ОСОБЕННОСТИ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ 2 страница

За потраву посевов на полях их собственнику должен был возмещаться причиненный ущерб (Артх. III. 9). Лишь собственник земли мог пользоваться ее дарами. «Кто, не являясь владель­цем поля, но имея семена, засевают чужое поле, те никогда не получают плода выращенного урожая» (Ману IX. 49). «Если на поле кого-нибудь произрастает семя, принесенное водным потоком или ветром, это семя — владельца поля; владелец семени не получает плод» (IX. 54). Государство несло даже особые обязатель­ства перед частным собственником. «Похищенное врагами или лесными племенами царь, отобрав, должен отдать владельцу» (Артх. Ш. 16). Более того, Каутилья отразил обычай, по кото­рому «похищенное грабителями и ненайденное государь должен возместить из своего имущества». «Ангуттара-никая» (II. 122) сохранила следующее сообщение: за кражу чужой собственности царь применяет страшные пытки, чтобы люди боялись совершать подобные действия.

В древнеиндийских источниках прежде всего в шастрах) большое внимание уделяется вопросу о законности и незаконно­сти обладания имуществом, в том числе землей; разрабатывалась стройная система, закреплявшая (или обеспечивавшая) право соб­ственности, определялось «лицо» законной сделки по приобрете­нию собственности. В более поздних шастрах требуется докумен­тальное подтверждение «сделки*, а не только устные свидетель­ские показания. Однако эти представления существовали до того, как они были зафиксированы в «Артхашастре» и дхармаща-страх⁵⁰. Разработанность правовых категорий в отношении част­ной собственности, в том числе и земельной, безусловно, свиде­тельствует о широком бытовании частного землевладения в древ­ней Индии.

Частные поместья были иногда весьма значительны. В джайн-ской литературе сообщается об огромных хозяйствах, где исполь­зовалось до 500 плугов⁵¹, а в «Махавасту» (III. 50) — о землях, которые обрабатывались 999 плугами и 1000 работниками. Ино­гда земельная площадь достигала нескольких сот карисов^и. Такие поместья принадлежали богатым брахманам, сеттхи, в аристо­кратических республиках — кшатриям-раджам. Эти цифры, ско­рее всего, имеют легендарный характер, но они передают тра­диционное представление о значительной величине частных по­местий.

В одной из джатак (III. 293) повествуется о хозяйстве брах­мана в 1000 карисов земли (около 250 га). На его полях труди­лись зависимые люди — очевидно, рабы и наемные работники. О подобном же частном хозяйстве рассказывает и другая джата-ка (№ 484, IV. 276). Владелец его, брахман, половину земельной площади сдавал в аренду, а остальное обрабатывал с помощью рабов и слуг. Буддийские предания сохранили историю богатого сеттхи, давшего в приданое за своей дочерью множество плугов, лемехов, сотни тысяч голов скота и полторы тысячи рабынь⁵³. Педение хозяйства в частных поместьях, очевидно, поручалось управляющим. Цифры, встречающиеся в источниках, сильно преувеличены, но они свидетельствуют о существовании крупных поместий как в монархиях, так и в аристократических республи­ках, где земля принадлежала главным образом кшатрийским родам и где также использовался труд рабов и кармакар, работав­ших за определенное вознаграждение.

Большинство владельцев земли составляли средние и мелкие частные собственники. Последние обрабатывали свои участки '•ими или с помощью семьи (джатаки Ш. 162; V. 276). Водной из джатак (II. 165) упоминается обедневший брахман, у которого |»|>1л лишь один вол для пахоты. В средних хозяйствах трудились рабы (джатака № 354 III. 162), но число их было невелико.

И все же права частного владельца не всегда были безуслов­ными и нередко ограничивались государством и общиной, сохра­нявшей в изучаемый период сильное влияние. Ее стремление помешать развитию частного землевладения можно заметить

даже в «Артхашастре» — трактате, направленном прежде всего на укрепление царской власти и тем самым на ослабление об­щины.

В главе «О продаже недвижимостей» (III. 9) Каутилья за­
креплял порядок, при котором преимущественное право покупки:
различных видов недвижимого имущества (полей, садов, ороси*
тельных сооружений) предоставлялось родственникам, затем со­
седям и кредиторам и лишь после них другим лицам. Вместе о
тем существование общины ограждало земельных собственнико*
от посягательств на их права. Она, «с одной стороны, есть взаимч
ное отношение между этими свободными и равными частными
собственниками, их объединение против внешнего мира; в то Ж'
время она их гарантия*⁵⁴. t

Общинная собственность. Весьма сложным и малодокументи-рованным является вопрос о коллективном владении землею»; в том числе общинном. К сожалению, мы располагаем немногими данными о монастырском землевладении этого периода, которое, безусловно, может служить примером коллективной собствен ности.

Свидетельства джатак и «Артхашастры» указывают на су­ществование в рассматриваемую эпоху права общины на землю, но каковы были размеры общинных земель и их система управ ления, определить трудно. В джатаках (II. 109) упоминаютс земли, принадлежавшие всей общине (gamakhetta) и обрабаты­вавшиеся коллективно (I. 194). В одной из джатак (№ 31, I. 199 говорится о том, что члены общины совместно создавали ороси­тельные сооружения, возводили специальные строения, про кладывали дороги, находившиеся на ее территории. Пастбищам и общинной ирригацией общинники пользовались сообща. Общи на как социальный организм в целом обладала непосредственно" собственностью на храмы в пределах общины, на дороги, н общинные постройки и на те земли, которые не были в рука частных собственников ⁵⁵.

Значительная роль общины в решении земельных вопросо подтверждается и данными «Артхашастры»; представители об щины присутствуют при продаже участков (III. 9)⁵⁶. Община мо гла ограничивать права отдельных общинников — частных соб ственников земельных участков в тех случаях, когда нарушалис интересы общины.

В главе (II. 35), посвященной обязанностям главного сборщик налогов, Каутилья перечисляет виды земель, которые имею^-ся в деревнях и которые подлежат обложению налогом. Устана ливая границы селения, сборщик должен был определять общу площадь, учитывать земли пахотные и непахотные, сады, орос~ тельные сооружения, пастбища и т. д., регистрировать границ между земельными участками, принадлежавшими отдельны лицам, и общеобщинными землями, куда включались, очевидно лесные участки, дороги, пастбища. В главе «Надзиратель за кл довыми» (II, 15) Каутилья перечисляет основные доходы, и сред

них наряду с шестой долей (sadbhaga) — налогом, уплачиваемым царю всеми земледельцами, pindakara, который, согласно ком­ментарию Бхаттасвамина, являлся общим налогом с деревень ^5Т, я не с отдельных лиц. По данным «Артхашастры» (III. 10), если человек, нанятый всем миром, не выполнял работу, то сумму, прысканную с него, получала община в целом. Очевидно, такие работники (karsaka; комментарий поясняет это слово как karma-kara) приглашались для обработки общинного поля; иначе они должны были бы отчитываться перед частным собственником ппмли.

Наряду с сельскими общинами в рассматриваемую эпоху, безусловно, существовали и более примитивные родовые общины. Возможно, именно этот тип социальной организации отражен в сообщении Неарха, переданном Страбоном (XV. 1.66): «У других же племен заведено возделывать поля сообща всей родней, а по­сле уборки урожая каждый получает достаточное количество продуктов для пропитания на год; остаток сжигают, чтобы у них было побуждение работать в другой раз и не проводить время в праздности».

Приведенными данными, конечно, не исчерпываются матери-плы индийских и античных источников о землевладении в древ­ней Индии. Ряд вопросов остается еще неясным и требует даль­нейшей разработки. Предложенное здесь решение общей пробле­мы во многом дискуссионно. Необходимо четко различать теоре­тические построения, правовые концепции, которые были за­фиксированы в шастрах, и реальные факты, хотя правовая мысль но многом отражала и реальную действительность. Перспективную работу в этом плане провел А. М. Самозванцев в книге «Теория собственности в древней Индии».

Скотоводство. Земледелие было основным занятием оседлого населения, но немалое значение сохраняли скотоводство и охота, особенно в районах, где имелись подходящие для этого природные условия, где существовал более низкий, чем в Гангской долине, уровень социально-экономического развития (пригималайские районы, горные области Виндхья).

Внимание, уделявшееся скотоводству, объяснялось в немалой степени потребностями земледелия. Многие полевые работы вы­полнялись при помощи скота. Он был транспортной силой и сырьем для различных ремесел и потому ценился в древности, как и позднее, очень высоко. Показательно, что в буддийской литературе о нем говорится как о приносящем зерно (пищу), силу, красоту и счастье.

Наряду с земледельческими хозяйствами, содержавшими не­большое количество скота, имелись и крупные скотоводческие Поместья. В комментарии Буддхагхоши к «Сутта-нипате» расска-ывается, например, о владельце 30 тыс. голов скота, в том числе 7 тыс. дойных коров. В этом скотоводческом хозяйстве труди-ись рабы и наемные работники⁵⁸. Указанные цифры, хотя, оче-

видно, не соответствуют действительности, могут свидетельство­вать о сосредоточении в частных руках значительного поголовья! скота. «Махавагга» (34.19) сообщает об одном богатом хозяине скотоводческой фермы, в подчинении у которого находилось мно-[ жество пастухов.

Владельцы скота должны были платить центральной власти] определенный налог. Арриан («Индика» XI. 11), используя ма-[ териалы Мегасфена, писал, что индийцы вносят подати с принад­лежащих им стад.

Мегасфен выделял пастухов и охотников в особый «разряд» индийского населения (Страбон XV. 1.41). Интересно, что и Па-| танджали указывал на «касту» (jati) пастухов (gopa), статус которых, однако, недостаточно ясен. Вероятно, скотоводы вместе с земледельцами причислялись к вайшьям или шудрам, только им разрешалось разводить скот, продавать или отдавать внаем | вьючных животных (Страбон XV. 1.41).

Каутилья специальную главу (И. 29) своего трактата посвя-1 щает «надзирателю за скотом» и приводит некоторые любопыт­ные сведения: надзиратели должны были точно знать о полном числе стад, о потерянном и падшем скоте, о количестве молока и масла. Он упоминает, в частности, о пастухах и охотниках, охраняющих стада (видимо царских хозяйств) за денежное воз­награждение. Каждого убивающего и похищающего скот или даже подстрекающего к убийству ждала смертная казнь. Хозяй­ственные и прежде всего военные нужды обусловливали развитие коневодства и разведение слонов. Согласно «Артхашастре», спе-[ циальные надзиратели наблюдали за лошадьми и слонами.

Деревня. Рост городов. Деревня, сельское поселение обычно| обозначались термином «грама» (grama, пал. gama), хотя содер­жание этого термина весьма широко. В источниках различается! несколько типов грам: по размерам, составу населения, местопо­ложению, специализации и т. д. В раннебуддийских сочинениях! сообщается о грамах (гамах), состоящих из нескольких хозяйств) (kuti — постройка, дом), которые принадлежали отдельным семь­ям, и о махаграмах (махагамах), размеры и число жителей которых! были значительны; тексты говорят о деревнях, связанных о земледелием, деревнях, населенных скотоводами ⁵⁹. Специализация! деревень — одна из характерных черт рассматриваемого периода. В источниках встречается немало сообщений о деревнях кузне­цов, ткачей, плотников и т. д. Интересно, что буддийские тексты| упоминают о деревнях по сословно-кастовому признаку: о дерев­нях брахманов, кшатриев, вайшьев, чандалов и т. д. Очевидно,! речь идет о поселениях, где основную часть жителей составляли! представители определенной сословной или кастовой группы.

Государство внимательно следило за положением дел в селе­ниях, строго контролируя их повседневную жизнь, поскольку! деревни выступали не только административной, но и основной! фискальной единицей. Главному сборщику налогов предписыва­лось проводить регистрацию жителей и фиксировать уплату по-

датей. Более того, центральная власть под видом домохозяев посылала в селения специальных агентов, наводивших справки «о землях, домах и семействах» (Артх. П. 35). Деревня, особенно в начале рассматриваемого периода, как правило, жила изо­лированно от города. Согласно Мегасфену, земледельцы «никогда не приходят в город ни по общественным, ни по иным каким-нибудь делам* (Страбон XV. 1.40). Конечно, это высказывание вряд ли полностью соответствовало действительности, но в ряде древнеиндийских источников (прежде всего в брахманских дхар-масутрах) сохранилось явное пренебрежение к городской жизни как несовместимой с «брахманской чистотой». Так, «Апастамба» (I. 11.32) запрещала снатаке (snataka) — праведному домохозяи­ну, завершившему свой обет брахмачарина, вступать в город. Чтение священных ведийских текстов в городе считалось предо­судительным (Гаутама XVI. 43). Эта позиция отразила, очевидно, брахманское отношение к городам, население которых оказы-кало поддержку буддизму. Показательно, что в буддийских со­чинениях к городу и к городской жизни проявляется иное отно­шение. Прагматик Каутилья (II. 1) советовал царю не допускать в деревни (грамы) актеров, танцоров, музыкантов, чтобы не от-илекать поселян от работы в поле.

Брахманы, как известно, искали опору в деревнях, традици­онное брахманское образование основывалось на системе деревен­ского гуру, представители же неортодоксальных течений тяготели к городам ⁶⁰, которые становились крупными центрами образо­вания (например, Таксила, Матхура).

Интересно, что Панини не проводил четких различий между городом и поселением и применительно к Западной и Северо-Западной Индии (области Вахика и Удичья) употреблял один и тот же термин — grama⁶¹. Видимо, для этого у него были весьма веские основания. Постепенно ситуация менялась, и в этом районе появились довольно крупные городские поселения.

Важнейшим фактором роста городов являлось развитие ре­месла и торговли, технический прогресс. Интенсивнее всего этот процесс проходил в долине Ганга, где складывались первые круп­ные государства⁶². Археологические раскопки свидетельствуют об оживлении городской жизни именно в период VI—III вв. до н. э. Сначала наибольшую роль играли города Шравасти, Чам-па, Раджагриха, Каушамби, Кушинара и Варанаси, затем на пер­вый план выдвигается Паталипутра. Согласно Буддхагхоше, Рад­жагриха ⁶³ и Шравасти⁶⁴ насчитывали большое число жителей. В раннебуддийских текстах упоминается более 60 городов от Чампы на востоке до Бхарукаччхи на Западе. Буддийские сочи­нения непосредственно связывают жизнь Будды с городами Северной Индии, что отражает исторический процесс быстрого роста городов в VI-IV вв. до н. э.⁶⁵.

Судя по археологическим материалам, города строились в соответствии с определенным планом, что подтверждается и пись­менными источниками. В «Артхашастре» подробно разбираются

вопросы возведения городских сооружений (I, 34). Одна из сутр Панини показывает, что планирование предшествовало строитель­ству. Но далеко не все городские поселения создавались по зара­нее разработанной схеме. Даже в таком центре, как Таксила, в период раннего Бхир Маунда (V-IV вв. до н. э.) улицы были кривыми, узкими, расположенными несимметрично⁶⁶. Письмен­ные источники свидетельствуют, что для города было характер­но наличие рва, вала с башнями и воротами (обычно на все сторо­ны света, но их число бывало и значительно больше). Панини (IV. 3.85-86) говорит о названии ворот и улиц — их имена были связаны с местом, к которому они вели. (Показательно, что мно­гие раннебуддийские тексты рассматривают город прежде всего как специальный центр для торговли и ремесла и с этих позиций описывают его облик ^6Т.)

Интересные материалы дали археологам раскопки Каушам-би — столицы государства Ватса (Северная Индия). Наиболее интенсивного развития городская жизнь достигает здесь в VI — середине V в. до н. э. В это время в Каушамби строятся новый вал, бастион, расширяется система укреплений. В последующий период (V-IV вв. до н. э.) его обносят новыми стенами, воздвига­ют сторожевые башни. В IV — середине III в. до н. э. в нем ме­няется система городских укреплений: появляются специаль­ные сторожевые помещения, увеличивается число башен, возво­дятся боковые стены, соединяющие сторожевые помещения с вершиной городского вала. Многолетние раскопки в Паталипутре также дали интересный материал о развитии этого древнего го­рода — столицы Маурийской империи ^6S.

Из описаний индийских и иноземных источников явствует, что обычно город строили в форме прямоугольника с воротами с каждой стороны, окружали стенами, рвом и валом. По свиде­тельству Мегасфена, Паталипутра имела форму параллелограм­ма и была обнесена тыном, перед которым тянулся ров (Стра-бон XV. 1.36); стену дополняли 570 башен и свыше 60 ворот (Ар-риан X. 7). При Чандрагупте размеры города достигали 80 ста­дий в длину и 15 стадий в ширину (Арриан. Индика X. 6), т. е. его площадь составляла более 20 кв. км — довольно солидная для того времени. В буддийских сочинениях сохранились сообще­ния, что в древней столице Магадхи, Раджагрихе, было около 30 главных ворот и 64 более мелких входов⁶⁹. На ночь все во­рота закрывали. Жилые дома, видимо, имели несколько этажей. В джатаках не раз говорится даже о семиэтажных зданиях, но это описание не соответствовало реальности. Кроме жилых построек в городах находились здания общественного и про­изводственного назначения — амбары, мастерские, рынки, культовые сооружения, залы заседаний.

В источниках городские поселения обычно обозначаются тер­минами «пура», «нигама», «дурга». Интересно, что древние ин­дийцы подразделяли города на административные центры и тор­говые. В отдельную категорию выделялись главные города-сто-

L

липы — rajadhaniya nagara. Термином sthaniya, судя по «Артха-шастре» (II. 1-3), называли центр джанапады, этого типа город, как бы господствовал над 800 деревнями (grama). Каутилья (II. 1) считает kharvata административным центром 200 деревень.

Но было бы наивным думать, что все эти городские поселения представляли собой крупные города наподобие тех, которые включались в разряд главных центров Северной Индии. В значи­тельной своей части они были разросшимися деревнями и не­большими укрепленными поселками. Часто город вырастал и» населенных пунктов, расположенных на торговых путях, в обла­стях, богатых полезными ископаемыми, но вокруг него по-преж­нему располагались многочисленные деревни⁷⁰. Показательно, что в ряде сочинений различий между пура, гама и нигама не делается. У Панини встречаются два разных термина — для города (nagara) и деревни (grama), причем специально указы­вается, что речь идет о Восточной Индии (VII. 3.14). Что же касается Северо-Западной Индии, то применительно к ней, как уже говорилось, Панини употреблял только один термин — «грама». По всей вероятности, в первом случае различие между пунктами городского и сельского типа проявлялось четче. Любо­пытно, что античные писатели сообщают о большом количестве городов-полисов в Западной и Северо-Западной Индии. Согласно Плутарху, например, Александр даровал царю Пору покоренную область, в которой было 5 тыс. городов (полисов). Арриан (Инди-ка X. 1), следовавший в данном сообщении за Мегасфеном, утвер­ждал, что «число индийских городов вследствие их многочис­ленности точно назвать нельзя?. По-видимому, греки к городам-полисам относили как собственно города, так и крупные деревни, не слишком отличавшиеся в тот период по своему внешнему виду от городских поселений.

Ремесло. Во второй половине I тысячелетия до н. э. весьма интенсивно развивалось ремесло. Этому в немалой степени содей­ствовали подъем сельского хозяйства, доставлявшего необходимое сырье, распространение железа, обусловившее рост произво­дительности труда и возможность применения прочных орудий, расширение торговли, открывшее новые рынки сбыта для ре­месленной продукции. Важное значение имело, конечно, и воз­никновение Маурийской империи.

Ремесленное производство достигло значительной специализа­ции. Письменные источники сообщают о самых различных раз­рядах ремесленников. Из 75 занятий, которые перечислены в «Милинда-панхе» ^п, около 60 связаны с ремесленным производ­ством. Обращает на себя внимание частое упоминание в источни­ках (в буддийской и джайнской литературе) ремесленников по металлу, в том числе обрабатывавших железо и изготовлявших из него разнообразные изделия. Широкое распространение же­леза и разработка технологии его изготовления составляли, как отмечалось, отличительную черту экономического развития древ­ней Индии во второй половине I тысячелетия до н. э.

Мегасфен выделял ремесленников и торговцев в отдельный «разряд» населения. Диодор (И. 35-37), ссылаясь на селевкид-ского посла, писал, что земля Индии богата всеми видами метал­лов. Значительные запасы минеральных ископаемых способство­вали развитию металлургии. С глубокой древности индийцам были знакомы бронза, медь, серебро, золото я т. д. Одна из глав трактата Каутильи (И. 12) рассказывает об управлении копями и мастерскими и излагает основные принципы, составляющие «науку о металле». Автор «Артхашастры» так объясняет внима­ние государства к вопросам добычи и обработки металлов: «Руд­ники суть опора казны, благодаря казне снаряжается войско, благодаря казне и войску добывается земля, украшением которой является казна».

Опираясь на Неарха, Страбон (XV. 1.67) писал об искусстве индийских ремесленников, в том числе кузнецов, золотых дел мастеров, оружейников. Многие из них трудились в царских мастерских (Артх. II. 12), другие работали самостоятельно. Боль­шим почетом пользовались кузнецы, производившие земледель­ческий и ремесленный инвентарь, а также некоторые виды ору­жия. Джатаки (например, III. 281) сообщают о поселениях плотников и кузнецов, куда приходят за изделиями жители со­седних деревень.

Определенная «географическая специализация» зафиксирована во многих текстах (в «Артхашастре», джатаках, сутрах буд­дийского палийского канона). Эта специализация зависела от на­личия материала, полезных ископаемых и т. д. Конкретным про­изводством занимались целые деревни, и не случайно в источни­ках встречаются упоминания о деревнях кузнецов, горшечников и т. д. Конечно, такого рода поселения были связаны и с земле­делием.

Поскольку от кузнецов во многом зависело поступление земле­дельческих орудий, «надзиратель за земледелием» должен был, согласно «Артхашастре», наблюдать за своевременным изготовле­нием ими инвентаря (II. 24). Городские кузнецы обладали доволь­но высоким статусом и наряду с брахманами жили в северных кварталах, где находились изображения божеств — покровителей города и царя (Артх. П. 4). В богатых кварталах обитали также золотых дел мастера (Артх. II. 13-14), занимавшиеся изготовле­нием монет, которые получили в тот период широкое распростра­нение. Специальные мастера работали по серебру, меди, свинцу и т. д. Деятельность царских ювелирных мастерских строжайшим образом контролировалась — посторонние не имели права входить туда; нарушавшего запрет ждало суровое наказание. Все ра«ботники обыскивались; выносить инструменты запрещалось.

Далеко за пределами Индии славились местные ткани. Тек-стильное производство относилось к числу самых древних: его упоминают «Ригведа» и другие ведийские сочинения. О хлопчато­бумажной одежде и хлопчатобумажных тканях, изготовленных индийскими ремесленниками, говорится в грамматике Панин

I

([V. 3.143), труде Патанджали (IV. 195), неоднократно в буддий-гкой литературе, в «Артхашастре» (П. 11) и даже в сочинениях античных авторов ⁷². Пользовались спросом льняные, шелковые и шерстяные ткани ⁷³.

Главными центрами хлопчатобумажного производства счита­лись Каши (со столицей Варанаси), Матхура, Ванга (Восточная Ьенгалия), Апаранта, Калинга и Махиша (Западная Индия), Натса (столица Каушамби), центрами изготовления полотна — Каши и Пундра (Бенгалия), шерсти — Гандхара. В «Артхашаст-ре» описаны текстильные мастерские.

Непременной фигурой древнеиндийской деревни и города были горшечники, плотники, кожевники, что подтверждается и многочисленными данными археологии. Посуда изготовлялась на гончарном круге, глина подвергалась специальной обработке, сосуды полировались и раскрашивались. Плотник участвовал в производстве различных земледельческих орудий (Артх. П. 24), позводил всевозможные постройки. Панини был известен grama-taksa — деревенский плотник (V. 4.95), поденно работавший в домах заказчиков, и kautataksa — плотник, имевший собственную мастерскую ⁷⁴.

Особое положение среди ремесленников занимали резчики слоновой кости, которым, по сообщениям некоторых джатак, принадлежали в городах целые улицы. Большого развития в ука­занный период достигли резьба по дереву и камню, крашение, парфюмерия и т. д.^Т5.

Положение различных групп ремесленников было неодинако-ио, и оно во многом определялось их кастовой принадлежностью, престижностью изготовляемого товара, местом в общей системе социальной организации. Некоторые ремесленные занятия счита­лись достойными и уважаемыми, другие рассматривались как «низкие». К последним относились, например, изготовление кор­зин и даже такое, казалось бы, жизненно важное ремесло, как гончарное дело.

Ремесленники даже разного социального и имущественного статуса, но занимавшиеся определенным производством, объеди­нялись в профессиональные корпорации — шрени. Созданию таких корпораций способствовали локализации ремесла и сущест­вование наследственных профессий, передававшихся из поколения в поколение. Термины, связанные со шрени, появляются зна­чительно раньше середины I тысячелетия до н. э., но только в рассматриваемую эпоху последние получают соответствующее оформление⁷⁶. Слово kreni, встречающееся и в грамматике Пани­ни (П. 1.59), поздние комментаторы объясняли как собрание людей, живущих одним и тем же ремеслом или торговлей ⁷⁷. Осо­бого развития эта форма ремесленной и торговой организации достигает в послемаурийскую эпоху, в первые века нашей эры. Подробные сведения о шрени содержатся в шастрах.

Шрени строились по строго установленному принципу, воз-

главлялись наследственными главами jetthaka (джатаки II. 295; III. 405), имели внутренний устав, за нарушение которого ремес­ленник сурово наказывался или даже изгонялся из корпорации. Шастры говорят о существовании специальных «законов» (дхар­ма) шрени. Объединения отвечали за каждого из своих членов и помогали им в случае какого-нибудь несчастья (Артх. IV. 1), Между отдельными организациями нередко возникали споры (джатаки П. 12; VI. 332), вызывавшиеся, по-видимому, конкурен­цией. Столкновения грозили помешать развитию ремесла, и по­тому центральная власть, заинтересованная в его росте, старалась улаживать эти разногласия. В одной из джатак (№ 445, IV. 43) рассказывается о назначении царем специального чиновника, наблюдавшего за шрени.

Государство защищало права ремесленников⁷⁸, но оно же постоянно контролировало их работу; согласно Мегасфену (Стра-бон XV. 1.51), чиновники следили, чтобы изделия ремесленников продавались клеймеными д новые отдельно от подержанных. О том же свидетельствует трактат Каутильи (II. 21).

Строгий надзор над ремесленными организациями при значи­тельной помощи им соответствовал общей направленности внут­ренней политики Маурьев ^7Э. Все объединения подлежали реги­страции в городах и без официального разрешения не могли изменить установленное место обитания⁸⁰. Тем самым государство не только контролировало деятельность ремесленных корпораций, но и не допускало их распыленности и распада. Подобно осталь­ным разрядам населения, ремесленники должны были уплачи вать центральной власти налоги и определенное время работать на царя ⁸¹.

Весьма колоритной фигурой в экономической жизни древней Индии изучаемого периода являлся сеттхи (setthi). По мнению ряда исследователей, сеттхи (санскр. шрештхин) был главой шре­ни, который осуществлял надзор над ремесленным производством. Источники, однако, говорят о сеттхи как в связи с ремеслом, так и в связи с торговыми и финансовыми операциями, а также с земледелием.

Многоплановость деятельности сеттхи объяснялась изменением его функций в разные исторические эпохи⁸². Первоначально он имел отношение к земледелию. В джатаках его иногда назы­вают gahapati (домохозяин). Он уплачивал определенную часть урожая со своей земли и мог владеть значительными стадами. Постепенно, с развитием городов, ремесла, торговых и коммерче­ских операций, сеттхи начали участвовать в торговле, вкладывали в нее, возможно, средства, вырученные от продажи продукции земледелия и скотоводства. Богатство их увеличивалось, они становились владельцами рабов и слуг, ссужали деньги под про­центы, повысилась их роль в государственном управлении. Судя по данным джатак, цари нередко жаловали им право сбора на­логов с деревень и приглашали их для обсуждения важных госу-

дарственных вопросов. Иногда сеттхи были связаны и с ремес­лом, но главами корпораций обычно не выступали.

Торговля. В сочинениях палийского канона, у Панини и его ранних комментаторов встречается немало упоминаний о сухо­путной и морской торговле, о многочисленных товарах, предназ­наченных для реализации, о проведении торговых операций, наконец, об организациях торговцев ⁸³.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: