Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Глава Тридцать Девятая 3 страница




– Я слышала, что наши славные самураи оставляют нас. Какая жалость! Ночи здесь так приятны. В Мисиме у нас нет такого морского бриза, как здесь у вас. Я буду жалеть, когда тоже уеду отсюда.

– Может быть, один кобан. Если эта встреча будет удачна, я бы хотела обсудить, сколько может стоить ее контракт.

– Ее контракт!

– Да. Саке?

– Спасибо. Контракт – ее контракт? Ну, это другое дело. Пять тысяч коку.

– Это невозможно!

– Да, – согласилась Дзеко, – но Кику-сан мне как дочь, даже больше, чем моя собственная дочь. Я воспитываю ее с шести лет. Она самая подготовленная дама Ивового Мира во всем Идзу. О, я знаю, в Эдо больше дам, более мудрых, более светских, но это только потому, что Кику-сан не имела достаточных средств, чтобы общаться с людьми такого уровня. Но даже сейчас никто не может равняться с ней в пении или игре на сямисэне. Клянусь в этом всеми богами. Год в Эдо с хорошим хозяином и возможность учиться, и она с успехом будет конкурировать с любой куртизанкой в империи. Пять тысяч коку – немного за такой цветок. – Пот бусинками покрыл ее лоб. – Вы должны извинить меня, но я никогда не думала о продаже ее контракта. Ей только восемнадцать лет, само совершенство, единственная госпожа первого класса, которой мне повезло руководить. Я на самом деле даже не думала о том, чтобы я могла продать когда-нибудь ее контракт, даже за упомянутую цену. Я, наверное, передумаю и не продам его даже за эти деньги, так что извините. Может быть, мы сможем обсудить этот вопрос завтра. Потерять Кику-сан? Мою маленькую Кику-сан? – Слезы собрались в углах ее глаз, и Марико подумала: «Если это настоящие слезы, тогда, Дзеко, вы никогда не раскроетесь навстречу Великолепному Песту».

– Извините. Сигата га най, нех? – вежливо сказала Марико и не стала мешать ей стонать и плакать, каждый раз снова наполняя ее чашку. «Сколько же на самом деле стоит контракт, – спрашивала она себя, – пять тысяч коку было безумно много. Это зависит от интереса мужчины, который сам не выступает в данном случае. Конечно, это не господин Торанага. Для кого покупают контракт? Оми? Возможно. Но зачем Торанага примешал сюда Анджин-сана?»

– Вы согласны, Анджин-сан? – спросила она его с нервным смехом, среди галдящих пьяных офицеров.

– Вы говорите, господин Торанага заказал для меня даму? Часть моей награды?

– Да. Кику-сан. Вам трудно будет отказаться. Я… мне приказано переводить.

– Приказано?

– О, я буду счастлива перевести для вас. Но, Анджин-сан, вам на самом деле нельзя отказаться. Это будет ужасно невежливо после стольких почестей, правда? – Она подшучивала над ним, не боясь его, такого гордого и восхищенного невероятным великодушием Торанаги. – Пожалуйста, соглашайтесь, я никогда не заглядывала внутрь Чайного Домика до сих пор – я хочу посмотреть сама и поговорить с настоящей дамой Ивового Мира.

– Что?

– О, они называют это такими словами, потому что предполагается, что они грациозны, как ивы. Иногда это Плавающий Мир, потому что они напоминают лилии, плавающие в озере. Ну давайте, Анджин-сан, пожалуйста, соглашайтесь.

– А что скажет Бунтаро-сама?

– О, он знает, что я договаривалась для вас. Это официальная просьба господина Торанаги. Ну, давайте! Пожалуйста! – Тут она перешла на латынь, радуясь, – что никто больше в Анджиро не говорит на этом языке. – Есть еще одна причина, о которой я скажу тебе позднее.

– Скажи мне сейчас.

– Позже. Но согласись с удовольствием. Потому что я прошу тебя.

– Ты – как я могу отказать тебе?

– Но с удовольствием. Это должно быть с удовольствием. Обещай!

– Со смехом. Я обещаю. Я попытаюсь. Я не обещаю тебе ничего другого, кроме того, что я постараюсь изо всех сил.

После этого она и ушла, чтобы обо всем договориться.

– Ох, я прямо в смятении при самой мысли о том, чтобы продать контракт моей красавицы, – стонала Дзеко. – Да, спасибо, еще немного саке, потом я действительно должна уходить, – она выпила чашку саке и устало протянула ее, чтобы снова наполнить. – Давайте договоримся на двух кобанах за этот вечер – только из-за моего желания сделать приятное даме таких достоинств.

– Один. Если это подходит, может быть, мы могли бы поговорить о контракте сегодня вечером, в Чайном Домике. Извините, что я так спешу, но время, вы понимаете… – Марико неопределенно показала рукой в сторону комнаты, где собрались офицерье – дела государства… вы понимаете, Дзеко-сан.

– О, да, госпожа Тода, конечно, – Дзеко начала вставать, – мы сойдемся на одном кобане с половиной за вечер? Хорошо, тогда давайте…

– Один.

– Ох-ко, госпожа, половина – только видимость и вряд ли стоит вести о нем разговор, – Дзеко всхлипнула и возблагодарила богов за свою сообразительность, сохраняя притворную муку на своем лице… Полтора кобана были втрое больше обычной платы. Но особенно ценно было то, что это первое приглашение от настоящей знати Японии, за которой она охотилась, ради которой она с радостью посоветовала бы Кику-сан делать все бесплатно. – Клянусь всеми богами, госпожа Тода, я сдаюсь на вашу милость, кобан с половиной. Пожалуйста, подумайте еще о других моих питомицах, которых надо было одевать и учить годами и кормить много лет. Они не столь дороги, как Кику-сан, но которых надо лелеять, как и ее.

– Один кобан золотом, завтра. Идет?

Дзеко подняла фарфоровую бутылочку и налила две чашки. Одну она предложила Марико, другую осушила и тут же снова ее наполнила.

– Один, – сказала она, чуть не подавившись.

– Благодарю вас, вы так добры и так заботливы. Да, времена сейчас трудные, – Марико с удовольствием посасывала саке, – Анджин-сан и я скоро придем в Чайный Домик.

– А? Что вы сказали?

– Что Анджин-сан и я вскоре придем в Чайный Домик. Я буду переводить для него.

 

* * *

 

– Чужеземец? – задохнулась Кику.

– Чужеземец. И он будет здесь очень скоро, если мы его не остановим – с этой самой жестокой, самой прожорливой гарпией, которую я когда-либо встречала в своей жизни. Может быть, в своем следующем рождении она будет проституткой пятнадцатого сорта для анального секса.

Несмотря на свой страх, Кику бурно рассмеялась:

– Ох, Мама-сан, пожалуйста, не волнуйтесь так сильно! Она кажется такой приятной госпожой, и к тому же целый кобан – вы действительно провели удачную сделку! Ну-ну, мы теряем время. Сначала немного саке, чтобы убрать все ваши душевные огорчения. Ако, быстро, как колибри! Ако исчезла.

– Да, клиент – Анджин-сан, – Дзеко чуть не задохнулась. Кику обмахнула ее веером, а Хана, маленькая девочка-ученица, тоже обмахивала ее и держала у ее носа благовония.

– Я думала, она торговалась для господина Бунтаро – или самого господина Торанаги. Конечно, когда она сказала про Анджин-сана, я спросила ее сразу же, почему этим занимается она, а не его наложница госпожа Фудзико, как требуют этого правила хорошего тона, но все, что она сказала, что его госпожа очень страдает от ожогов, а ей приказал переговорить со мной сам господин Торанага.

– О! О, как я была бы счастлива служить самому великому господину.

– Ты будешь, дитя мое, ты будешь, если мы все хорошо продумаем. Но чужеземец! Что подумают все наши клиенты? Что они скажут? Конечно, я оставила все нерешенным, сказала госпоже Тоде, что я не знаю, свободна ли ты, так что можно еще отказаться, никого не обидев.

– Что могут сказать другие клиенты? Это приказал господин Торанага. Ничего нельзя сделать, не так ли? – Кику скрывала свой страх.

– О, ты можешь легко отказаться. Но ты должна поторопиться, Кику-чан. Ох-ко, мне нужно быть поумней – я должна была отказаться.

– Не беспокойтесь, Дзеко-сама. Все будет хорошо. Но мы должны все четко продумать. Это большой риск, не так ли?

– Да. Очень.

– Мы не сможем отказаться, если мы его примем.

– Да, я знаю.

– Посоветуйте мне что-нибудь.

– Я не могу, Кику-чан. Я чувствую, я попалась в ловушку ками. Это ты должна решить.

Кику взвесила все минусы, потом все плюсы.

– Давайте рискнем. Примем его. В конце концов он самурай и хатамото и любимый вассал господина Торанаги. Не забывайте, что сказал прорицатель: что я помогу вам стать богатой и известной на века. Я молюсь о том, чтобы мне было позволено сделать что-нибудь, чтобы отплатить за всю вашу доброту.

Дзеко ласково потрепала волосы Кику:

– Ох, дитя, ты так добра, спасибо, спасибо. Да, я думаю, это разумно. Я согласна. Пусть он посетит нас, – она любовно ущипнула ее за щеку. – Ты всегда была моей любимицей! Но я бы потребовала двойную плату, если бы знала, что это иноземный адмирал.

– Но мы и получили вдвое больше, Мама-сан.

– Мы должны были получить втрое больше!.

Кику похлопала Дзеко по руке:

– Не беспокойтесь – это начало вашего везенья.

– Да, это верно, что Анджин-сан не обычный чужеземец, а самурай и хатамото. Госпожа Тода сказала мне, что ему дан надел в две тысячи коку, и он сделан адмиралом всех кораблей Торанаги, он моется каждый день, как цивилизованный человек, и больше не воняет…

Чуть слышно появилась Ако и налила вино, не пролив ни капли. Четыре чашки исчезли одна за другой. Дзеко почувствовала себя лучше.

– Сегодняшняя ночь должна быть прекрасной. Если это приказал господин Торанага, конечно, это должно быть исполнено. Он не приказал бы этого лично, если бы это не было важно для него самого, да? И Анджин-сан действительно как дайме. Две тысячи коку в год – клянусь всеми ками, нам очень повезло! Кику-сан, слушай! – Она придвинулась ближе, Ако тоже и смотрела во все глаза. – Я спросила госпожу Тода, так как она говорит на их противном языке, не знает ли она каких-нибудь обычаев или способов, рассказов или песен, поз, танцев, приспособлений или возбуждающих средств, которые предпочитает Анджин-сан.

– Ах, это было бы очень полезно, – сказала Кику, испугавшись, что она согласилась, и жалея, что у нее не хватило ума отказаться.

– Она не сказала мне ничего! Она говорит на их языке, но ничего не знает об их любовных приемах. Я спросила ее, не спрашивала ли она у него об этом, и она сказала, что да, спрашивала, но он ничего не рассказал, – Дзеко поведала о том происшествии в Осакском замке. – Можете вообразить, как это показалось мне странно!

– По крайней мере, мы знаем, что ему не надо предлагать мальчиков – это уже что-то.

– Кроме того, во всем его доме есть только одна служанка, с которой он имел дело!

– У нас есть время послать за ней?

– Я сходила к ней сама. Прямо из крепости. Даже месячное жалованье не открыло ей рта, глупая, маленькая, упрямая дрянь!

– Она была подходящей для этого?

– О, да, в качестве неподготовленной служанки-любительницы. Все, что она смогла сказать, что господин был сильный как мужчина, не тяжелый, что любил ее долго в самом обычном положении. И что он весьма одарен в этом смысле.

– Это не очень-то нам помогает, Мама-сан.

– Я знаю. Может быть, лучше всего – все приготовить заранее, на всякий случай, да? Все.

– Да. Я только должна быть очень осторожной. Очень важно, чтобы все было хорошо. Это будет очень трудно – если не невозможно, – правильно принять его, если я не смогу разговаривать с ним.

– Госпожа Тода сказала, что она будет переводить.

– О, как мило с ее стороны. Это очень поможет, хотя, конечно, не совсем то, что нужно.

– Да-да. Еще саке, Ако – грациозно, дитя, грациозно. Но Кику-сан, вы куртизанка первого класса. Импровизируйте. Этот адмирал-чужеземец сегодня спас жизнь господину Торанаге и сидит рядом с ним. Наше будущее зависит от тебя! Я знаю, ты все проведешь красиво! Ако!

– Да, хозяйка!

– Проверь, чтобы все было в порядке. О цветах не беспокойся. Я сама займусь цветами! И повар, где повар? – она потрепала Кику по колену. – Надень золотое кимоно, а под него зеленое. Сегодня вечером мы должны поразить госпожу Тода. – Она выскочила, чтобы начать приводить дом в порядок, все дамы, служанки и воспитанницы весело суетились, чистили и помогали убираться, гордые таким событием в их доме.

Когда все было устроено, порядок работы других девушек установлен, Дзеко прошла в свою комнату и на минуту прилегла, чтобы собраться с силами. Она не сказала Кику о предложении насчет контракта.

«Я посмотрю и подожду, – подумала она. – Если я смогу добиться того, что хочу, тогда, может быть, я позволю моей милой Кику уйти. Но не прежде, чем я узнаю, к кому. Я довольна, что догадалась выяснить все у госпожи Тода. Почему ты плачешь, глупая старуха? Ты опять пьяна? Подумай о себе! Чем тебе плохо?»

– Хана-чан!

– Да, Мама-сама? – ребенок бегом кинулся к ней. Всего лишь шести лет от роду, с большими коричневыми глазами и длинными красивыми волосами, девочка носила новое кимоно из ярко-красного шелка. Дзеко купила ее два дня назад через местного торговца детьми и Муру.

– Как тебе нравится твое новое имя, детка?

– О, очень, очень нравится. Я рада, Мама-сама! Имя означало – Маленький Цветок, и Дзеко дала ей это имя еще в самый первый день. – Я теперь буду твоей матерью, – добродушно, но твердо сказала ей она в самый первый день, когда расплатилась и вступила в свои права, удивляясь, что будущая красотка родилась у такой грубой рыбачки, как колоннообразная жена Тамасаки. После четырех дней бурной торговли она заплатила кобан за услуги девочки, пока она не достигнет возраста двадцати лет, на эти деньги семья Тамасаки могла прокормиться в течение двух лет.

– Принеси мне зеленого чая, гребень и немного ароматных чайных листьев, чтобы отбить запах саке.

– Да, Мама-сама, – она, не глядя, почти не дыша, бросилась бежать, стремясь угодить, и запуталась в тончайших юбках Кику, стоящей у дверей.

– Oх, oх, ох, извинитеееее…

– Ты должна быть осторожней, Хана-чан.

– Извините, извините, старшая сестрица, – Хана-чан чуть не расплакалась.

– Почему ты так печальна. Маленький Цветок? Ну-ну, – сказала Кику, заботливо вытирая ей слезы. – В этом доме мы отбросили всю печаль. Помни, мы из Ивового Мира, мы никогда не грустим, дитя, зачем нам это? Грусть всегда рядом со слезами. Наша обязанность – радовать и быть веселыми. Бегай, дитя, но осторожно, осторожно, будь грациозной. – Кику повернулась и показалась пожилой женщине: – Нравится, хозяйка?

 

* * *

 

Блэксорн посмотрел на нее и пробормотал:

– Аллилуйя!

– Это Кику-сан, – церемонно сказала Марико, довольная реакцией Блэксорна.

Девушка вошла в комнату, шурша шелком, стала на колени и поклонилась, сказав что-то, чего Блэксорн не понял.

– Она говорит, что вам здесь рады, что вы оказали честь этому дому.

– Домо, – сказал он.

– До итасемасите. Саке, Анджин-сан? – сказала Кику.

– Хай, домо.

Он следил, как ее изумительные руки безошибочно нашли бутылочку, проверили, достаточно ли она подогрета, потом налили в чашку, которую он поднял и протянул к ней, как ему показывала Марико, причем сделал это так грациозно, что сам удивился.

– Вы обещаете, что будете вести себя как японец, да? – спросила Марико, когда они вышли из крепости, и она села в паланкин, а он пошел рядом вниз по дороге, которая вела к деревне и площади перед морем. Факельщики шли впереди и сзади. Десять самураев шли с ними в качестве почетной стражи.

– Во-первых, забудьте, что вы должны что-то делать, и только помните, что эта ночь – единственно для вашего удовольствия.

«Сегодня лучший день в моей жизни, – думал он. – А вечер, что будет за вечер сегодня?» – Он был возбужден вызовом и решил попытаться быть настоящим японцем, всем наслаждаться и не смущаться.

– А сколько… сколько этот вечер стоит? – спросил он.

– Это вопрос не японца, Анджин-сан, – сделала она ему замечание. – Какая разница? Фудзико-сан согласилась, что договор нормальный.

Он видел Фудзико перед тем, как ушел. Доктор посетил ее, сделал перевязку и дал целебных трав. Она была горда оказанными ему почестями и новым наделом и весело поговорила с ним, не показывая боли, радуясь, что он идет в Чайный Домик. Конечно, Марико-сан консультировалась с ней и все было оговорено. Как жаль, что она так пострадала и сама не может обо всем договориться. Он пожал Фудзико руку, довольный ею. Она поблагодарила его, извинилась еще раз и отпустила, надеясь, что он проведет замечательный вечер.

Дзеко и служанка церемонно встретили их у ворот Чайного Домика, чтобы поприветствовать.

– Это Дзеко-сан, она здесь Мама-сан.

– Я так польщена, Анджин-сан, так польщена.

– Мама-сан? Вы имеете в виду мама? Мать? В Англии то же самое, Марико-сан. Мама – мамми – мать.

– Ох! Это почти одно и то же, но, простите, «Мама-сан» означает «сводная мать» или «приемная мать», Анджин-сан. Мать – «хаха-сан» или «оба-сан».

В этот момент Дзеко извинилась и убежала. Блэксорн улыбнулся Марико. Она была похожа на ребенка, рассматривающего что-то новое.

– Ох, Анджин-сан, я всегда хотела посмотреть изнутри одно из таких мест. Мужчинам так везет! Разве здесь не красиво? Разве не изумительно, даже в такой маленькой деревушке? Дзеко-сан должна была все это оговорить с плотниками! Поглядите, какое здесь дерево и – о, вы так добры, что позволили мне пойти с вами. У меня никогда не будет другой такой возможности… посмотрите на цветы… что за аранжировка… и, о, выгляните в сад…

Блэксорн был очень рад и сожалел, что в комнате была еще служанка и дверь в седзи открыта, так как даже здесь, в Чайном Домике, было неразумно и смертельно опасно для Марико оказаться с ним в одной комнате.

– Ты красивая, – сказал он по-латыни.

– И ты, – ее лицо светилось. – Я очень горжусь тобой, адмирал флота. И Фудзико – о, она была так горда, что едва смогла улежать на месте!

– Ее ожоги, видимо, очень опасны.

– Не беспокойся. Доктора очень опытные, она молодая, сильная и жизнестойкая. Сегодня вечером выбрось все из головы. Никаких больше вопросов об Ишидо или Икаве Джихья, битвах, паролях, наделах или кораблях. Сегодня вечером никаких забот – тебя ждут только чудеса.

– Для меня чудо – это ты.

Она стала обмахиваться веером, налила вина и ничего не сказала. Он наблюдал за ней, потом они вместе одновременно улыбнулись.

– Так как мы здесь не одни, а языки длинные, мы все-таки должны быть осторожны. Но я так счастлива за тебя, – сказала она.

– Послушай, а какая другая причина? Ты сказала, что есть еще причина, почему ты хотела, чтобы я был здесь сегодня вечером?

– Ах, да, другая причина, – его окутал тот же знакомый запах духов. – У нас есть древний обычай, Анджин-сан. Когда женщина принадлежит кому-то, а заботится о другом и хочет дать ему что-то такое, что запрещено давать, тогда она договаривается с другой, занимающей ее место, – как подарок, – самой лучшей куртизанкой, которую она может нанять.

– Вы сказали – когда женщина заботится о ком-то еще. Вы имели в виду «любит»?

– Да. Но только на этот вечер.

– Ты.

– Я, Анджин-сан.

– Почему ты сказала сегодня вечером, Марико-сан, почему не раньше?

– Сегодня волшебная ночь, и ками пришли к нам. Я хочу тебя.

В это время в дверях появилась Кику.

– Аллилуйя! – Ее поприветствовали и налили саке.

– Как мне сказать, что госпожа очень красива? Марико объяснила ему, и он повторил эти слова. Девушка весело засмеялась, принимая комплимент, и ответила на него.

– Кику-сан спрашивает, не желаете ли вы, чтобы она спела или станцевала для вас?

– Ты что предпочитаешь?

– Эта госпожа здесь для твоего удовольствия, самурай, не для моего.

– А ты? Ты здесь также для моего удовольствия?

– Да, некоторым образом – очень конфиденциально.

– Тогда, пожалуйста, попроси ее спеть.

Кику тихонько хлопнула в ладоши, и Ако принесла сямисэн. Это был длинный инструмент, по форме напоминающий гитару с тремя струнами. Ако приняла на полу нужную позу и подала Кику плектр из слоновой кости.

Кику сказала:

– Госпожа Тода, пожалуйста, скажите нашему почетному гостю, что сначала я спою «Песню стрекозы».

– Кику-сан, я почту за честь, если сегодня вечером здесь вы будете звать меня Марико-сан.

– Вы слишком добры ко мне, госпожа. Пожалуйста, извините меня. Мне не следовало быть такой невежливой.

– Пожалуйста.

– Я постараюсь, если вам будет приятно, хотя… – ее улыбка был прелестна. – Благодарю вас, Марико-сама.

Она тронула струну. С того момента, как гости прошли в ворота их дома, все ее чувства обострились. Она тайком следила за ними, и пока они были с Дзеко-сан, и когда остались одни, думая, как можно угодить ему или поразить госпожу Тода. Она не была готова к тому, что скоро сделалось очевидным:

Анджин-сан явно желал госпожу Тода, хотя он и скрывал это, как скрывал бы любой цивилизованный человек. Это само по себе было не удивительно, так как госпожа Тода была необыкновенно красивая и утонченная дама и, что самое важное, она одна могла разговаривать с ним. Что удивило ее, так это то, что госпожа Тода желала его так же, если не больше.

«Чужеземец самурай и госпожа тоже самурай, дочь аристократа убийцы Акечи Дзинсаи, жена господина Бунтаро! Ээээээ! Бедные мои! Как печально. Конечно, это кончится трагедией».

Кику почувствовала, что готова заплакать при мысли о печалях жизни, ее тяжести. «О, как я хотела бы родиться самураем, а не крестьянкой, так чтобы я могла стать даже наложницей Оми-самы, а не просто временной игрушкой. Я бы с радостью отдала за это надежду на вторую жизнь. Отбрось печаль. Дари людям удовольствие, это твой долг».

Ее пальцы тронули вторую струну, струну, наполненную печалью. Тут она заметила, что, хотя Марико была увлечена ее игрой, Анджин-сана она не заинтересовала.

Почему? Кику знала, что дело было не в ее игре, так как она была уверена, что игра почти совершенна. Такое мастерство, как у нее, было дано немногим.

Третий, более красивый, аккорд, на пробу. «Ясно, – сказала она себе тут же, – его это не радует». Она позволила аккорду замереть и начала петь без аккомпанемента, ее голос метался, неожиданно меняя темп. Она училась этому годы. Марико опять была поражена, он – нет, так что Кику снова остановилась.

– Сегодняшний вечер не для музыки или пения, – заявила она. – Это вечер для счастья. Марико-сан, как мне сказать на их языке: «Пожалуйста, извините меня»?

– Пер фавор.

– Пер фавор, Анджин-сан, сегодня вечером мы должны только смеяться, да?

– Домо, Кику-сан. Хай.

– Трудно общаться без слов, но не невозможно, да? Ах, я знаю! – Она прыжком вскочила на ноги и начала изображать комические пантомимы – дайме, носильщика, рыбака, уличного торговца, чванливого самурая, даже старого крестьянина, и она делала это настолько хорошо, с таким чувством юмора, что Марико и Блэксорн сразу же начали смеяться и хлопать в ладоши. Потом она подняла руку, стала с озорством изображать, как мужчина мочится, держа член в руках или отпуская его, схватывает, удивляется его малой величине или недоверчиво взвешивает в руках, во всякую пору своей жизни, начиная с ребенка, который только мочит постель и хнычет, потом спешащего молодого человека, потом еще одного, убирающего его, потом другого – с большим, потом еще одного с таким маленьким, до точки «откуда все идет», и, наконец, до очень старого человека, стонущего в экстазе от того, что вообще может помочиться.

Кику поклонилась на их аплодисменты и отпила чаю, смахивая капли пота со лба. Она заметила, что он поводит плечами и спиной, пытаясь облегчить боль:

– Ох, пер фавор, сеньор! – стала на колени за его спиной и начала массировать ему шею.

Ее умелые пальцы сразу нашли точки, принесшие ему облегчение.

– О, боже мой… это… хай… как раз там!

Она прошлась пальцами там, куда он указал:

– Вашей шее скоро будет лучше. Слишком много сидели, Анджин-сан!

– Очень хорошо, Кику-сан. Вы почти превзошли Суво!

– Ах, спасибо. Марико-сан, у Анджин-сана такие большие плечи, вы мне не поможете? Просто поработайте с его левым плечом, пока я займусь правым? Извините, но мои руки недостаточно сильны.

Марико позволила себя уговорить. Кику спрятала улыбку, когда он возбудился под пальцами Марико, и была рада своей изобретательности. Теперь клиент был доволен благодаря ее искусству и знаниям и им стало возможно управлять, как это и должно быть.

– Теперь лучше, Анджин-сан?

– Хорошо, очень хорошо, спасибо.

– О, я рада за вас. Мне это приятно. Но госпожа Тода намного искусней в этом деле, чем я, – Кику чувствовала, что они симпатизируют друг другу, хотя и пытаются это скрыть. – Теперь, может быть, немного поедим? – Еду тут же принесли.

– Для вас, Анджин-сан, – гордо сказала она. На блюде лежал небольшой фазан, нарезанный на мелкие кусочки, зажаренный на открытом огне, он был полит сладким соевым соусом. Она положила Блэксорну.

– Превосходно, превосходно! – сказал он. И это была правда.

– Марико-сан?

– Спасибо, – Марико взяла маленький кусочек, но не съела его.

Кику взяла кусочек своими палочками для еды и с удовольствием пожевала:

– Хорошо, правда?

– Да, Кику-сан, это превосходно! Прекрасно.

– Анджин-сан, возьмите еще, пожалуйста, – она взяла второй кусок, – здесь еще много.

– Спасибо. Как это делается – вот это? – он указал на густой коричневый соус.

Марико перевела для нее.

– Кику-сан говорит, что это сахар с соей и немного имбиря. Она спрашивает, в вашей стране есть сахар и соя?

– Сахар из свеклы делают, а сои нет. Кику-сан.

– О, как можно жить без сои? – Кику напустила на себя важность. – Пожалуйста, скажите Анджин-сану, что у нас сахар уже тысячу лет. Буддийский монах Гандзин привез его к нам из Китая. Все лучшее к нам пришло из Китая, Анджин-сан. Чай мы стали пить около пятисот лет назад. Буддийский монах Еисей принес несколько семян и посадил их в провинции Чихузен, где я родилась. Он также дал нам Дзен-Буддизм.

Марико перевела с такой же официальностью. Тут Кику расхохоталась:

– Ох, извините, Марико-сама, но вы оба выглядите такими серьезными. Я и притворилась такой важной с этим чаем – как будто это имеет значение. Я только хотела развлечь вас.

Они наблюдали, как Блэксорн расправился с фазаном,

– Вкусно, – сказал он. – Очень вкусно. Пожалуйста, поблагодарите Дзеко-сан.

– Она будет польщена, – Кику налила им обоим еще чаю. Потом, зная, что наступил удобный момент, она невинно спросила:

– Можно у вас спросить, что случилось сегодня во время землетрясения? Я слышала, что Анджин-сан спас жизнь господину Торанаге? Я сочла бы за честь услышать это из первых уст.

Она терпеливо слушала, позволив Блэксорну и Марико наслаждаться рассказом, добавляя «ох» или «а что же дальше?» или наливая саке, не прерывая, как идеальный слушатель.

И когда они кончили, Кику восхитилась их смелостью и тем, как повезло господину Торанаге. Они поговорили еще немного, потом Блэксорн встал и служанке велели показать ему дорогу.

Марико нарушила молчание:

– Вы никогда не ели мяса до этого, Кику-сан, правда?

– Это моя обязанность – делать то, что будет ему приятно, только и всего, правда?

– Я никогда не догадывалась, как совершенна может быть дама. Я теперь понимаю, почему всегда должны быть Плавающий Мир, Ивовый Мир и как счастливы мужчины, и как плоха была я.

– О, это не было моей целью, Марико-сама. Мы здесь только для удовольствий, на короткое время.

– Да. Я восхищена вами. Мне хотелось бы быть вашей сестрой.

Кику поклонилась:

– Я недостойна такой чести.

Они ощутили, как между ними рождаются теплые чувства. Потом она сказала:

– Это очень потаенное место, можно довериться, здесь нет подглядывающих глаз. Комната для удовольствий в саду очень темная, если кому-нибудь требуется темнота. И тьма скроет все секреты.

– Единственный способ сохранить секрет – это быть одной и шептать под пустой стеной в глухую полночь, не так ли? – небрежно бросила Марико, выгадывая время, чтобы принять решение.

– Между сестрами не нужны стены. Я отпустила служанку до утра. Наша комната для удовольствий – очень уединенное место.

– Вы должны быть с ним одна.

– Я всегда могу быть одна, всегда.

– Вы так добры ко мне, Кику-сан, так предусмотрительны.

– Это волшебная ночь, да? И совершенно особенная.

– Волшебные ночи слишком скоро кончаются, сестричка. Волшебные ночи для детей, правда? Я не ребенок.

– Кто знает, что случится волшебной ночью? Темнота скрывает все.

Марико печально покачала головой и нежно коснулась Кику:

– Да. Но для него, если она вмещает вас, это уже достаточно.

Кику отступилась. Потом она сказала:

– Я – подарок для Анджин-сана? Он не сам попросился ко мне?

– Если он видел вас, как он мог не просить вас? Честно говоря, для него большая честь, что вы принимаете его. Я сейчас это поняла.

– Но он видел меня всего один раз, Марико-сан. Я стояла рядом с Оми-саном, когда он подходил к кораблю, чтобы плыть первый раз в Осаку.

– О, но Анджин-сан говорил, что он видел Мидори-сан около Оми-сана. Это были вы? Около паланкина?

– Да, на площади. О, да, это была я, Марико-сан, а не госпожа Мидори, жена Оми-самы. Он сказал мне: «Конити ва». Но, конечно, он не запомнил. Как он мог запомнить? Это было в прошлой жизни, да?

– О, он помнил красивую девушку с зеленым зонтиком. Он сказал, это самая красивая девушка, какую он когда-либо видел. Он говорил мне об этом много раз. – Марико внимательно посмотрела на нее. – Да, Кику-сан, вас легко было спутать тогда, под зонтиком.






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных