Глава 1. 14 февраля, шестой курс. 4 страница

Молодой парень, высокий, с грубым прыщавым лицом, вырос перед ней словно из-под земли. Она отпрянула от неожиданности и чуть не упала, споткнувшись о высокий бордюр.

— Ну-ка, и кто тут у нас… — развязано протянул незнакомец, наступая на девушку.

Трое молодых людей, стоящие неподалеку, довольно заулыбались, и Гермиона услышала глумливые подбадривающие выкрики.

— Что вам надо? — девушка непонимающе посмотрела на парня.

— Что вам надо? — пискляво передразнил он. — Посмотрите-ка, шлюшка Пожирателя еще и интересуется: «Что вам надо?» То же, что и твоему муженьку! Скажи, он делится тобой со своими дружками? Говорят, у них общая не только любовь к убийствам магглов! У них все общее!

Смех стал громче. Люди на улице испуганно оборачивались, но никто не попытался вмешаться.

От страха ноги ослабели, голоса слышались как бы издалека. Гермиона почти не понимала того, что ей говорят, с отчаяньем осознавая: чтобы защитить себя, надо сначала вытащить коробочку, вынуть оттуда волшебную палочку… Руки запутались в полах мантии, она чувствовала коробочку, но никак не могла вытащить.

— Скажи, а он насиловал у тебя на глазах? — он поднес к ее рту волшебную палочку на манер журналиста, берущего интервью. — Ответь нам на вопрос?

«Сначала вытащить коробочку, оттуда вынуть волшебную палочку…» — но руки дрожали, и ничего не получалось.

Гермиона резко повернулась к нему спиной и быстрыми шагами пошла обратно, к ближайшему магазину. Всю дорогу он бежал за ней, выкрикивая оскорбления, сопровождая их неприличными жестами. Он отступил только тогда, когда девушка оказалась на крыльце небольшого магазина, но уходить, по-видимому, не собирался, хищно высматривая свою добычу через огромное стекло витрины.

Аппарировать из магазина было нельзя: хозяева строго оберегали имущество от воров, но старенькому азиату не нужно было ничего объяснять. Он молча кивнул.

В поместье было тихо. Гермиона, стараясь не шуметь, быстренько добралась до своей комнаты и заперла дверь. Она забралась прямо в одежде на кровать и с головой накрылась одеялом. По всему телу волнами пробегала дрожь. Когда под одеялом стало нечем дышать, она откинула его в сторону и села. Вытащив из кармана покупки, она извлекла новую волшебную палочку и в сердцах отшвырнула коробку подальше от себя в угол. «Посмотрела бы я на него, если бы моя волшебная палочка была у меня в руках!» — но ощущение чего-то липкого и постыдного не проходило.

Вернув покупкам первоначальный вид, она отперла дверь и аккуратно, на цыпочках, спустилась по лестнице на первый этаж. Комната Снейпа была в левом крыле поместья. Дом слишком хорошо охранялся, чтобы была нужда запирать двери, и в комнату она попала без всяких усилий.

Гермиона внимательно осмотрелась. Все было почти также, как когда-то в его комнатах в Хогвартсе, если не считать немного другую обстановку. Заваленный бумагами стол. Книги повсюду, грязные чашки, печенье в небольшой вазочке, небрежно брошенная одежда на стуле и в кресле. Картину завершал полог над кроватью, висевший только на одном кольце: остальные были сорваны.

Гермиона вздохнула. Если тебе не нравится полог, почему бы его просто не убрать совсем? Девушка произнесла заклинание, и ткань упала на пол.

— Килт?

— Да, хозяйка? — старый эльф почтительно склонился.

— Убери это и, пожалуйста, грязную одежду тоже. Здесь полно пыли и не проветрено.

Эльф испуганно прижал уши:

— Профессор запрещает заходить сюда, мэм! — Килт единственный, кто называл Снейпа профессором.

Насколько поняла Гермиона, это была своего рода привилегия на правах давнего знакомства. Килт был самым старшим.

— Ничего страшного не случится, если ты просто заберешь одежду в стирку и уберешь грязную посуду.

— Да, мэм.

Гермиона немного «погоняла пыль» очищающим заклинанием и убрала паутину в углу под потолком. Оставив покупки на застеленной кровати, она вернулась к себе. Уютно устроившись в кресле, она попыталась отвлечься от произошедшего днем и почитать, но мысли упорно, раз за разом, возвращали ее на Диагон Аллею…

Снейп замер на пороге. В комнате в его отсутствие кто-то похозяйничал, но это не эльфы. Он явно уловил знакомый запах, а его длинный нос никогда еще не подводил, ее запах. Это уже становилась интересным. К его столу она не подходила, хотя он не стал бы на нее злиться, прояви она любопытство. Ему не нравилось, что девушка упрямо обходила стороной библиотеку и отказывалась читать что-то, кроме «легкого чтения», которым в огромном количестве ее снабдила его крестная. Это как-то выбивалось из общего его представления о ней и заставляло лишний раз почувствовать свою несостоятельность. Он не знал, что делать и нужно ли вообще что-нибудь делать, чтобы ей стало легче справиться с недугом.

Отсутствию полога он не придал большого значения: давно надо было его выкинуть, совершенно бесполезная тряпка, которая только мешала, заслоняя вечером свет люстры. Но обнаружив на кровати рубашки, Снейп замер. Он внимательно рассмотрел каждую и задумчиво хмыкнул. Совершенно очевидно, что мадам Малкин, зная его неизменные на протяжение уже многих лет предпочтения, постаралась повлиять на Гермиону, но Грейнджер не была бы Грейнджер, если бы не проявила самостоятельность. Определенно, он не привык к такому. Что теперь надо сделать: постучать к ней в комнату и сказать спасибо? Или просто переодеться, чтобы она увидела, что ему приятно? Снейп начал злиться. Откуда ему знать, зачем она это сделала и чего ожидает от него? Что за детские игры? Он и сам может позаботиться о себе. Он ничего не просил и делать ничего не будет! И пальцем не шевельнет! С какой стати? «Черт бы побрал всех этих девиц вместе взятых!» — Снейп растерянно посмотрел на рубашки.

Гермиона медленно спустилась в столовую. Она пропустила обед, и теперь чувство голода заставило ее пойти на ужин. Она не хотела демонстративно есть в своей комнате в одиночестве, будто его присутствие ей неприятно. Она чувствовала себя странно в те минуты, что они проводили вместе, но это не повод обижать профессора, хотя он вряд ли обидится, не говоря уже о том, что вряд ли вообще заметит ее отсутствие.

Гермиона так и не смогла успокоиться: кое-что из того, что она уловила из оскорбительных выкриков, сильно беспокоило ее и заставляло чувствовать себя бабочкой, прикрепленной булавкой к листу картона.

Мужчины еще не было, и девушка вздохнула свободнее, усаживаясь за стол. Приход Снейпа вновь всколыхнул беспокойство и неприятное чувство гадливости в душе. Гермиона внимательно рассматривала мужчину, и когда он вопросительно поднял глаза, выпалила:

— Вы занимались изнасилованиями? — Гермиона сильно покраснела.

«Ну что за дура! И откуда только такие фразы получаются: «Вы занимались изнасилованиями?»

— Из-з-звините… Я не это х-хотела спросить…

Снейп отложил вилку и откинулся на спинку стула, внимательно разглядывая девушку.

— Тебя интересует, насиловал ли я женщин? — по голосу Гермиона не могла понять, разозлила она его или нет.

— Нет… Да… — Гермиона выпрямила спину и дерзко посмотрела ему в глаза.

— По-видимому, я кое-что должен объяснить. Чтобы было понятно… — вкрадчивая манера говорить бала слишком хорошо знакома Гермионе, чтобы еще питать какие-то иллюзии: Снейп был в бешенстве, но тщательно это скрывал за подчеркнутой любезностью. — В магическом смысле изнасилование носит несколько иной характер, чем, скажем, просто физическое надругательство над женщиной…

— Не надо! — Гермиона вскочила из-за стола, но Снейп сидел прямо у выхода и, встав следом за ней, загородил его собой.

Девушка отбежала к дальнему шкафу и сжалась, приникнув к его боковой стенке.

— Женщине вливают в рот зелье и через несколько минут она готова валяться в ногах у каждого, умоляя взять ее… — мужчина медленно приблизился. Гермиона спиной чувствовала исходящее от него тепло, голова кружилась, во рту появился сладковатый привкус.

— Но это не самое страшное. Умом она понимает, что происходит, но ничего поделать не может: ее воля сломлена, и она готова лечь под любого.

— Не надо! Я не хочу… — Гермиона зажала уши руками.

— Самым изощренным считается, когда все издеваются над ней, отказывая. Через некоторое время она сходит с ума.

— Я не слушаю!..

— Глаза, в ее глазах отражается все: отчаянье и ненависть, ужас, но губы улыбаются, и она развязно лезет к любому, кто находится рядом… А что насчет пыток? Тебе неинтересно?

Гермиону вырвало. Как в тумане, она увидела испуганное лицо профессора и со всей силы влепила ему пощечину. Перед глазами все плыло. Он попытался удержать ее, но девушка громко закричала и, вырвавшись, выбежала из гостиной.

Гермиона металась по комнате, налетая на мебель, вытряхивая вместе с ящиками свои пожитки: «Больше ни минуты! Ни минуты! Лучше на улице сдохнуть!» — она сгребла раскиданные по полу вещи и достала из-под кровати небольшой сундучок. Руки дрожали и никак не могли открыть замок. Гермиона утерла слезы рукавом. Задыхаясь, она попробовала снова открыть замок. Внизу раздался грохот. Девушка испуганно замерла. Вскочив, она бегом преодолела расстояние до гостиной и, затаив дыханье, приоткрыла дверь.

Мужчина стоял посреди комнаты, одна рука была в крови, в другой находился смятый, в злобе сжатый в кулаке, пергамент. Обеденный стол был перевернут, вся посуда перебита и разбросана по полу. Под потолком металась, громко хлопая крыльями, почтовая сова. Девушка сразу поняла: теперь он знает все.

Гермиона повисла на руке мужчины, крепко вцепившись в него.

— Отпусти меня!

— Нет!

— Я сказал, отпусти!

— Нет! Я знаю, что ты задумал и не пущу! Ты что, не понимаешь?! Они даже разбираться не будут! Он специально все это устроил! Ты что, не понимаешь?! Он это специально! Ты! — Гермиона больно ударила его кулаком в грудь. — Ты только о себе думаешь! А как же я? А я? — девушка с трудом проглотила ком в горле и снова ударила его. — Делай что хочешь! Давай, проваливай! Я тебя ненавижу! Ты плохой муж! — Гермиона крепче вцепилась в его рукав. — Ты плохой муж… — сквозь рыдания уже тише прошептала она. — Ты все время меня бросаешь…

— Я никуда не пойду.

— Пообещай…

— Я никуда не пойду, обещаю, — Снейп постарался говорить спокойнее.

Гермиона жалобно всхлипнула и икнула. Снейп закатил глаза: «Связался черт с младенцем!»

— Гермиона, я обещаю… — он снова попытался втолковать ей это.

— Ты обещал! — Гермиона ткнула пальцем ему в грудь.

— Я обещал, — миролюбиво согласился Снейп.

— Обещал, — тихо пролепетала Гермиона и поплелась к двери. Возле порога она остановилась и посмотрела на мужчину. — Ты обещал…

Гермиона, перешагнув через разбросанные по полу вещи, подошла к окну и уставилась в сад. Щемящее чувство несправедливости от того, как с ней поступила жизнь, навалилось на хрупкие плечи, заставив закрыть лицо руками и заплакать…

Среди ночи Гермиону разбудил какой-то звук. Беспокойно прислушиваясь, она села на кровати. Хлопнула входная дверь, и послышались голоса. Быстро выбравшись из-под одеяла, она натянула халат и вышла на лестницу. Чтобы остаться незамеченной, она тихонько присела на ступеньку и стала прислушиваться, стараясь не пропустить ни слова.

— Я могу узнать, чем обязан? — Снейп был явно раздражен.

— Профессор, простите за беспокойство, — ответил мелодичный женский голос, — но нам нужна ваша помощь. — Девушка замялась, подбирая слова. — Сегодня вечером к нам доставили пациента, мистера Брукса, вы вряд ли с ним знакомы, но случай неизвестный, происходящему просто нет объяснения.

— Я не врач, мисс Найтли.

— Профессор, всего одну минуту. Может, вы сталкивались с подобным? — девушка затараторила на одном дыхании, понимая, что следующее, что произнесет Снейп, будет: «Вон, из моего дома». — Почтовая сова, сэр, доставила мистеру Бруксу пробник мази от угревой сыпи. Он попробовал и…

— Что, не помогло? — теперь Снейп явно развлекался.

— Не то чтобы не помогло… — девушка смутилась, — угревая сыпь прошла, но… не только она…

— Поразительно! Ну что ж, я очень рад за мистера э-э-э, мои самые наилучшие пожелания…

— Вы не поняли, — растерянно пролепетала девушка. — После использования этой мази он… крадет женскую одежду, одевает и… предлагает, ну… свои услуги за три сикля. Почему за три? Думаете, это имеет какое-то значение, что именно за три?

— Спасибо большое за увлекательный и поучительный рассказ, мисс Найтли. Вы очень облегчили мне жизнь, и хоть у меня нет угрей, я клятвенно заверяю вас, что не стану пользоваться пробниками.

— Прекрати издеваться, недоносок! Думаешь, все забыли, кто ты есть на самом деле?

— Коуэл, ты ищешь не там, впрочем, как всегда…

— Но я до тебя доберусь! У меня не так коротка память, как у нашего министра! Орден он ему!..

Снейп увидел край белого подола.

— Гермиона, иди к себе, — профессор равнодушно отвернулся от посетителей и, быстро перешагивая через несколько ступенек, оказался прямо перед сидящей девушкой. Он аккуратно помог ей подняться: — Килт, в моем кабинете на самой верхней полке слева зеленый пузырек!

Гермиона услышала злой голос девушки:

— Что вы разорались, как на базаре? У него, между прочим, жена больна!

— Нечего с Пожирателями связываться, тогда и здоровье будет в норме!

— Замолчите, ради Мерлина!

Снейп помог снять халат и усадил ее на кровать:

— Килт, что ты возишься!

— Все-таки отомстил… — прошептала Гермиона.

Мужчина промолчал.

— Вот он, профессор! Шкафы очень высокие, — эльф закатил глаза, демонстрируя, как трудно ему было добраться до пузырька.

— Магия тебе на что?

— Боялся разбить.

Гермиона почувствовала, как по телу разлилось тепло, на душе стало спокойно и легко, веки отяжелели. Она легла на бок, повернувшись к Снейпу спиной, и уютно подоткнула край одеяла себе под щеку. Мужчина, аккуратно, стараясь не потревожить, сел на край кровати, но девушка уже безмятежно спала. Он осторожно поправил прядки волос, скрывающие утомленное огорченное лицо и склонился, касаясь кончиком носа нежной кожи за ушком девушки. Вдохнув ее легкий аромат, он прильнул к ней губами…

Дни складывались в недели, недели в месяцы… Гермиона так и не смогла найти работу; все, на что она могла рассчитывать, была только подработка. Она переводила тексты, писала небольшие работы, составляла подборки книг для студентов. Снейп не скрывал своего негативного отношения к этому, но не вмешивался и, по большей части, терпеливо относился к постоянным появлениям сов с поверхностными безграмотными работами студентов, которые Гермионе надлежало переделать, поправить, откорректировать и отослать обратно. Когда девушка решилась проверить, сколько ее занятие приносит материальной прибыли, оказалось, что потратила она больше, чем заработала, но упрямство настырно подталкивало ее продолжать. К тому же, признать провал — означало согласиться с профессором и вернуться в Хогвартс. Сам факт признания своей неправоты перед Снейпом был не так страшен, если бы за этим не следовал как само собой разумеющееся следующий шаг: возвращение в школу.

В один из вечеров, бесцельно бродя по дому, она решила заглянуть в подвальные помещения. Было очень скучно: ни читать, ни просматривать принесенные совами новые задания не хотелось. Миссис Принстон уехала, и небольшой гостевой домик в конце длинной аллеи опустел. Остался только Снейп. Гермиона заглянула в приоткрытую дверь: профессор внимательно наблюдал за жидкостью, кипящей в котле. На столе — внушительные стопки книг и разные емкости с ингредиентами, сваленные в беспорядке пергаменты и переломанные перья вперемежку с новыми, еще не отточенными. Последние дни профессор вел себя очень миролюбиво, и девушка решилась подойти к котлу. Жидкость переливалась серебром, по центру емкости вспыхивая алым, чувствовался запах ванили и густой, насыщенный аромат перепревшего елового лапника.

— Оно подгорает.

— Я вижу…

Гермиона направила на котел волшебную палочку и шепнула заклинание — язычки огня уменьшились. Зелье свернулось и превратилось в густую желейную субстанцию.

— Спасибо, мисс Грейнджер.

— Миссис Снейп, — по привычке поправила Гермиона.

Начиная сердиться, Снейп всегда обращался к ней, как когда-то в Хогвартсе профессор обращался к ученице, не забывая при этом тоном продемонстрировать свое пренебрежение.

— Извините, но почему?

— Я не собираюсь всякому неучу объяснять очевидное, — Снейп отошел к столу и взял в руки книгу. — Не сочтите за труд ознакомиться, — он сунул ей в руки потрепанный томик и устало сел в кресло. Гермиона насупилась, поборола в себе желание «засветить» книжкой прямо в лицо профессора, на котором появилось насмешливое выражение, и направилась к двери.

— Вы куда? Сядьте за стол и пишите… Итак, ошибок было допущено много, но вот вопрос: что мы можем считать ошибкой? Приходится выяснять это опытным путем. Температура не должна понижаться. Это я понял с самого начала, в отличие от вас.

Гермиона зло посмотрела на затылок сидящего к ней спиной мужчины и с удовольствием перевела взгляд на высокую стопку книг на столе: искушение по-прежнему было велико.

— Ты записываешь?

— Оскорбления в свой адрес пропускаю, если вы, конечно, не против, профессор? — елейным голоском пропела Гермиона.

Снейп вздохнул:

— Состав сегодня… — Гермиона заскрипела пером, старательно записывая…

Книгу она прочитала быстро. Тема касалась зелий, способных противодействовать эффекту наложенных заклинаний. Считалось, что последствия сильных заклятий можно нейтрализовать только с помощью контрзаклинания. Но в разное время были открыты зелья, которые излечивали подобные последствия, правда, как правило, это были не очень сильные проклятия. Что пытался получить «на выходе» Снейп стало понятно, но что за заклинание, с которым он боролся? Гермиона смогла заснуть только под утро, строя разные предположения. Зайдя в тупик и мысленно обругав профессора, девушка наконец уснула…

Теперь Гермиона стала часто наведываться в «подземелья»: так она по старой привычке называла вотчину Снейпа. Они спорили и ругались, Гермиона чуть ли не в слезах выбегала из комнаты, хлопая дверью и кляня норов профессора, но, проследив на следующий день за мужчиной, выждав, когда он зайдет в заветную комнату, она упрямо следовала за ним…

Рождественская неделя была невероятно тяжелой: Гермиона еще никогда не чувствовала так остро отсутствие родных и друзей, Джинни писала, что они были бы рады видеть ее, но девушка, сама не зная почему, настойчиво не хотела примирения. Ей до сих пор казалось глупым произошедшее, и в душе она очень сильно переживала из-за того, что друзья бросили ее, совсем беспомощную. Гарри прислал письмо, но Гермиона не стала его распечатывать: обида сидела занозой и отзывалась болью, стоило только вспомнить о друзьях. Пусть это было глупо и эгоистично с ее стороны, она не оставляла им ни малейшего шанса для объяснения. Она никогда бы так не поступила ни с кем из них.

Что подарить Снейпу, Гермиона решала долго. Можно, конечно, было просто аппарировать на Диагон аллею и на его же деньги купить ему же подарок. «На его же деньги ему же подарок — звучит просто потрясающе уничижительно», — Гермиона вздохнула.

Решение пришло само собой в один из долгих вечеров, когда Снейп что-то колдовал над котлом, а Гермиона тщательно записывала все, чего им удалось добиться за сегодняшний день. Очень хотелось заглянуть в котел, но Снейп лишил ее такой возможности, заставив конспектировать.

Тью приволок елку и установил в гостиной, а потом они долго украшали ее, Гермиона и три домовика. Ждать, что Снейп составит им компанию и будет бегать вокруг елки, не приходилось, но это было к лучшему: никто не портил и без того не очень-то радостное настроение своими двусмысленными изречениями и презрительными взглядами. Косолапсус запутался в мишуре и теперь, часто облизывая нос и жалобно поглядывая на Гермиону, лежал на ковре. Мирта накладывала заклинания на свечи. Тью постоянно что-то ронял, тут же просил прощения и снова что-то ронял. Килт неизвестно откуда притащил выцветшие от времени очень пыльные старые игрушки и, аккуратно вынимая их из коробки, строго смотрел на Тью.

Подарок Гермиона решила вручить лично: представить, как рано утром Снейп бросится нетерпеливо тормошить красный носок на камине, она не смогла.

Проснувшись, девушка села на кровати. Взгляд упал на тумбочку, стоящую в изголовье, и на многочисленные свертки в блестящих разноцветных обертках. Подарки, туго перевязанные тесемочками, с красочными поздравительными открытками заставили Гермиону улыбнуться, несмотря на горький привкус воспоминаний, всю рождественскую неделю преследовавших ее. Подарок Рона она отставила подальше. Гарри, Джинни, Фред и Джордж, миссис Уизли… Гермиона развернула большой сверток: бордовый, как когда-то у Рона, свитер крупной вязки с буквой «Г» на груди… «Милая, в больших домах всегда сквозняки…Пожалуйста, приезжай, если твой муж не против. Мы скучаем, милая…» Небольшая плоская коробочка и размашистый росчерк…

«Черт! Надо было поступить также! А теперь он думает, что остался без подарка! — Гермиона вскочила с постели и натянула халат: — Он всегда просыпается раньше меня! О, черт!» Перепрыгивая через несколько ступеней, Гермиона, запыхавшись, добежала до комнат Снейпа и, получив в ответ на свой стук: «Войдите», — приоткрыла дверь. Мужчина сидел за рабочим столом и делал какие-то пометки в книге.

— Подарок…- сбивчиво пояснила Гермиона свое вторжение. — С Рождеством, профессор.

— Спасибо, — мужчина взял протянутую коробку и вопросительно уставился на девушку.

Гермиона не уходила. «По-видимому, надо открыть и посмотреть, что там, потом восхититься и еще раз сказать спасибо», — Снейп хмыкнул и развернул обертку.

Гермиона внимательно следила за каждым его движением. Снейп заглянул внутрь и, медленно перевернув коробку вверх дном, вытряхнул на стол подарок. Желваки заходили по скулам, губы превратились в тонкую линию, глаза потемнели, и повеяло холодом:

— Это то, о чем я думаю? — Гермиона едва разобрала слова.

Удивленная такой реакцией и растерянная, она пролепетала:

— От-ткуда я знаю, о чем вы…

— Значит, помимо вопиющего невежества, мисс Грейнджер, вы еще и лодырь. Хотя что здесь удивительного: одно очень органично следует из другого.

— Миссис Снейп, — Гермиона сказала это механически, по привычке, судорожно пытаясь сообразить, что его так разозлило. Совершенно сбитая с толку, она посмотрела на перо-секретаря: черное, как он любит, красивое длинное перо, отточенное, она даже заколдовала его таким образом, чтобы оно копировало ее почерк.

— Значит, вас тяготит моя просьба, и вы только и думаете, как бы облегчить себе жизнь. Какого дьявола вы претесь за мной каждый раз, если вам в тягость?

— Мне не в тягость, но я подумала, что так будет удобнее…

— Кому? Вам?

Гермиона почувствовала, как запылали щеки. Снейп схватил перо и зло черкнул что-то в книге.

— Оно само пишет!

— Я само, — пискнуло перо.

Но Снейп молча продолжал черкать в книге.

Гермиона вернулась к себе. Плюхнувшись на кровать, она уставилась на коробочку. «Наверное, очередной булыжник!» — зло подумала она. Девушка решительно вздернула подбородок, будто сам вид подарка утвердил ее в этом решении.

Она вернулась к комнате Снейпа и решительно открыла дверь:

— Нет, вам! Удобнее должно было быть вам! Но я, кажется, ошиблась? На ком же вы будете оттачивать свой сарказм и источать яд, если записи будет вести перо? Дело ведь в этом? Мне трудно успевать за вами, и я хочу видеть, что делается в этом дурацком чертовом котле! Мне это интересно! Но вам-то что до этого!

Выйдя, девушка громко хлопнула дверью…

Снейп ждал. Ждал каждый вечер, но Гермиона не появлялась. Перо послушно записывало, он перебирал пергаменты, заполненные круглым ровным почерком, и создавалось иллюзорное ощущение ее присутствия. Казалось, что стоит только обернуться, и он встретится с вопросительным взглядом карих глаз. Насмешки задевали самолюбие, и она перестала терзать его вопросами, оставался только этот взгляд «почему?» Немного удивленный, с немой просьбой пояснить или хотя бы намекнуть. А остальное «я сама».

В его день рождения она стремительным шагом зашла в комнату, подошла к столу и, положив на него коробку, сказала:

— Подарок. Начинайте орать, профессор! — и ушла.

А он, как дурак, пялился минут пять на коробку, не зная то ли побежать за Гермионой и хотя бы попытаться извиниться, то ли разозлиться и вышвырнуть следом за ней подношение, сделанное таким образом.

Примирение стало неожиданным. Ссора тяготила обоих. Хоть они и демонстрировали друг другу полнейшее безразличие, каждый втайне надеялся, что другой сделает первый шаг к примирению.

Снейп стоял спиной к двери и смотрел на ровную поверхность остывающего зелья. Задумчиво потирая подбородок, он заново перебирал в уме варианты и не находил ответа. Все было продумано, перепроверено, каждый ингредиент подобран, но стоило только лучику надежды забрезжить над горизонтом и чуть-чуть поманить, как все снова окутывала темнота допущенного где-то просчета и безнадежность неверия в собственные силы.

Слова вырвались еще до того, как он успел вспомнить про нанесенную обиду и про две с лишним недели конфронтации и обоюдного глухого молчания:

— Гермиона, там наверху…

Девушка, прятавшаяся за лишь чуть-чуть приоткрытой дверью, вздрогнула. И снова этот вопросительный взгляд, будто не было всех этих дней, пустых, неприветливо холодных, отчуждения на грани ненависти, несмотря на пышущий теплом и домашним уютом камин в гостиной и наряженную праздничную елку.

И в комнате сразу стало светлей. За креслом мелькнул ярко-рыжей искрой кот, оглядывая углы и по-хозяйски интересуясь, что изменилось за время их отсутствия. С точки зрения Косолапсуса, оставлять на долгое время любимое хозяйское кресло без внимания было серьезным упущением и, почтительно обойдя стороной профессора, кот с удовольствием потерся о боковину кресла.

***

Гермиона чувствовала перемену. Она еще толком не осознавала ее, но уже чувствовала. Находиться вместе в одной комнате перестало быть тяжким бременем, а разговоры плавно переходили с общих тем на более личные. Снейпа интересовало больше всего ее детство, родители, друзья, которые остались со времени посещения маггловской школы. О друзьях из Хогвартса профессор предпочитал не упоминать и не распространяться на их счет, тем более, что ничего лестного о них он априори сказать не мог. Почему Гермиона до сих пор не общается с ними, было для него загадкой, но лезть к ней с расспросами он посчитал нелепым. Она вряд ли поверит, что он искренне переживает из-за этого, да, собственно, он и не переживал. Если она потеряет уверенность в правильности своего решения, придет к нему сама.

Полной неожиданностью для Гермионы после одного такого разговора стала просьба:

— Можно мне посмотреть?

— Я не умею пользоваться думосбросом, — Гермиона удивленно взглянула на мужчину.

— Это не обязательно.

Было что-то такое в нем в эту минуту, какая-то неуверенность и уже готовность принять отказ… И это заставило Гермиону кивнуть.

Гарри говорил им с Роном, что это ковыряние в памяти — просто настоящий ужас, и все потаенное, силой выдернутое наружу, кажется постыдным и передернутым, извращенным чужым жадным прикосновением, хотя до этого момента было просто самым обычным воспоминанием, не более того.

Гермиона внимательно смотрела на мужчину. Стены комнаты поплыли перед глазами и… Ее школа и первый урок. Молоденькая учительница кажется ей самым умным человеком на земле и внушает трепет… Гермиона не боится заблудиться в огромном Историческом музее: она здесь уже бывала раньше с папой, но внимательно слушает учительницу, которая рассказывает, почему вазочки все разбиты, а реставраторы их не склеивают. Гермиона уверена, что черепки совсем не обязательно склеивать, их нужно просто попросить…

Девочка застыла от ужаса, опрокинув хрустальную вазу. Нет, она не боялась, что ее отругают и, тем более, накажут, но она понимала, как мама расстроится: ведь это подарок бабушки, и, представив мамино расстроенное лицо, девочка, затаив дыхание, посмотрела на осколки. Те, словно повинуясь ее воле, заскользили по полу, и через секунду вазочка была, как раньше, целехонькая — ни одной царапины. Гермиона удивленно спрашивает, почему реставраторы не могут поступить также, и над ней все смеются, а учительница ласково называет ее фантазеркой. Гермиона больше учительнице не верит, и на любое ее слово требуется неопровержимое доказательство… Ага! Нужно сказать «Репаро», и тогда поломанная вещица снова станет прежней, но попробовать нельзя: волшебная палочка лежит у мамы на трюмо. Новая школа — это хорошо. В старой ей не очень везло с друзьями, но теперь понятно почему: она не такая, как все. Она волшебница. И там, куда она поедет, будут одни волшебники, такие же, как она, значит, найти друзей ей будет легче.

Воспоминания детства, некоторые совсем смутные, скользили в сознании тенями прошлого, уже прожитого, переосмысленного, подведенного незримой чертой первых взрослых решений.

Рон…

«А вот сюда тебе нельзя», — Гермиона улыбнулась. Снейп «отступил»…

Через неделю после их примирения Гермиона вернулась в Хогвартс. Ей требовалось доучиться последний семестр и сдать экзамены.

Все произошло в точности так, как она и боялась. Директриса МакГонагалл, увидев ее, кинулась навстречу и крепко обняла прямо посредине холла.

— Гермиона, как ты?

— Со мной все в порядке, — поспешно заверила Гермиона, видя слезы в глазах своего декана и прилагая усилия, чтобы не разреветься самой.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: