Интерпретация источника

Интерпретацию проводят с целью установить (в той мере, в какой это возможно с учетом временной, культур­ной, любой другой дистанции, разделяющей автора произведе­ния и его исследователя) тот смысл, который вкладывал в про­изведение его автор. Общее учение об исторической интерпре­тации источников в наиболее систематизированном и логиче­ски обоснованном виде изложил в своей «Методологии исто­рии» А.С. Лаппо-Данилевский. Он обращал внимание на то, что проблема интерпретации в современной литературе освещалась логически нечетко. Так, ав­тор известного труда по методологии исторического исследова­ния Э. Бернгейм связал изложение этой проблемы с задачами «исторического построения». Иначе говоря, Бернгейм имел в ви­ду интерпретацию исторических фактов историком (что, разуме­ется, имеет первостепенное значение в историческом исследова­нии, но составляет, в сущности, иную исследовательскую задачу и поэтому решается другими методами). Ш.-В. Ланглуа и Т. Сеньобос, говоря об анализе источника, не проводили логической гра­ни между задачами внутренней критики источника и задачами его интерпретации. Об этом свидетельствует и нечеткий термин «критика интерпретации», который они использовали в своем методологическом руководстве «Введение в изучение истории».

Напротив, Лаппо-Данилевский придает интерпретации ис­точника принципиальное значение. «Лишь признавая самостоя­тельное значение ее задач, - писал он, - историк может достиг­нуть надлежащей благонадежности своих выводов; ведь интер­претация стремится установить только то именно значение ис­точника, которое автор придавал ему... она дает возможность одинаково войти в мировоззрение или отдельное показание дан­ного автора, - будь оно истинным или ложным»²⁷. Для решения задач интерпретации он выдвигает прежде всего принцип психо­логического истолкования (основанный на фундаментальном посту­лате данной парадигмы - признание чужой одушевленности); да­лее следует принцип психологической интерпретации условного вещественного образа или символа. Технический метод интер­претации позволяет судить о смысле и назначении данного про­изведения по тем специальным (техническим) приемам, которы­ми пользовался автор; типизирующий метод предполагает соотне­сение источника с соответствующим типом культуры; и, нако­нец, индивидуализирующий метод интерпретации позволяет раскрыть индивидуальные особенности творчества его автора. На ряде примеров, анализе конкретных исследовательских ситуаций ученый показывает, каким образом применение типизирую­щего и индивидуализирующего методов в их взаимодействии по­зволяет провести интерпретацию источника в целом. Преодолевая традиционные позитивистские подходы к ис­точнику как к эмпирической данности, современная методология гуманитарного исследования выдвинула на первый план пробле­му герменевтики как главного и даже единственного метода рабо­ты с источником, произведением и текстом. Современная фило­софская герменевтика выходит далеко за пределы традиционно­го истолкования текста, обращаясь к более общим проблемам языка и значения. «Сама работа по интерпретации обнаруживает глубокий замысел - преодолеть культурную отдаленность, дистан­цию, отделяющую читателя от чуждого ему текста, чтобы поста­вить его на один с ним уровень и таким образом включить смысл этого текста в нынешнее понимание, каким обладает читатель»²⁸. От «восстановления изначального значения произведения» гер­меневтика в ее философском понимании выводит исследователя на «мыслящее опосредование с современной жизнью»²⁹. При этом подчеркивается взаимосвязь профессионально-прикладного и теоретико-познавательного подхода к произведению, их нераз­делимость. «...Различение когнитивного, нормативного и репро­дуктивного истолкования не имеет принципиального характера, но описывает единый феномен»³⁰. От истолкования (смысла, ко­торый вкладывал в свое произведение автор) исследователь пе­реходит к рассмотрению выходящего за пределы интерпретации понимания источника как явления культуры. Вместе с тем необходимо подчеркнуть значительное разли­чие этих двух подходов, а не только их единство. В сущности, ис­следуется один и тот же объект, один и тот же источник, но он рассматривается для решения двух разных исследовательских за­дач. На этапе интерпретации источника исследователь движет­ся в потоке сознания автора произведения: стремится лучше по­нять ситуацию, в которой тот находился, замысел произведения, способ, принятый автором для воплощения этого замысла. Ина­че говоря, исследователь выступает в качестве заинтересованно­го слушателя, интерпретатора. На той же эмоциональной волне сопереживания и симпатии может переводиться и иноязычный текст. «...Перевод иноязычных текстов, поэтическое подража­ние им, а также и правильное чтение их вслух берут на себя вре­менами ту же задачу объяснения смысла данного текста, что и филологическое истолкование...»³¹. Но затем позиция исследо­вателя изменяется. Конечно, степень проникновения в психоло­гию автора зависит от видовых особенностей произведения. В некоторых ситуациях данному подходу придается важное, по существу решающее, значение. Так, А.И. Марру говорит даже о том, что исследователь средневековых текстов должен быть спо­собным на какое-то время психологически войти в образ средне­векового монаха³². Историк в рамках данной концепции это, по существу, ученый, наделенный даром испытывать симпатии и со­переживать. В свое время, останавливаясь на принципах изуче­ния источников, В.О. Ключевский говорил о том, что для ряда категорий источников подобный подход неэффективен³³. Эта позиция разделяется и современными историками.

Анализ содержания

От интерпретации источника исследователь пе­реходит к анализу его содержания. Для него становится необхо­димым взглянуть на источник и его свидетельства глазами совре­менного исследователю человека другого времени. «...Существу­ет естественное напряжение между историком и филологом, стремящимся понять текст ради его красоты и истины, - так обозначает эту смену позиции исследователя Х.Т. Гадамер. - Ис­торик интерпретирует с прицелом на что-то иное, в самом тек­сте невысказанное и лежащее, может быть, в совсем ином напра­влении, чем то, по которому движется разумеемый текстом смысл»³⁴. Источниковед, по существу, это филолог и историк в одном лице. Сначала он рассматривает источник как часть ре­альности прошлого, а потом - как часть той реальности, в кото­рой находится сам. Он оценивает источник логически, обраща­ясь то к намеренно, то к ненамеренно заключенной в нем ин­формации. Структура исследовательского изложения меняется -она диктуется стремлением возможно полнее раскрыть все бо­гатство социальной информации, которую может дать источ­ник, поставленный в связь с данными современной науки. «Ис­торик стремится заглянуть за тексты, чтобы добиться от них све­дений, которых они давать не хотят и сами по себе дать не МОГУТ»^35. Исследователь раскрывает всю полноту социальной инфор­мации источника, решает проблему ее достоверности. Он вы­двигает аргументы в пользу своей версии правдивости свиде­тельств, обосновывает свою позицию. Если этап интерпретации источника предполагает создание психологически достоверного образа автора источника, использование наряду с логическими категориями познавательного процесса таких категорий, как здравый смысл, интуиция, симпатия, сопереживание, то, в свою очередь, на этапе анализа содержания превалируют логические суждения и доказательства, сопоставление данных, анализ их всесогласованности друг с другом. Здесь вполне уместно вспомнить слова Н.И. Кареева о том, что «знание, добытое приемами мыш­ления, противоречащими требованиям логики, не есть научное знание, даже и не знание вообще»³⁶. Полученные данные соот­носятся со всем объемом личностного знания исследователя, го­воря словами Гадамера, «с целостностью нашего опыта о мире». Общегуманитарный метод источниковедения призван по­мочь в решении наиболее сложных проблем гуманитарного по­знания. Современная ситуация в гуманитарном познании харак­теризуется стремлением найти новые пути к историческому син­тезу, воссозданию целостности культуры. Источниковедение сло­жилось в новейшее время именно как целостный метод исследо­вания особого пространства гуманитарного знания - соотноше­ния объекта, субъекта и их взаимодействия в гуманитарных нау­ках. Наиболее сложным является вопрос об объективности гума­нитарного познания, возможности исследования жизненного мира человека. Преодолеть взаимосвязанность между субъектом и объектом гуманитарного познания возможно лишь сознатель­но осмысляя различия познавательных процессов, их предмета, задач и исследовательских целей.

Современные методологи говорят о диалогичности познания в области культуры. Но, для того чтобы этот диалог (между насто­ящим и прошлым - у историка, между разными культурами - у культуролога, двумя субъектами - у антрополога или исследовате­ля искусства) мог быть содержательным, нес новую информа­цию, необходимо провести методологическое различение каждо­го из голосов в отдельности. Это различение является необходи­мым условием достижения синтеза в исследовании культуры.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: