Бедная старушка повесилась. Россия, XVIII в. (2 сессии).

Ранняя весна, слякоть, серая пасмурная погода, идет дождь. Запах тающего снега. Русская деревня, средняя полоса. Бедные маленькие домики, покрытые соломой. Дом в одно окно. Нищета, бедное хозяйство. Я - старушка в черном. Пахнет дымом.

- Где чугунок? Да ну его на фиг. Все равно пустой, варить нечего.

Мысли вслух.

- Фу, грязно, все в грязи. Урожая нет. Все померли. Корова сдохла (корову Муськой звали).

Видит распухший труп коровы на обочине.

Пустая изба. Было ощущение присутствия, а теперь никого нет. Церковь, дорога к ней. Рядом с церковью кладбище. Я в темном салопе на меху, в руках палка.

- Вон отсюда, на улицу. Скоро служба, надо идти детишек проведать.

...

- Ну вот опять, снова дождь. А что дальше? Голова болит. Опять я забыла... Как все надоело, черт их побери. Не могу, спать хочется. Сил нету, сейчас засну.

Поле и дорога, то сверху вижу, то с дороги. Церковь голубая, карета перед ней. Служба идет, богатые люди подъехали. Солнышко, березки, а тоскливое состояние. Пошли все к черту, не могу их больше видеть.

- Пошел вон отсюда.

- Дальше нельзя.

За оградой люди стоят. Возгласы с разных сторон. Ничего не происходит, скучно.

- Пора домой.

Вечер. Ну вот, солнце заходит. Я иду домой. Темная одежда, белый платочек на голове, с палкой. Острая нехватка цивилизации, ощущение скуки. Безыс­ход­ность, унылость. Скучная дорога до церкви и обратно.

- Как скучно, как все надоело. Жить надоело. Я хочу помереть, подохнуть. Сил нет терпеть. Хочу свободы, хочу к Богу, больше света.

Навязчивое состояние, что умру и будет лучше. Будет свет после дождя.

- Все, хватит, пора уходить. Повеситься что ли? Приду - повешусь.

...

- Все надоело. Быстрее, а то тошно. Да ну их всех. Прими, господи, душу мою.

Ощущение, что веревка затягивается, узел под правой стороной нижней челюсти. Доступ крови к голове прекращается. Оглушенность в голове, давление, боль от веревки.

- Ну вот и все.

Челюсть отвисла, тело перестало шевелиться. Смотрит и со стороны, и как бы в теле. Странно без тела остаться, но и присутствие в теле ощущается. Видит со стороны старушечье серое лицо, язык высунут, трогательно висят ножки. Оказываешься с самим собой лицом к лицу. Веревка висит прямо в избе. Жалко это тело, слезы текут. Смотрит печально на тело и говорит: "Ну, пока". Звук из горла: "Фу, быстрее отсюда!" Чувство освобождения из тела приятное. На­конец-то свобода! Слезы и от жалости, и от радости. Запомнить все хочется сверху и уйти. Все кажется маленьким и тесным, не понятно, почему люди запираются в домах. Через крышу ухожу с большой скоростью. Жалко стало тело, вернулась. Не знаю, что делать, снять не получится. Жалко, что не сможешь воспользоваться и не жалко. Видишь все без тела. Не известно, чем ты видишь. Странно в пустоте, можно двигаться. Забавно, форму какое-то время сохраняешь.

Мужчина заходит, снимает шапку, перекрестился.

- Померла старуха наша. Отмучилась, царство ей небесное.

Вижу сверху. Грустно слушать про себя. Раз небесное, поняла, что можно уходить.

Дождь кончился, и выглянуло солнце. Приятная погода после дождя. Смотрю на деревню сверху с большой высоты. Деревня кажется достаточно большой, домов 20. Людей не видно. Дорога к высокой каменной церкви. Интересно все рассматривать. Мысль "Вон отсюда!". Приятно видеть окружающее, но хочется быст­рее ввысь. Солнце, тучки, хорошо. Кувыркаюсь. Хочется на всех плюнуть сверху, не получается. Лучики солнца слепят. Полет над землей. Радость, свобода, крик "Ура!". Хочется новых приключений. Полная осознанность, нет бессознательнос­ти.

Больше не видит. Перекрыто... Чье-то присутствие.

Высказывания пациента в сессии и после, моменты осознания:

Пошла в сессию с настроением, что конец учебного года в институте (преклир - студентка художественного вуза), на следующей неделе развеска, надо сделать последние постановки, а сил нет, все надоело, видеть не хочется ни работы, ни на­турщиц.

Преклир отмечает, что ее связывает с этой старушкой любовь к русской деревне, к церковным обрядам, это состояние скуки, которое прослеживается у той в течение жизни, когда нет сил и желания жить, все надоело, безысходность. Преклир отмечает у себя очень теплое чувство к пожилым людям, понимание их.

Нет чувства вины за насильственно прерванную жизнь, грехом это не считает. Когда читала о несправедливом обращении с людьми, совершившими самоубийство, возникало понимание и жалость к тем, которые это совершили, и еще большая жалость в адрес тех, которые их не поняли и осудили.

"Скучно было в прошлом. Как они жили раньше? Как мы жили раньше? До сих пор травмирует, что в России много грязи, особенно по весне, а в русской деревне именно весной осо­бенно голодно и тоскливо. Так жить нельзя!"

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: