Публицистическая и историософская мысль о европеизации России

Русская общественно-политическая мысль осознанно подняла вопрос о европеизации страны в XVIII в. Со времен Петра I и до эпохи Екатерины II это был не столько диалог, сколько монолог государственной власти. Её позицию предельно четко выразил постулат екатерининского «Наказа» Уложенной комиссии 1767-1768 гг.: «Россия есть европейская страна». Этот вывод логично вытекал из универсалистской идеологии Просвещения.

Смена векторов философской мысли в Европе в начале XIX в. получила свое отражение в России. Сначала она зазвучала во взглядах Н.М. Карамзина и, наконец, в полном объеме была отражена в общественно-политической дискуссии 1830-1850-х гг. Инициатором спора выступило российское государство, предложив обществу «теорию официальной народности» С.С. Уварова. Однако дальше инициативой завладело образованное общество. Первое «Философическое письмо» П.Я. Чаадаева «разбудило» западников и славянофилов, к которым корнями, как и к уваровской схеме, уходят все последующие доктрины нашей общественно-политической идеологии, не исключая революционную.

Вопрос о «европеизации России» стал главным яблоком раздора. Все четко осознавали ее присутствие в русской истории. Расхождения были лишь в оценке ее. Родоначальник профессиональной русской исторической науки консерватор-монархист Николай Михайлович Карамзин начал сомневаться в позитивном влиянии европеизации. У С.С. Уварова, славянофилов, почвенников, К.Н. Леонтьева, евразийцев и их современных последователей отрицание пользы европеизации становится главным постулатом. Разница заключалась лишь в том, что ранние славянофилы (как и единственный среди евразийцев профессиональный историк Г.В. Вернадский) признавали достижения и положительное воздействие на русскую культуру «умирающей ныне», по их мнению, западноевропейской культуры. Исключительно самобытной, общинной представлялась Россия будущего в разнообразных течениях русского социализма (А.И. Герцен, Н.Г. Чернышевский и др.). Для западников, включая их революционную ветвь – русских марксистов конца XIX – начала ХХ вв., заимствование позитивного опыта Запада, напротив, стало главным инструментом преодоления исторического отставания России от передовых стран мира. Это логично вытекало из их концепции, ибо, в отличие от своих идейных противников, они не видели никакой принципиальной самобытности, кроме отсталости, в социокультурной структуре России. Все варианты «русского западничества» являлись так или иначе универсалистскими в рассмотрении путей исторического развития всего человечества. В этом заключалась их генетическая связь с подходами эпохи Просвещения.

Историософский подход к проблеме европеизации мы находим у религиозных философов, прежде всего у Чаадаева и Бердяева. Для Петра Яковлевича Чаадаева в его первом «Философическом письме» европеизация России без глубокой религиозной католической революции есть жалкое и бессмысленное копирование внешних западных форм, ведущее в тупик. Философия русской истории для Чаадаева, как и для всех последующих религиозных русских философов, заключалась прежде всего в поиске исторического предназначения России, которое определяет «русскую идею».

Николай Александрович Бердяев, в отличие от Чаадаева, не склонен был идеализировать религиозно-духовное устройство западных стран, отказывать православию в достоинствах, как и отвергать русскую самобытность. Его воззрения были куда сложнее и глубже традиционной для русской мысли XIX в. антитезы «Россия-Запад». В интересующем нас вопросе о европеизации великий русский философ указал на формальную сторону заимствования русской мыслью западноевропейских философских, научных и общественно-политических теорий. Бердяев первым поставил вопрос о сущности русского коммунизма как новой формы русского мессианизма, берущего начало от доктрины «Москва – Третий Рим».

С взглядом Н.А. Бердяева в корне не согласен его современник, другой не менее глубокий религиозный философ Георгий Васильевич Флоровский. В книги «Пути русского богословия» он доказывает, что религиозно-духовные институты Руси XV-XVI в. продолжали великую византийскую традицию. Проникающее на Русь с времен Ивана III западное влияние, особенно «посредничество» в нем западнорусских «латинщиков» (Симеона Полоцкого, «киевлян» из Могилянской академии и их учеников) являлось крайне отрицательным.

Непременной антитезой понятию «европеизация» в историософии и публицистике выступала категория «самобытности». Представление о самобытности России, как о главном залоге ее позитивного развития, впервые было сформулировано в сочинениях ранних славянофилов - А.С. Хомякова, И.В. Киреевского, К.С. Аксакова. У социолога и культуролога Н.Я. Данилевского в труде «Россия и Европа» русская самобытность трактовалась как уникальный культурно-исторический тип, не имеющий ничего общего с западноевропейской цивилизацией. Воззрения Н.Я. Данилевского на европеизацию России вызвали критику со стороны знаменитого религиозного философа В.С. Соловьева. Чуть позже их подверг критике историк и политик-западник П.Н. Милюков.

Новый этап историософской и публицистической разработки понятия «самобытность» начался после 1917 г. Он был связан с именами Г.П. Федотова, Н.С. Арсентьева, Г.В. Флоровского, И.А. Ильина. Акцент на «самобытности» России отличал воззрения сменовеховцев, особенно Н.В. Устрялова. И, наконец, «самобытность» оказалась ключевым понятием для евразийской концепции, составив, по мнению Н.С. Трубецкого, П.Н. Савицкого, В.Н. Ильина, Л.П. Карсавина, Н.Н. Алексеева основу «правильного российского бытия». Самобытность России у евразийцев есть не что иное, как особая цивилизация, расположенная между цивилизациями Запада и Востока. Евразийская цивилизация представляется ими как третий путь развития человечества, не тождественный ни Европе, ни Востоку, поэтому попытка европеизировать Россию в корне ошибочна. Мир Московской Руси XV-XVII вв. они, естественно, относили к эпохе «правильной» русской истории, когда европеизации России еще не было.

Все вышеназванные историософские и публицистические подходы к русской истории в целом и к проблеме европеизации в частности панорамно отражены в двух сборниках статей под общей редакцией М.А. Маслина – «О России и русской философской культуре: Философы русского послеоктябрьского зарубежья» (М., 1990) и «Русская идея» (М., 1992). Сборники содержат работы В.Г. Белинского, А.И. Герцена, К.Н. Леонтьева, Н.И. Караева, В.С. Соловьева, П.Л. Лаврова, Вяч. Иванова, Е.Н. Трубецкого, В.В. Розанова, Л.П. Карсавина, С.Л. Франка, С.Н. Булгакова, А.Ф. Лосева, И.А. Ильина, Н.А. Бердяева, Г.В. Флоровского, В.В. Зеньковского, П.А. Сорокина, а также размышления и заметки о смысле русской истории великих писателей и поэтов - А.С. Пушкина, Ф.И. Тютчева, Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского.

Проблема своеобразия России, классический пример которого являет Московское царство, частично поднималась в публицистике представителей диссидентской культуры советского времени: у В.Н.Осипова, А.И.Солженицына, В.Е.Максимова, В.М.Борисова, И.Р. Шафаревича.

На рубеже 80-х и 90-х гг. ХХ в. и особенно после 1991 историософский, философский и публицистический спор о самобытности и европеизации России возобновился с новой силой. К примеру, радикально противоположные точки зрения были высказаны в двух историко-публицистических произведениях: «Революции сверху» известного отечественного историка-«западника» Н.Я. Эйдельмана (М., 1989) и написанной еще до Второй мировой войны, но опубликованной только в 1991 г. «Народной монархии» «почвенника» И.Л. Солоневича.

Талантливый отечественный мыслитель А.С. Ахиезер, более 20-ти лет «в стол» работавший над книгой «Россия: критика исторического опыта (социокультурная динамика России)», во многих смыслах продолжает западническую традицию, но без свойственного ей в XIX – начале ХХ вв. исторического оптимизма. Для исследования проблемы ранней европеизации России особенно важен первый том данного 3-х томного сочинения - «От прошлого к будущему»[1]. Идеи, во многом близкие к позиции А.С. Ахиезера, представлены в книге «Искушение революцией (русская верховная власть)» В. Шарова (М., 2009).

Идеализация «русской самобытности» получила продолжение в сочинениях А.С.Панарина, О.А.Платонова, Е.С.Троицкого, А.Г.Дугина.

Наша работа не ставит задачу углубляться в публицистические концепции. Приведенные выше подходы мы привели лишь для того, чтобы показать, какое огромное значение имеет спор о роли европеизации в судьбе России для отечественной общественно-политической мысли последние 300 лет.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: