Краеугольный камень и камень преткновения

И вот в средствах всенародного оповещения замелькала информация о каком-то “деле Йукоса”. В этом деле, если верить тем же средствам оповещения, оказывается много обвиняемых и ещё больше адвокатов. Так, может быть, это и есть как раз то самое дело, в котором, как в зеркале, отражается нынешняя адвокатура?

Были возгласы, что правозащита в “деле Йукоса” полностью провалена. Высказывались мысли о дискредитации адвокатуры, что адвокатура сама себя дискредитировала, то есть сама к себе подорвала доверие как со стороны власти, так и со стороны народа. Слышались заявления, что с “делом Йукоса” закончится и самоё адвокатура. Так ли это? Оправдан ли такой пессимизм? Или, напротив, деятельность адвокатов в “деле Йукоса” вселяет надежду на возрастание значения адвокатуры?

В “деле Йукоса” сам адвокат – и в антропологическом выражении, как совокупность индивидов, и институциональном выражении, как адвокатская корпорация – стал предметом спора и защиты.

Каким бы высоким профессионалом ни был тот или иной юрист, если у него самого возникают судебные или околосудебные проблемы, ему необходима помощь какого-то другого юриста. Дело тут не в профессионализме, а во взгляде со стороны. Взгляд изнутри, из глубин собственной субъективности, всегда узок и ограничен, подобно взгляду недрёманного ока из рассказа Салтыкова-Щедрина. Взгляд со стороны всегда открывает нечто новое: то, что казалось само собой разумеющимся, оказывается чем-то особенным и характерным только для нас, то, что казалось разумным, оказывается построенным на эмоциях и так далее.

Поэтому адвокаты нуждаются друг в друге, но также и в помощи гражданского общества, которому они служат, защищая частные интересы своих доверителей и публичный интерес, заключённый в праве как таковом.

Насущная задача адвокатов вообще и адвокатов в “деле Йукоса” в частности – снять тотальную вину, довлеющую над каждым из них, над адвокатурой в целом и над всем нашим обществом. Мы чувствуем эту вину и всё время пытаемся себя наказать – руками властвующих над нами чиновников. Правозащита начинается изнутри, с внутреннего освобождения от вины, с преодоления ложной, абсурдной убеждённости в собственной виновности.

Проблема вины является центральной не только в юриспруденции, но также в богословии и нравственной философии. Адвокаты сталкиваются с этой метафизической проблемой непосредственно и ежедневно, поэтому для них высокая теория прямо связана с самой что ни на есть рутинной практикой, от которой зависит элементарное благосостояние их самих и их доверителей.

Вина подразумевает силу, могущество обвиняемого. Степень вины должна соответствовать степени влияния обвиняемого на события. Виноват может быть только тот, кто действительно мог совершить вменяемое деяние. Соответственно, чем выше чье-либо могущество, тем за большее он отвечает и тем труднее ему отделаться от обвинений. В философии и теологии есть неразрешимая проблема – проблема теодицеи, оправдания всемогущего Бога за существование в мире зла. Тот, Кто всё может, не может уйти от ответственности. Он отвечает за всё и, следовательно, по определению виноват во всём.

В современной России зачастую всё наоборот – виноват во всём как раз тот, кто ничего не может, не мог совершить ничего даже отдаленно напоминающего вменяемые ему пре-ступления. У нас виноват слабейший. Его мог бы защитить только адвокат – человек, который препятствует злу словом. Но и адвокат теперь попал в положение слабейшего и во всём обвиняемого. Таким образом рушится сама возможность правосудия, уничтожается последний шанс на справедливость.

Примечание. Адвокат – это профессиональный правозащитник. Его назначение – защищать право от тех, кто его нарушает. У адвоката как защитника права есть только один нарушитель права. Это государственный служащий, чиновник. Задача адвоката – взывать, предупреждать, указывать на нарушения законов, к соблюдению которых и назначен чиновник. Адвокат высказывает сомнения в правильности соблюдения законов чиновником. Но охранять законы от нарушений всеми людьми призваны правоохранители, то есть часть чиновничества. Ибо только у правоохранителей есть право на легитимное насилие. Адвокат может только взывать, у него есть лишь слово.

В словах, что адвокат защищает человека, заложено недоразумение. Защитить может только тот, у кого есть сила и возможность применения насилия к нарушителю. У адвоката их нет. Они есть у правоохранителя, то есть государственного служащего. Адвокат защищает право исполнением своей функции. Адвокат для пригласившего его человека – это правопомощник.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: