Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Что такое диктатура пролетариата




Социалистическая демократия

«Демократия в наши дни – это коммунизм»

Ф.Энгельс «Празднество наций в Лондоне»

Введение

Чувство справедливости – великая вещь. Очень многие коммунисты начинают свой путь в политическое движение именно с неё, с эмоционального возмущения тем, что они видят при капитализме. Но увы, когда убеждения остаются лишь на уровне чувств, без добросовестного овладения марксистской теорией, человек так и остаётся «левым гуманистом», не становясь марксистом. Весьма часто этот путь ведёт к тому, что в важных вопросах политики такой гуманист оказывается не в состоянии занять правильную позицию и объективно переходит в лагерь противников коммунизма.

Именно таковы идеологические истоки оппортунистических направлений в «левом движении», особенно, по нашим наблюдениям, это характерно для «левых антикоммунистов», т. е. различных оттенков троцкистов, «госкаповцев», неоменьшевиков, анархистов и т. д. Имея своей материальной основой мелкособственничество, буржуазный индивидуализм («всегда неправы те, кто у власти»), левые противники диктатуры пролетариата, словно просветители XVIII века, апеллируют к абстрактному гуманизму, абстрактной справедливости, которая заменяет им марксистский анализ. Если правые оппоненты коммунизма пытаются доказать несостоятельность марксизма с позиций апологетики рыночного устройства общества, то левые в своей критике прикрываются стремлением к социализму, понимаемому как некий “идеал”, без учета исторических условий, в которых приходится действовать коммунистам.

Методология левых нисколько не изменилась со времён первых критиков Советской власти: методично и со злорадством фиксируются все недостатки, имевшие место в СССР, все ошибки советского руководства, катастрофы и трагедии, вызванные чрезвычайно сложными обстоятельствами, в которых оказалась Советская страна, и делается вывод про «власть бюрократии», «бонапартизм» или «государственный капитализм».

И во многом аргументация строится на эмоциях: «смотрите, в СССР люди голодали, была существенная разница в уровне жизни между рабочими и бюрократами, народы депортировались, – значит, это не социализм». Конечно, всем хотелось бы, чтобы стало всё хорошо и сразу, чтобы «по справедливости» и на второй день. Тем более картины, скажем, голода 1933 года или жизни в бараках по карточкам действительно страшны для современного человека, живущего в России или тем более в Западной Европе, даже небогатого. А о том, что в те годы это смотрелось по-другому, и то, что сейчас дико, веками было привычным делом, из вида упускается.

Советские люди той эпохи очень хорошо видели изменения своей жизни к лучшему, по сравнению с периодом царизма, потому и не оправдались все надежды противников большевистской партии на массовые восстания в годы коллективизации, Великой Отечественной войны и прочих непростых этапов первых лет социализма в СССР. Скажем, голод [1] до революции был вообще неизбежным спутником жизни большей части крестьян, карточки — это по крайней мере гарантия какого-то минимума, бараки — не так уж плохи с точки зрения вчерашнего деревенского жителя, все же некоторое благоустройство, хотя бы электричество, например. Но если брать условия жизни в СССР, в том числе в сталинские годы, внеисторично, то конечно, получается сплошной кошмар.

Морализаторство, свойственное нынешним “левым антикоммунистам”, ведет свое начало с их самых первых предшественников. Ярким примером здесь можно считать Юлия Мартова. Так, в своей неоконченной работе «Мировой большевизм» он оправдывал свою практическую беспомощность и политические неудачи с одной стороны и распространение ленинизма по всему миру – с другой, моральным разложением пролетарских масс. Большая часть его «политического завещания» отведена проповедям мирной революции. Причём проповеди этого «марксиста» доходили порой до явного абсурда: по Мартову, во время Первой мировой войны необходимо было отказаться от тактики превращения империалистической войны в гражданскую и вместо этого «преподать человечеству урок бережного отношения к производительным силам» [2]. Стоит ли говорить, что подобная пацифистская болтовня не прижилась в рабочей среде вовсе не из-за морального недуга (Мартов здесь встает в один ряд с поповстующими идеалистами), а из-за практической бесполезности.

Фатализм Мартова вытекает из его вульгарно-материалистической трактовки революционного процесса: поскольку базис первичен по отношению к надстройке, то всякая революция обречена до тех пор, пока производительные силы не дойдут до некоего предела. Что ж, спустя сто лет мы можем с достоинством оценить “теоретические изыски” меньшевизма. Производительные силы ушли далеко вперед, а классового сознания (у горячо любимого Мартовым и ко) европейского пролетариата так и не появилось. Ошибка Мартова заключается в том, что он рассматривает надстройку не как продукт, а как часть базиса. Именно поэтому он отказывает надстройке в последующем самостоятельном развитии, ответном противодействии, отражении и т.д.

Помимо морализаторства, встречается также типичный для левых фразёров европоцентризм (все разглагольствования об утопичности строительства социализма проистекают из нежелания принять тот простой факт, что не все страны обязаны идти к социализму через парламентаризм).

Сюда же относятся требования(!) различных левых фразёров о том, чтобы революция произошла во всех странах одновременно. «Революция должна…», «история должна…». Одного не могут понять такие «р-р-революционеры»: реальный исторический процесс не может быть во всей своей полноте и сложности описан в примитивных шаблонах и сведён к односторонней схеме. Потому любое проявление диалектики в реальной общественной практике, будь то «отмирание государства через его усиление» или «минование фазы капитализма» они воспринимают как личное оскорбление: история посмела развиваться без учёта их убогих представлений о действительности.

 

Что такое диктатура пролетариата

Мы не будем повторять всех аргументов против “левого антикоммунизма”, сконцентрируемся лишь на одном вопросе — вопросе осуществления диктатуры пролетариата и социалистической демократии. Здесь, пожалуй, больше всего путаницы и подмены понятий со стороны левых антикоммунистов, основанных опять же на «справедливости» — в отрыве от реальных материальных условий функционирования пролетарского государства. В первую очередь нет понимания разницы между властью как возможностью осуществлять свои коренные интересы и непосредственным управлением, для которого, пока существует государство, неизбежно выделение слоя управленцев — наёмных работников пролетарского государства, т.е. той самой «бюрократии».

Управление в государстве диктатуры пролетариата непосредственно осуществляется наиболее передовой частью рабочего класса, объёдиненной в коммунистическую партию. Это власть рабочего авангарда, осуществляемая в коренных интересах всего рабочего класса. В этом ответ на вечный вопрос «диктатура класса или диктатура в интересах класса?», который раз за разом поднимается троцкистами и госкаповцами. Да, весь рабочий класс диктатуру осуществлять не в состоянии, ибо среди рабочих есть и будут даже в ходе революционного подъёма отсталые элементы как в бытовом (аполитичные обыватели, которым «все равно какая власть, как-нибудь приспособлюсь», пьяницы и т. д.), так и в политическом плане (сторонники капитализма вплоть до активных контрреволюционеров). Все эти последние, конечно, никакой диктатуры не осуществляют. Но стоящие у власти передовые рабочие отражают коренные интересы и этой части трудящихся. Эти интересы объективны и могут иметь слабое отношение к субъективным пожеланиям отдельного рабочего. Отсталую часть правящего рабочего класса необходимо обеспечивать всеми социальными правами и на этой основе постепенно в каких-то формах привлекать к управлению, понимая, что значительное количество людей, выросших при капитализме, сознательными коммунистами всё равно не станет.

Такая же ситуация — в любом государстве, в том числе и во всех современных капиталистических странах, где у власти находится класс буржуазии в целом, но непосредственно управляет узкая группа олигархов и высших чиновников. Ларёчник на рынке власть тоже не осуществляет, не может отдавать указания Путину, Обаме или Ангеле Меркель. Однако крупная буржуазия и служащие ей чиновники, занимающие ключевые государственные посты, тем не менее, выражают коренные интересы всех частных собственников, стоя на страже самого принципа частной собственности. Отдельные же представители буржуазного класса, даже олигархи, вполне могут лишиться собственности и оказаться за решёткой, если их действия расходятся с общеклассовыми интересами буржуазии конкретной страны. Отсюда все либеральные выдумки про «власть чиновников» или «чекистов», по сути основанные на той же методологии, что и нападки левых и либералов на социалистические страны.

Именно либерально-буржуазную точку зрения объективно отражает и вся критика в адрес социалистических государств, обвиняющая их в недемократичности, «отстранении масс от управления», пусть эта критика ведётся с левых и даже «марксистских» позиций. Эта критика существует столько же времени, сколько прошло с Октябрьской социалистической революции, создавшей первое в мире рабочее государство.

Когда сторонники «настоящей власти пролетариата» начинают предлагать какие-то конкретные меры «немедленного уничтожения бюрократии», получаются, как правило, рецепты в духе дюжинного буржуазного либерализма. Процитируем одного из ранних критиков диктатуры пролетариата в СССР – Гавриила Мясникова:

«Пролетариат возвысился на ступень господствующего класса, и овладел всеми материальными средствами, и организовался в свое государство. Теперь СРД п. управляют производством и страной, кооперация – торговлей, а союзы контролируют. Спрашивается, если буржуазия, составляя 5% населения и владея всеми средствами производства, распределения, транспорта и т.д., которыми теперь завладел пролетариат, не нуждалась в течение сотен лет своего господства в формальном запрещении пролетарских организаций, то пролетариат, составляя 90% населения, владея теми же средствами, что и буржуазия, совсем не будет нуждаться в формальном запрещении организаций буржуазии. Легальное существование буржуазных партий в пролетарском государстве будет менее опасно для пролетариата, чем легальное существование пролетарских партий в буржуазном государстве для буржуазии». [3]

Поразительная наивность либо прямое идеологическое вредительство. Любой пролетарий, получается, «революционен потому, что он пролетарий», и значит 90% пролетариев = 90% сторонников революции. Про мелкобуржуазные предрассудки, унаследованную от капитализма крепкую связь мелкособственничества с пролетарскими массами — ни слова. Мясников повторяет позицию Каутского, с которым по этому вопросу спорил Ленин:

 

Эксплуататоры на долгое время после переворота сохраняют неизбежно ряд громадных фактических преимуществ: у них остаются деньги (уничтожить деньги сразу нельзя), кое-какое движимое имущество, часто значительное, остаются связи, навыки организации и управления, знание всех «тайн» (обычаев, приемов, средств, возможностей) управления, остается более высокое образование, близость к технически высшему (по-буржуазному живущему и мыслящему) персоналу, остается неизмеримо больший навык в военном деле (это очень важно) и так далее, и так далее.

Если эксплуататоры разбиты только в одной стране — а это, конечно, типичный случай, ибо одновременная революция в ряде стран есть редкое исключение — то они остаются все же сильнее эксплуатируемых, ибо международные связи эксплуататоров громадны. Что часть эксплуатируемых из наименее развитых средне-крестьянских, ремесленных и т. п. масс идет и способна идти за эксплуататорами, это показывали до сих пор все революции, Коммуна в том числе (ибо среди версальских войск, о чем «забыл» учёнейший Каутский, были и пролетарии)”. [4] И эти строки история социалистических революций XX века подтвердила очень отчетливо.

А ведь Мясников — просто образцовый «старый большевик» или, как принято выражаться в определённых кругах, представитель «ленинской гвардии» – ветеран революции 1905–1907 годов и Гражданской войны, участник вооружённого восстания в Мотовилихе в 1905 году. Как видим, все подобные заслуги отнюдь не обеспечили верность коммунизму – Мясников объективно перешел на сторону контрреволюции ещё при жизни Ленина.

Тем более нелепа подобная «вера в пролетариат» сейчас, когда перед нами огромное количество примеров массовой поддержки со стороны рабочих самых реакционных буржуазных режимов и буржуазной контрреволюции в бывших социалистических странах.

В 1920 году Ленин в работе «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» также вынужден был разобрать некоторые из “левых” обвинений в адрес большевистской партии, впрочем, звучащие и до сих пор. В частности, Ленин писал:

«Некоторая "реакционность" профсоюзов, в указанном смысле, неизбежна при диктатуре пролетариата. Непонимание этого есть полное непонимание основных условий перехода от капитализма к социализму. Бояться этой "реакционности", пытаться обойтись без неё, перепрыгнуть через неё есть величайшая глупость, ибо это значит бояться той роли пролетарского авангарда, которая состоит в обучении, просвещении, воспитании, вовлечении в новую жизнь наиболее отсталых слоев и масс рабочего класса и крестьянства. С другой стороны, откладывать осуществление диктатуры пролетариата до тех пор, когда не останется ни одного профессионалистски узкого рабочего, рабочего, в котором не было бы цеховых и трэд-юнионистских предрассудков, было бы ошибкой ещё более глубокой. Искусство политика (и правильное понимание коммунистом своих задач) в том и состоит, чтобы верно учесть условия и момент, когда авангард пролетариата может успешно взять власть, когда он сумеет при этом и после этого получить достаточную поддержку достаточно широких слоев рабочего класса и непролетарских трудящихся масс, когда он сумеет после этого поддерживать, укреплять, расширять свое господство, воспитывая, обучая, привлекая всё более и более широкие массы трудящихся». [5]

То есть вовлечение широких масс в управление, всех трудящихся без исключения — это не одномоментный акт, это возможно лишь постепенно, нужны годы и годы работы по массовому образованию и воспитанию. И естественно, чем хуже международная ситуация, в которой оказалось государство диктатуры пролетариата, тем сложнее эта работа, точнее её приходится откладывать, заменяя работу по привлечению каждой кухарки к государственной власти на жёсткую централизацию, осуществление политики почти исключительно «в приказном порядке».

Если предположить, что весь рабочий класс до последнего человека способен управлять, осуществлять власть, то не понадобилось бы и пролетарского государства, его отмирание произошло бы немедленно. Однако такое невозможно, и диктатура пролетариата для того и нужна, чтобы пройти этот этап — от социалистической революции до полного коммунизма. Пока полный коммунизм невозможен, неизбежно образование слоя управленцев, находящихся на службе у рабочего государства.

Пресловутая «советская бюрократия» как раз и состояла из передовых рабочих и представителей интеллигенции и крестьянства, ведь кадры подбирала партия, объединявшая, в основном, наиболее сознательных граждан, по сравнению с беспартийной массой. Далеко не всегда «бюрократ» отвечал необходимым качествам. Конечно, попадали в руководящие органы и коррупционеры, и воры, и просто бездельники. Но как раз возможности устранения подобных людей из руководства в социалистическом государстве гораздо более широки, чем в любом буржуазном, где на страже собственников и чиновников стоит «коммерческая тайна», «неприкосновенность частной жизни», наконец, возможность подкупать журналистов и нанимать киллеров.

Массы могут и должны осуществлять снизу хозяйственный контроль над управленцами, жёстко пресекая по своей инициативе случаи коррупции, расхищения социалистической собственности, морально-бытового разложения. Это важнейшее дело рабочих масс, для выполнения которой должны существовать и иметь значительные полномочия специальные органы, подобные Рабоче-крестьянской инспекции в СССР.

Но массы не могут определять, кто является марксистом, а кто нет. Идеологический контроль — вопрос исключительно руководства партии. Он может производиться правильно только при наличии достаточного количества грамотных марксистов в руководящих органах. Иного пути просто нет. Ожидать, что рядовые рабочие снизу стихийно решат важнейшие идеологические вопросы — это всё равно что уповать на всенародное голосование при решении проблем ядерной физики или высшей математики. Рекомендуем внимательно прочитать работу Ленина «Как нам реорганизовать Рабкрин» [6], которую так любят цитировать антисталинисты — нигде Ленин не пишет, что Рабкрин или какие-то другие органы низового контроля должны определять идеологию и политику партии.

Политический курс определяется руководством коммунистической партии (партии научного централизма), состоящим из наиболее грамотных марксистов. Вместе с тем партия – это ядро политической системы государства диктатуры пролетариата, но партией эта система не исчерпывается. Под руководством партии работают органы государственной власти, призванные осуществлять вовлечение масс в управление.

Именно здесь необходима низовая инициатива, прежде всего в плане наблюдения за качеством работы людей, занимающих высокие должности. Прежде всего, в условиях ограничения доходов управленцев, механизма партмаксимума, рядовые граждане рабочего государства должны иметь возможность по инициативе снизу отстранять от руководства тех бюрократов, которые занимаются личным обогащением вместо строительства коммунизма или пишут дифирамбы высшему руководству вместо выполнения своих хозяйственных функций. Также «снизу» должны решаться вопросы местного, тактического характера, ошибки в которых не приведут к трагическим последствиям для диктатуры пролетариата. Партия, объединяя в своих рядах научно подготовленные кадры, не может управлять одна, без поддержки и участия большинства рабочего класса и всех трудящихся. И это большинство должно понимать свою причастность к управлению рабочим государством.

 






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных