Перевод: Kuromiya Ren 10 страница

Выходной был скучным. Юэ Инь и Чжао Гао Синь ушли на свидание, и я осталась одна в этом скучном месте. Я решила заняться учебой, подтянуть все, что я не знала, ведь близились экзамены, и оценки были важны. Можно было сбежать учиться дальше или работать в другую страну. В место, где меня никто не знал, где я могла жить заново.

Я слушала музыку в плеере, когда заметила, что телефон дрожит от звонка. На экране был знакомый номер, и я не хотела отвечать.

Вскоре раздался звонок в комнате, ведь в каждой спальне был телефон. Звук был оглушительным. Я не взяла трубку и в этот раз.

Полпятого я пошла за водой и за чем-нибудь на ужин. На выходных в университете было пустынно. Я открыла бутылку, другой рукой несла коробочку с едой, пока шла обратно, но на лестнице пересеклась с мужчиной.

Я хотела развернуться, но человек увидел меня и остановил.

- Тун Сюэ.

- Я не знаю вас, - пролепетала я.

- Любимчик умер, - ответил мне управляющий домом Мо Шао Цяня.

Умер? Я здесь при чем? Я не любила эту собаку.

- Мистеру Мо плохо.

И что? Я уже хотела бежать, хоть и понимала, что должна ему.

- Он отказывается идти в больницу. Могу я попросить госпожу Тун Сюэ проведать его?

Я смотрела на мужчину в чистом костюме, а он не двигался. Этот мужчина не должен был даже знать моего имени, хотя я помнила его, и он всегда старался, чтобы в доме все было в порядке. Мо Шао Цянь только таких ответственных на работу и брал.

Наконец, я сказала:

- И вы – тот самый британский дворецкий? Если он болен, вы не можете отвезти его в больницу? Можно пригласить врача на дом. Это же его деньги, чего вы медлите?

Лицо дворецкого не дрогнуло. Он говорил вежливо:

- Госпожа Тун Сюэ, проведайте его.

- Мы уже все решили. Я не хочу его видеть, - я устала. Почему все они пытаются вернуть меня в прошлое, которое я хотела забыть? Даже если ему и плохо, при чем тут я? Да, я была виновата перед ним из-за отца, но я все вернула, так я считала. – Вернитесь и отвезите его в больницу. Пусть отдыхает. Зарплату он вам срезать за это не должен.

- Мистер Мо не знает, что я здесь, - дворецкий был печален. – Это моя инициатива, никто и не говорил о вас. Но собака умерла, и мистер Мо ночь провел в ветлечебнице. А потом он сказал, что увольняет Сау, потому что не может не думать о своем питомце, глядя на нее. Он всегда такой. Он никогда не будет просить. Другого выхода не было, и я решил побеспокоить вас.

Я не хотела слушать дальше и сказала:

- У меня остывает ужин. Мне нужно идти.

- Госпожа Тун Сюэ, - дворецкий сохранял вежливость. – Вы ведь брали студенческий кредит.

Я оглянулась на него.

- Мистер Мо – один из директоров фонда, и в том банке, где вы брали кредит, он – один из акционеров.

Я и не думала, что это всплывет. Мо Шао Цянь мог пригрозить, и это было в его стиле. Я разозлилась:

- Я не знала, что он тоже в этом банке.

- Госпожа Тун Сюэ, я просто хочу, чтобы вы проведали его. Больше ничего не нужно, - не отступал дворецкий. – И вы сможете получить тот кредит.

В его словах был смысл, ведь получение кредита было связано с долгим процессом, который наводил на меня тоску.

Я все же поехала с дворецким, но в дверях мне резко захотелось сбежать. Но я понимала, что уже оказалась в клетке.

- Мистер Мо наверху, - дворецкий повел меня. – В спальне.

Дверь была заперта. Дворецкий постучал, но стояла тишина. Он снова постучал и сказал:

- Мистер Мо, госпожа Тун Сюэ вернулась.

Мне это все не нравилось, я недовольно смотрела на него, а он прислушивался.

Звуков не было. Мо Шао Цянь мог притворяться, что спит.

Дворецкий спросил меня:

- Госпожа Тун Сюэ, я не могу открыть дверь. Но мистер Мо не выходил после ночи. У него была лихорадка, он не принимал лекарства, не ел. Могло ведь случиться что-то плохое?

Я могла знать? Я не имела к этому отношения и холодно сказала:

- Могли бы и заглянуть.

Дворецкий взял паяльник, и через какое-то время он приоткрыл дверь.

В комнате было темно, свет не горел, шторы были задернуты. Дворецкий подтолкнул меня.

- Заходите.

Мне пришлось пройти два шага. Я озиралась, боясь, что это ловушка. Мо Шао Цянь мог быть в настроении, когда ему хотелось отомстить дочери врага.

Я приблизилась и увидела, что он не спал, а сидел на кровати и смотрел в окно, не двигаясь, словно статуя. Но окно закрывали шторы. Зачем он так сидит?

Я решила, что найду ответ позже у дворецкого. Я оглянулась, а он махал мне идти дальше. Я робко прошла.

- Мистер Мо.

Он не двигался.

Глава шестнадцатая:

Я чувствовала себя глупо. Дворецкий рассказал, что в приступе агрессии, когда он ранил меня лампой, он в пижаме повез меня в больницу. Я и не смотрела на его ногу, а он не сказал, что тоже был ранен.

Я ненавидела его за все, хоть и не знала, что он тоже был ранен. Та ночь была шумной, он причинил мне боль, а потом пичкал обезболивающими. Я знала, какие таблетки принимал он – он был зависим, так что простые анальгетики не сработали бы.

Дворецкий напомнил, что я все еще связана с Мо Шао Цянем из-за долга отца. Я была привязана, и не знала, как разобраться с этим.

Мы приехали в больницу, и врач сказал, что у него пневмония, ситуация критична и требует моментальной госпитализации.

Его определили в палату, и дворецкий уехал зачем-то домой. Я хотела оставить Мо Шао Цяня медсестрам, потому что хотела уже вернуться в общежитие, закрыться в спальне, но я могла лишь сидеть в палате и смотреть.

- Уходи, - низкий голос звучал слабо, я взглянула на проснувшегося Мо Шао Цяня. До этого он спал на кровати в освещенной лампой палате, а теперь он казался слишком худым, странным.

Я сказала ему:

- Дворецкий сказал, что вернется к половине десятого, потому что пробки.

Он не говорил со мной, только повторил:

- Уходи.

- Я знаю, что вы не хотите меня видеть. Честно говоря, и я этого не хочу, - сказала я. – Не волнуйтесь, он вернется, и я сразу уйду.

Мо Шао Цянь должен был разозлиться, я это понимала. Он лежал на спине, на лбу проступили вены. Он смотрел в потолок, а не на меня, и я не хотела ни видеть его, ни оставаться здесь.

- Я видела вашу мать, и она сказала, что Любимчик умер. Но вы можете купить себе другую собаку, у вас ведь есть на это деньги, - было даже забавно, что Мо Шао Цянь так раздувал проблему. Я ненавидела его и не хотела молчать. Но я была удивлена, что из-за горя из-за собаки можно довести себя до пневмонии и отказываться ехать в больницу. Он никогда не проявлял слабости, он не был похож на того, кого можно так расстроить, ведь он старался выглядеть неуязвимым.

Он не ответил.

Я поняла намек, что нужно молчать. Я помнила, чем закончился разговор, когда я сказала, что богачам все равно, кого заставлять быть с собой.

В палате было тихо, так тихо, что было слышно, как тикают его наручные часы. Конечно, они работали, такие часы не могли легко сломаться.

- Любимчик, - сказал он, и в голосе не было холода, - не просто собака, но тебе не понять.

Чего не понять?

Никто в мире не знал о потерях больше меня. Я потеряла родителей, Сяо Шаня и свою жизнь. Эти страдания изнуряли меня.

Мне надоело, что он всегда цеплялся за меня, когда я думала, что освободилась.

Я недовольно сказала:

- Какая разница? Это собака!

Он зашипел, как змея:

- Какая разница? Ведь Сяо Шан не человек.

Он упомянул Сяо Шаня, и я чуть не обезумела от боли. Я не позволю ему говорить о Сяо Шане. Я встала, сжав кулаки:

- Не смейте говорить о нем, ясно вам?

- Ну как тебе эта боль? – он все еще смотрел в потолок, зловеще улыбаясь. – Ты ведь не чувствуешь любви? Тебя презирают? Это результат. Мы были с тобой три года, а ты убила ребенка…

Я бросилась к нему, обвила трубкой капельницы его шею, пытаясь удавить его. Я ненавидела этого человека, он забрал у меня все, но тут я удивленно рассмеялась. Он одной рукой обхватил мои ладони, иголка капельницы вылезла из руки, потекла струйка крови. Он смотрел в мои глаза с ухмылкой.

- Теперь ты хочешь задушить меня?

- Я всегда хотела вас задушить! Вы теперь знаете, что это за боль!

У меня не хватало сил, а он притянул меня рукой к своей груди, все еще жестоко улыбаясь:

- Я знаю, как больно, когда тебя не любит тот, кого любишь ты, когда тебя ненавидят… Теперь ты понимаешь эту боль?

- Мо Шао Цянь! – я злилась. Если его не любила жена, то при чем тут я?

- В этот раз ты даже назвала меня по имени, - он сжимал меня до боли, я скривилась, но это он и хотел видеть на моем лице. – Когда у тебя истерика, ты всегда зовешь меня по имени. Порой я хотел загнать тебя в тупик, чтобы ты звала Сяо Шаня, просила его прийти и спасти тебя. Я хотел сломать тебя, посмотреть, как долго протянет твое сердце. О, можешь не думать о Сяо Шане, ведь ты ему не нужна.

Последнее слово все же вызвало у меня слезы.

- Даже если вам был должен мой отец, они с мамой погибли три года назад. Почему вы не прекратите? Вы говорили, что устали от меня, что я вам не интересна, но вы никак не распрощаетесь…

Он оскалился.

- Думаешь, я не найду управы на тебя и твоего дядю? Оставаясь со мной, ты, наверное, думала, что ты – невероятная, да? Думала, что жертвовала собой ради любимых? Спасала дядю? Я давно уже понял, какая ты, но даже если я устал от игрушки, это не значит, что я выброшу ее.

Его слова были пулями, и я боялась, что они пробьют мое тело насквозь. Я перестала отбиваться, а только смотрела на него. Он весело улыбнулся:

- Не ожидала, что в этом мире, где за деньги можно купить каждого, тобой, такой глупой, будут играть все, кому не лень?
Мои губы дрожали, все кружилось перед глазами. Я не верила.

- Это ложь.

- Да, я врал тебе. А кто в этом мире тебе не врал? – скалился он. – Такая дурочка, как ты, могла умереть уже миллион раз.

Я злилась, и голос дрожал:

- Я имею право быть наивной, но вы врали, обманывали остальных, даже обманывали любимых, это не по-мужски! Не все врали мне, но вы за свою ложь заслужили того, чтобы вас обманывали, чтобы никто о вас не заботился, никто не любил! – я вспомнила о Му Йон Фэй и разозлилась сильнее. – Если вы и заслужили наказания, то такого, чтобы никто вас не любил! Но вам ведь все равно, ведь вы даже не знаете, как прекрасна любовь!

Он смотрел на меня, и мне казалось, что он хотел меня убить. Но он не двигался, только пронзал меня взглядом. Я не могла смотреть на него, его щеки пылали от гнева, жаркое дыхание касалось моего лица, ладонь сжимала мою руку. Он мог меня задушить. И я бы не вырвалась. Но он не двигался.

Наконец, он отпустил мою руку, отодвинулся и закрыл глаза.

Я не хотела оставаться здесь. Я вышла из палаты, собираясь вернуться в общежитие.

Я хотела увидеть Юэ Инь, только она не предала меня.

После слов Мо Шао Цяня я дрожала, я не могла не думать о дяде, ведь все три года думала, что жертвую не зря, но на самом деле… нет, Мо Шао Цянь не мог говорить правду.

Он злился на меня из-за отца, он заставил меня быть свей любовницей, он разрушил мою жизнь.

Я могла лишь ненавидеть его.

Я тихо вернулась в общежитие.

Глава семнадцатая:

Я не хотела приставать к нему, ведь боли мне уже хватило в прошлом.

Наступила самая длинная весна в моей жизни. Все вокруг цвело, университет был очень шумным. Я поддалась общему восхищению, погрузилась в обычную студенческую жизнь. Да. Я давно ждала таких дней. Не нужно было бояться звонков, прятаться. Я хотела только записывать все, что говорил учитель, проводить эксперименты и серьезно учиться. Я старалась изо всех сил, ведь теперь подумывала уехать заграницу и учиться там.

Весной время вокруг меня стало точным, от понедельника до пятницы были занятия, все повторялось и было простым. Субботу и воскресенье, когда никого в общежитие не было, я шла в библиотеку, находила себе место у окна и читала.

Мне нравились деревья за окном – густые акации. Поздней весной они зацветут, и белые пахнущие гирлянды цветов будут покачиваться, напоминая белых птиц. Порой я уставала читать и смотрела на эту зелень за окном, а за ней виднелись очертания гор. На закате горы становились лиловыми. Небо красило и облака в розовые и сиреневые цвета. Это было прекрасно. К закату я успевала проголодаться и шла в кафе. По пути я видела много людей во дворе, они играли. Весна была лучшим временем года, люди собирались в группы и пели, а старшие студенты могли пойти в ресторан.

На большой металлической тарелке был сладкий картофель, от него уже не поднимался пар. Я купила к нему кашу. Разломив картофель, я увидела внутри лиловое сердце, как и было названо блюдо, оно было мягким и из редиса. Я откусила и вспомнила, что когда-то Любимчик ел такую картошку каждый день, хоть я и не понимала, зачем его этим кормят. Мне не нравилась собака, а я не нравилась ему, но один раз он спас мне жизнь, когда я перерезала вены. Иначе я умерла бы.

Я не спросила у дворецкого, как умер Любимчик.

Ночью в общей комнате было больше людей, чем днем, и в окно залетела маленькая муха и опустилась на книгу. В свете лампы ее маленькие крылышки казались голубыми. Если не заметить и закрыть книгу, муха останется там навсегда. Я всегда дула, чтобы она улетела, а потом стучала ручкой, чтобы сосредоточиться.

Вдали из спальни доносились голоса старшекурсников, они смеялись и пели. Мне казалось, что мое сердце – камень, но уязвимое для атаки. У меня не осталось чувств, я только хотела уйти.

В апреле я сдала один из экзаменов и получила результат лучше обычного. Юэ Инь сказала:

- Тун Сюэ, что ты делала, что у тебя такая высокая оценка?

У Юэ Инь тоже были проблемы – споры с отцом из-за свиданий с Чжао Гао Синем, который был спортсменом и не интересовался экономикой.

- Отец просто старого строя. Я заявила ему, что буду выбирать сама, и он разозлился на то, что мне не хватает уважения к старшим.

- И что будешь делать?

- Бороться с ним, - проворчала Юэ Инь. – Даже если он думал, что ребенок будет его слушаться, даже если я подчинялась и радовалась плюсам, но ссора близилась всегда.

Юэ Инь с отцом в этот раз разругались сильно. Отец заморозил ее кредитку, и она не могла теперь пользоваться телефонным номером, что пополнялся со счета отца.

Юэ Инь тут же купила новый номер, сообщила об этом друзьям. Переписываясь, она мрачно рассказывала мне:

- Папе номер не скажу, чтобы он меня не трогал.

Я понимала, что это ей не поможет, расстраивалась за нее.

- Можешь на него дуться, но этого он даже не заметит.

Мои слова испугали Юэ Инь, через миг она сказала:

- У меня кончаются деньги. Нужно как-то их заработать.

Временная работа или постоянная? После нашего популярного университета можно было идти преподавать или репетитором. Последнее было неплохим вариантом, но Юэ Инь проворчала:

- Кого учить? И чему? Формулам?

Я побаивалась репетиторства, потому искала что-то еще. И нашла нам с Юэ Инь временную подработку на выставке, где особые умения не требовались. Мы помогали раздавать листовки, помогали с бумажной работой, а уставали так, что к вечеру болели спина и ноги, не хватало сил ни поесть, ни принять душ. Я была впечатлена Юэ Инь, ведь она не жаловалась, хоть и не привыкла к такому.

Чжао Гао Синь не знал, что мы работаем. Юэ Инь сказала:

- Если я ему скажу, он обидится. А я не могу тратить все его деньги.

Я была рада, что подруге повезло найти любимого, и он тоже любил ее. И они упрямо держались друг за друга.

Выставка была известной, там было много компаний, а еще больше – посетителей, особенно, в субботу. Я уже не могла говорить, голос охрип. У двери компания фильтров предлагала попробовать воду. Там было множество стаканчиков для гостей. Мы подождали, пока люди разойдутся, и за стойкой нас поприветствовали:

- Угощайтесь!

Юэ Инь выпила несколько стаканчиков. Пока она пила, она тихо сказала мне:

- Я бы не отказалась от компании, рекламирующей тостеры. Очень хочется есть…

В этот раз она не выдержала, зато повеселила людей вокруг.

После работы Юэ Инь ворчала:

- Надо прекращать ходить на каблуках.

Менеджер выставки – женщина, что наняла нас, подозвала нас и, случайно взглянув на обувь Юэ Инь, она выпалила:

- А у тебя оригинальная обувь.

Юэ Инь приподняла ногу, показывая:

- Это с распродажи. Они продают неплохие подделки.

Я восхитилась тем, как Юэ Инь соврала, не покраснев.

На следующий день, пока мы обедали, Юэ Инь ушла за водой. Я видела, как она стоит у стенда с фильтрами, общаясь с людьми.

- О чем ты с ними говорила?

Юэ Инь подмигнула.

- Он просили твой номер.

- Бред!

- Нет! – тихо возмутилась Юэ Инь. – Ты нравишься мужчинам.

- Только не добавляй мне проблем, раздавая мой номер.

- Конечно, не буду, - подтолкнула меня локтем Юэ Инь. – Но ты можешь найти нормальные отношения. Хватит уже думать о Сяо Шане.

Палочки в моей руке дрожали. Упоминание его имени причиняло боль, это нельзя было исцелить.

Я уже никогда не буду любить. Я боялась любить.

Глава восемнадцатая:

- Я даже не знала, что ты связан с денежными вознаграждениями. Вполне просто найти причину не дать награду, - насмешливо говорила я. – Мне лень менять банк, хоть все это и унизительно. Не важно. Это ведь тебе на радость. А вот твоя мать сказала, что в детстве ты был несчастным.

Я упомянула его мать, а он в трансе посмотрел на меня и сказал:

- Любимчик умер.

О, я и забыла, что собаку подарила ему мама.

Но не в его стиле было так расстраиваться из-за собаки. Он сидел тут один, а я привыкла, что он совсем другой. Для меня он был сущим кошмаром, никогда не проявляющим сожаление.

Хватит уже играть! Я смотрела на него. Было темно, но я видела его покрасневшие щеки, словно он много выпил. Дворецкий сказал, что у него температура, и от этого лицо тоже краснеет. А еще у него потрескались губы, кожа была белой. Это было похоже на лихорадку.

Я долго на него смотрела, и его взгляд медленно сфокусировался, он взглянул на меня и спросил:

- Почему ты здесь?

- Верный дворецкий боялся, что ты умер. И попросил меня посмотреть.

Он отвел взгляд и сказал спокойно:

- Теперь можешь идти.

Не удивительно, таким и был Мо Шао Цянь.

Я не знала, чему радовалась, ведь он говорил слишком спокойно, раздражая этим, но зато я могла уйти. Я сделала два шага и услышала сзади грохот. Оглянувшись, я поняла, что Мо Шао Цянь упал на пол и не двигался.

Я с ужасом выглянула за дверь, но дворецкого не было. Я вернулась, осмотрела Мо Шао Цяня. Он слабо дышал, покраснела его шея. Я коснулась его лба и испугалась температуры. Ему было плохо, дворецкий не соврал.

Я побежала за дворецким, и он тут же вызвал водителя. Вдвоем они отвезли Мо Шао Цяня в больницу. Я хотела уехать в общежитие, но дворецкий тихо сказал:

- Госпожа Тун Сюэ, вам тоже нужно поехать с нами.

- Вы сказали только посмотреть, - разозлилась я. – Вызовите его жену или маму, а я тут не нужна. Он ведь сказал, что не хочет меня видеть.

- Когда вы были изранены, мистер Мо принес вас в больницу, даже не переодевшись. И одежду потом привез я, пока вас лечили. Он нес вас, хотя поранил ногу и хромал весь путь. Но он сделал это, понимаете? Он смог, так почему вы не можете пойти с ним в больницу?

* * *

Подработка через несколько дней принесла нам пару сотен долларов, хотя Юэ Инь была в ужасе от такой суммы. У нее никогда не было проблем с деньгами, и теперь ей приходилось экономить, думать о том, что покупает. Ее отец звонил в общежитие, но Юэ Инь не брала трубку. Вместо нее я ответила:

- Простите, но Юэ Инь ушла на занятия.

- О… - у голоса в трубке не было эмоций. – Скажите, что если она не вернется домой на этой неделе, то может не возвращаться вообще.

Я не знала, почему богачи были похожи друг на друга. Я передала слова Юэ Инь, а она сказала:

- Пусть даже не думает, что я вернусь. Нечего было так себя вести.

Я не знала, что Чжао Гао Синь не слышал о проблемах Юэ Инь, пока он мне не позвонил. Он не знал, что у нее с отцом размолвки длятся уже полмесяца. И услышав, тут же сказал, что скоро вернется.

Чжао Гао Синь разозлился и купил билет домой. Я тревожилась, но Юэ Инь все еще не разговаривала с отцом. У нее не было телефона. А ее отец связался с университетом и сказал, чтобы ему прислали справку, если она будет отсутствовать из-за проблем со здоровьем. И ему пообещали предупредить.

Я тревожилась, что Чжао Гао Синь перестал спрашивать про Юэ Инь. Но на следующий день он позвонил из аэропорта.

- Я вернулся.

- Юэ Инь знает?

- Да.

Я не была рада, как и не был рад Чжао Гао Синь.

- Когда я вернусь в университет, нужно будет поговорить.

Оказалось, что отец Юэ Инь застал ее с Чжао Гао Синем и заявил:

- Если хочешь быть с моей дочерью, ты должен доказать, что достоин.

- Он хочет, чтобы ты ему доказывал?

Чжао Гао Синь улыбнулся.

- Он сказал, что даст мне три контракта, и если я подпишу их, тогда я докажу ему.

Это только доказывало, что отец Юэ Инь любил усложнять вещи. Три контракта – угольная шахта, фабрика металла и постройка химической фабрики.

- Говорят, в тех шахтах и золото есть. Ты думал об этом? Ты будешь это подписывать? Не понимаю, зачем этот контракт. Будет куча проблем с документами, а постройка еще и потребует договоров с правительством… - отчаянно говорила я, ведь Чжао Гао Синь тоже был еще студентом. Это было слишком сложно.

- Его отец сказал, что его сын это может. И если я не справлюсь, не увижу Юэ Инь.

- А она что сказала?

- Что отец издевается, давая мне невозможное задание. Ее отец помрачнел и сказал, что менять решения не будет. Я испугался за Юэ Инь и пообещал, - Чжао Гао Синь был в подавлен. – Но как ни старайся, это будет ужасно сложно.

Чжао Гао Синь связывался с Му Чжэнь Фэем, что был в Гонконге.

- А он что сказал?

- Он растерялся, ведь не может делать ничего без разрешения отца. А это серьезные дела.

Семья Чжао Гао Синя была обеспеченной, но и это не помогло бы ему разобраться с этими заданиями.

- Были бы у меня в родственниках богачи…

Я молчала, хоть и знала богача. Но его я больше видеть не хотела.

Ночью я смотрела на пустую кровать. Юэ Инь чаще всего была тут, но отец купил ей квартиру возле школы, и ей пришлось послушаться.

Юэ Инь сказала:

- Все равно нет ничего лучше общежития!

Мне нравилось жить здесь из-за Юэ Инь. Мы с ней вместе тренировались до усталости, она делилась со мной брендовым лосьоном от солнца, и мы потратили как-то раз всю бутылку, чуть не почернев от загара. Мы вместе ходили за водой, ходили в кафе, ели жареные крылышки и пили чай, а зимой в тайне пользовались обогревателем. Я всегда занимала для нее место в аудитории. Мы с ней были сестрами.

Она никогда не смотрела на меня свысока, не злилась, хоть я врала ей, хоть ей было больно после смерти матери. Она все еще верила мне, защищала меня в Интернете.

Она была моим единственным другом.

Она была счастливее меня, встретила возлюбленного, и я радовалась за нее, как за себя, ведь моя жизнь была блеклой. Я могла хотя бы радоваться за нее.

Я проспала, а утром разбудила себя холодной водой. Я смотрела на себя в зеркало, и лицо было печальным, мрачным. Опыт трех лет шел за тридцать лет, а мне было всего двадцать один год, хотя чувствовала я себя как семидесятилетняя. Я просыпалась в трансе, я могла уже быть седой, а жизнь подходила к концу.

Я села за стол и позвонила. Я звонила второй раз, но никто не ответил.

Я собрала сумку и пошла на занятия. Утром было четыре пары, насыщенный денек.

Во время дополнительного занятия телефон задрожал. Номер был знакомым, но я не помнила, чтобы сохраняла его.

Я посмотрела на преподавательницу, а она пыталась написать формулы.

Я вышла из аудитории, добежала до конца коридора и ответила. Я услышала голос Мо Шао Цяня и замерла.

Я думала, он не ответит, тем более, не перезвонит.

Он спросил:

- Что случилось?

Я растерялась.

- Мне нужно встретиться и поговорить.

Молчание. Я думала, что он повесил трубку, ведь отношения у нас были натянутыми, но это я сорвалась на него в палате.

Я услышала, как он говорит с секретарем. Он был на работе, на фоне было тихо, даже секретаря было плохо слышно.

- Завтра днем, если это важно, приходи в аэропорт.

Я спросила:

- Улетаешь?

- В три часа.

И он закончил разговор. Завтра днем занятий не было, и я могла пойти в аэропорт, три часа были временем прилета или отлета? Я решила прийти пораньше и подождать.

Я попросила у Чжао Гао Синя копии контрактов, сказала, что богатый родственник хочет посмотреть на них. Он не спешил радоваться, но копии отдал.

В час дня я была в аэропорте, ждала Мо Шао Цяня. Я не знала, приходил ли он, потому проверила у стойки номер рейса. Я позвонила ему, но он сменил номер на заграничный.

Было темно, и я возвращалась из аэропорта. Он обманул меня. У нас не было связей, и я разозлилась на него, вывела его из себя.

В пути я проголодалась, но не знала, сколько поблизости есть такси.

Кто-то позвал меня:

- Девушка, машину?

Нужно было отказаться, но я кивнула.

Я взяла такси до знакомого дома. Меня тут же узнали в дверях, мужчина улыбнулся.

- Добрый вечер.

Я помнила пароль на двери, поднялась на лифте и замерла. Нельзя мешкать. Я нажала на кнопку звонка, и дверь вскоре открылась.

Там был дворецкий. Он узнал меня и улыбнулся:

- Госпожа Тун Сюэ вернулась?

Я ненавидела его, но все же спросила:

- Мистер Мо не возвращался?

- Недавно вернулся, и теперь принимает ванну. Подождете, госпожа Тун Сюэ?

Я села в гостиной. Мне принесли чашку кофе и пирог, их всегда было много на кухне. Я попросила заменить на чашку чая. Но я не пила его, а думала.

Мо Шао Цянь узнал, что я здесь, и спустился ко мне, потрясенно глядя на меня. Он был в костюме и собирался идти, он спросил у дворецкого:

- Водитель?

Я вмешалась:

- Мистер Мо, уделите мне десять минут.

Он сел напротив меня. Я быстро описала ему проблему и показала контракты.

- Знаю, просьба странная, но вы можете помочь Чжао Гао Синю.

Он не поднял голову и не взял контракты.

- Это мне не интересно.

Я заявила:

- Знаю, вы ненавидите меня, но я хочу помочь своей подруге Юэ Инь.

- Я сказал, мне неинтересно. Уходи.

Я стиснула зубы. И кто так говорит?

- Значит, не будете помогать, хоть и обещали?

Глава девятнадцатая:

Я смотрела на ковер, боясь взглянуть ему в лицо. Ковер был пушистым. Я знала, что имею право просить. Но он все равно унижал меня.

После короткой паузы он рассмеялся.

- Тун Сюэ, ты такого высокого мнения о себе? Возомнила себя ангелом, без которого я не могу жить? Не дождалась? Пару раз чуть не убила себя, окружена подобием друзей, а теперь еще и приходишь с такими словами.

Я знала, что на него лучше не смотреть, так я буду меньше смущаться. Я даже попыталась улыбнуться.

- Вы правы, я высокого мнения о себе, - я забрала контракты. – Мистер Мо, простите, что побеспокоила.

Я не жалела ни о чем. Я попыталась, хоть ничего и не вышло. Но Чжао Гао Синю это не помогло.

Я спустилась на лифте, но снаружи не оказалось такси. Я ждала, пока шла по улице.

Я не знала, как далеко прошла, но вдруг меня схватили за руку. Я оглянулась и увидела Мо Шао Цяня. Его взгляд и голос в темноте были холоднее.

- К кому ты идешь?

- А к кому мне идти? – у меня не осталось надежды. – Мне уже никто не поможет.

Он отпустил мою руку, и я не знала, злится ли он. Он все равно не поможет. Я развернулась, сделала два шага, а он все стоял, золотой свет фонарей падал на него, он был одет с иголочки. Я не знала, почему он не двигается, зачем он вообще последовал за мной. Я никогда не понимала его. Он был слишком странным.

Я сделала еще шаг, и он налетел на меня, обхватил, и я не успела отреагировать. Он пылко поцеловал меня.

Он целовал меня, как хищник. Я давала ему делать, что он хочет. За три года я поняла, что все равно борьба не поможет.

Он остановился, и я уставилась на него.

- Месяц, - его голос был тихим и с нотками отвращения. – Ты останешься со мной на месяц.

- А вы посмотрите на контракты, - ровно сказала я. – Их три, и на них бы лучше посмотреть юристу.

Он дрогнул. Знаю, я вела себя не так, как он ожидал. Мне нужно было так поступить, если еще была ему нужна. Наши отношения всегда были неприятными. Я была дочерью врага. Он угрожал моему дяде. Мы много раз ссорились за три года, доходило до желания убить друг друга.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: