизнью юношей. Пётр, продолжая свой восторженный путь к новым возможностям, вскоре увидел, что лес стал менять свои очертания. Местность стала понижаться, и кое-где появились останцы, отдельные невысокие скалы, покрытые зеленью. Они как привидения вдруг выскакивали то справа, то слева по ходу движения коня.

Вскоре низина стала переходить в топкое болото, которое пришлось обходить.

Пётр вспомнил, что гонцы-агитаторы предупреждали: на пути к прииску будут встречаться реки, и их надо будет пересекать вброд.

А болото становилось всё шире и шире. Пришлось опять взбираться на высокий берег, чтобы сверху осмотреть местность. Действительно, проскакав с полверсты, он увидел протекавшую посреди широкого болота полноводную реку. Но как подступиться к самой воде? Так как через топкое болото подойти к ней было невозможно, пришлось проехать высоким берегом несколько вёрст до того места, где река входила в свои берега. Однако движение воды здесь было настолько быстрым, что брошенная в воду ветка моментально была подхвачена течением и унесена вниз.

Чувствуя в себе уверенность, Пётр принимает решение переправиться на противоположный берег, для чего, раздевшись, вошёл в воду. Неожиданно дно под ним оборвалось, он глотнул воды и закашлял, отчего потерял ориентацию. Быстрое течение оторвало его от берега и потащило к середине реки. Пётр приложил немало усилий, чтобы выплыть на берег, но не оставил попытки продолжить свой путь.

Новоиспечённый полководец, привязав к себе одежду, сел на коня и направил его на другую сторону реки. Тот, чувствуя опасность воды, фыркнул и отвернулся, но наездник ударом ноги заставил его войти в неё.

Конь погрузился в воду и, управляемый Петром, поплыл. Достигнув середины реки, наездник увидел, что прямо на него с большой скоростью движется огромное ветвистое дерево, длинный ствол которого, неожиданно ушедший под воду, вдруг вырвался из глубины и обрушил на него сильный удар. Нижние кроны плывущего дерева зацепили и коня, увлекая его за собой. Они жестко прошлись по всему его телу, отчего тот взбрыкнулся. Это резкое движение помогло животному скинуть с себя крону дерева. Сознание Ивана на миг помутилось, но, слетев с коня, он сумел не упустить поводья из рук и закричать, заставляя того плыть к берегу. Наконец, середина реки была преодолена, скорость течения воды ослабло, и конь из последних сил продолжал держаться на воде. Наконец, ноги его соприкоснулись с дном, которое оказалось каменистым и ровным. Выйдя на берег, конь отряхнулся и тяжело дыша, упал на землю. Рядом с ним совсем обессиленным опустился и Пётр.

Отдышавшись, юноша приподнялся, но тут же упал обратно, схватившись левой рукой за правое плечо. Его обожгла сильная боль. По руке текла кровь, и он понял, что острый сук дерева, перевёрнутый сильным течением воды на середине реки, ранил его. Вспомнив об одежде, и, несмотря на боль, развязал её и мокрой рубашкой перевязал себе плечо. Кровь перестала течь только тогда, когда она толстым слоем запеклась под повязкой.

Когда сил прибавилось, Пётр встал, подошёл к коню и осмотрел его. Тело животного было всё поцарапано, по нему текла кровь, и ему показалось, что большие грустные глаза коня упрекали хозяина в безрассудном его поведении. Погладив рукой по рыжей морде, Пётр крепко прижался к нему и сказал:

-Прости, мой верный друг. Я виноват перед тобой. Правду говорят: то, что легко видится, непросто даётся.

Сознание того, что делать дальше, пришло не сразу.

Пётр задумался: возвращаться обратно или продолжить путь? Ему казалось, что полпути уже пройдено и вторую половинку дороги пройти будет легче, и, взяв коня под уздцы, сам пешком продолжил путь уже по другую сторону реки. Пройдя несколько сот метров, он, почувствовав недомогание, осторожно, чтобы не причинить боль коню, взобрался на него и медленно поехал вдоль берега.

Через несколько вёрст на их пути вновь встретилась глубокая и быстрая река, пробившая себе русло в основании каменистых скал. Переправляться на другой берег он уже не решился. Болело плечо, да и ссадины на теле коня вызывали у него ощущения своей вины перед ним.

Теперь он уже поехал наугад по берегу этой бурной реки в поисках более удачной переправы.

Через несколько вёрст ему встретилась широкая тропа, ведущая к воде. Река в этом месте обмелела, но стала шире. Она несла своё быстрое течение среди камней, образовав пороги.

День клонился к вечеру, но куда двигаться дальше, он не знал. Посмотрев на небеса, он понял, что определиться с направлением движения он не может.

-Как же так, за целый день пути здесь не встретился ни один живой человек? Но если здесь есть тропа, значит, кто-то по ней ходит? - задавал он себе вопросы.

Он слез с коня, нашёл высокое сухое место недалеко от воды и решил остановиться. Ехать далее в неизвестность, чувствуя сильную боль в плече, да ещё в наступающую ночь не было смысла.

Пётр первым делом привязал коня к дереву, давая ему возможность пощипать травы, затем развесил на ветках свою мокрую одежду, набрал сухих сучьев и травы, встречавшихся под ногами, чтобы сделать себе постель.

Уснул сразу же. Однако, ночью почувствовал в себе жар и сильную боль в плече. Запёкшаяся кровь не давала возможности снять повязку, и он остаток ночи провёл в состоянии дремоты и ноющей боли.

К утру Пётр опять уснул, но вскоре проснулся. Раннее солнце распускало над горами свои красные лучи, отражавшиеся в быстром течении реки рубиновыми змейками.

Конь картинно смотрелся на фоне просвечивающихся лучиков сквозь зелень невысоких деревьев и кустов. Он стоял, гордо подняв свою красивую рыжую морду, поглядывая на своего хозяина. Казалось, что в его больших глазах уже не было укора, они были добродушными и почти улыбались.

Пётр повернулся и вновь почувствовал боль в плече, всё его тело ныло и горело. Он с трудом поднялся и посмотрел на руку, вся повязка была в крови, и попытался снять её, но резкая боль пронзила тело, и всё пришлось оставить по-прежнему.

Боль утихла не сразу. Она отступала частями, погружая его с полудремотное состояние невесомости. Пётр снова уснул.

Проснулся от чьего – то прикосновения. Открыв глаза, он увидел огромные губы коня, дотронувшиеся до его щеки и оставившие влажный след на лице.

Перед его глазами голубело огромное небо. Лёгкие облака медленно проплывали по небу, словно звали за собой. Всё тело было горячим. Он понял, что серьёзно заболел, но оставаться надолго здесь в одиночку, означало, обречь себя на неизвестность, и он решил двигаться дальше.

Рассуждал он примерно так: большая тропа обязательно должна привести к какой-нибудь деревне, а там ему помогут, и он найдёт верную дорогу. Эта мысль о продолжении пути не покидала его.

Несмотря на боль в плече и ломоту в теле, Пётр поднялся, собрал в мешок одежду, взял коня под уздцы и вновь тронулся в путь. Пройдя по лесу пешком некоторое время, он решил ускорить ход и уселся на коня. Тропа сделала резкий поворот, из-за которого показались новые горы, просматриваемые вдалеке на открытом горизонте. Время было за полдень. Солнце светило ярко, и на предгорной равнине становилось жарко. Петру становилось всё хуже, но он понимал, что ему необходимо добраться хотя бы до подножия горы, надеясь, что там должны были жить люди.

Он приблизился к горам, но никакой деревни не обнаружил. Уставший и больной Пётр решил, что сделает привал возле следующей речки, хотя сил не было, и кружилась голова. Чувствуя, что он может упасть, слез с коня на землю, взял его под уздцы и, прилагая усилия, чтобы не поддаться болезни, шёл и шёл далее. Трудно сказать, кто кого вёл в этот момент, Пётр коня или наоборот. Наконец, чувствуя, что вот-вот упадёт, он, остановился на высокой и чистой от камней лужайке, опустился на землю и потерял сознание.

Всего две версты не дошёл он до деревни, располагавшейся за следующим поворотом. Там жили староверы. Когда – то, спасаясь от преследований царских властей, они несколькими семьями поселились в этом необжитом тогда людьми уральском краю.

В то время, когда Пётр лежал под кустом, старик Родион, отец многочисленной семьи, шёл по тропинке, зазывая домой свой скот.

Может быть, и прошёл бы он мимо Петра, но неожиданно заметил стоявшего на тропинке коня, который своим ржанием как бы звал его на помощь.

Увидев его, Родион подумал:

-Откуда такой красавец, да ещё и с седлом? Где же его хозяин? Здесь редко встречаются такие гости, хотя лучше с ними и не встречаться,- и хотел пойти прочь от греха подальше, но его удивило поведение животного, которое, стоя на месте, било копытом о землю, как бы просило у старика помощи.

Когда мужчина подошёл к нему, то по его грустным глазам понял, что что-то произошло. Конь, не отворачивая головы от взгляда старика, медленно побрёл в ту сторону, где лежал Пётр. Старик пошёл вслед за ним и вскоре увидел лежавшего без сознания мужчину. Теперь он понял, что умное животное не зря стояло у дороги.

Родион сходил в деревню и, приехав на подводе с сыновьями, отвёз больного к себе домой, где женщины осмотрели его воспалённое в испаринах полураздетое тело.

Вычистить грязную в густой крови рану было непросто. Рубаха, служившая повязкой, превратилась в единый гнойно-кровяной засохший покров. Когда её стали снимать, то от сильной боли больной открыл глаза, и, увидев над собой женщину, спросил:

-Где я, что со мной?

На что женщина ответила:

-Ты в хороших руках. Меня зовут Мария Петровна. Как тебя зовут?

Но он был очень слаб, кружилась голова, поэтому, ничего не ответив, снова закрыл глаза.

Почти две недели женщины боролись за жизнь Петра. Рана была серьёзной, сильно распухло плечо, а тело от сильного жара металось под одеялом и постоянно содрогалось от глухого кашля.

Мария Петровна вместе со своими дочерьми каждый час поочерёдно дежурили у его постели. Они готовили целебные мази, смазывая ими рану, меняли повязки, наводили чистоту на постели и в комнате.

Особенно хорошо это получалось у старшей дочери Надежды, которой Мария Петровна по утрам позволяла менять жаропонижающие капустные листья, протирать лицо больного мокрым полотенцем.

Первые два дня он находился в забытье, но иногда открывал глаза. Перед ним как во мгле высвечивались лица женщин, ухаживавших за ним, глаза снова закрывались, не успев осознать значимость происходящего.

Молодой организм мужчины всё же сумел справиться с болезнью и на третий день он открыл глаза.

В этот момент у его постели находилась Надежда, поправлявшая края его постели. Она, увлечённая своим занятием, не заметила устремлённого на неё мужского взгляда.

Пётр же долго смотрел на молодую девушку, не совсем понимая, что с ним происходит.

Он совсем близко видел её глаза, полные губы, упругие ямочки на щеках, тонкие просвечивающиеся мочки на ушах, сбивавшиеся на лоб волосы.

Неожиданно он тихо произнёс:

-Где я, и кто ты?

Девушка отпрянула от постели и вскрикнула:

-Ой, живой!

А потом робко сказала:

-Я, Надя. Мы тут живём. Вам легче?

С этого диалога и началась новая жизнь Петра в этом доме.

Девушка сразу же выбежала из комнаты и позвала свою маму Марию Петровну. Вслед за ней вошли хозяин дома Родион Олегович и младшие дочери. Они окружили постель больного.

На вопрос Петра, кто они и как он здесь оказался, ответил хозяин дома:

-Мил человек, скажи вначале, как тебя зовут?

Когда Пётр назвал своё имя, Родион сказал:

-Петя, мы подобрали тебя у горы Высокой, ты был без сознания, очень сильно поранился и простудился. Слава Богу, ты выжил, и мы очень этому рады. Бог видел, как мы этого желали, он внял нашим просьбам и спас тебя. Сразу скажу, что мы староверы, и в беде тебя не бросим. Меня зовут Родион Олегович, мою жену Мария Петровна, а моих дочерей Надя, Аня и Вера. С нами ещё нет моих сыновей Ивана, Павла и Николая, которые привезли тебя в наш дом.

Родион Петрович задал Петру вопрос, кто он и откуда, но Надежда, увидев, что Пётр сильно побледнел и лоб его весь покрылся испаринами пота, сказала:

-Батюшка, Петру ещё трудно говорить, пусть он отдыхает.

Все сразу ушли из комнаты, и сама она вышла, но тут же возвратившись, увидела, что уставленные в одну точку глаза Петра были открыты и полны слёз.

Увидев вновь девушку, молодой человек улыбнулся и слабым голосом произнёс:

-Девушка, спасибо всей вашей семье за то, что спасли меня от смерти. А где мой Петруша?

Девушка засмущалась. Она спросила, кто такой Петруша, и на его ответ, что это его конь, расхохоталась.

-Петруша, красавец, накормлен и стоит в хлеву, ждёт тебя. С ним всё в порядке,- ответила Надя.

-Лицо у него такое приятное,- подумала она про себя.

-Петя, у вас раздроблена плечевая кость. Вы метались и бредили, звали к себе маму. Мы очень боялись за ваше здоровье. Вся деревня молилась за ваше выздоровление. Моя мама сделала всё, чтобы вам стало лучше, и все мы по очереди находились у постели,- сказала она.

А потом он стал рассказывать ей об истории своего похода и благодарил судьбу за то, что она свела его с такими замечательными людьми. Он смотрел на девушку с невероятным чувством благодарности к ней и подумал о том, что, наверное, она не случайно стала его спасением, ведь в её имени заключался великий жизненный смысл.

Она тоже с интересом смотрела на молодого человека, понимая, что ей представился случай участвовать в спасении молодого человека, который ей нравится.

В тот день она ушла от больного только тогда, когда глаза его стали смыкаться сами по себе.

С этого вечера каждый день Петра наполнялся смыслом встреч с девушкой, что придавало ему дополнительные силы и уверенность в борьбе с болезнью.

Прошло ещё несколько дней, прежде чем решиться ему встать с постели. В тот момент, когда, пересиливая боль в плече, больной пытался подняться, в комнату, чтобы справиться о его здоровье, вошла Надя.

Увидев его напряжённое лицо, она подбежала и протянула ему свою руку, за которую и ухватился молодой человек. Он сел на диван, но, не успев подняться, голова у него закружилась. Молодой человек пошатнулся и невольно схватился за Надю, которая тоже случайно обняла его обеими руками, прижав к себе, а потом медленно опустила на кровать.

И всё же он научился вставать без помощи девушки и даже стал вскоре самостоятельно ненадолго выходить во двор.

Узнав, что Пётр пошёл на поправку, чаще стал заходить к нему и Родион Олегович, который хотя и добродушными глазами, но всё же смотрел на него оценивающим взглядом.

Настало время, когда он вместе с Надеждой посетил и своего коня. Прислонив к нему свою голову, Пётр расплакался. Надя смотрела на них и тоже не удержалась от слёз.

Больному вскоре разрешили прогуливаться по всем хоромам. Он удивлялся аккуратно разложенным на чистый пол возле каждой кровати оленьим шкурам и порядку расставленных предметов быта, заметив, что деревянная просторная изба была окрашена изнутри в яркие цвета.

Он обратил внимание и на то, что литые из меди иконы, висевшие в переднем правом углу, были закрыты шторкой. Пётр любил наблюдать, как молился хозяин дома, как он не спеша открывал штору, зажигал лампадку, а потом подкладывал под себя квадратный коврик, изготовленный из лоскутков неярких тонов, и на коленях долго вслух на распев читал молитву.

Однажды Родион Олегович привёл в свой дом человека лет сорока по имени Селиверст. Этот бородач высокого роста в цветной косоворотке и пронзительными голубыми глазами представился начетником и приглашённым учителем.

Хозяин дома называл его святым человеком, умевшим читать книги, а также просто и интересно объяснять смысл его веры. Он пользовался особым уважением во всей деревне, где чтение книг считалось духовным подвигом. Селиверст всегда носил с собой Псалтырь и Часословец, священные для старообрядцев книги.

Под личным наблюдением начётника, Пётр впервые взял Псалтырь и аккуратно принялся его листать. Книга была хоть и небольшой, но со многими цветными картинками и рисунками в виде стройных и непрерывно вьющихся стеблей, листьев, шишечек, бутонов и цветов.

Буквы же казались ему подвижными, размашистыми, со многими нижними и верхними точками и удлинениями. Селивёрст пояснил, что в книге собраны ветхозаветные псалмы, молитвы, благодарственные и поучительные духовные песни, возносящие хвалу Богу.

Подержав Псалтырь в руках, Петру показалось, что руки его стали тёплыми, словно какая - то сила, идущая от книги, направила на него поток невидимой энергии.

Когда Пётр держал книгу в своих руках, то Селиверст внимательно наблюдал за ним, понимая, как тому хочется узнать смысл написанных в ней текстов.

- По этой книге мы учим наших детей любить жизнь,- сказал он.

А Пётр подумал о том, как бы ему самому научиться читать их, о чём хотел сейчас же поведать учителю, но постеснялся, решив перенести свою просьбу на последующее время.

После этой встречи Селиверст долго не появлялся, однако, в последние дни пребывания Петра в доме Родиона Олеговича он явился вновь.

Оказалось, что за это время учитель совершил поездку на Алтай в поисках загадочной страны Беловодья, и, хотя её не нашёл, но рассказывал о ней с уверенностью, что она существует.

Он говорил, что староверы, испытавшие на себе ужасы жестокого изгнания из обжитых когда-то мест, ищут для себя такое священное место, где обитают кроткие и справедливые люди, обладающие уникальными знаниями.

-На поиски этой Страны Счастья староверы шли целыми семьями, некоторые пропадали, а тот, кто возвращался, рассказывал, что попасть в Беловодье могут только чистые и праведные духом люди. Были и такие, которые подходили совсем близко к Заповедной Стране и даже слышали колокольный звон, крики петухов, мычание коров, но из-за напущенного кем-то синего тумана, пройти далее не смогли оттого, что не были позваны в этот мир счастья. А позванные могут быть только люди, отстаивавшие древнюю истинную веру,- воодушевлённо рассказывал Селиверст.

Потом он замолчал, взял в руки Псалтырь и, показывая его Петру, продолжил:

-Нас, староверов, преследовали, объявили вне закона, лишили всех прав, но мы живем и будем жить только по своим правилам и порядкам. Мы носим бороду и длинные волосы на голове, потому что они дарованы человеку Небесными Богами и Матерью Природой.

Пётр слушал Селивёрста и верил всему тому, о чём он говорил, а особенно в существовании священного места, находившегося за великими озёрами, за горами высокими, где процветает справедливость, живёт высшее знание и мудрость во имя спасения всего будущего человечества.

И тогда же он попросил учителя научить его грамоте, а, получив согласие, с радостью рассказал об этом Надежде.

Настало время, когда дни, невольно проведённые им в этом приветливом доме, заканчивались. Родион Олегович, приглашая Петра приезжать к ним, подробно рассказал об обратной дороге и, как оказалось, этот путь к дому был далеко не таким запутанным, каким создал его себе Пётр.

Прощание было трогательным. Все члены семьи были к нему очень благосклонны, и он сам был взволнован своим отъездом.

И вот он уже снова в пути. На этот раз не нужно было пересекать вброд опасную реку, и дорога заняла всего несколько часов. К полудню он уже входил в родной дом, где бабушка Василиса и мама Анна, увидев живого Петра, на миг замерли, а потом кинулись ему навстречу.

Мать, обнимая сына, так плакала, что в первые минуты встречи не могла произнести ни слова. Рядом стоявшая бабушка Василиса, также плача, спросила его:

-Где же ты пропадал столько времени, ведь мы все изошли слезами, думая о тебе? Посмотри, что стало с мамой. Папа объездил в поисках тебя все соседние посёлки.

Потом и мама, немного успокоившись, тоже стала задавать свои вопросы:

-Почему же ты никого не предупредил об отъезде? Да и где же ты был?

Когда все сели, Пётр подробно рассказал им обо всём, что с ним произошло.

С этого времени его жизнь разделилась надвое. Одну неделю он отправлялся с отцом на старательство, вторую неделю отъезжал в дом Родиона Олеговича, где учился грамоте. Не последним было и желание видеться с Надеждой.

Однажды в дом Родиона Олеговича Селиверст привёл приехавшего из Петербурга учёного – геолога Петра Львовича Брусницина, знакомство с которым полностью перевернуло жизнь Петра. Он заболел геодезией, а беседы с учёным взбудоражили его мозг настолько, что он, отказавшись от старательства, решил отправиться вместе с ним в экспедицию.

С этого момента началась его новая неизведанная им жизнь геолога.

Вместе со своим учителем он два года посвятил изучению положений береговых линий Южного Урала, определяя периоды развития земли с целью составления геологических карт. Пётр стал размышлять как учёный, научившись систематизировать сведения и создавать геологические реконструкции земли.

Они настолько сдружились, что в одной из бесед Пётр Львович поведал Петру историю своей жизни. Оказалось, что он был сыном известного горного инженера Льва Ивановича Брусницына, открывшего на Урале золотые прииски.

О своём отце он вспоминал с большой теплотой, рассказывая, как он и другие его братья, каждый раз после возвращения из экспедиций встречали его.

В памяти так и осталась запечатлённой эта картинка, когда пятеро детей вслед за своей мамой Настасьей Филипповной выбегали на улицу встречать его. Мама кидалась ему на шею, а дети облепляли его вокруг, почти вися на нём, так, что он с трудом входил в дом.

Потом уже в доме отец брал каждого ребёнка на руки, целовал и высоко поднимал, говоря при этом:

-О, моя драгоценность! Как я рад тебя видеть!- а потом, опустив на землю добавлял:

-А это тебе подарочек, - и вручал вначале конфеты, а потом какой-нибудь цветной камешек.

Пётр Львович был самым маленьким ребёнком в семье и обычно ждал своей очереди последним. Так было заведено.

Отец нежно целовал его, поднимал выше всех и произносил слова:

- Почтение тебе, маленькое моё чудо.

Дети сами придумали игру с камнями, которых у мальчишек тогда собралось очень много, и каждый ребёнок держал их в своём укромном месте, доставая только во время ребячьих игр. Мальчики любили выкладывать длинные цепочки из камешков по принадлежности их к различным оттенкам цветов. Отец знал это пристрастие детей к «камешковым играм», и всячески поддерживал их, привозя из экспедиций всё новые и новые заветные камешки.

К сожалению, он трагически погиб. В дождь и сильный ветер Лев Иванович поднялся на самый край горы, который неожиданно рухнул вместе с ним вниз. Его подобрали стоявшие внизу рабочие, видевшие, как вместе с огромными камнями, падал и он. Долгое время там, на высоте, среди диких скал, находилась его единственная могила. Позже по просьбе родственников его перезахоронили на кладбище, но памятник на высоте, говорят, так и остался стоять. Мама же попросила начальство перевезти её и детей в Петербург.

Вот такая история. А камешки, рассказы об Урале, сама его жизнь были восприняты детьми как начало их пути в геологию.

Знакомство с Петром Львовичем неожиданно круто изменило и это положение Петра Петровича.

Дело в том, что в Екатеринбурге в то время открывалось горное училище для молодых людей, желавших совершенствоваться в области геологии и Петру Львовичу, как наиболее способному и опытному горному инженеру, предложили занять должность директора в нём. Узнав об этом, Пётр напросился быть в числе первых его учеников. Вскоре Пётр Львович отъехал в Екатеринбург, пообещав Петру, когда вернётся, забрать его с собой.

Возвратился он в дом Родиона Олеговича месяца через два и, дождавшись Петра, который появлялся там регулярно, предложил немедленно отправиться с ним для дальнейшей учёбы. Всё было бы прекрасно, если бы не появились новые обстоятельства. Намечалась свадьба Петра с Надеждой, так как отношения между ними приблизились к тому моменту, когда любовь достигла своей вершины.

Пётр сообщил своей невесте о решении поехать учиться в Екатеринбург, но Надежда забеспокоилась.

Тогда Пётр Львович, наблюдавший за их напряжённой беседой, проявил чудеса дипломатии, убедив Надежду в необходимости такого решения. Он объяснил ей, что появился отличный момент получить прекрасное образование, ведь другого такого случая может в жизни и не встретится.

-У Петра есть большая тяга к учёбе, и, если он окончит это училище, а я в этом не сомневаюсь, у него будет хорошая специальность. Я делаю это и для тебя, Наденька, чтобы ваша будущая семья жила в почёте и достатке. Отпусти его, а он пусть даст при мне тебе слово в том, что свадьба ваша состоится сразу после получения диплома. И меня не забудьте пригласить. Счастливая судьба возникает не сразу: отступишь – потеряешь, преодолеешь - победишь,- так говорил Пётр Львович, и этим словам поверила она.

Вскоре мужчины уехали в Екатеринбург, где Пётр, не жалея сил, осваивал предметы. Хорошо, что он познал грамоту заранее, умея читать и считать, обладая познаниями в области геологических предметов.

Незаметно пролетел год учёбы, и наступил день вручения ученикам аттестатов. Тогда в самом большом классе училища собрались все преподаватели и ученики, говорившие тёплые слова об училище, его директоре, преподавателях и учениках. Вручал аттестаты сам директор, крепко пожимая руки ученикам. Пётр в свой адрес тоже дождался лестных слов. Кроме аттестата ему выдали также похвальную грамоту с направлением учиться дальше в горный институт.

Теперь перед Петром встала новая задача, показавшаяся ему неразрешимой, как совместить будущую семейную жизнь с предстоящей новой учёбой в институте. С такими мыслями отъезжал он к своей невесте, чтобы, наконец, соединиться с ней и жить единой семьёй.

Глава 26

Пётр и Надежда

Свадьбу праздновали со всем размахом, первую часть которой провели в посёлке Каменистое, в доме, где Пётр родился, где прошли его детские и юношеские годы, откуда он отправился в своё первое путешествие, неожиданно ставшее для него путёвкой в жизнь. На этом настояли родители жениха. На ней собрались все родственники. Приехала из Васильево-Шайтанского посёлка бабушка Петра Василиса со своим мужем Андреем. Они значительно постарели, но держались бодро.

Их дети, дядя Василёк, дядя Андрей и тётя Василиса, жившие отдельно от них, тоже приехали со своими детьми и даже внуками.

Приехали на свадьбу и родители Анны, дедушка Евсей и бабушка Катерина Петровна со своим семейством. Бородатый сын Илларион и усатый Антон важно выхаживали возле дома, а их дочери - красавицы Анна и Ирина сновали возле жениха, давая ему какие-то последние советы.

Все ждали прибытия невесты со своей свитой. Вскоре показались и они на быстрых конях с бричками, которые с ветерком везли долгожданных гостей. Наконец, родственники увидели невесту, сидевшую впереди в красном платье с белой накидкой на голове.

Когда кони остановились, Пётр подбежал к Надежде и помог ей спуститься за землю.

За ней вышли и её родители: отец Родион Олегович, мама Мария Петровна и многочисленные их дети, внуки и внучки. Вместе с ними были Петр Львович и Селиверст, тоже явившиеся поздравить молодых.

Впервые собралась здесь такая большая семья во главе с бабушкой Василисой. Младшее поколение не в силах сдерживать свои эмоции выражало друг другу шумные дружеские и родственные чувства, а путаница имён часто переходила в дружный и громкий хохот.

- Анны, сколько вас, вперёд выходите!- шутил сын Евсея, Антон.

Вышли три молоденькие Анны.

Антон не унимался, указывая на старших женщин:

- А вон Анна Евсеевна и ещё Анна Родионовна.

Так высчитывались и другие имена. Кроме шести Анн, набралось пять Петров, четыре Андрея, три Ивана, два Николая, по две Василисы и Веры. По одному имени оказались у Евсея и Катерины, Родиона и Марии. Надежда тоже оказалась в единственном числе.

Три дня продолжалась свадьба у жениха, самая знаменитая свадьба посёлка. На четвёртый день все гости отъехали в дом невесты, где состоялось венчание в старообрядческой церкви.

После свадьбы весь медовый месяц Пётр и Надежда жили беззаботной жизнью в доме невесты.

В это время Пётр Львович получил согласие своего брата, жившего в Петербурге и работавшего в институте, принять на учёбу Ивана. Прибыв в Уралочку, он и стал уговаривать Надежду отпустить Петра учиться дальше. Однако, видя, как неохотно отзывалась на это его жена, предложил ей тоже поехать в Петербург. И она согласилась.

Такого события в истории их родни ещё не было, и за молодых переживала вся родня.

-Как будете жить без родительского совета?- спрашивал Родион Олегович у Петра.

Ему вторила прабабушка Василиса:

-Буду Богу за вас молиться, авось не пропадёте.

Им отвечал Пётр Львович:

-Родители мои дорогие! Вот я же не пропал, уехав из столицы и найдя в вас добрых и любимых людей. И Пётр с Наденькой найдут в Петербурге хороших друзей.

Сами же молодожёны нисколько не были озабочены ни предстоящей дорогой, ни новыми обстоятельствами их будущей столичной жизни.

Нагруженные всяческими съестными припасами Пётр Львович вскоре увёз семейную пару в Екатеринбург, проводив их оттуда на поезд, на котором они и доехали до Петербурга.

Поезд остановился на станции Обухово. Моросил мелкий дождик. Пётр и Анна вышли из вагона, раздумывая как дальше добраться до адресата. Неожиданно к ним подошёл человек, сообщивший, что Николай Львович прислал за ними извозчика.

Николай Львович и Лариса Игнатьевна, хозяева квартиры, встретили молодую пару по-дружески тепло со словами:

-Вот таких молодых и красивых людей мы и ожидали увидеть, проходите, проходите, не стесняйтесь. Всё для вас в нашем доме.

Им сразу же выделили отдельную комнату, в которую и занесли всю их поклажу.

Пётр, осматривая обстановку комнаты, отметил, как она отличалась от простого домашнего уральского быта своими кожаными диванами, резными комодами с золочёными орнаментами, мягкими округлой формы стульями и обилием фарфоровой посуды.

Тонкие балетные статуэтки стала рассматривать и Надежда. Это было увлечением Ларисы Игнатьевны, бывшей в прошлом балериной.

Позже, собравшись все вместе за столом, Николай Львович задавал молодым вопросы об Урале, их родителях, о горном училище и его директоре, о жизни его родного брата Петра Львовича.

Сам же Пётр, отвечая ему, робко пытался задать вопросы о своём поступлении на учёбу, на что Николай Львович махнул рукой и сказал:

- Не переживайте, мой дорогой. С вашими талантами нам ничего не страшно.

Уже на следующий день они пешком отправились в институт, где Николай Петрович служил профессором.

Дождь закончился ещё ночью, поэтому умытые гранитные набережные казались свежими и особенно нарядными.

Подойдя к зданию горного института, профессор остановился и, указав на белую колоннаду, украшавшую главный его фасад, гордо сказал:

-Это и есть цель нашего прибытия, вот он, наш красавец.

Через несколько дней Пётр стал студентом. Всё оказалось так просто, профессора задали ему несколько вопросов об Урале, посмотрели похвальную грамоту и выслушали одобрительное слово Николая Львовича.

Ещё через несколько дней начались занятия, проходившие в небольшой пристройке к основному зданию, на среднем этаже которой находились просторные аудитории для пяти классов.

Петру выдали мундир тёмно-зелёного цвета с эмблемой перекрещенных молоточков.

Когда он впервые появился в мундире дома, Надя и Лариса Игнатьевна ахнули.

-Настоящий горный инженер, красавец,- воскликнула хозяйка дома.

-Какой ты у меня необычный, - произнесла Надя.

Пётр засмущался, не зная, что ответить на эти слова. Он просто покрепче прижал к себе Надежду и мило посмотрел на Ларису Игнатьевну.

-Молодой человек, вы теперь настоящий студент Горного института. Я желаю вам больших успехов,- произнёс Николай Львович.

Так начались студенческие дни уральского парня в самом престижном столичном горном учебном заведении.

Дни пролетали за днями, и своей учёбе он отдавался полностью, с большим желанием посещая лекции и не забывая писать тёплые письма родным и своему наставнику и учителю Петру Львовичу.

В одном из писем, студент сообщал ему об одном из профессоров института, которым тот восхищался.

-«Когда вы рассказывали о нём, то он представлялся мне великаном, хотя оказался человеком небольшого роста, полноватым и седым. Вот только живые чёрные глаза и энергия мысли отличали его от других преподавателей. В класс он всегда входил с кипой книг, свёртков карт и чертежей и был необычайно общителен в своей готовности делиться мыслями»,- писал он.

Надежда Родионовна тоже быстро освоилась в новых условиях и приятно проводила время в обществе Ларисы Игнатьевны, хотя однажды попросила Николая Львовича сводить её в музей института. Ей захотелось быть сопричастной к занятиям мужа и увидеть то, что для мужчин уже не было удивлением.

Посещение музея института осталось у неё в памяти как праздник. Камни, добытые на её родине и выставленные там, мысленно переносили её в отчий дом, где она собирала их прямо под ногами, не думая, что ими можно восхищаться и что они могут нести с собой столько загадок. Они открыли ей здесь в столице свою душу.

И всё же, как женщина, она тянулась к хозяйке с её мягкими манерами поведения, перенимая их незаметно для себя.

Лариса Игнатьевна обожала балет, где процветала романтика любви, грациозность и красота танцев, выдуманная жизнь влюбленных принцев, томных царевен, благодетельных фей, великодушных королей, волшебников, зачарованных лебедей, воздушных сильфид, лесных нимф. Обо всём этом необычном мире она с большим интересом рассказывала Надежде, а иногда, не в силах сдерживать свои эмоции, показывала, как танцуют они под красивые мелодии.

Слыша каждодневные её рассказы о балете, Надежда и сама уже стала интересоваться этой жизнью и просила сводить её в театр.

Бывшая балерина, понимая, что молодая девушка из далёкого уральского села никогда не видевшая балетного действия с трудом поймёт чужеземные спектакли, предложила ей пойти на сказочный балет «Золушка».

И вот они уже в театре, где зачарованные красотой зала, блестящими одеждами женщин и мужчин, всей необычной обстановкой молча сели на указанные места. Вскоре погас свет, открылся занавес, и на сцене началось действие. Надежда переживала за Золушку, которую обижали мачеха и её сводные сёстры Злюка и Кривляка, танцевавшие в богатом доме.

Пётр, сидя рядом с женой, чувствовал, как менялось её настроение в течение всего спектакля. Он же для себя отметил и то, что в отличие от его жены ни Николай Петрович, ни Лариса Игнатьевна особых переживаний из-за действий на сцене не проявляли.

И всё же посещение театра ещё более сблизили Ларису Игнатьевну и Надежду, а однажды сентиментальная хозяйка не удержалась и рассказала ей о своём первом знакомстве с Николаем Львовичем, ухаживания которого, а потом предложение ей руки и сердца она помнила до мелочей. Тогда ей было только девятнадцать лет, и Николай Львович удивил её своим необычным ухаживанием. Несколько месяцев подряд за кулисами сцены от его имени неизвестные люди передавали ей большие букеты цветов, а в белую ночь после спектакля на берегу Невы он попросил её руки. Они прожили в любви и уважении друг к другу четверть века. Одно лишь тревожило их, у них не было детей.

-Кто виноват в этом, я не знаю, но знаю, что и у Петра Львовича тоже их нет,- намекала она на бесплодность их рода.

Надежда ещё не знала тогда, что очень скоро и её мысли тоже будут посвящены ребёнку. Этим ребёнком оказался я, названный моими родителями Владимиром.

Мне было два года, когда, окончив горный институт, отец перевёз нас с мамой в Екатеринбург, где Пётр Львович Брусницын в его училище предоставил ему место преподавателя.

Жили мы в доме директора, где говорили только о камнях, и я с самых малых лет начал собирать их. Когда родители сажали свой огород, отведённый им за зданием училища, то вместо картошки я собирал камешки, складывая их в старый сундук, стоявший в доме. Родители, а особенно отец, всячески приветствовали такое моё занятие, надеясь приобщить меня к горному делу.

Этим занятием я увлекался и тогда, когда родители отправляли меня на лето в деревни к бабушкам и дедушкам.

Пока жива была бабушка Василиса, которая меня очень любила, я больше всего бывал у неё в посёлке Васильево-Шайтанском. Там я понял, что камень может иметь как спасительное, так и трагическое предназначение.

Моим любимым местом для игр была высокая и раскидистая яблоня, посаженная Василисой много лет назад, под которой я собрал много разных камней, выкладывая их на земле разными фигурами. Я любил забираться на неё, хотя мне этого не разрешалось делать.

И вот однажды, забравшись, я не удержался и с высоты с грохотом свалился вниз прямо на свои камни, разбив нос и сильно поранив руку. Шрам от этого падения так и остался со мной, таково было естественное наказание за моё непослушание. Жаловаться я не стал, понимая, что виноват сам, и с размазанным в кровь лицом явился в дом.

Бабушка, вскинув руки кверху, от неожиданности вскрикнула:

-Валадичек, - так она меня называла, - что с тобой случилось? У тебя же кровь, – и, положив меня на диван, стала протирать мокрым полотенцем моё лицо и руки.

Закончив эту процедуру и остановив кровяные подтёки, она успокоилась и сказала:

-Я догадалась, где ты был. На яблоньке. Ведь я же тебе говорила, что на неё лазить нельзя. Она ведь такая же живая, как и мы с тобой. Если ей сделать больно, то непослушным детям она тоже делает больно, а послушных - защищает.

И для моего спокойствия стала рассказывать мне сказку про волшебных гусей – лебедей, пожелавших украсть и унести с собой непослушного мальчика.

Я слушал её голос, и это представление медленно переходило в сон, где живая яблонька разговаривала со мной человеческим голосом, над которой летали страшные гуси с длинными шеями и широко раскрытыми клювами. Ощущение защищённости усиливалось добротой бабушкиного чувства, разливавшегося почти осязаемой теплотой по всему телу.

Несколько лет позднее, собранные мною камни сыграли со мной и другую злую шутку. Когда мне исполнилось уже десять лет, я по -прежнему проводил время под яблоней, пряча там свои детские тайны. Там я хранил рогатку, выменянную у соседского мальчика за два крупных яблока, сорванных на дереве.

Моё новое развлечение состояло в том, чтобы находить цель и стрелять по ней из рогатки специально для этого заготовленными камешками. В этот раз рогатка помимо моей воли спровоцировала меня на жестокий поступок, запомнившийся на всю жизнь. Находясь под деревом, я увидел воробья, севшего на ветке. Моментально сработала реакция - выстрелить. Прицелившись, выпустил камень в его сторону. Воробей упал прямо мне в руки и, недолго потрепыхавшись, умер. Я пытался слюной спасти ему жизнь, подставляя его клювик к своему рту, но всё было напрасно. И в эту самую минуту надо мной закружилось много других воробьёв. И тогда я понял, что сотворил чудовищное преступление, лишив вольную птицу жизни и принеся страдание его летающим родителям. Слёзы хлынули ручьём из моих глаз, а горло наполнилось рыданием. Мне долго не удавалось успокоиться и, трясясь от ужаса впервые увиденной смерти, забился в траву. Лежал и думал, что скажет прапрабабушка. Лежал долго, пока Василиса не нашла меня в траве. Сквозь слёзы я рассказал ей о случившемся, и она, выслушав меня, сказала:

-Владичек, ты, конечно, совершил плохой поступок. Птичка родилась, чтобы петь и своим голосом радовать нас, она приносила бы нам свет небес, будила бы нас рано утром, но теперь она умерла. Ты должен искупить свою вину перед плачущими птицами, для чего должен сам уничтожить своё оружие и никогда не брать его больше в руки. Воробышка надо похоронить в земле, и, может быть, птицы, увидевшие всё это, простят тебя.

После этих слов я готов был сделать всё, что угодно бабушке: сломал и выбросил рогатку, похоронил воробышка в землю и виноватым возвратился домой.

Эта воробьиная смерть была словно предзнаменование других потерь в нашей семье.

В этом же году погиб другой внук Василисы Андрей, отправленный на фронт во время Первой Мировой войны. Печаль бабушки была безмерной, отчего через год умерла и она сама, собрав в день своих похорон всех своих родственников. Все любили её, потому что до конца жизни от неё исходила сила разумного слова, оставившая и во мне на всю жизнь глубокий след. Похоронили её на местном кладбище рядом с мужем Андреем, скончавшемся несколькими годами ранее. Позже над их общей могилой был установлен большой деревянный крест. Не знаю почему, но больше в этот посёлок родители меня не привозили, хотя у других своих родственников мы со своей сестрой бывали часто. Особенно мне нравилось бывать в деревне Каменистой, на родине моей бабушки Анны. Нравилось потому, что мои родичи возили меня на их заимку, стоявшую на реке Неизвестной. Бывали мы и в деревне Уралочка, где шла тихая размеренная жизнь дедушки Родиона Олеговича и бабушки Марии Петровны. Это была крепкая большая старообрядческая семья, где все жили одной молитвенной жизнью, крепя хозяйство упорной работой. Дома у них были обширные с крепкими сараями, амбарами, погребами да огородами.

Глава 27

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: