Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






ТЕКСТ КАК ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ 4 страница




Предложение — это речевая единица, способная образовывать дискурс. Изъятое из дискурса предложение уже не есть предложение в собственном смысле слова. Оно в этом случае перестает быть единицей речи, а становится единицей языка (псевдопредложением), теряя тот смысл, который получает в дискурсе. Именно поэтому вырванная из контекста цитата может восприниматься в значении, не имеющем никакого отно­шения к тому, что хотел сказать автор. Очень многие люди были пуб­лично дискредитированы таким лжецитированием, которое сродни клевете.

Разумно разделить понятия значения и значимости. Иметь значение — это иметь смысловое содержание, логически правильно организован­ное. Быть значимым — выполнять то назначение, которое предписыва­ется коммуникацией. Предложения, изъятые из дискурса, имеют значе­ния, но они незначимы. Они получают тот же статус, что и слова в толковом словаре (с набором возможных значений). Их значение абст­рактно, конкретизируется же оно только в дискурсе. Псевдопредложе­ния подвергаются сегментации и классификации, что приводит к выделению единиц низших уровней с помощью формальных и смысловых правил. На основе этих же правил можно синтезировать правильные предложения, которые будут никому не нужны, так как не будут выпол­нять коммуникативную функцию.

Значение слова надо искать в его связи с другими словами, а не с денотатом. Отношение слова и вещи лежит вне системы языка, оно осуществляется через предложение.

Предложения от псевдопредложений отличаются пресуппозици­ей. Понятие пресуппозиции возникло в философии логики (Г. Фреге, П.Ф. Стросон), где обозначает семантический компонент предложения (суждения — Р), который должен быть истинным, чтобы предложение (S) имело в данной ситуации истинностное значение, т.е. было бы либо истинным, либо ложным. Предложение Филипп знает, что столица США — Вашингтон является истинным или ложным в зависимости от географических познаний Филиппа, а предложение Нью-Йорк — сто­лица США, с ложной пресуппозицией, не может быть ни истинным, ни ложным, поскольку оно бессмысленно.

Кроме пресуппозиции как условия осмысленности и наличия истинного значения (семантические пресуппозиции), существуют прагматические пресуппозиции. Предложение 5 имеет прагматическую пресуп­позицию Р, если при любом нейтральном (т.е. не демагогическом, не ироническом и пр.) употреблении S в высказывании говорящий счита­ет Р само собой разумеющимся или просто известным слушателю. Семантическая пресуппозиция предложения может не дублироваться соответствующей прагматической. Прагматические пресуппозиции используются при описании семантики актуального членения предложе­ния. Наличие пресуппозиции дает основу согласования предложений в дискурсе на неощущаемой нами основе.

Рассмотрим предложение Врач бегло говорила по-немецки. Здесь нет никакой бессмыслицы, так как это предложение удовлетворяет всем тем правилам, которые необходимы, чтобы оно было понято. Пресуппози­ция может быть подвергнута исчислению:

врач — ж. р.;

немецкий — иностранный язык для нее;

бегло говорила — но неизвестно, говорит ли теперь, и т.д.

Таким образом, пресуппозиция — это весь подтекст данного текста.

Когда происходит согласование предложений в дискурсе, осуществляется согласование пресуппозиций. Пресуппозиции связывают пред­ложения в единицы дискурса. Поэтому в речевой коммуникации так важ­но понять, являются ли знания, стоящие за текстом, общими для всех собеседников. Фраза Сегодня у Галины Андреевны день рождения — надо сделать ей подарок имеет смысл только при обращении к человеку, знающему, о ком идет речь. В противном случае фраза становится бессмысленной, а речь говорящего неинформативной и даже подозрительной в восприятии слушающего.

Пример построения знаковой системы (на искусственном языке). Пусть у нас задано три знака: а, b, с. Построим из них знаковую систему. Все знаки, которые мы будем строить, разобьем на три класса. Опре­деление: всякая знаковая система есть некоторый объект (класс выра­жений), который строится так:

1) задается некоторое количество исходных знаков (семиотических атомов); эти знаки называются простыми;

2) задаются правила конструирования сложных знаков из исход­ных знаков; результатом применения правил будет несколько классов знаков;

3) совокупность построенных знаков есть знаковая система.

Мы будем строить три класса знаков из наших исходных.

Правила:

1. Знак а Î(принадлежит) 1-му классу знаков.

2. Если знак X Î 1-му классу знаков, то Хb Î 1-му классу знаков.

В результате применения этих двух правил можем получить бесконечное количество знаков вида: a, ab, abb, abbb и т.д. (это знаки первого класса).

3. Если X & ("и") Y Î 1-му классу, то XcYÎ 2-му классу.

 

aca

acab

знаки 2-го класса

abcab

abbca

 

4. Знак аса есть знак 3-го класса. Таким образом, 3-й класс есть подкласс 2-го, так как из него мы выделили подкласс ХсХ и назва­ли его 3-м классом (другое определение).

5. Если XcY Î 3-му классу, то XbcYb также есть знак 3-го класса.

аса

abcab знаки 3-го класса

abbcabb

Значения этих знаков мы не знаем, но строим определенного вида выражения (синтаксический уровень).

Сейчас нам надо перейти на уровень интерпретации. Мы нашей системе можем по желанию дать три различные интерпретации (т.е. три вида семантики в широком смысле):

1) грамматическая интерпретация;

2) логическая интерпретация;

3) арифметическая интерпретация.

1. Грамматическая интерпретация.

Выражения 1-го класса можно интерпретировать как существительные и как определения к существительным.

Правила:

1) а(дом) — существительное;

2) b — (маленький) — прилагательное;

ab — дом маленький

3) с — глагол;

4) всякое выражение 2-го и 3-го класса — предложение

авса мальчик маленький читает книгу

аввса пес большой красивый кусает хозяина

2. Логическая интерпретация.

Если грамматическая интерпретация различает правильные и неправильные предложения (например, bа — неправильное предложение, так как не вытекает из наших правил), то логическая интерпретация различает истинные и ложные предложения. Пусть С интерпретируется как знак равенства. Тогда предложение abca будет правильным, но лож­ным, а предложение аса будет и правильным, и истинным (как весь тре­тий класс): а = a (ab = ab; abb = abb и т.д.).

Грамматически правильные предложения, таким образом, с логи­ческой точки зрения, могут быть истинными и ложными:

1) с — предикат;

2) всякое выражение 1-го класса — аргумент предиката;

3) всякое выражение 2-го и 3-го класса — предложение;

4) всякое выражение 3-го класса — истинное;

5) если выражение не принадлежит 3-му классу, то оно ложное.

3. Арифметическая интерпретация.

Интерпретируем эту систему как класс натуральных чисел:

а есть 0 (ноль);

b есть 1;

с есть "=" (как и в логической интерпретации).

Тогда abb = 011; ab — 01; а — 0 и т.д.

Семантика включает в себя правила интерпретации, которые, естественно, задаются отдельно от правил построения. В этом контексте очень интересным является пример великого немецкого математика Г. Кантора.

Если у нас есть ряд натуральных чисел, то мы ему в соответствие можем поставить ряд четных чисел. Ряды будут равны, хотя 2-й ряд Î1 - му ряду, т.е. оказывается, что часть равна целому;

1 2 3 4 5 6 7...

2 4 6 8 10 12 14 …

Для каждого натурального числа существует четное число, которое может быть поставлено ему в соответствие. Оба класса оказываются равными при условии, что они бесконечны.

Таким образом, истинность — ложность в математике есть вопрос вывода, а не реальности.

Мы можем построить алгебру (например, Булева алгебра), где а + а =а (закон идемпотентности).

Истинностьложность выражения определяется только правилами (интерпретацией) и больше ничем. Вопрос интерпретации связан с тем, что мы хотим получить. Интерпретация должна быть задана эксплицитно с помощью строгих правил дедукции.

Прагматический аспект в нашем примере заключается в выборе интерпретации.

Семиотическая система нужна для познания реальной действительности, а не сама по себе. Выбор интерпретации зависит от наших целей (и этот выбор есть прагматический уровень системы).

Правила образования (т.е. синтаксические правила) первичны. Если задан синтаксис семиотической системы, уже задана система. Синтак­сис — скелет системы.

Любая знаковая система отличается от математической системы тем, что в первой нет аксиом, а во второй есть аксиома.

Очень важно подчеркнуть, что знак является материальным объек­том. Что же делает данную материальную субстанцию знаком (без предполагаемых догадок о том, что за восприятием данного объекта в качестве знака "помимо восприятия существует нечто иное")? Это иное может быть вскрыто в самой сути знака на основе следующего универсального семиотического принципа, выдвинутого Н. Винером: "Организм противоположен хаосу, разрушению и смерти, как сигнал противоположен шуму". Эта метафора, на основе которой определяется материальное отличие знака от шума, и является завоеванием научной мысли нового времени. Знак есть слышимый результат правильного действия мускулов и нервов.

В материальной характеристике знака существенным является правильное или регулярное отношение любого знака к другим знакам, предшествующим и последующим.

Будучи противопоставлен шуму как специфически организованный элемент, знак обладает свойствами повторяемости и условности.

Реальное существование речевого знака ограничено временем его произведения и восприятия. Как определенная мера энергии знак существует ограниченное время. Шум имеет тенденцию возрастать, а организация знака уменьшаться! На известном пределе знак превращается и шум или воспринимается говорящим и слушающим только в качестве шума. Поэтому каждый акт коммуникации соответствует одному набо­ру знаков. Уже говорилось, что функционирование естественного язы­ка — это повторяемость знаков и их последовательностей. Язык как коммуникативный материальный объект отличается от живого орга­низма именно воспроизведением материальных элементов не в рамках "языка" в целом, но лишь в качестве отдельных комбинаций знаков, связанных отношением предшествования и последования.

Признак повторяемости (или воспроизведения) знака по условиям его материальной природы является наиболее существенным для пони­мания структуры естественного языка.

Признак условности является самым "старшим" в определяющем наборе признаков языкового знака и обычно признается ведущим и определяющим. Ф. Соссюр определил в качестве произвольной связь меж­ду понятием и акустическим образом в рамках индивидуальной психи­ки или коллективного сознания. Произвольное отношение между озна­чающим и означаемым выступает у Соссюра в качестве знака. Услов­ность (немотивированность) знака, по определению, является отноше­нием, связью между элементами одного и того же объекта сознания. Иными словами, одна часть сознания (означающее) выступает недетер­минированно по отношению к другой (означаемому). Соссюр указы­вал, что обнаружение произвольности означаемого не дается с первого взгляда, а достигается после многих блужданий.

Рассматриваемые основные свойства языкового знака не исчерпы­вают его сложной природы, однако вполне достаточны для того, чтобы выделить знак вообще в отдельный объект действительности.

Знаковая система есть материальный посредник, служащий обмену информацией между двумя другими материальными системами. Необходимо указать ту более широкую материальную систему, в которую как звено-посредник включается данная знаковая система. Перебрав достаточно большое количество таких систем, мы убеждаемся в том, что их можно разложить в определенной последовательности. Конста­тация этого факта есть семиотический закон.

Итак, знаковые системы в совокупности образуют непрерывный ряд явлений в объективной действительности, континуум. В этой связи Ю.С. Степанов дает следующее толкование понятия информация, кото­рое входит в определение знаковой системы: "Информация всегда есть энергия меньшая, чем та, которая необходима для вещественного существования указанных материальных систем. Энергетические затраты на существование самой знаковой системы пропорциональны энергетичес­кому объему передаваемой информации. Чем более высоко организована знаковая система, тем меньшую часть общей энергии составляет передаваемая ею информация и тем меньше энергия, необходимая для существования самой знаковой системы". В этом смысле знак понима­ется как "состояние знаковой системы в каждый данный момент време­ни, если это состояние отлично от предыдущего и последующего. На­пример, изгиб стебля цветка под воздействием солнечного света есть знак, мы отличаем его от положения стебля до и после этого".

Если знаковая система есть материальный посредник между двумя другими материальными системами, то таков же и знак в простейшем случае:

           
     


Система 1 Знак Система 2

 

Однако в развитых знаковых системах — языках — знак имеет бо­лее сложное устройство. Усложнение заключается в том, что те части обеих систем, которые непосредственно контактируют со знаком, в свою очередь, контактируют друг с другом, и все три системы образуют своеобразное триединство (знаменитый треугольник Г. Фреге). Треуголь­ник Фреге, получивший в дальнейшем развитие в работах Олдина, Рича, Штерна, Ульмана, представляет собой систему противопоставлений зна­ка, понятия и денотата (вещи).

Понятие

План содержания знака

Значение

Sense

Thought of reference

 

План выражения знака Денотат

Слово Вещь

Symbol Referent

Name

 

Знак символизирует понятие, связь между ними причинная. Поня­тие относится к вещи. Знак замещает вещь, но прямой связи между ними нет, эта связь может быть неточной и даже ложной. Истинного отраже­ния символом вещи не бывает, так как отношение между ними не пря­мое, а через понятие (вершину thought of reference). В этом основной недостаток естественного языка как коммуникативной системы: слова отражают вещи неточно (люди, говоря одно и то же, часто думают раз­ное, о чем уже много говорилось).

Однако не все знаковые системы в качестве плана содержания зна­ка имеют понятие, в некоторых из них планом содержания выступает сама вещь (или денотат).

В этом отношении очень важной оказывается трехчленная классификация знаков на знаки-символы, знаки-образы и знаки-индексы, основанная на разной степени произвольности знака. Действительно, слово стол как знак является, вероятно, абсолютно произвольным (т.е. знаком, в котором между планом выражения, означающим, и планом содержания, означаемым, нет никакого материального подобия (ср. table — англ., Tisch — нем. и т.д.), а изображение дерева на картине часто похоже на дерево (см. выше). Очевидно, что знаки по степени их произ­вольности неодинаковы. Знаки-символы совершенно условны, в них между материальным предметом и денотатом нет логической связи. Это полностью немотивированные знаки. Самым ярким примером семиоти­ческой системы, состоящей из знаков-символов, считается естественный язык. Ф. Соссюр писал, что "язык есть система знаков для выражения идей, следовательно, ее можно сравнивать с военной азбукой и т.д., но только он — важнейшая из них". Соссюр считал знак полностью про­извольным (см. выше), что является компетенцией соглашения между людьми: "...и не только другая фигура, изображающая коня, но любой предмет, ничего общего с ним не имеющий, может быть отождествлен с конем, поскольку ему будет придана та же значимость".

Однако исследования Р. Якобсона и некоторых других лингвистов показали, что вопрос об абсолютной произвольности языкового знака не может быть решен однозначно. Во-первых, практически во всех язы­ках есть звукоподражательные слова (кукарекать, мяукать и т.д.), зву­чание которых напоминает звук, который они символизируют[12].

Во-вторых, в сознании человека установлена корреляция между определенными звуками и их образами, например индусами звук [l] воспринимается как мягкий и гладкий, а [r] как движение; русский звук [и] воспринимается как узкий и длинный, а звук [о] как короткий и круглый; в этом случае слово игла не может считаться полностью произвольным знаком, поскольку предмет, им символизируемый, тоже узкий и длинный (звуковой символизм). В языке может фиксироваться не только фак­тическое (как в звукоподражании), но и количественное сходство. На­пример, известно, что президент — фигура более важная, чем секретарь, что определяет структуру фразы Президент и секретарь посетили выс­тавку (фраза Секретарь и президент посетили выставку маловероятна). Следовательно, в этом сложном лингвистическом знаке (фразе) есть определенная количественная связь между означаемым и означающим. Однако основное количество языковых знаков произвольны.

Знаки-образы (иконы) суть знаки, внешне похожие на свой дено­тат, например пантомима или топографические знаки: синий цвет на­поминает цвет воды, зеленый — цвет леса, а коричневый — цвет гор. Именно поэтому они так легко запоминаются в школе (как и знаки мно­гих полезных ископаемых). Некоторые знаки дорожного движения — иконические, например знак запрета на въезд ("кирпич") может быть ассоциирован со шлагбаумом, закрывающим проезд.

Иконическими являются также геометрические знаки. Ч. Пирс счи­тал, что и в алгебре представлены знаки-образы, например знак плюс (а + b) — разделитель пространства. В знаках-иконах есть символичес­кие элементы, но в целом — это образы. В музыке, которая в основе своей состоит из знаков-символов, иконы тоже есть (имитация плеска воды, шуршания листвы и т.д.). Идеальным примером иконической зна­ковой системы является фотография.

Знаки-индексы находятся на границе знака и не-знака. Индексы фиксируют причинно-следственные отношения в окружающем мире, если эти отношения уже установлены. Следствие есть знак причины, например дым — это знак костра; свет — это знак того, что планета земля заняла определенное положение по отношению к Солнцу.

Некоторыми учеными (например, С.К. Шаумяном) знаки-индексы выводятся из состава знаковых систем, потому что всякая система зна­ков — общественное явление, и, следовательно, в природе вне человека, вообще говоря, нет никакого языка. Но существуют приметы, напри­мер по ветру определяют погоду. Мы замечаем какие-то связи в приро­де и переводим их в знак. Вне человека (или животных) нет знака, нет информации. Клетки несут в себе наследственную информацию — это метафора.

Некоторые ученые (например, И.А. Мельчук) считают, что знак есть более поверхностное представление любого более глубинного смысла как причины, обусловившей его появление (в частности, в синте­зе текста). С его точки зрения, следует отметить «относительность проти­вопоставления "означающее/означаемое": означаемое может быть озна­чающим для другого более глубинного означаемого (смысловая запись, или семантическое представление, — означаемое высказывания, — мо­жет трактоваться как означающее для более глубинного смысла, т.е. для того, что можно было бы назвать "замыслом", "темой", "подтекстом")».

Поскольку знак является посредником между двумя материальны­ми системами, любая из них может рассматриваться как означающее другой. В частном случае в языке как звучание может быть означаю­щим (знаком) для смысла, так и смысл может быть означающим (зна­ком) для звучания. Это положение с очевидностью вытекает уже из того факта, что мы пользуемся двумя типами словарей: с одной стороны, тол­ковым словарем русского языка (или, например, англо-русским слова­рем), когда желаем узнать смысл, принимая звучание и написание сло­ва за означающее этого смысла, за его знак; с другой стороны, слова­рем синонимов, а также тезаурусом ("словарем идей"), когда желаем найти слово, отвечающее нашей мысли, в этом случае принимая извест­ный нам смысл за форму (означающее) разыскиваемых нами звучания и написания (см. ниже в главе "Словари").

Закон был впервые констатирован Л. Ельмслевым: «термины "план выражения" и "план содержания", а также выражение и содержание выбраны в соответствии с установившимися понятиями и совершенно произвольны; их функциональное определение не содержит требования, что­бы тот, а не иной план называли "выражением" или "содержанием"».

Закон обращения планов (план содержания становится планом выражения, а план выражения — планом содержания) в общей форме иллюстрируется треугольником Фреге, любая вершина которого теоретически может быть принята за исходную точку при установлении направленных отношений. Разумеется, что в такой общей формули­ровке закон имеет силу для наблюдателя знаковой системы извне, а для участника знаковой системы (коммуниканта), может быть, толь­ко в некоторых особенных случаях.

Применительно к знаковым системам человека этому закону мо­жет быть придана более узкая и более определенная формулировка. Об­ращение планов имеет место тогда, когда от мыслительного содержа­ния, смысла знака мы идем к самому знаку. Закон проявляется, следова­тельно, при активном настрое мысли: от познающего субъекта (челове­ка) к внешнему миру, объекту. Этот закон связан с принципом активно­сти человека в мире.

Так же неоднозначно решается вопрос о способах выражения, покоящихся на знаках, в полной мере натуральных (как, например, пантомима): относятся ли они к компетенции семиотики как науки или следует их исключить из области семиотического исследования. Для воспринимающего индивида знак-индекс ассоциируется с обозначаемым им объектом в силу действительно существующей между ними в приро­де связи, иконический знак — в силу фактического сходства, тогда как между знаком-символом и объектом, к которому он отсылает, никакой природно обусловленной обязательной связи не существует. Знак-символ является знаком объекта "на основании соглашения". Уже говори­лось о том, что знак неизменчив, один человек не волен его менять. Из­менения вносятся не по произволу, а по причинам социального поряд­ка. В нашей повседневной жизни употребительность и различимость зрительных знаков-индексов гораздо выше, чем слуховых. С одной стороны, слуховые иконические знаки, т.е. имитация естественных шу­мов, с трудом распознаются и почти не используются. С другой сторо­ны, универсальность музыки, фундаментальная роль речи в челове­ческой культуре позволяют сделать вывод, что зрение преобладает над слухом для знаков-индексов и иконических знаков, для знаков же символов слух преобладает над зрением.

В основе отношений между разнообразными символами одной и той же системы лежат традиционные правила. Связь между чувственно воспринимаемым означающим символа и мысленно постигаемым (переводимым) означаемым этого символа основана на согласованной, заученной, привычной ассоциации. Таким образом, знаки-символы и зна­ки-индексы находятся с объектами в отношении ассоциации (искусст­венной — в первом случае и естественной — во втором), а сущность иконического знака сострит в сходстве с объектом. С другой стороны, знак-индекс в противоположность иконическому знаку и знаку-симво­лу с необходимостью предполагается действительное присутствие обозначаемого объекта. Строго говоря, основное различие между знаками трех видов заключается скорее в иерархии их свойств, чем в самих свойствах. Роль иконических знаков и символов-индексов в языке все еще ждет тщательного исследования.

Главным объектом рассмотрения семиотики является совокупность систем, основанных на произвольности знака, так как всякий приня­тый в данном обществе способ выражения в основном покоится на коллективной привычке или (что то же самое) на условности. Знаки учтивости как бы ни были выразительны (девятикратный поклон императо­ру у китайцев), тем не менее фиксируются правилом: именно это правило заставляет их применять, а не внутренняя значимость этих симво­лов. Можно, следовательно, сказать, что знаки целиком произвольные лучше других реализуют принципы семиотического процесса. Вот почему язык, самая сложная и самая распространенная из систем вы­ражения, вместе с тем и наиболее характерна из них всех; в этом смыс­ле лингвистика может служить прототипом вообще всех семиотик, хотя язык только одна из многих семиотических систем.

Резюмируя, можно предложить следующую классификацию зна­ков и знаковых систем.

1. Знаки бывают, прежде всего, единичные (изображение туфли над дверью) и системные, где каждый знак противопоставлен многим дру­гим. Звонок на урок, например, не противопоставлен своему отсутствию, отсутствие звонка ничего не значит; звонок является здесь единичным знаком, который не входит в оппозицию ни с какими другими знаками и не имеет значимости. Всякая система знаков является коммуникатив­ным устройством, но не всякое коммуникативное устройство есть сис­тема, например совокупность единичных знаков (вывески).

2. Можно говорить об условных и естественных знаках. Естествен­ный знак близок к значимому явлению. У естественного знака означа­ющее и означаемое образует природное единство. В отличие от значи­мых объектов естественные знаки обладают апеллятивной функцией. Поведение человека состоит из значимых действий, но только приобре­тя коммуникативную направленность в речи, эти действия становятся знаками. Жесты и мимика — значимые объекты, по мимике наблюда­тель может судить о состоянии человека (см. ниже), когда же они пред­назначаются для наблюдателя, они становятся естественными знаками. При обучении путем показа поведение переходит из категории значи­мых действий в категорию естественных знаков.

2а. Среди условных важно различие между знаками произвольными и символическими. Увидев, например, дорожный знак "стоянка запре­щена", мы не можем догадаться о его содержании, не зная его заранее. В то же время, если мы увидим изображение бублика над дверью, мы можем догадаться, что это булочная. Первый из них является условным, второй символическим знаком.

3. Существуют знаки прямые и косвенные. Косвенный знак имеет денотатом другой знак. Азбука Морзе состоит из косвенных знаков, при помощи которых передаются другие знаки, знаки языка. Письменность — тоже система косвенных знаков, так как буквы служат для передачи звукового языка. С другой стороны, знак может не соотноситься с другими знаками, а непосредственно передавать смысл, например цифры 1, 2, 3 прямо обозначают понятие счета независимо от языка. Большинство единиц звукового человеческого языка являются прямыми знаками, обозначают понятие или называют вещь; исключением являются фонемы,

4. Существуют системы синтагматические и асинтагматические. В последних каждый знак равен целому сообщению. Между дорожными знаками, например, синтагматических отношений установить нельзя. Находясь рядом, два знака "стоянка запрещена" и "только прямо" не образуют синтагматической последовательности и воспринимаются по отдельности; сигналы космической станции асинтагматичны: каждый из них несет информацию об одном параметре и не образует связного сообщения с отдельным сигналом. В других знаковых системах, напри­мер в естественном языке, азбуке Морзе и т.п., сообщение равно после­довательности знаков. Только для синтагматических систем возможно различие между синтагматикой и парадигматикой.

5. Знаковые системы бывают тематические (ограниченные) и атематические. Так, знаки записи шахматной игры могут служить для передачи качественно ограниченной информации, топографические зна­ки также служат для передачи информации одного типа в отличие от, скажем, письменности, азбуки Морзе или естественного языка, кото­рые передают качественно неограниченную информацию.






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных