Московские государи и Священная Римская империя

Дружественные, хотя и не приведшие к каким-либо непосредственным результатам, кроме роста престижа московского монарха, оказались отношения Ивана III с «цесарским двором» императора Священной Римской империи Фридриха III (1452-1493). К середине XV в. в Центральной Европе мало что слышали о Московской Руси. Здесь привыкли иметь дело с Русью, входившей в Великое княжество Литовское. «Первооткрывателем» Московского государства для императорского двора стал некий дворянин Николай Поппель, искатель приключений, имевший охранную грамоту от императора Фридриха III и путешествующий из любопытства по дальним уголкам мира. Он побывал в Москве в 1486 г. Здесь его заподозрили в шпионаже в пользу польского короля и великого князя Литовского Казимира IV, но отпустили без задержки. Вернувшись в Вену, он рассказал, что московский правитель не подвластен ни татарам, ни польскому королю. Его земли обширнее, сильнее и богаче владений польского короля, извечного его противника.

Последнее особенно обрадовало Вену. Шла к концу жизнь знаменитого венгерского монарха Матиаша Корвина (король в 1458-1490). Габсбурги желали оспорить будущие претензии на венгерский престол у Владислава Казимировича Ягеллона, потенциального короля всей Чехии, а реально короля Моравии и Силезии (в случае смерти Матиаша Корвина, Владислав мог получить за выкуп и его корону Богемии). Австрийский двор, как и Святой Престол, давно был занят поиском стратегических союзников для отпора туркам. Идея организовать конфедерацию против османов с участнием Австрии, Чехии, Венгрии и возможно Польши была не чужда Габсбургам, как и Матиашу Корвину и чешским королям. Но все названные монархи желали сами ее возглавить. В итоге их конкуренция только ослабляла возможность совместных антитурецких усилий. Отсюда проистекали противоречия Корвина не только с Габсбургами, но и с польско-литовскими Ягеллонами. Соперник Ягеллонов всегда воспринимался Москвой как «друг». Между Россией и Венгрией отношения были установлены в 1482 г. В 1485 между Иваном III и Матиашем Корвином был заключен договор о братстве и союзе.

В 1489 г. Поппель вновь прибыл в Москву, но уже в качестве посла. Зная заинтересованность России в ослаблении Польши и Литвы, он предлагал от имени императора заключить России союз для войны против короля Казимира IV и его сына Владислава. Договор о взаимном наследовании 1463 г. между Корвином и Фридрихом III открывал сыну последнего Максимилиану, эрцгерцогу Австрии, путь на венгерский престол. Но против этого была часть венгерского дворянства и польско-литовские Ягеллоны. Фридрих III, названный в русских грамотах «светлейшим и наияснейшим цесарем и королем австрийским», и его сын Максимилиан, которого русские документы величают «благородным римским королем и князем Бергонским» (Бургундским), предлагают России союз против Ягеллонов. За помощь в борьбе против Польши император готов был дать Ивану III королевский титул, как правильно отметили в Милане.

Надо отметить, что неформально в западноевропейских документах, особенно итальянских, Иван III часто именовался королем (rex). Поскольку для Турции Россия была Европой, турецкая дипломатия тоже прилагала порой к московскому государю европейское - «король» или «византийское» «царь» (к примеру, в грамотах Сулеймана от 7 марта 1529 г., от 30 октября 1530 – по отношению к Василию III[383]).

Кроме готовности официально даровать Ивану III королевскую корону император Фридрих III брался устроить брак великокняжеских дочерей (одну выдать за маркграфа Баденского или курфюрста Саксонского, другую — за маркграфа Бранденбургского).

Иван III не захотел поменять свой титул государя всея Руси на титул короля, вассала императора, а замужество дочери его интересовало только в случае, если женихом окажется Максимилиан, сын императора Фридриха III. О союзе же против Казимира IV он готов был договариваться.

В 1489 г. в Вену поехал русский посол грек Юрий Траханиот. Потом, в 1490 г., на Русь приезжал посол Максимилиана Юрий Делатор. В том же 1490 г. Юрий Траханиот привез Максимилиану окончательный вариант союзной грамоты. Текст, утвержденный Иваном III и Максимилианом, гласил: «Быть нам в братстве, любви и единстве; когда будет нам надобна помощь на недругов, друг другу помогать, где будет можно. Станет Максимилиан доставать своей отчины, Венгерского королевства, а Казимир, король польский, или сын его, чешский, или его меньшие дети станут Венгерское королевство себе доставать, то Максимилиан должен дать знать об этом Иоанну, и тот помогает ему вправду, без хитрости. Если же Иоанн начнет доставать своей отчины, Великого княжества Киевского и других русских земель, которые держит за собою Казимир, то должен дать знать Максимилиану, и тот ему помогает». В вопросе же о сватовстве посол должен был настаивать, что дочь Ивана III сохранит в замужестве православие. Вопрос о вере невесты стал неразрешимой проблемой ввиду преданности Габсбургов католичеству. Вообще до конца XVII в. несговорчивость русских в вопросе о перемене веры невест, великокняжеских или царских дочерей, не раз мешала России налаживать выгодные внешние связи. Вот и в данном случае разговоры о сватовстве ни к чему не привели. Максимилиан, имевший от первого брака сына Филиппа, обручился с бретонской принцессой, но прислал на Русь вежливые извинения, сославшись на то, что думал со своими людьми, что «дело русское миновало». Очевидно, вопрос о вере не позволил Ивану III реализовать желание, высказанное им в 1492 г., найти при посредничестве Габсбургов европейских невест для двух его сыновей — Василия и Юрия.

К 1492 г. потерял для Максимилиана остроту и вопрос о войне с Ягеллонами, и Иван III на переговорах вопрошал австрийского посла: «Зачем Максимилиан с Владиславом примирился?»

Всего с 1489 по 1504 г. на Русь приезжали пять официальных посланцев от Габсбургов, а также из Риги в 1505 г. была прислана грамота от Максимилиана и его сына Филиппа I Красивого (эрцгерцога Австрийского и короля Кастильского). Дважды, в 1489 и 1492 гг., к Габсбургам ездили русские послы. Интересно, что однажды Максимилиан прислал в Москву своего посланца Михаила Снупса с просьбой познакомить его с русской страной вплоть до ее крайних восточных границ и помочь изучить русский язык. Иван III вежливо отказал, сообщив об опасностях и трудностях пути на восток, и отправил Снупса обратно тем же путем, каким он приехал в Россию. Снупсу запретили ехать в Польшу и Турцию, куда «посол-разведчик» тоже собирался отправиться. В последнем письме Габсбургов к Ивану III от 1505 г. русский государь и его сын Василий были названы царями, титулом, который в Москве считали равным императорскому, о чем австрийская дипломатия была прекрасно осведомлена.

Антипольский союз Москвы и Вены времен Ивана III имел развитие в начале княжения Василия III (1505-1533). Главой Священной Римской империи был уже Максимилиан I (император в 1508-1519). В 1514 г. между ним и Василием III был заключен новый антипольский союз «любви и вечного докончания и братской дружбы». Но главным для Москвы в плане международного престижа оказалось то, что в немецком тексте договорной грамоты Максимилиана I (от 4 августа 1514 г.), скрепленном его подписью и золотой имперской печатью, великий князь именовался «Kayser»[384] - титулом, равным императорскому. А.Л. Хорошкевич отмечала, что кайзером ранее в 1482 и 1487 гг., называла отца Василия III шведская сторона в новгородско-шведских договорах[385]. В XVIII в. Петр I вспомнит о грамоте Максимилиана от 4 августа 1514 г. и будет утверждать, что еще в начале XVI столетия «наипервейший в свете монарх» признал за русскими государями право на императорский титул[386].

Сам же русско-имперский альянс против Польши в начале XVI в. оказался «мертворожденным». Вместо объявления войны, как следовало из договора 1514 г., в Вене в 1515 г. собрали Ягеллонов и нашли с ними компромисс. Через брачные соглашения Габсбурги обеспечили себе потенциальные права на чешскую и венгерскую короны. Возможно, на настроение Максимилиана повлияла катастрофа русских войск под Оршей, случившаяся после овладения Василием III Смоленском (1514). Но далее Москва без помощи Габсбургов сумела закрепиться в отвоеванной Смоленщине. Более обидным для российской дипломатии было то, что имперская и австрийская стороны вскоре «забыли» о титуле «Kayser». Они стали именовать московского государя «наияснейшим начальником, господином Владимирским и Московским, великим князем и великим всея Руси начальником и государем, братом нашим дражайшим» (грамота 1518 г.). Впрочем, «братство» с римским императором, как и его признание Василия III «государем всея Руси» означало прочные позиции русского правителя в семье европейских монархов.

К военному союзу с западноевропейской страной, реализованному в практических действиях, привел договор «о любви и братстве», заключенный между датским королем Хансом (Иоанном) Датским и Иваном III 8 ноября 1493 г. Он венчал череду русско-датских переговоров 1481–1493 гг. Почвой для сотрудничества с русской стороны стала традиционная пограничная конкуренция с Швецией в Северо-Восточной Прибалтике; с датской - строптивость шведского правителя Сванта Стуре в рамках Датско-Норвежско-Шведской унии, вследствие чего датский монарх Ханс решил сам занять шведский престол. В 1496 г. русские три месяца осаждали шведский Выборг, взять не смогли, но опустошили всю округу. В 1498 г. русские полки вторглись в шведскую Финляндию, привели в русское подданство жителей у берегов реки Лименг. Было разбито шведское войско, погибли его предводитель и 7 тысяч шведских воинов. Однако Свант Стуре сумел нанести контрудар, захватив на короткое время русский Ивангород, недавно построенный в устье реки Наровы напротив орденской Нарвы. Война кончилась, когда датский монарх сделался королем Швеции.

Еще из контактов Ивана III с дальними европейскими соседями следует отметить любекского епископа Альберта II фон Круммендика. В 1489 г. между Любеком и Москвой произошел обмен посланиями и были оговорены регулярные торговые отношения. Показательно, что Иван III отказался устанавливать торговые отношения с Ганзой (партнером поверженного Новгорода), а дал привилегии только одному ее члену — Любеку. Как мы знаем, присоединение Новгорода к единому Московскому государству, сопровождаемое с конца 1480-х гг. выселением новгородской социальной элиты, привело к разрушению особого торгово-промыслового уклада Новгородской земли, что ускорило и падение мощи Союза северогерманских городов.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: