Глава 1. ЦЕЛЬ ИССЛЕДОВАНИЯ 22 страница

Действительно, где и когда адвокаты могут ссылаться на содержащиеся в документах сведения? В речах? В кассационных и надзорных жалобах? Как соотносится ссылка на документ и доказывание? “Ссылаться” на документ нужно и должно в главном случае и месте, а именно – на стадии представления доказательств. Эта стадия – основа основ судебного процесса. Всё остальное есть фасад, подъезд, обеспечение главного в процессе – доказывания. Речи – это занавес процесса.

Суд, не вмешиваясь в эстетические пристрастия государственного обвинителя и адвокатов, определил, что коли участники процесса уже знакомы с материалами уголовного дела, то суд не будет возражать, если государственное обвинение сочтёт возможным представлять доказательства таким образом, как предлагает сторона защиты. При этом судом было подчеркнуто, что он не будет каким бы то ни было образом воздействовать на сторону государственного обвинения, тем более путём вынесения определения, обязывающего сторону обвинения представлять доказательства каким-либо определенным образом, поскольку суд этого делать не вправе.

Надо полагать, что суждения чувства покорили суждения разума.

Казус. К началу и концу представления доказательств. Государственный обвинитель продолжает зачитывать документы из разных томов уголовного дела. Сторона защиты обратила внимание на то, что в документах, зачитываемых государственным обвинителем, есть ссылки на некие первичные документы, свидетельствующие о том, что векселя не были оплачены. Сторона защиты в материалах дела этих первичных документов не нашла. На этом “исследование доказательств” закончено.

Казус. Доказывание, или прения адвоката и прокурора. Стадия представления доказательств стороной обвинения. Адвокаты заявляют ходатайство о прекращении уголовного дела в связи с истечением срока давности привлечения к ответственности.

Государственный обвинитель считает, что нельзя прекратить уголовного дело, потому что стороной обвинения ещё не представлены все доказательства суду. Поэтому, не исследовав все доказательства, суд не может оценить как исследованные, так и неисследованные доказательства в их совокупности. И не имея возможности оценить все доказательства, в том числе и неисследованные, в совокупности, суд не может разрешить по существу вопрос о прекращении уголовного дела. Вместе с тем государственный обвинитель утверждает, что даже та часть доказательств, которая исследована судом, позволяет государственному обвинителю с уверенностью говорить о том, что на данный момент срок давности по уголовному делу не истёк. При этом государственный обвинитель полагает, что уголовно-процессуальный закон не предоставляет ему возможности перейти к стадии прений, и поэтому надлежащую аргументацию, с подробным анализом всех доказательств, привести в настоящий момент он не вправе. Для этого законом предусмотрено отдельная стадия – стадия прений сторон. И выступая в прениях, государственный обвинитель обещал убедить суд в правильности выраженного им мнения. Также государственный обвинитель сказал, что если в ходе судебного разбирательства и обнаруживается истечение срока давности уголовного преследования, то суд обязан продолжить рассмотрение уголовного дела в общем порядке до его разрешения по существу.

Адвокат стал высказываться о разных статьях из уголовно-процессуального и уголовного законов, соотношении этих статей, об их юридической силе. И всё ради того, чтобы показать, что государственный обвинитель неправ и суд должен прекратить уголовное преследование в связи с истечением срока давности, не дожидаясь окончательного судебного расследования. Однако адвокат был един с государственным обвинителем во мнении, что представление доказательств есть всего лишь чтение вслух разных документов, лишь бы их назвать “доказательствами” неизвестно чего. Более того, оказывается, адвокат, так же как и государственный обвинитель, убежден, что они лишены самого юридического права говорить, что и как доказывает представляемое ими сведение, до стадии прений. Оказывается, только в речах можно адвокату и прокурору блистать силлогистическими способностями. Но тогда государственный обвинитель прав, что нельзя до прохождения всех стадий судебного процесса, главная из которых речи адвоката и прокурора, поднимать вопрос о прекращении уголовного дела, потому что до этого никто ничего не знает и ничего не понимает. По крайней мере, сам государственный обвинитель ещё ни разу не сказал, что, как и чем он доказывает. А сами адвокаты ни разу не поинтересовались, что, как и чем государственный обвинитель доказывает. Если это знание не нужно адвокатам, по причине их догадливости, то стороне обвинения это тоже не нужно.

Казус. О приобщении документов и проблесках понимания доказывания у адвокатов.

Предварительное замечание. За редким исключением, адвокаты безмысленно относятся к требованию суда высказать мнение о приобщении какого-то документа к материалам дела. Адвокаты высказывают мнения, не задумываясь, а допустимо ли им судить о приобщении или неприобщении документа, если этот документ суд обязан принять. Возьмем, например, судебную стадию представления доказательств стороной защиты. Если адвокат представляет суду какой-либо документ в качестве доказательства, то есть содержащимися в этом документе сведениями он доказывает какое-то нужное ему обстоятельство, то этот документ обязательно приобщается к материалам уголовного дела судом как неотъемлемая часть доказывания стороной защиты. А отказ суда в таком приобщении есть лишение права на защиту, нарушение принципа состязательности и так далее. При первом же случае отказа судом приобщить к материалам дела уже фактически представленное стороной защиты доказательство дальнейшее представление доказательств стороной защиты бессмысленно, то есть оно утрачивает всякий процессуальный смысл. Суд, по сути, запретил стороне защиты представлять доказательства. Адвокат должен сам прекратить представлять доказательства и не создавать мнимость состязательности и доказывания. Однако адвокаты поступают совершенно иначе. Перед тем как приступить к доказыванию, в процессуально-правовой терминологии – к представлению доказательств, адвокат заявляет ходатайство о приобщении к делу того или иного документа в качестве доказательства. И если суд отказывает в таком приобщении, то адвокат теряет аргумент в доказательстве. В этой ситуации адвокату останется в судебном процессе только одно занятие – выступить с речью, какая получится.

Привычка адвокатов в разных случаях высказывать мнение о приобщении к материалам дела документов привела к следующему казусу.

Адвокаты заявили ходатайство о медицинском обследовании подсудимого. Ходатайство включало документы, обосновывающие доводы адвокатов. Необходимость назначения судом медицинского освидетельствования подсудимого адвокатами доказывалось именно приложенными документами. То есть документы были аргументами при доказательстве тезиса освидетельствования. Ходатайство, естественно, включая все документы как единое целое, а не только текст ходатайства-заявления о назначении освидетельствования, было обсуждено сторонами процесса.

Однако суд разделил единое ходатайство на две части: на ходатайство-заявление, собственно прошение об освидетельствовании, и на документы-доказательства необходимости освидетельствования.

Суд поставил на обсуждение вопрос о приобщении каждого отдельно взятого документа. Адвокаты высказали свои представления о приобщении документов и пришли к выводу, что все документы должны быть приобщены, так как они есть неотъемлемая часть самого ходатайства и на них опирается сторона защиты.

И суд решил следующее. Согласно положению части 1 статьи 120 Уголовно-процессуального кодекса России к материалам дела приобщается письменное ходатайство. Обязательное приобщение приложений к ходатайству Уголовно-процессуальным кодексом не предусмотрено. Документы, обозначенные стороной защиты как приложения к заявленному ходатайству, являются фактически самостоятельными документами, что предполагает решение вопроса о возможности приобщения их к материалам уголовного дела. Поэтому суд считает необходимым принять решение о возможности приобщения каждого из документов к материалам уголовного дела. Суд какие-то документы приобщил, а какие-то не приобщил. Медицинское заключение было приобщено по причине целесообразности. А один из документов не был приобщен потому, что он не является доказательством, не содержит в себе фактических данных, имеющих значение для дела и не является ходатайством, которое подлежит рассмотрению в ходе судебного разбирательства.

Кстати, адвокаты при заявлении ходатайства о медицинском обследовании именно представляли доказательства, то есть каждый приложенный к заявлению документ демонстрировали как доказательство. Адвокаты совершали силлогистические операции с каждым документом – что и как содержащееся в нём сведение доказывает. Но уже по предмету обвинения адвокаты утрачивали всякую способность к доказыванию и не требовали такового от стороны обвинения. Всё сводилось к чтению вслух различных текстов.

Глава 6. Имитация процессуального доказывания

Предварительные замечания. Интерес постижения истины через доказательство (представление доказательств) охраняется законом и не может быть поставлен в зависимость от желания суда. Произвол суда ограничивается определением в начале судебного следствия всех обстоятельств, подлежащих доказыванию. Поскольку такие обстоятельства, за редким исключением, никогда не устанавливаются судом с предварительным обсуждением сторонами, хотя эти обстоятельства должны быть зафиксированы процессуально в определении, то процедура доказывания находится всецело во власти произвола судьи. Вопрос о подлежащих доказыванию обстоятельствах должен быть решён после изложения обвинения и гражданско-правовых претензий до начала доказывания.

Казус. Адвокат и доказательства обвинения. Стадия представления доказательств стороной обвинения. Адвокат обнаружил, что в обвинительном заключении указывается, что к материалам уголовного дела приобщены корпоративные карты, хотя в материалах уголовного дела их нет. Адвокат, называя эти корпоративные карты вещественными доказательствами, заявил ходатайство, в котором попросил, чтобы суд обязал государственного обвинителя пояснить причины исчезновения из материалов уголовного дела корпоративных карт и принять меры к обнаружению указанных вещественных доказательств и приобщению их к материалам рассматриваемого уголовного дела.

Государственный обвинитель на ходатайство отозвался: сторона обвинения самостоятельно определяет порядок представления суду доказательств, подтверждающих наличие тех или иных обстоятельств.

Суд, отказывая в удовлетворении ходатайства, указал, что продолжается представление доказательств стороной обвинения, а какие доказательства намерена в дальнейшем представлять эта сторона, станет известно только в момент их представления. Суд оценивает только те доказательства, которые суду представляются сторонами. Оценив представленные сторонами доказательства, суд выносит судебное решение. Закон не наделяет суд правом обязывать одну из сторон представлять те или иные доказательства, что фактически предлагает сделать сторона защиты.

[Примечание. Адвокат всё, что ни есть, называет доказательствами. Только сам адвокат не знает, что он хотел доказать этими корпоративными картами. Чтобы корпоративные карты были доказательствами, надо прежде знать, какой тезис они как аргументы будут доказывать. Или адвокат всего лишь хотел показать небрежность обвинительного органа в составлении обвинительного заключения? Но этим адвокат только придал правоту стороне обвинения, хотя адвокат с ней ни в чём не согласен.]

Казус. Доказывание. Судья и адвокат. Был оглашён протокол показаний свидетеля на предварительном следствии. Суд также задавал вопросы свидетелю. Адвокат заявил возражение на действия председательствующего.

В возражении адвокат сказал, что вошло в систему, что после оглашения показаний свидетеля и допроса его сторонами обвинения и защиты председательствующий задает неизменные вопросы, имеющие своей очевидной целью вернуть свидетеля к тому, чтобы он полностью подтвердил свои показания на предварительном следствии. Это свидетельствует, что суд принимает на себя несвойственную ему функцию поддержания обвинения, что вызывает у стороны защиты опасения. Адвокат попросил, чтобы система допроса судом была изменена.

Судья напомнил адвокату, что суд может задавать вопросы свидетелю, и попросил адвоката привести примеры неправильных вопросов суда.

Адвокат пояснил, что целью его заявления было указать на то, что ему как адвокату представляется, что вопросы суда свидетельствуют об определённом обвинительном уклоне. Что и вызывает у адвоката озабоченность.

Выслушав адвоката, суд вынес распоряжение в отношении адвоката в связи с тем, что адвокат считает возможным давать какие-либо указания суду о том, каким образом суд должен себя вести в ходе судебного разбирательства. Суд усмотрел в поведении адвоката проявление неуважения к суду

Адвокат заявил, что распоряжение суда ему непонятно.

[Примечание. Реакция суда на “озабоченность” адвоката была неожиданной и, на первый взгляд, неправильной. Но это только на первый взгляд. Нельзя доказать, правильная ли или неправильная была реакция суда. Но эта реакция была естественным продолжением самого судебного расследования, с которым согласились и который всячески поддерживали адвокаты. Адвокат ни разу не поинтересовался, а зачем государственный обвинитель вызывает свидетеля. Адвокату не важно знать, что хотят доказать показаниями свидетеля. Почему вдруг адвокат беспокоится о показаниях свидетеля, данных им на предварительном следствии? Разве эти былые показания что-то доказывают? Нет, ничего не доказывают. Ибо сам же адвокат утверждает, что нет никаких противоречий между показаниями свидетеля в суде и его же показаниями на предварительном следствии. “Озабоченность” адвоката не имеет никакого отношения к доказыванию, хотя бы по той причине, что неизвестен тезис доказывания. Зачитывание диспозиции каких-то статей из уголовного закона – это ещё не обвинение, это не тезис, подлежащий доказыванию. Сначала адвокат согласился на беспредметность обвинения, беспредметность доказывания, а потом вдруг озаботился отдельно взятыми вопросами суда. В таком случае реакция суда на действия адвоката была правильной, естественной.]

Казус. Предмет доказывания и адвокат. Допрос свидетеля в суде. Подсудимый задаёт разные вопросы свидетелю. Суд некоторые вопросы снимает, поскольку они не имеют непосредственного отношения к предмету рассмотрения.

[Примечание. За всё время процесса ни один предмет рассмотрения не был определён в суде. Адвокатам неизвестны “предметы рассмотрения”. Адвокатов такой процесс, без известного предмета расследования, не смущает. Им достаточно догадки о предмете. Возможно, суд правильно снял вопросы, но только адвокаты не могут судить об истинности деяния суда. Адвокаты сами не знают, зачем сторона защиты задаёт вопрос свидетелю. Что сторона защиты хочет продемонстрировать полученным от свидетеля сведением? Неизвестно.]

Казус. Предмет доказывания и адвокат. Допрос свидетеля в суде. Государственный обвинитель заявил ходатайство об оглашении показаний свидетеля, данных на предварительном следствии. В обоснование ходатайства государственный обвинитель, в частности, сказал, что любые противоречия, какие бы они ни были, касающиеся предмета доказывания по делу, следует воспринимать как существенные, и следует предпринимать действия, направленные на устранение этих противоречий с конечной целью установления истины по делу.

Адвокат, не соглашаясь с такой причиной оглашения показаний, заявил, что, несмотря на то, относится или не относится противоречие к предмету доказывания, процессуальный закон не говорит, что именно это противоречие должно доказывать. Противоречие должно быть существенным. И если этот признак не выполняется, то оглашать протокол допроса не имеет никакого смысла. Это противоречит закону.

[Примечание. Государственный обвинитель и суд могут выдвигать любые мотивы, руководствуясь, например, принципами свободы воли или общечеловеческих ценностей. Они – власть. Но для адвоката главный принцип – публичное назначение адвокатуры как института гражданского общества. И адвокат, упустив вначале судебного процесса собственный профессиональный принцип, будет регулярно впадать в противоречия, в собственный абсурд. Доказывается не противоречием, а сведением. Если какое-то сведение есть аргумент в доказательстве искомого, то такое сведение должно быть приведено в суде. И государственный обвинитель, и адвокат произносят слова “предмет доказывания”. Но только никто из них ни разу за всё время процесса так и не определил, что есть предмет доказывания и каким образом этот предмет доказывания можно доказать. Ни разу не было у них демонстрации доказательств. Зачитывание вслух статьи из Уголовно-процессуального кодекса России, что подлежит доказыванию, не есть предмет доказывания в одном отдельно взятом судебном процессе.]

Казус. Доказательства защиты и прокурор. Сторона защиты представляет доказательства. Государственный обвинитель обратился к стороне защиты с пожеланием, чтобы сторона защиты представляла заблаговременно стороне обвинения не только список лиц, которых намеревается вызвать в суд, но и информацию о том, для сообщения каких сведений необходим вызов этих лиц. При этом государственный обвинитель отметил, что сторона обвинения за несколько месяцев до начала судебного следствия сообщила стороне защиты не только всю информацию о лицах, которых сторона обвинения намеревается вызвать в суд для допроса в качестве свидетелей, но и предоставила анализ всех сведений, сообщенных данными лицами в ходе предварительного расследования. Предоставление информации позволило стороне защиты подготовиться к допросам. Сокрытие же подобных сведений не только от стороны обвинения, но и от суда, как и незаблаговременное их предоставление, не может не восприниматься иначе, как попытка затянуть судебное разбирательство. Государственный обвинитель также сказал, что он не видит препятствий к тому, чтобы сторона защиты заранее сообщила другим участникам уголовного судопроизводства сведения о лицах и степени их информированности по тому или иному вопросу, относящемуся к предмету доказывания.

На эту просьбу государственного обвинителя отреагировал не адвокат, а подсудимый. Он заявил, что если бы сторона обвинения заранее уведомила сторону защиты, когда сторона обвинения завершит представление доказательств, то у стороны защиты не было бы никаких препятствий сразу представлять свои доказательства. Подсудимый коснулся вопроса всесторонности представляемых доказательств. Подсудимый сказал, что ему неизвестен закон, где было бы установлено, что оглашение в суде описей материалов уголовного дела является процессуальным действием, которое называется представлением доказательств. Описи материалов уголовного дела ни400 какого отношения к процессуально допустимым доказательствам отношения не имеют. И такая манера представления доказательств стороной обвинения является недопустимой и не позволяет суду непосредственно и устно исследовать доказательства. Подсудимый подчеркнул, что суд – это не изба-читальня, поэтому сторона защиты будет представлять те доказательства и в том объёме, которые посчитает необходимыми. Никакого отношения к процессуальному закону пожелания государственного обвинителя не имеют, поэтому сторона защиты будет руководствоваться при представлении доказательств уголовно-процессуальным законом.

[Примечание. Безусловно, не одно и то же – сообщение о сведениях в ранее данных показаниях на предварительном следствии и цель допроса. Сторона обвинения при попустительстве адвокатов ни разу не продемонстрировала доказательство. Было только озвучивание показаний или документов. Но это не доказывание. Никому не известно, какие сообщённые свидетелем сведения стали аргументами в доказывании тезиса, иначе говоря, какие именно сведения стали доказательствами. По сути, подсудимый дал установку адвокатам, как им доказывать антитезисы или свои собственные тезисы, то есть как демонстрировать доказательства. Но адвокаты не поняли своего доверителя, они остались верны манере зачтения документов.]

Казус. Представление доказательств стороной защиты. Как адвокат представляет доказательства? Как прокурор. А подсудимый учил своих адвокатов, что суд – это не изба-читальня.

Адвокат представляет документы. Адвокат вслух произносит, что на листе дела ХХ исследуется документ такой-то. Далее адвокат вслух озвучивает кое-что из того, что написано в этом документе. Потом происходит то же самое с другими документами на других листах дела. Документ-доказательство исследован. Адвокат солидарен с государственным обвинителем, демонстрации доказательства у адвоката нет. Или адвокат намеревается блеснуть красноречием в прениях? Но красноречие воздействует на суждение чувств, а не суждение разума. Речь – второстепенная форма доказывания. Если предположить, что сторона обвинения руководствовалась в своих деяниях эстетическими воззрениями, то тем же самым, оказывается, руководствовались адвокаты.

Хотя были у адвокатов бессистемные попытки демонстрировать доказательства.

Казус. О демонстрации доказательства адвокатом. Были редкие случаи, когда адвокат пытался демонстрировать доказательство.

Адвокат приводит утверждение обвинительного заключения, что общества “Раз”, “Два” и “Три” фактически не обладали признаками юридического лица и не выполняли присущих им функций, которые предусмотрены статьями 48–50 Гражданского кодекса России, а именно не имели в собственности, хозяйственном ведении или оперативном управлении обособленное имущество, не могли осуществлять деятельность, основной целью которой являлось извлечение прибыли, так как их деятельность была убыточной. Адвокат доказал ложность утверждения стороны обвинения, что эти общества не имели имущества и были убыточными. Адвокат продемонстрировал доказательства, а именно предъявил и проанализировал документы из материалов уголовного дела, из которых следовало, какое имущество каждое их этих обществ имело и в каком размере платило налог на прибыль и налог на добавленную стоимость. Адвокат из представленных им аргументов сделал умозаключение, что общества имели имущество и были прибыльными. Таким образом, адвокат доказал антитезис. Если верен антитезис, то ложен тезис обвинения.

[Примечание. Адвокат проявил инициативу и решил доказать антитезис. Обвинительный орган только заявил тезис об убыточности. Но его не доказывал, так как не было процесса доказывания стороной обвинения на стадии представления ею доказательств. Было чтение разных документов, но не было демонстрации доказательств. Государственный обвинитель об этом тезисе не говорил и не доказывал его. Адвокат сам решил найти тезис обвинения и доказать антитезис. Иначе, если бы государственный обвинитель выдвинул этот тезис в суде и его доказывал бы, то при так называемом исследовании доказательств адвокат доказал бы по силлогистическим правилам, что представленные прокурором аргументы не доказывают тезис убыточности. Этого достаточно было бы для защиты. Для убедительности, когда тезис не доказан, можно было бы доказать антитезис. Но антитезис можно доказывать на стадии представления доказательств стороной защиты только тогда, когда на стадии представления доказательств стороной обвинения был бы не доказан тезис обвинения. Недоказанность тезиса не означает, что тезис ложен. Однако недоказанность тезиса достаточна для защиты от обвинения.

Обычно адвокат попадает в круг. Обвинитель не определяет тезисы обвинения, поэтому защитник не знает, от чего защищаться и как реагировать на представляемые обвинителем документы. При представлении так называемых доказательств обвинения обвинитель не демонстрирует каждое доказательство, то есть не указывает какой тезис и как представляемое сведение доказывает. Адвокат, чтобы не выдать своего смущения от происходящего, впадает в разные версии и догадки об обвинении.]

Казус. Адвокаты о фальсификации. Стадия представления доказательств стороной защиты. Адвокаты сделали заявление о фальсификации материалов уголовного дела. В заявлении говорится, что сторона защиты в судебном разбирательстве выявила случаи грубого нарушения требований закона стороной обвинения, в том числе и факты, которые можно квалифицировать как фальсификацию доказательств. В подтверждение этого утверждения было приведено письмо, содержание которого было озвучено государственным обвинителем на стадии представления доказательств стороной обвинения. Адвокаты обратили внимание, что в обвинительном заключении сказано, что этим письмом подтверждается, что обвиняемый, то есть доверитель адвокатов, что-то контролировал и нечто регулировал. Адвокаты указали, что в этом письме фамилия их подзащитного вообще не упоминается. Также адвокаты представили имеющийся в материалах уголовного дела документ, согласно которому их подзащитный не работал к тому моменту в той организации, от которой исходило это письмо.

Государственный обвинитель ответил, что заявление стороны защиты есть попытка исказить отдельные сведения, составляющие предмет доказывания, а само заявление сделано преждевременно, потому что сторона обвинения все вопросы разрешит на стадии прений сторон.

[Примечание. Действительно, адвокаты доказали, что письмо есть ложный аргумент в доказывании утверждения, что обвиняемый что-то контролировал и распределял. Из аргумента-письма не вытекает истинность тезиса обвинительного органа, что обвиняемый что-то контролировал и распределял. Тезис обвинения этим аргументом не доказывается. Но это пока не означает, что тезис обвинения ложен. Адвокаты только доказали, что аргумент ложный.

Но главное не в этом. Хотя способность суждения у адвокатов явно прослеживается. Дело в том, что государственный обвинитель на стадии представления доказательств стороной обвинения всего лишь зачитал письмо. Не более. Никто не стал его исследовать, что и каким образом содержание этого письма доказывает. Иначе говоря, не было демонстрации этого письма как доказательства. Адвокаты сами решили проявить смекалку и догадаться путём вычитывания обвинительного заключения, что и как доказывает содержание письма. Но прокурор ни при изложении обвинения, ни при представлении доказательств, как он это понимает, ни разу не вывел из содержания письма, что обвиняемый что-то контролировал или распределял. Это всё предположения адвокатов. При чтении прокурором этого письма адвокаты не стали его исследовать. Адвокаты согласны с тем, что представление доказательств – это чтение вслух документов и опрос людей об их жизни? Если это так, то государственный обвинитель ни в чём не противоречит адвокатам, а отправляется вместе с ними в стадию прений, то есть не к доказыванию, а к красноречию.]

Казус. Представление неизвестных доказательств и адвокат. Сторона защиты представляет доказательства. Адвокат читает разные документы из собранных обвинительным органом материалов уголовного дела, что, по представлению находящихся в зале судебного заседания, и есть исследование доказательств стороны защиты.

Адвокат заявил, что в уголовном деле большинство документов обвинительным органом представлено в фотокопиях, а качество фотокопий документов из материалов уголовного дела лишают его возможности в полном объёме узнать содержание и значимость этих документов, потому что некоторый текст на них нельзя прочитать.

Государственный обвинитель выразил удивление, что адвокат, который ознакомился с материалами уголовного дела по окончании предварительного расследования, только при представлении стороной защиты доказательств узнал, что смысл некоторых документов ему непонятен.

После чего адвокат признался, что ему изначально был непонятен смысл предъявленного его подзащитному обвинения, потому что обвинение основано на домыслах, а не на доказательствах.

[Примечание. Адвокат ничего не доказывает, он всего лишь читает то, что не прочитал прокурор. Адвокат не знает, что нужно доказывать. Адвокат и не может знать этого, потому что государственный обвинитель ничего не доказывал. Он озвучивал тексты из документов. Но адвокат выручил сторону обвинения и суд, потому что создал мнимым представлением доказательств стороной защиты видимость состязательности. Принцип состязательности предполагает представление каждой стороной судебного процесса состязательных бумаг. Формально состязательность была, но нарушено первое право обвиняемого – обвиняемый не знает, в чём его обвиняют. Он не может этого знать, потому что адвокат не понимает обвинения. Однако адвокат имитирует своё знание и делает вид, что участвует в судебном процессе. Адвокат представляет мнимые доказательства.]

Казус. Доказывание как абсурд адвоката. Стадия представления доказательств стороной защиты. Адвокат заявляет ходатайство о приобщении документов к материалам уголовного дела. Суд ставит на обсуждение это ходатайство.

Государственный обвинитель возражает против удовлетворения заявленного стороной защиты ходатайства, поскольку сведения, содержащиеся в представленных документах, не имеют отношения к рассматриваемому уголовному делу; также есть сомнения в достоверности содержащихся в них сведений, к тому же все имеющие значение для дела сведения, относящиеся к деятельности подсудимого, содержатся в материалах уголовного дела.

[Примечание. Сам прокурор считал, что всё им прочитанное имеет отношение к делу, так же как и читаемое адвокатами из собранных обвинительным органом материалов уголовного дела.]

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: