ТОР 5 статей: Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы КАТЕГОРИИ:
|
Жертвы собственных творений 3 страницаЛицо Тапало наконец приобрело естественный цвет. – Оппозиция утверждает, что Набу может оказаться в вечном долгу у Банковского клана и Торговой Федерации. – Все изменится, когда мы наладим добычу плазмы, – уверил его Дамаск. – Ваше беспокойство вполне понятно. Но вопрос, которым вам следует задаться: сможете ли вы получить корону без нашей помощи? Десятки собравшихся за столиками разом загомонили. – Думаю, не сможем, магистр, – протянул Тапало, подав знак к тишине. – Но быть может, лучше рискнуть, чем взойти на трон путем бесчестия. – Бесчестия? – в изумлении повторил Хилл. – Мы пересекли половину Галактики, чтобы терпеть оскорбления? – Постойте, – воскликнул Веруна, вскочив на ноги и призывая собравшихся к тишине. – Мы вовсе не желали оскорбить господина Дамаска и его коллег. – Он повернулся к Тапало и лично отобранному им штату министров и советников. – Разумеется, мы должны учесть опасения электората – но нельзя позволять редким голосам боязливых и нерешительных лишить нас шанса примкнуть к галактическому сообществу и поднять престиж всего сектора Хоммель. Предлагаю действовать твердо. Дабы никто не подумал, что на нас давят извне, мы воспользуемся беспрецедентным визитом представителей «Капиталов Дамаска», чтобы объявить, что мы и только мы способны наладить отношения с Банковским кланом и другими организациями, которые позволят Набу реструктурировать внешний долг, получить привилегированный статус в центральных мирах, понизить налоги и процентные ставки, а также создать новые рабочие места – как на планете, так и за ее пределами. – Веруна потряс кулаком. – Мы должны ловить момент, пока не поздно! Мало-помалу внутренний двор наполнили одобрительные возгласы Тапало и его сторонников. – Вам есть что добавить, магистр Дамаск? – пожелал знать Тапало. Плэгас развел руки: – Только то, что мы вряд ли смогли бы изложить наше предложение лучше, чем это сделал будущий губернатор Тида. – За нашу победу! – подхватил один из советников Тапало, поднимая бокал с вином. Остальные также подняли бокалы и выпили. А Дамаск подумал: «Однажды и Веруна станет королем Набу».
* * * Предполагалось, что мууны проведут ночь в Тиде и продолжат переговоры наутро. Пока Хилл и остальные размещались в своих покоях, Плэгас, сославшись на личные дела, покинул дворец и пешком отправился к зданию университета на другой стороне города. Он пересек два моста, прошел через два цветущих парка, мимо башен и обелисков и под двумя триумфальными арками через сердце города – Дворцовую площадь. Центральную ротонду университета, расположенного на набережной одного из притоков Солье в окружении пышных частных домов и госучреждений, венчала статуя в форме человеческой фигуры. Плэгас разыскал комплекс общежитий и направился прямо к стойке регистрации. Светловолосая женщина, стоявшая за ней, в открытую таращилась на диковинного гостя. – Я ищу студента по имени Палпатин, – сообщил он на общегале. – Да, знаю такого, – кивнула женщина. – Вы не подскажете, где его найти? Возможно, он сейчас на занятиях? Она тяжело вздохнула: – Где-то бродит – там или сям. Кажется, видела его в центре молодежной программы. – Кажется? – Думаю, это был он. «Люди», – фыркнул про себя Плэгас. – Покажете дорогу? В ответ женщина вручила ему карту, следуя которой, Плэгас пересек весь студгородок и очутился у штаб-квартиры молодежной программы для будущих законодателей – организации, которая курировала процесс обучения навыкам работы в госаппарате. Вокруг Плэгаса толпились юноши и девушки – одни едва ли замечали его, другие, напротив, старались подойти ближе, чтобы рассмотреть его во всех подробностях. Время от времени он обращался к встречным с расспросами и тем самым сузил область поиска до небольшой площади вокруг библиотеки с колоннами, где в конце концов и нашел Палпатина, узнав того по голографиям Ларша Хилла, в обществе мужчины почти вдвое его старше, темноволосого и в официальном костюме чиновника. Сам Палпатин носил широкие свободные брюки, полусапожки и просторную рубашку с узким воротником. Он был среднего роста, с рыжими вьющимися волосами, носом с горбинкой и узким лицом, которое люди, вероятно, сочли бы дружелюбным. Руки его были длинными – относительно длины его туловища; спину он держал прямо, а двигался легко и непринужденно. Какое-то время Плэгас наблюдал за ним издалека, рискнув приблизиться лишь после того, как Палпатин расстался со своим взрослым спутником. Юноша заметил его не сразу – а когда это произошло, резко развернулся и быстро зашагал в противоположном направлении. – Молодой человек, – окликнул его Плэгас, также ускоряя шаг. – Удели мне минутку своего времени. – Когда юнец не отреагировал, Плэгас зашагал еще быстрее и позвал: – Палпатин. Неохотно остановившись, Палпатин оглянулся через плечо: – Откуда вы знаете мое имя? – Мне известно о тебе гораздо больше, чем просто имя, – ответил Плэгас, поравнявшись с ним. Осторожный интерес промелькнул в голубых глазах юноши. – Обычно я не очень-то жалую тех, кто заявляет, что ему обо мне что-то известно, но поскольку я и сам знаю кое-что о вас, я воздержусь. «Интересно, от чего», – подумал Плэгас. – Что же именно тебе известно? Палпатин вздохнул, проявляя легкое нетерпение: – Вы – Хего Дамаск. Президент – нет, «магистр» – корпорации «Капиталы Дамаска». Мой отец говорит, вы прибыли на Набу для встречи с Боном Тапало. Вы хотите помочь ему взойти на престол. – Твой отец упоминал, что я могу встретиться и с тобой? – С чего бы? Да и что конкретно вам от меня нужно? – Полагаю, у нас есть кое-что общее. – Очень сильно сомневаюсь. – Тем больше причин нам познакомиться поближе. Палпатин огляделся по сторонам, словно искал пути к спасению. – Кто был тот человек, с которым ты разговаривал ранее? – спросил Плэгас. Палпатин открыл было рот, чтобы дать ему отповедь, но остановился на полуслове и вместо этого ответил: – Мой учитель в молодежной программе. Его зовут Видар Ким. Он – помощник госпожи сенатора от Набу и, вполне вероятно, сменит ее в этой должности. – Он жестко посмотрел на Плэгаса. – И не сторонник Тапало. Прежде чем произнести следующую фразу, Плэгас тщательно взвесил каждое слово: – Интересна ли тебе политика в целом – не касаясь твоего участия в молодежной программе для законодателей? – Я еще не уверен, кем хочу стать после университета. – И все же политика тебя занимает. – Я этого не говорил. Я сказал, что пока не уверен. Кивнув, Плэгас обвел взглядом здание библиотеки: – Я впервые в Тиде. Ты не мог бы показать мне город? Палпатин нетерпеливо вздохнул: – Послушайте, я… – Просто маленькая экскурсия.
* * * Поддерживая светскую беседу, они неторопливо прошли по набережной в направлении концертного зала и шпиля королевы Ярм, затем прошли по пешеходному мосту и взяли курс на дворцовый комплекс. Ларш Хилл снабдил Плэгаса голографиями Палпатина, однако о нем самом смог поведать очень мало. Его отец был влиятельным и богатым дворянином, ратующим за то, чтобы сохранить суверенитет Набу, изолировав планету от остального мира. Считалось, что его фамилия происходила от названия государства, где когда-то проживали аристократические семейства, или от имени, которым в древности называлась одна из областей Набу. – Тид – очень красивый город, – заметил Плэгас, когда они вынырнули из узкого проулка на Дворцовую площадь. – Если вам нравятся музеи, – как бы мимоходом бросил Палпатин. – А ты не поклонник искусства? Палпатин скосил взгляд на собеседника: – Я очень люблю искусство. Но по натуре я минималист. – Во всем? – Хочу, чтобы Тид не был так перенаселен. Чтобы зимы были мягче. Чтобы у короля было меньше советников и министров. – Звучит как политическое заявление. – Просто выражаю свою точку зрения. – Одно не противоречит другому. Палпатин встал как вкопанный: – Что вы хотите из меня вытянуть? Плэгас указал на близлежащую скамейку. Когда юноша наконец сдался и присел, муун произнес: – Мое внимание привлекло то обстоятельство, что ты пустил в прессу кое-какую информацию, которая сильно помогла продвижению Тапало. Гримаса искреннего удивления застыла на лице Палпатина. – Но как?.. Плэгас взметнул руки: – Сейчас это не так уж важно. Важно лишь то, что ты сделал это вопреки желанию твоего отца, твоего университетского наставника и кое-кого из дворян. – И вы расскажете им? Плэгас внимательно посмотрел в глаза юноши: – Что будет, если я это сделаю? – Для начала отец меня убьет. – В буквальном смысле? Палпатин натужно выдохнул: – Он отречется от меня. – Стало быть, это правда. Ты и твой отец на предстоящих выборах – по разные стороны баррикад. Взгляд юноши уткнулся в землю. – Случится чудо, если мы окажемся на одной стороне хоть по какому-то вопросу. – Он вновь посмотрел на мууна. – Я хочу, чтобы Набу порвала со своим прошлым. Хочу, чтобы мы стали гражданами Галактики. Разве это плохо – стремиться сыграть важную роль в республиканской истории? Плэгас покачал головой: – У любого правительства бывают взлеты и падения. – А вам, значит, лучше других известно, как править Галактикой? Плэгас хохотнул: – Я – всего лишь старый муун, который ни капли в этом не смыслит. Чувствуя неискренность собеседника, Палпатин фыркнул: – Сколько же вам лет? – Если считать в человеческих годах, мне уже далеко за сотню. Юноша присвистнул: – Как же я вам завидую. – Почему? – Вы столького достигли – и столького еще можете достичь. – А чего достиг бы ты? – Всего, – ответил Палпатин. Они встали со скамейки и не спеша двинулись обратно к университету. Глубоко погрузившись в Силу, Плэгас внимательно изучал Палпатина, но добился немногого. Люди вообще были трудны для понимания, а разум Палпатина полностью захлестывал внутренний конфликт. «Такой крошечный мозг, и столько всего происходит внутри», – подумал Плэгас. Такие потоки эмоций и такой эгоизм. Так непохоже на предсказуемые, сосредоточенные умы разумных обитателей Внешнего кольца, особенно на коллективные сознания роевых сообществ. Палпатин остановился у выкрашенного в яркие цвета лэндспидера с заостренным носом, тройным стабилизатором и репульсорным двигателем, который выглядел достаточно мощным, чтобы оторвать от земли дроида-погрузчика. – Твоя машина? – спросил Плэгас. Глаза Палпатина зажглись от гордости. – Прототип патрульной «Молнии». Время от времени я участвую в гонках. – Побеждаешь? – Если нет – зачем вообще участвовать? – Палпатин забрался в пилотское кресло и склонился над панелью управления. – У меня есть кое-что, чтобы украсить твое зеркало заднего обзора, – сказал Плэгас. Он выудил из нагрудного кармана монетку из чистого ауродия на длинной цепочке и уронил ее в протянутую ладонь Палпатина. – Антикварная вещица. Юноша уставился на подарок: – Никогда не видел ничего подобного. – Она твоя. Палпатин поднял вопросительный взор на мууна. – Кто знает, может, однажды ты подашься в банкиры, – сказал ему Плэгас. Юноша, немного расслабившись, издал смешок: – Маловероятно, магистр Дамаск. – Да, полагаю, чтобы заработать кредиты, есть способ и получше. Палпатин покачал головой: – Меня не интересуют кредиты. – А меня все больше занимает вопрос, что же именно тебя интересует. Палпатин хотел было что-то ответить, но в последний миг закусил губу. – Палпатин, мне хочется спросить, как бы ты посмотрел на то, чтобы работать с нами – с «Капиталами Дамаска», я имею в виду. Густые брови Палпатина насупились. – В каком качестве? – Буду предельно откровенным – в качестве шпиона. – Не дав юноше раскрыть рта, он продолжил: – Не скажу, что нам с тобой нужно от Набу одно и то же, поскольку очевидно: вопреки тем чувствам, которые ты испытываешь к архитектуре, ты очень дорожишь своим миром. Мою корпорацию в то же время интересует не столько правительство Набу, сколько ее плазма и доходы, которые она принесет нам, попав на свободный рынок. Палпатин выглядел так, будто понятие «правды без прикрас» было для него в новинку. – Скажи вы об этом как-то иначе, я немедленно отмел бы ваше предложение. – Так ты согласен? Будешь держать нас в курсе политических махинаций, которые замышляют твой отец и его фракция? – Только если смогу докладывать непосредственно вам. Плэгас попытался еще раз прощупать его в Силе: – Ты действительно этого хочешь? Палпатин сдержанно кивнул: – Да. – Тогда ты будешь докладывать мне и только мне, – сказал Плэгас. – Я лично приму для этого все меры. – Он отошел на шаг от спидера, когда Палпатин завел его. Юноша на мгновение притих. – Хотите завтра прокатиться со мной? – наконец проговорил он, перекрывая шум двигателей. – Если, конечно, у вас есть время. Покажу вам Тид и окрестности. – Только если пообещаешь гнать не слишком быстро. Палпатин плутовато улыбнулся: – Достаточно быстро, чтобы не дать вам заскучать.
Глава 10 Круг насилия
Верткий спидер Палпатина несся по равнине ниже плато Тида в метре над землей, оставляя в высокой траве длинный виляющий след. День был ясным, теплый воздух – насыщен пыльцой, и повсюду не смолкая гудели насекомые. – Очень бодрит, – заметил Плэгас с пассажирского кресла, когда Палпатин отпустил педаль газа. – Может быть, я стану профессиональным гонщиком. – Думаю, Набу ждет большего от старшего сына дома Палпатинов. – Меня не волнует, чего ждут другие, – ответил юноша, не поворачивая головы. – Этот спидер подарил тебе отец? Палпатин искоса посмотрел на мууна: – Взятка своего рода – но я ее принял. – И он одобряет твою любовь к быстрой езде? Юноша фыркнул: – Отец уже много лет со мной не ездил. – Он не знает, что теряет. – Это не связано с моими талантами. – Палпатин полуобернулся к спутнику. – Когда я был помладше, то стал виновником гибели двух пешеходов. Отец грозился навсегда отобрать у меня права, но в конце концов уступил. – Что же заставило его передумать? Палпатин вдавил педаль газа до упора: – Я порядком его достал. – Прости, – сказал Плэгас. – Я не знал. Впрочем, если говорить начистоту, отлично знал. С помощью 11-4Д он раскопал кое-какие сведения о трудном детстве Палпатина. Юношу выгнали сразу из нескольких частных школ за мелкое хулиганство и прочие правонарушения, после которых любой другой школьник тут же оказался бы в колонии для несовершеннолетних. Но отец, разделявший тягу сына к жестокости, благодаря своему влиянию всякий раз вытаскивал Палпатина сухим из воды и ухитрялся замять любые намеки на скандал. Для Плэгаса, однако, проступки юноши были лишним доказательством его исключительности. Этот молодой человек с самого начала стоял выше любой общественной морали и считал себя в достаточной мере уникальным, чтобы следовать индивидуальным нормам поведения. Палпатин указал на далекую кромку леса: – Впереди – древние развалины, но это территория гунганов. – Ты имел с ними дело? – Лично – нет. Но видел парочку в Моэнии – торговали чем-то. – И что ты о них думаешь? – Не считая того, что они – примитивные длинноухие создания со склизкими языками? – Да, не считая этого. Палпатин пожал плечами: – Покуда они сидят в своих подводных городах и каналах, пусть себе живут. – Пока не лезут под руку. – Именно. Люди заслужили право быть хозяевами Набу. Плэгас не смог сдержать улыбки: – В Галактике есть множество планет, где вопрос, кто именно на них хозяин, вызывает немало споров. – Все потому, что многие боятся брать на себя ответственность. Представьте, сколь многого может достигнуть республиканский Сенат под руководством по-настоящему сильного лидера. – Этот вопрос нередко занимает мои мысли, Палпатин. – Как реагирует Сенат на любой кризис? Посылает джедаев, чтобы восстановить порядок, и делает вид, что все хорошо, даже не пытаясь вникнуть в суть проблемы. Плэгас нашел юношескую наивность спутника забавной. – Джедаи могли бы править Республикой, если бы захотели, – сказал он, немного помолчав. – Полагаю, нам стоит быть благодарными за то, что Орден посвятил себя поддержанию мира. Палпатин помотал головой: – Мне все это видится иначе. Джедаи любой ценой хотят не допустить перемен в своем образе жизни. Они ждут, когда Сенат скажет им, где вмешаться и что предпринять, а ведь могли бы Силой навязать свою волю всей Галактике – если бы захотели. По крайней мере я стал бы уважать их гораздо больше. – А вызывает ли отец твое уважение, когда пытается навязать тебе свою волю? Палпатин еще крепче сжал рычаги: – Это разные вещи. Я не питаю к нему уважения, потому что он и вполовину не так умен, как считает. Если бы он честно признал свои слабости, я мог бы по крайней мере пожалеть его. Палпатин внезапно затормозил и вновь повернулся к Плэгасу: лицо молодого человека пылало от гнева. Между ними на цепочке, подвешенной к зеркалу заднего обзора, болталась монета, которую подарил ему муун. «Очень скоро этот человек станет моим», – пообещал себе Плэгас. – Дом Палпатинов богат, – продолжил юноша, – хоть и не так, как другие. Но влияние наше на короля и электорат не слишком велико, несмотря на все попытки моего отца захватить первенство среди дворян. Ему недостает деловой хватки, чтобы возвысить наш дом над другими, а еще – ума, чтобы понять, что пришло время пустить в ход наши уникальные ресурсы и стать полноправными членами галактического сообщества. Вместо этого он и его дружки проявляют полную политическую несостоятельность, стремясь запереть нас в клетке собственного прошлого. – А твоя мать разделяет его взгляды? Палпатин вымученно усмехнулся: – Лишь потому, что у нее нет собственных. Она во всем ему покорна – как и мои благонравные братья и сестры, которые ведут себя так, будто я среди них чужак и никогда не оправдаю отцовских ожиданий – в отличие от них самих. Плэгас молча обдумал его слова. – И в то же время ты с гордостью носишь родовую фамилию. Лицо Палпатина смягчилось. – Одно время я думал взять девичью фамилию матери. Но в конечном итоге решил не отказываться от родовой фамилии. Я отказался от имени, которое мне дали при рождении[23]. И не по каким-то заоблачным причинам, как многие могут подумать. Как раз напротив. Уверен, вы как никто другой способны меня понять. И вот оно опять, подумал Плэгас: обманчивое сладкозвучие голоса; лесть, природный шарм, самоуничижение – словно ложные выпады в фехтовальной дуэли. Стремление казаться простодушным, непритязательным, достойным сочувствия. Юноша не рвется в политику – и в то же время рожден для нее. Тенебрус с самого начала говорил ему, что Республика – не без помощи ситов – продолжит увязать в коррупции и хаосе и что однажды ей придется положиться на сильного и просвещенного лидера, способного отвратить слабовольные массы от их страстей, зависти и амбиций. Перед лицом общего врага – настоящего или созданного искусственно – они забудут о разногласиях и примут руководство того, кто пообещает им светлое будущее. Способен ли Палпатин с небольшой помощью Плэгаса стать движущей силой подобных перемен? Он вновь попытался заглянуть в душу юнца, и вновь безуспешно. Психическая стена, которую тот воздвиг, была непроницаемой и лучше любых слов говорила о его поистине редких талантах. Неужели Палпатин смог каким-то образом загнать Силу внутрь себя – точно так же, как и Плэгас в молодости скрывал свое могущество? – Разумеется, я понимаю, – промолвил он наконец. – Но… когда вы были молоды, вы подвергали сомнению свои желания, особенно когда они шли вразрез со взглядами окружающих? В глазах юноши читался вызов, и сит с готовностью принял его: – Я никогда не задавался вопросами, почему так, а не иначе, и что будет, если я совершу то или это. Я поступал так, как сам считал нужным. Палпатин откинулся на спинку водительского кресла, как будто тяжелый груз только что упал с его плеч. – Кто-то должен делать то, на что другие не способны, – заговорщицки добавил Плэгас. Палпатин молча кивнул. Плэгасу совсем не нужно было знать историю психических травм, полученных Палпатином в детстве и прививших ему скрытность и хитроумие. Единственный вопрос, который его волновал: «Восприимчив ли этот юноша к Силе?»
* * * Двумя стандартными днями позже на Маластере – планете с большим разнообразием форм рельефа, занимавшей ключевое положение на Хайдианском торговом пути, – даже оглушительный рев толпы и тошнотворный запах выхлопов гоночных болидов не мог отвлечь Плэгаса от мыслей о Палпатине. «Капиталы Дамаска» обратились с просьбой о встрече к сенатору Паксу Тиму, и глава Протектората гранов предоставил муунам ложи на Мемориальных гонках памяти Фебоса[24]. Они прибыли непосредственно с Набу в надежде сразу же перейти к обсуждению деловых вопросов, но мысли гранов, дагов, кси-чаров и едва ли не всех прочих обитателей города Пикселито занимали в эти дни лишь гонки, да ставки на тотализаторе. – Вы уже выбрали своего фаворита, магистр? – спросил Пакс Тим, когда два болида пронеслись мимо трибуны. Погруженный в мысли о Набу, Плэгас ответил: – Полагаю, что да. Его беседы с Палпатином, казалось, открыли в юноше какой-то эмоциональный шлюз. Не успели мууны улететь с Набу, как отпрыск дворянского рода сразу же вышел на связь с рассказом о свежих планах аристократов касательно их борьбы с Боном Тапало. Плэгас внимательно его выслушал, пусть в рассказе и не было в сущности ничего нового. После того как сведения о махинациях дворян в эпоху конфликта с гунганами просочились в прессу, отец Палпатина стал проводить свои встречи за закрытыми дверями семейного поместья и запретил сыну даже обсуждать с ним предстоящие выборы. Дела Бона Тапало, напротив, пошли в гору после того, как он публично объявил о грядущем соглашении с Межгалактическим банковским кланом. Настойчивость, с которой Палпатин снова и снова связывался с Плэгасом по голопередатчику, говорила о том, что у него сформировалась некоторая привязанность к мууну и он воспринимал его не только как тайного нанимателя, но и как потенциального советчика. В лице Хего Дамаска юноша видел богатство и власть, которых не хватало дому Палпатинов. Ни секунды не сомневаясь в том, что этот молодой человек пригодится ему и после того, как планы «Капиталов Дамаска» относительно Набу осуществятся, Плэгас отнюдь не пытался расхолодить его. – Почему среди гонщиков совсем нет людей? – спросил он Пакса Тима после долгих раздумий. Гран небрежно отмахнулся шестипалой рукой: – Недостаточно талантливы. Сегодня должен выиграть даг за штурвалом синего болида. Несколько мгновений Плэгас наблюдал за гонкой. На трибунах под ним тысячи дагов, стоя на всех четырех конечностях – либо только на задних, либо только на руках, – ревели от восторга. Плэгас находил высокую силу тяготения Маластера гнетущей, а самих гранов – и подавно. Тысячелетие назад они прибыли сюда как колонисты и с успехом подчинили себе аборигенов-дагов. Они основали протекторат, который со временем отодвинул на задний план родину гранов – Киньен – и приобрел широкое влияние в Среднем и Внешнем кольцах, став заметным игроком на арене галактического Сената. Сидевший рядом с Плэгасом Ларш Хилл наклонился к Паксу Тиму и произнес: – Быть может, увлечь гонками людей сможет Гардулла – на треке, который она возрождает на Татуине. Тим негодующе гаркнул: – Так это правда – вы спонсируете хаттшу! – Это просто бизнес, – отрезал Хилл. Его слова не смягчили Тима. – Это и есть цель вашего визита – насыпать соли на еще не зажившие раны? – Да, – сказал Плэгас без обиняков. Три глаза-стебелька Тима повернулись к нему. – Я не… – Можете не прощать обиды – мы не расстроимся, – перебил его Хилл. Тим сделал вид, что не понимает, о чем он. – От кого вы узнали о наших интересах на Набу? – спросил Плэгас. Гран покосился на сородичей, но те словно язык проглотили. – От кого? – повторил Плэгас. Тим издал полный обреченности вздох, промычав: – На нас вышли представители компании «Подтекст» – вскоре после того, как таинственным образом исчезли несколько видных членов их правления. Тех самых, кого я повстречал в Тайнике, подозреваю. – Они покинули Тайник в добром здравии, – заверил его Хилл. Тим кивнул: – Ну еще бы. – Что было нужно «Подтексту»? – уточнил Плэгас. Помешкав, Тим ответил: – Известить нас о ваших операциях с плазмой. – В надежде, что вы сможете подорвать наши усилия, предав их огласке? – задал риторический вопрос Хилл. Гран пренебрежительно хмыкнул: – Сперва вы заключаете сделку с Гардуллой, чтобы Татуин перешел дорогу Маластеру. Теперь вы хотите заполучить плазму Набу – вопреки вашему же предложению поднять тарифы на экспорт топлива с Маластера. Так почему бы нам не предостеречь ваших противников на Набу – учитывая, что на нашем месте вы поступили бы точно так же? Плэгас подождал, пока он закончит, затем – пока болиды с ревом пронесутся мимо трибун, – и наконец задержал взгляд на гранах: – Устраивая диверсии, вы вредите лишь самим себе. Протекторат мог бы извлечь выгоду из Набу, как извлечет Торговая Федерация. Но не теперь. Пакс Тим громыхнул своими огромными ножищами по полу ложи: – Мы не потерпим унижения! Я вновь вынужден напомнить вам, магистр: вы дали нам обещание! Про себя Плэгас улыбнулся. Когда-то его учитель Тенебрус имел виды на гранов. Пакс Тим мог бы стать канцлером-марионеткой в руках ситов и благодаря их тонким манипуляциям совершать на своем посту ошибки, которые поставят Республику на колени. Но какое-то время назад Плэгас отказался от этой мысли и сейчас прорабатывал другие варианты. – У нас влиятельные союзники в Сенате, – пыхтя, разглагольствовал Тим. – Мы можем запороть любой выгодный вам закон или добиться, чтобы ваши билли и неконкурентные контракты годами мариновались на сенатских слушаниях. Мы выдвинем своего кандидата в канцлеры. Мы лишим Торговую Федерацию прав на перевозку грузов на Киньен и по всей Торговой дуге. Мы спустим на муунов своих дагов. – Он прожег Плэгаса взглядом. – Вы никогда не получите того, что хотите, магистр. – Напротив, – ответил Плэгас, поднимаясь наряду с прочими муунами. – Я уже получил все, что хотел. Толпа на трибунах бурно приветствовала пилота-тунга, который побил фаворита-дага. Когда они покидали ложу, Плэгас шепнул на ухо Хиллу: – Вели Солнечной гвардии привезти обратно тех госсамов, которых мы отправили в рукав Тингел. Казни их и подбрось тела к дверям штаб-квартиры «Подтекста» на Кореллии.
* * * Новенький с иголочки корабль типа «Капитал» вновь доставил Плэгаса и Хилла на Набу. Созданный «Хорш-Кесселем» и «Гвори» звездолет имел форму продолговатого кокона с плоским брюхом. Горизонтальные крылья рассекали надвое выпуклую корму, в которой угнездилась система мощных гиперволновых передатчиков. На борту помимо совета директоров «Капиталов Дамаска» находились и несколько высших чинов Банковского клана, включая племянника председателя Тонита, – все как один в пышных одеяниях, принятых в МБК. Со времени первого визита Плэгаса на планету прошел месяц, и за это время они с Палпатином не раз говорили по голосвязи. Благодаря сведениям, которые предоставлял человек, – хоть и скудным, – Плэгас все время был на шаг впереди очернителей Бона Тапало, и в силу этого Тапало сохранил в преддверии выборов некоторый перевес над конкурентами. Мууны как раз готовились пройти пограничный досмотр в космопорту Набу, когда путь им преградили несколько вооруженных охранников в кожаных мундирах, высоких сапогах и головных уборах с полями. Гостей препроводили в комнату ожидания, оборудованную лишь парой скамеек и освежителем, и им пришлось прождать не меньше часа, прежде чем к ним вошли два дворцовых стражника и пожелали знать, кто из присутствующих Хего Дамаск. Плэгас назвался и, уверив Ларша Хилла, что у того нет причин для беспокойства, проследовал за стражниками через терминал к ожидавшему их круглоносому спидеру марки «Джиан». Усевшийся в кресло водителя охранник указал Плэгасу на широкое открытое заднее сидение, куда вслед за ним забрался второй конвоир. Сит и понятия не имел, куда его везут, но решил не давать охране повода позубоскалить, швыряясь фразочками вроде «скоро сам все узнаешь» и все в таком же духе. Так что он просто откинулся на мягкую спинку кресла и не выказал ни малейшего удивления, когда водитель вырулил за границы города, и спидер понесся по зеленеющим равнинным предместьям, где Плэгас уже бывал ранее вместе с Палпатином. – Располагайся как дома, – бросил ему сосед-охранник. – Нам еще два часа пилить. Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|