Глава 1. 14 февраля, шестой курс. 3 страница

— Может, скажешь, что происходит?

Гермиона сорвала листочек с тонкой ветки и, склонив голову, начала нервно теребить его в руках. Молчание затянулось, Гермиона вздохнула: он привык получать ответы на свои вопросы и совершенно понятно, что просто так не отступится. Как выразить правильно словами то, что она сейчас чувствовала, когда все они (слова) кажутся пустыми, бездушными и складываются в банальности? Разговор предстоял трудный, а если еще учесть, что…

— Я не знаю… Я ничего не чувствую. Ничего, кроме страха…

— Мне казалось, ты реально смотришь на вещи. И если кто-то из вашей троицы и понимал природу происходящего, так это ты.

— Да, но какой ценой? Цена, профессор? Мы были готовы жертвовать собой, но…

— Не жертвовать другими? Чтобы король уцелел, в жертву приносится пешка, другого способа пока еще никто не изобрел.

— Вы пешка, профессор? Вы ведь не считаете себя пешкой, но, когда пришел черед, вами пожертвовали…

— Мое самомнение не позволяет мне так думать. Очень хотелось бы верить, что я сам принял решение. Хотелось бы верить, но, возможно, ты права. Это смотря с какой стороны посмотреть…

— Все радуются. Я понимаю, все рады. Почему я не могу радоваться с другими? Я хочу обратно… Мы знали, что он подобрался совсем близко, что еще чуть-чуть, и угроза станет реальной, но это чуть-чуть… Как это много, профессор, — девушка бросила вконец истерзанный листочек. — Я не видела своих мертвыми, но я сразу поняла… Они тоже были пешками, профессор?

— Скорее, разменной монетой. Гермиона, жизнь возьмет свое, надо набраться терпения…

— Жизнь возьмет свое? — девушка вскочила на ноги. — Вы рассуждаете, как старая бабка! Вот и миссис Принстон: «Потерпи, деточка»… — Гермиона передразнила свою престарелую компаньонку. — Потерпи, деточка!

Снейп молча встал и, достав из кармана мантии круглый камешек, протянул ей. Гермиона не могла не узнать его: ее пропавшая радуга. Она смотрела на камень, не решаясь дотронуться до него, и не в силах вымолвить ни слова, только утирая безмолвные слезы, которые застилали глаза и мешали смотреть. Желто-оранжевая густота, которая манила к себе теплом и безмятежностью, но и отчаянно бившемся в сознании вопросом:

— Драко? — через силу прошептала Гермиона. — Кто?

— Нет. Мистер Саймон Хэттуэй. Слизеринец. Такой неприметный, тихий парень, хорошо разбирался в трансфигурации. Минерва возлагала на него большие надежды, но… Все ближайшие родственники — сторонники Темного Лорда. Это предопределило его участь, — мужчина вложил камень в руку девушки и снова сел на скамейку.

— Simple Simon met a pieman,

Going to the fair…* — тихо пробормотала девушка и еще тише добавила: — Профессор, я хочу знать. Как погибли мои родители?

— Я не знаю.

— Вы врете.

— Да.

— Я тебя ненавижу, — сказала Гермиона и примолкла, сама испугавшись того, как это прозвучало: спокойно и как-то даже буднично, словно она говорила не о том страшном по своей разрушающей силе чувстве, которое жгло ее изнутри, а о чем-то совершенно обыденном, как совсем недавно эльф предлагал им чай. — Полагаю, это причина для развода?

— Полагаю, да, — мужчина встал и направился быстрыми шагами к дому.

Он не предложил ей руки, и девушка плелась позади, стараясь, по мере возможности, не отстать, спотыкаясь, чувствуя себя всеми брошенной. Слезы жалости к себе самой застилали глаза.

«Глупо! Просто глупо! Девчонка слишком молода, чтобы понять. На что ты надеялся? Больше шести лет, в лучшем случае, не замечал ее, а теперь решил одарить вниманием? Она не может воспринимать тебя по-другому, кроме как врага, который посмел посягнуть на ее свободу и лезет не в свое дело».

«Глупо! Как глупо обвинять его в том, что случилось. Он-то здесь причем? Оказался просто под рукой, вот и получил. И зачем я его старой бабкой назвала? А потом еще и… Он всегда ерничает по поводу и без повода, откуда мне знать, может, он просто издевается в очередной раз, смеется надо мной. Нет, он не смеялся, и разговор был не из легких для него. Но он тоже хорош, уж в чем в чем, а в одном он точно виноват».

— У меня были друзья, а теперь их нет, благодаря вам! Гарри даже не поинтересовался, что со мной, а Рон… Джинни написала, что он очень занят, но я понимаю, это из-за вас.

Снейп резко остановился и повернулся лицом к девушке. Гермиона порядком отстала, но ее реплику он расслышал:

— Ты так в этом уверена?

— Да!

Мужчина подошел вплотную и, схватив ее за подбородок, заставил смотреть в глаза:

— Поттер не смог пережить истерики, которую ты закатила в Малфой-мэнор, — прошипел профессор, растягивая слова. — Его душа оказалась настолько возвышенной и чуткой, что он до сих пор не смог понять, что истерика для женщины при определенных условиях — это нормально! А еще раньше он не смог понять, что тебе вообще нечего было там делать!

— К-к-какая истерика? Я не помню.

Профессор резко повернулся и снова зашагал к дому:

— Тебя опознали сразу же, как только нас нашли. Я сам помнить этого не могу, но Люпин сказал, что ты намертво вцепилась в мою мантию и отказалась аппарировать в госпиталь без меня, — мужчина остановился и снова повернулся к девушке. — Тебя еле оторвали от меня силой. Думаю, увидев кольцо, твои друзья сделали определенный вывод. А чего ты ждала? У них одна извилина на двоих!

Гермиона ошарашенно смотрела на профессора.

— Но ведь это глупо, разве нет?

— Хорошо, что к тебе вернулась способность мыслить рационально.

Войдя в дом, Гермиона ушла к себе в комнату. Попросту говоря, она трусливо сбежала от необходимости продолжать разговор. Она не чувствовала себя уверенно с самого начала, а теперь и вовсе казалась себе дурой. Внутри неприятно шевельнулось чувство вины: «Он попытался помочь, для Снейпа и это очень много, и зачем я ему нахамила? Мне некуда идти. И я бы с легкостью приняла любую помощь, но почему я не могу принять помощь Снейпа? Помощь Снейпа — звучит-то как нелепо. Все равно, что по телефону службы спасения пиццу заказывать».

***

Профессор Снейп неторопливо вынимал из огромной коробки книги и расставлял их по полкам выстроенных длинными рядами стеллажей в комнате, отведенной под библиотеку. Ничто так не успокаивает нервы, как тишина библиотеки. Разговор задел его больнее, чем он сам мог себе признаться. В его жизни как-то так вдруг, самым нелепым образом, появился человек, о котором ему надо заботиться. Он старательно отгонял от себя мысль о женитьбе, как о чем-то чуждом и иррациональном, но в глубине души завидовал семейным парам. По его наблюдениям, чем дольше люди находились вместе, тем больше они походили друг на друга. Они перенимали друг у друга привычки, манеру говорить, образ мыслей, и становилось непонятно, где заканчивается один и начинается другой. Эти люди растили потомков, видя в них продолжение себя, и старались сделать их жизнь легче, хотя бы на сумму собственных ошибок. Брак был фиктивным, и если уж совсем откровенно, то он принудил ее. Если об этом узнают, он самым банальным образом загремит за решетку. Но ему нравилось, когда молодая ведьма-колдомедик сообщала ему: «Вашу жену благополучно перевезли домой» или «Вы должны знать, что такие травмы гораздо тяжелее физических, и набраться терпения. Она, конечно же, поправится». Снейп не стал писать ей письма: испугался, что первое, что он увидит, раскрыв конверт, будет требование о разводе. Предпочитая узнавать новости от крестной, он надеялся, что, если Гермиона выскажет свое требование не лично, а через другого человека, ему будет легче смириться с неизбежным. Она заставила его почувствовать ответственность. Это совсем разные вещи — чувствовать ответственность в принципе, к примеру, за вверенный тебе факультет или ответственность за конкретного человека, который еще и нуждается в тебе. Но это все ненастоящее, требуется гораздо больше сил, чтобы получить настоящее, и нет никакой уверенности, что это получится.

В дверь осторожно постучали.

— Войдите.

Гермиона, оглядываясь на длинные стеллажи, аккуратно перешагивая стопки книг на полу и обходя открытые коробки, подошла к мужчине.

— Я хочу извиниться. Я сказала, что… Но я так не думаю.

Девушка переоделась, сменив помятый халат на джинсы и зеленый свитер. Волосы были убраны в хвост.

— Поставьте эти книги туда.

— Да, я…

— Нет, выше.

— Я совсем так не думаю.

— Мне безразлично, что вы думаете обо мне, мисс Грейнджер.

Гермиона вздрогнула, услышав свою фамилию.

— Это неправда. Вы рассердились на меня и сейчас все еще сердитесь, хотя я и извинилась. Значит, вам не все равно.

— Я сержусь не на вас, не обольщайтесь. Эти вон туда.

Гермиона потянулась, ставя книги, но не удержала равновесие и, чтобы не упасть, неловко оперлась на высокую стопку книг. Они с грохотом посыпались на пол, задевая другие стопки, поменьше. Девушка испуганно застыла.

— Вы еще хуже, чем домашний эльф! Просто невероятно! Я с трудом выпроводил одного помощничка, так теперь на мою голову явился другой!

— Простите, пожалуйста, — Гермиона постаралась сохранить серьезность, но это было очень смешно. Курьезность ситуации заключалась в том, что единым махом она развалила все, и профессор, неприлично выругавшись, теперь на карачках елозил по полу, пытаясь с наименьшими потерями восстановить разрушенное. Не выдержав, девушка звонко рассмеялась. Снейп сел на полу и притворно ласковым голосом поинтересовался:

— Веселимся, мисс Грейнджер?

— Извините, — Гермиона виновато улыбнулась и снова рассмеялась.

— А ну выметайтесь отсюда! — мужчина поднялся на ноги и, схватив девушку за руку, потащил ее к дверям.

Гермиона всхлипнула.

— О, нет! — Снейп отпустил ее руку и оперся на стеллаж.

— Извините. Извините, я не знаю, они просто льются, и все. Я ничего не могу поделать. Врач сказал, что это пройдет…

Мужчина задумчиво посмотрел на девушку

— Я, кстати, кое о чем забыл. Пойдемте со мной.

Гермиона послушно последовала за профессором. Она никогда раньше не спускалась в подвальные помещения и теперь с интересом рассматривала довольно широкий коридор, по которому они шли, и заглядывала в приоткрытые двери комнат.

— Минерва не знала, что с ним делать: он не давался в руки и почти совсем одичал. Минерве на ее территории и миссис Норрис более чем достаточно, а может, она втайне млеет по Артуру Уизли и боится не совладать с собой, — мужчина злорадно ухмыльнулся. — Я уже не говорю о том, что он обделал все укромные углы в Хогвартсе. Если он также поступит с поместьем, я его…

На середине монолога мужчины Гермиона застыла посреди коридора:

— Косолапсус?

Снейп молча кивнул и указал на открытую дверь дальней комнаты:

— Этот кошмар там.

Девушка бегом бросилась в комнату, на ходу зовя кота по имени. Кот лежал, свернувшись клубком в тесной клетке. Услышав голос хозяйки, он попытался вырваться и протяжно замяукал.

— Милый мой! Погоди минутку, — Гермиона аккуратно извлекла из клетки кота, имевшего довольно затрапезный вид, и, с нежностью целуя, прижала к себе. — Спасибо, профессор!

Снейп скривился.

Гермиона крепко обнимала маму, чувствуя ее тепло, знакомый запах духов и нежное поглаживание по голове. Нелепое пышное белое платье мешало прижаться еще сильнее. Маленькая комната на втором этаже, для которой они вместе выбирали обои и занавески в тон. Долго спорили, доведя папу и продавца до отчаянья. Мама никогда ничего не навязывала, всегда, в любом возрасте интересовалась ее мнением. Но сейчас происходило что-то, что повергало девушку в ужас, заставляя глухо рыдать. Она не могла высказать словами, совсем как в детстве, ребенком, не могла высказать всю горечь детских обид, то, что чувствовала, лишь повторяя сдавленным голосом: «Мама, пожалуйста… Он такой злой, мама, такой злой…». Женщина удивленно смотрела на дочь: «Все образуется, Гермиона». И снова нежное поглаживание по голове. Неизвестность, страх перед будущим заставлял трепетать каждый нерв и все сильнее прижиматься к родному человеку.

Гермиона села на кровати. Косолапсус мирно спал, развалившись на одеяле у нее в ногах. На душе было очень легко, как при встрече с родителями после долгой разлуки. Совершенно другой мир, далекий от мучительного ожидания неминуемой катастрофы волшебного мира. Но один мир настиг другой, безмятежный, и разрушил его, как замок из песка, одним легким движением. И чтобы Снейп ни скрывал, оберегая ее, во всем произошедшем ее вина была очевидна.

Мирта аппарировала прямо перед кроватью и тоненьким голоском пропищала:

— Хозяин сказал, пора собираться.

— Мирта, я никуда не пойду, — Гермиона откинула одеяло и встала с кровати.

Натягивая халат, она направилась к зеркалу.

— Хозяин, наверное, рассердится, — осторожно предупредила Мирта.

Гермиона безразлично пожала плечами, как бы говоря: «Пожалуйста, если ему так угодно».

Мирта ушла. Гермиона села перед зеркалом. Все внутри сжалось в преддверии неизбежного скандала. Ничего, она встретит его спокойно и также спокойно будет игнорировать все едкие выпады. В конце концов, брак — это его затея, и она не виновата, что ей теперь некуда деваться. Гермиона посмотрела на свое отражение: волосы встрепаны, на бледном, осунувшемся лице беспокойным блеском горят глаза. Девушка схватила расческу и принялась резкими движениями приводить «гриву» в порядок, нещадно деря непослушные прядки.

Прошло полчаса. Так и не дождавшись никакой реакции от профессора (в поместье все было тихо и по-утреннему сонно), девушка решила спуститься.

Снейп сидел за столом в гостиной и, просматривая утреннюю газету, пил кофе. Молча, не отрываясь от чтения, он кивнул на ее: «Доброе утро». Мирта принесла поднос с завтраком. Сев напротив мужа за стол и наливая себе какао, Гермиона внимательно исподволь наблюдала за профессором, продолжавшим невозмутимо читать. Никаких злых и обидных комментариев, колких выпадов, уничижительных взглядов, ничего такого, что бы заставило бы ее почувствовать себя ничтожеством. Гермиона беспокойно поежилась. По ее глубокому убеждению, лучше бы он орал: так было проще и понятней и, что самое главное, гораздо привычней, чем теперешнее его поведение.

— Профессор, я передумала.

Снейп неопределенно пожал плечами.

— Вы презираете меня?

— Почему? — мужчина удивленно приподнял бровь.

— Потому что я боюсь одиночества гораздо больше, чем вас.

— Скорее, я польщен, — Снейп грустно улыбнулся.

— И вы согласны с тем, что я буду жить в вашем доме, на ваши деньги, как ничтожная нищая приживалка?

— Тебя никто не гонит. Вне зависимости оттого, моя жена ты или нет, — Снейп отложил газету и поднялся из-за стола.

— Я найду какую-нибудь работу в самое ближайшее время.

— Лучше закончи школу.

Гермиона испуганно вздрогнула.

— Я буду в кабинете, — с этими словами мужчина вышел.

Гермиона вздохнула: «Это невыносимо!» Сама мысль о полной зависимости от воли человека, которого искренне ненавидел почти весь Хогвартс, приводила в ужас и заставляла чувствовать себя растерянно-беспомощной перед ним.

Вернувшись в комнату, девушка критически осмотрела себя в зеркало. Если она хочет получить работу, надо приводить себя в порядок и… Ей придется это сделать, откладывать больше нельзя, да и бессмысленно.

— Мирта!

— Да, хозяйка.

— Можешь аппарировать со мной на Диагон Аллею?

— Конечно, хозяйка.

На кривой улочке, куда они переместились, было людно. Теплый солнечный день располагал как нельзя лучше к прогулке по магазинам. В благодушном расположении духа продавцы лениво выторговывали сикли у разморенных солнышком покупателей. Крики зазывал и сутолока, уханье сов в магазине напротив и звон дверных колокольчиков.

«Сначала самое неприятное», — Гермиона решительно направилась в сторону «Дырявого котла».

***

Маггловский Лондон ни в чем не уступал волшебному: на залитом ярким солнцем проспекте было настоящее столпотворение.

Поверенный был непреклонен, говорил сухо и отрывисто, словно забивал сваи: «Тел никто не видел, счета в банке — собственность ее родителей, а не ее. Она будет иметь право на них только в случае установления факта смерти, по праву наследования, но… Тел, как он уже говорил, никто не видел. Увы, да, недвижимость исключается, их дом разрушен и восстановлению не подлежит, но… Тел никто не видел».

Гермиона смотрела на него и чувствовала внутри только одно желание: сделать ему больно, причинить физическую боль, возможно, просто ударить, чтобы стереть бездушный налет высокомерной холености. Руки у поверенного были, как у девушки, с аккуратными ухоженными ногтями, а ботинки, Гермиона могла поклясться, что если немного наклонится, то в их начищенном блеске она сможет увидеть собственное отражение.

Выйдя на улицу, Гермиона обреченно побрела на Диаггон Аллею. «Гринготс» встретил неприветливо. Гоблины за стойками подозрительно провожали ее взглядами, будто были уверены, что перед ними бессовестный пронырливый вор, а не добропорядочный клиент. Гоблины вообще обладали удивительной способностью во всех волшебниках видеть мошенников и относились к ним очень подозрительно, несмотря на то, что охотно вели с ними дела и активно заключали разного рода (по большему счету, конечно, кредитные) сделки.

Гермиона нерешительно приблизилась к одному из представителей этого славного племени волшебного сообщества и, запинаясь, негромко попросила:

— Гермиона Грейнджер хотела бы снять немного денег…

Злые глазки-буравчики впились в лицо девушки:

— Такого счета нет. Вам отказано, — проскрипел гоблин. — Вам отказано! — повторил он уже громче.

— Из-звините…

— Вам отказано!

— Извините.

Гермиона покраснела и быстрыми шагами направилась к выходу, когда вдруг в голову девушки, совершенно сбитой с толку криками гоблина, пришла спасительная мысль. Гермиона решительно повернула назад и, подойдя к тому же самому гоблину, твердым голосом произнесла:

— Миссис Снейп. Хочу знать состояние своего счета!

Гоблин почему-то заметно обиделся, но уже более любезным тоном проскрипел:

— Ваш ключ?

Гермиона достала свой старенький ключик от ячейки, куда еще родители клали для нее деньги.

Гоблин величаво, с чувством исполненного долга, протянул ей сложенный пергамент. Девушка нервным движением сломала сургучную печать, развернула тугую трубочку и уставилась в нее непонимающим взглядом:

— Но это невозможно. Должно быть, ошибка?

— Никакой ошибки! — досадливо оборвал ее гоблин. — Ну, так как? Будете деньги снимать?

Выйдя на улицу, Гермиона нашла скамейку, находившуюся немного в стороне от главной улицы и поэтому свободную. Из своей ячейки, точнее из их ячейки, она взяла немного денег и несколько пергаментов, перевязанных красной ленточкой и с печатью Министерства на краях.

Удобно расположившись, она постаралась успокоиться и развернула первый пергамент. Спокойствие улетучилось моментально. Ее маленький счет, открытый родителями, почти с нулевым балансом, был объединен со счетом Снейпа, который, в свою очередь, делился на два, что говорило о нежелании мужа контролировать ее траты. Она могла распоряжаться сама той частью дохода, что он пожелал оставить за ней. На пергаменте было много стрелочек, которые, соединившись внизу, указывали на крупную сумму.

Второй пергамент оказался брачным контрактом. Как его жена она получала право ровно на половину всех его доходов. В случае развода по обоюдному согласию супругов, он оставлял за ней право на тридцать процентов, но при повторном замужестве она теряла двадцать, сохраняя только десять. И — Гермиона вскочила на ноги — «…при уличении супруги в измене, она лишается всего, кроме одного процента с суммы доходов супруга, накладывается запрет на использование приобретенной на деньги супруга движимой и недвижимой собственности, все преподнесенные мужем подарки, дороже одного сикля, должны быть возвращены незамедлительно… Дети, рожденные в браке или вне брака, но признанные колдоэкспертом как обладающие родственной связью с супругом, при разводе остаются с отцом. По достижении одиннадцатилетия им предоставляется возможность выбора, с кем из родителей проживать».

Внизу стояла размашистая подпись профессора. Гермиона поискала глазами отведенное место под подпись супруги, но его не было. Видимо, согласие супруги не подразумевалось. Девушка зло сунула пергаменты в карман: «А я еще переживала за домашних эльфов! Поздравь себя! Теперь ты одна из них! Как интересно! А измена супруга невозможна в принципе? Хотя… — Гермиона покраснела. — Пусть лучше на сторону ходит…»

Еще одно дело требовало безотлагательного решения. Девушка вздохнула и потянула на себя массивную дверь в небольшую, довольно неприглядного вида, с пыльными витринами, лавочку мистера Олливандера.

Старичок приветливо закивал ей, оборачиваясь на звон входного колокольчика, стоя на самом верху старой облупленной лестницы, прислоненной к огромному, во всю стену, шкафу с множеством небольших ячеек, забитых продолговатыми коробочками.

— Миссис Снейп! Я рад! Я рад! Я давно уже жду вас! Проходите! — старичок аккуратно спустился с лестницы, которая отчаянно скрипела и раскачивалась и едва ли не развалилась под весом его тщедушного тела.

Мистер Олливандер вытер пыльные руки об полу длинного, видавшего виды халата:

— О, я с нетерпением жду вас! Позвольте поздравить! Волшебный мир тесен, миссис Снейп, простите старика! Я искренне поздравляю вас с вашим выбором. Мистер Снейп уникальный волшебник, — мистер Олливандер прищурился, видимо, припоминая далекое прошлое. — Теперь профессор, а я ведь помню, как он приходил сюда с родителями еще ребенком… М-да… Время — река. Не успеете оглянуться, миссис Снейп, как уже закат, а ведь душа не знает, что такое немощь, и остается по-прежнему молодой, — старичок вздохнул. — Не переживайте сильно, ваша волшебная палочка, увы, утеряна безвозвратно, но это ничего, теперь вы замужняя дама, и мы подберем вам другую…

Выбор волшебной палочки представлял собой целый ритуал. Мистер Олливандер терпеливо протягивал девушке открытые коробочки и также терпеливо отставлял в сторону, пока в одной из них Гермиона не увидела произведение магического искусства, родственное и близкое ей по самым глубинным, необъяснимым человеческим языком параметрам. Словно тихонько щелкнул замочек с правильно расшифрованным кодом, сундучок открылся, и долгожданное богатство явилось миру.

Гермиона улыбнулась. До слез было жалко утерянную старую подружку, которой пришлось искать замену, но что поделать? Пусть прошлое останется в прошлом.

Прощаясь, мистер Олливандер воскликнул:

— О, миссис Снейп, могу ли я надеяться, что однажды мне будет оказана честь подобрать палочку мистеру Снейпу-младшему? О-о-о, если только своими магическими способностями он пойдет в отца, это будет удивительно!

Гермиона удивленно посмотрела на старика.

— Как? Вы не знаете? Не может быть! Но, миссис Снейп, ваш муж… Это не поддается логическому объяснению!..

— Что именно? — Гермиона постаралась скрыть раздражение от восклицательной манеры говорить мистера Олливандера.

— Видите ли, профессор Снейп получил свою первую волшебную палочку только в одиннадцать лет, как если бы воспитывался в семье магглов. Семьи, где хотя бы один из родителей волшебник, стараются подобрать ребенку волшебную палочку раньше, чем он поступит в школу. Это, конечно, нарушает принятые нормы, но родители, как правило, смотрят на это сквозь пальцы. Когда мальчика привели сюда, миссис Снейп, я не смог подобрать ему палочку! — мистер Олливандер загадочно улыбнулся тому эффекту, который произвели его слова. Гермиона растерянно смотрела на старичка.

— Как это так?

— А вот так, миссис Снейп, вот так! Ему подходила любая! К черту, миссис Снейп, ему не нужна была волшебная палочка! Этот парень не нуждался в частичке другого магического существа, заключенного в плен, чтобы колдовать! Я был растерян! Я был восхищен, когда понял это!

— Да, но…

— Я попробовал разговорить его, чтобы понять, но уже тогда он сильно отличался от других детей. Знаете, когда здесь дети, они же, ну вы понимаете меня, они все хватают, трогают, от них невозможно что-либо уберечь, болтают и смеются. А этот молчит и смотрит так серьезно, как… Такой ребенок, со взглядом старичка, будто уже все знает об этом мире. Никаких иллюзий. Я выпроводил родителей за дверь, они только мешали и постепенно, миссис Снейп, шаг за шагом, я все понял! — старик стал походить на умалишенного. — Просто, как все гениальное! Отец бранил мать за то, что та — ведьма, и в семье существовал запрет на использование магии. Этот узколобый маггл боялся есть блюда, приготовленные при помощи магии, или носить одежду, починенную при помощи заклинания, в общем, он был обычным магглом, которых полно по всему белу свету. Но его талантливый ребенок, миссис Снейп! Он видел, как в отсутствие отца мать справляется с домашними делами и…

Догадка сильно поразила Гермиону:

— Но вы же не хотите сказать, что…

— Именно! Именно! Он выходил на улицу, и любой сук или веточка, которая походила на волшебную палочку, были ему игрушками. Это отрицание, миссис Снейп, он не хотел походить на отца, ни в чем! Он хотел, чтобы тот боялся его. Я так думаю, — доверительно прошептал старичок. — Я не знаю, развивал ли он дальше свои способности.

— Развивал, — пробормотала себе под нос Гермиона.

Снейп в той комнате, где их держали, пока мог, много времени просиживал перед дверью. Гермионе казалось, что он просто нуждается в покое, отсаживаясь подальше от них, но теперь стало ясно, он пробовал вырваться на свободу. «Он снимал и накладывал заклинания! Он совершенно точно открывал и закрывал дверь! Выйти наружу не было никакой возможности: один маг против целого клана — это ничтожно мало, но, на крайней случай, он был готов! И еще…» — Гермиона побледнела:

— Сволочь!

— Простите, миссис… эээ… Я не расслышал…

«Воландеморт не мог знать, но, видимо, о чем-то таком догадывался и… Он специально приказал выкрасть детей и поместил их всех в одну комнату. Снейп искренне ненавидел Гарри, но, однако, это ему не помешало спасти, если вспомнить слова профессора, „ничтожное, бессмысленное прозябание мистера Поттера“, и их он не бросил».

— До свиданья, мистер Олливандер, — тихо и задумчиво пробормотала Гермиона, все еще занятая своими мыслями.

— До свидания, миссис Снейп! Пожалуйста, я все еще надеюсь… Это будет весьма любопытно, весьма… — бормотал старик, провожая ее до самых дверей.

«Будет весьма любопытно, если ребенок вдруг действительно родится. Вот это точно будет весьма любопытно».

Гермиона огляделась по сторонам и решила зайти к мадам Малкин, подобрать что-нибудь попрактичней на каждый день. Выбирая, девушка неторопливо разглядывала манекены и висящие в воздухе спиралью закрученные и медленно вращающиеся стойки, на которых висели вешалки с новинками от колдокутюр. Сонная атмосфера магазина с ароматами дорогих духов постоянных клиенток и приветливыми, но искусственными улыбками помощниц хозяйки. Гермиона вспомнила, как выбирала свою первую мантию, какой нелепой она тогда казалась девочке, как было непривычно и хотелось все время спрятаться за маму. Было неприятное чувство того, что она приковывает к себе всеобщее внимание и прохожие смотрят только на нее и думают, как же ей все это не идет. «Мама», — на глаза привычно навернулись слезы.

Мадам Малкин внимательно наблюдала за девушкой. Ничто не могло скрыться от проницательного взора пожилой леди. Вся жизнь в погоне за постоянными клиентами научила женщину мгновенно угадывать малейшее изменение в настроении, в желаниях строптивых кокеток. Она знала все их секреты и с удовольствием помогала расставаться с приличными суммами, дарованными ослепленными страстью любовниками или глупыми, потакающими любым прихотям мужьями.

«Кое-кто остался без вожделенного приза, — мадам Малкин улыбнулась, разглядывая Гермиону. — Ну, ей и раньше рассчитывать особо не на что было, а теперь и вовсе». Она быстро уловила перемену (девушка заметно расстроилась) и приветливо улыбаясь, вышла из-за кассы:

— Миссис Снейп, — она, деликатно не обращая внимания на то, что Гермиона едва не плачет, заглянула ей в глаза. — Как поживаете? — непринужденно болтая, женщина увлекла девушку в мужской отдел.

Спустя несколько минут Гермиона с удивлением обнаружила, что сидит в кресле за столиком посреди небольшого зала с впечатляющим ассортиментом мужской одежды. Едва ли количество моделей уступало женским. Мадам Малкин положила перед ней две белые рубашки:

— Вот, — удовлетворенно заметила женщина, — именно такие, ничего сложного, только нужно немного подогнать по фигуре, — она провела волшебной палочкой, — вот так.

«Зачем мне его рубашки? — Гермиона недоуменно посмотрела на женщину. — Хотя, конечно, я ведь трачу его деньги, и будет справедливо купить что-нибудь для него». Девушка с интересом посмотрела по сторонам.

— Пожалуйста, я возьму одну такую, — Гермиона указала на те, которые принесла женщина. — А одну, — девушка задумалась, — а одну вот такую! — она встала и указала на понравившуюся ей рубашку.

Мадам Малкин с немым вопросом уставилась на девушку.

— Да, эта подойдет, — уверенно сказала Гермиона. — Пожалуйста, подгоните ее по мерке.

— Конечно, но…

— Что но?

— Нет, ничего. Да, конечно.

Упаковывая покупки и прощаясь, мадам Малкин промолвила:

— Совсем не обязательно каждый раз аппарировать. Вы вполне можете просто прислать сову за каталогом с последними новинками, — и, протягивая сверток, добавила: — Ничего, у вас все получится.

Гермиона улыбнулась.

На улице девушка уменьшила сверток и запихнула в карман. Теперь помощь Мирты была не нужна. Она вложила волшебную палочку обратно в коробочку и решила просто погулять: возвращаться домой не хотелось, несмотря на усталость.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: