ТИПОЛОГИЧЕСКАЯ МАРКИРОВАННОСТЬ. ПРИНЦИПЫ

ЭКОНОМИИ И ИКОНИЧНОСТИ

Понятие маркированности и его применение в типологических

Исследованиях

Понятие маркированности впервые использовали представители

Пражского лингвистического кружка для описания дихотомических

противопоставлений (в первую очередь в фонологии). В лингвистической

типологии данное понятие претерпело существенные изменения, поэтому

типологи говорят не просто о маркированности, но о типологической

маркированности. С помощью этого понятия типологи объясняют, каким

образом взаимодействуют две основные конкурирующие мотивации:

принципы экономии и иконичности.

Идея, которая стоит за понятием типологической маркированности,

заключается в следующем: существует асимметрия (т.е. неравенство

грамматических свойств) между равными в прочих отношениях

языковыми элементами (например, флексиями). С точки зрения языковой

структуры маркированным является тот элемент понятийной или

грамматической категории, который получает более явное выражение

(например, в виде более протяженной формы). Немаркированный элемент

может вообще не иметь формальных показателей, и в таком случае говорят

о нулевых знаках. С точки зрения участников коммуникации

немаркированное значение является наиболее естественным и ожидаемым,

поэтому оно требует меньше усилий для его интерпретации.

Маркированные элементы менее вероятны, поэтому для их распознавания

и интерпретации необходимы специальные формальные показатели.

Использование понятия маркированности в типологии В. Крофт

иллюстрирует на примере категории числа. Самое простое различие,

которое обнаруживается в этой категории, – это различие между

единственным и множественным числом. Во многих языках (например, в

английском или в татарском) форма единственного числа не имеет

флексии (в таких случаях принято говорить о наличии нулевого аффикса).

В то же время формы множественного числа при этом имеют легко

выделяемую флексию:

Ед. число

Мн.число

book

book- s

botak (татарск. «ветка») botak- lar («ветки)

Но так дело обстоит далеко не во всех языках. В некоторых языках и

единственное, и множественное число выражается с помощью аффиксов.

Например, в языке зулу для этой цели используются префиксы:

umy -ntu

aba -ntu

(ед.ч. -человек)

(мн.ч. - люди)

В зулу префиксы не только кодирую число, но также являются

показателями принадлежности существительных к определенным классам.

Есть языки, которые не делают внешних различий между

единственным и множественным числом, т.е. обе формы не имеют

внешних показателей, и, например, формы «ребенок» и «дети» там будут

выглядеть одинаково.

Но очень мало языков выражают множественное число безаффиксно,

а единственное – с помощью легко выделяемого аффикса. В тех языках,

где дело обстоит именно таким образом, происходит следующее: форма

существительных множественного числа оформляется как собирательное

существительное, а форма единственного числа – это особый сингулятив.

Теперь можно обобщить данные в виде таблицы:

Явный показатель мн.ч. Нет показателя мн.ч.

Нет показателя ед.ч.

+

+

Явный показатель ед.ч.

+

-

Данные, представленные в таблице, позволяют нам сформулировать

импликативную универсалию: «Если в языке есть явный показатель

единственного числа, то в нем есть и явный показатель множественного

числа» (Croft, 2003).

Такое положение дел в языках мира является примером

типологической маркированности. Для категории числа мы можем сделать

вывод, что единственное число является типологически немаркированным,

а множественное – маркированным.

Если мы говорим о том, что определенная категория является

типологически немаркированной, это не означает, что она никак не

выражается морфологически. Также мы не можем сказать, что

маркированная категория всегда является морфологически выраженной. В

случае с категорией числа мы можем утверждать, что категория

единственного числа не может быть выражена количеством морфем,

бóльшим, чем множественное число. Таким образом, универсалия

распространяется и на те языки, в которых и единственное, и

множественное число выражаются морфологически. Она также верна и для

тех языков, в которых обе категории остаются морфологически

невыраженными. Можно

сделать

еще

одно

обобщение: если

типологически выраженная категория не выражается морфологически, то и

типологически

немаркированная

категория

также

не

имеет

морфологических показателей.

Если мы более пристально посмотрим на распределение логически

возможных и невозможных типов языков, то обнаружим, что

типологическая маркированность связана с асимметрией формального

выражения значений понятийных категорий. В качестве примера возьмем

способы предикации обычного прилагательного и прилагательного в

сравнительной степени в английском языке (John is tall / John is taller than

Fred). На первый взгляд, напрашивается вывод о том, что в английском

языке маркированной является сравнительная степень прилагательного.

Если вглядеться в пример внимательнее, то у сравнительной степени мы

обнаружим не один, а два показателя: -er и than. А в языке Йоруба для

сравнительной степени используется только одна морфема:

ó tóbi jù

mí

Он большой превосходить меня.

Он больше меня.

Можно высказать предположение, что в данном случае мы имеем

дело с тремя типами языков:

1) языки, в которых грамматические категории не выражаются с

помощью морфем;

2) языки, в которых для выражения грамматического значения

используется одна морфема;

3) языки, в которых грамматическое значение выражается двумя

морфемами.

Но тогда мы можем также предположить, что количество типов

языков окажется бесконечным: появятся языки с тремя, четырьмя и т.д.

морфемами. Необходимо найти более надежный способ классификации

языковых типов по критерию маркированности. Типологи предлагают

использовать следующий критерий: независимо от того, какое

грамматическое явление описывается (формы множественного числа,

сравнительные степени прилагательных и.т.д.), маркированным считают то

значение, которое выражается бóльшим количеством морфем по

сравнению с альтернативным значением. Теперь можно сформулировать

критерии маркированности для логически возможных типов языков:

1) количество морфем, которое используется для выражения

маркированного значения, всегда больше, чем количество морфем,

которое используется для выражения немаркированного значения;

2) количество морфем, которое используется для выражения как

маркированного, так и немаркированного значения, может быть равным.

Логически невозможным оказывается тот тип языка, в котором

количество

морфем,

выражающих

немаркированное

значение,

превосходило бы количество морфем для маркированной категории.

Таким

образом,

две

основные

характеристики

понятия

типологической маркированности заключаются в следующем: во-первых,

маркированными являются понятийные категории, а во-вторых, это

понятие налагает ограничения на выделение логически возможных типов

языков. Важно

также

помнить, что

понятие

типологической

маркированности предполагает сопоставление как минимум двух

значений, т.е. мы ничего не сможем сказать о значении «единственное

число», не сопоставив это значение с «множественным числом». Кроме

того, при определении, какое из двух значений является маркированным,

мы всегда опираемся на количественный критерий: подсчитывается

количество морфем, которое используется для выражения каждого

значения, а затем полученные данные сопоставляются.

Понятие

типологической

маркированности

сообщает

нам

информацию не только о количестве морфем, которые используются для

выражения определенного грамматического значения, но и о том, что

существуют определенные схемы структурного кодирования, которые

работают во всех (или в большинстве) языков.

Структурное кодирование – это схема формального представления

значения категории в конкретном языке. Можно говорить о нулевом

кодировании, когда для передачи значения морфемы не используются.

Другие значения могут быть явно выраженными с помощью конкретных

морфем. Нулевое кодирование и явное выражение значения являются

свойствами грамматических категорий конкретных языков, в отличие от

типологической маркированности, которая связана с выражением

понятийной категории в языке вообще.

Здесь у исследователей возникает ряд трудностей и противоречий.

Во-первых, в ряде случаев трудно определить, какое именно

грамматическое значение выражает конкретная морфема. Например, если

мы возьмем английский пассив, то вспомогательный глагол можно считать

показателем пассива, а можно – просто связкой. Во-вторых, трудности

возникают при определении количества морфем, которые выражают

данное грамматическое значение. Эти трудности связаны с проблемой

установления

границ

между

морфемами, а

также

с

такими

морфологическими явлениями, как супплетивизм, аблаут, редупликация. К

тому же, во флективных языках одна морфема может передавать несколько

грамматических значений. В таких случаях обычно при анализе учитывают

только то значение морфемы, которое и исследуется, а все остальные

значения игнорируются. Другой случай – когда для выражения одного

грамматического значения используется несколько морфем (например, как

это происходит при спряжении испанского глагола. И если мы начнем

противопоставлять, например, значение настоящего и прошедшего

времени, то столкнемся с ситуацией, когда мы имеем шесть морфем в

настоящем, которым противопоставлены шесть морфем в прошедшем

времени. Такое обилие морфем объясняется тем, что глагол изменяется

еще и по лицам). Как поступать в таких случаях? Существует принцип, по

которому эти многочисленные морфемы объединяются и считаются как

одна морфема – поскольку у них именно это значение общее, а различия

связаны с выражением другого грамматического значения, которое в

данный момент для нас нерелевантно.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: